***
— Почему мне кажется, то, что ты скажешь нам не понравится? — Вен Цин сложила руки на груди. — Судя по расчётам, домой мы вернёмся через 3 года, 2 месяца и 15 дней. Плюс — минус неделя. — Ебать, — протянула Син Ха, — простите. — О, духи, спасибо! — кто-то прошептал в дальних рядах, — что? У моей мамы свадьба с новым чуваком, и я рада, что меня там не будет. — То есть, мой сын родится без меня? — выпятил грудь один из лётчиков, на что его коллеги закатили синхронно глаза. — Когда ты подписывал документы ты наверное не заметил маленькую такую приписку… — Отвали. Там было прописано полтора года! Я не на это подписывался! Шу Ци проверив профайл о пилоте, сделала пометку красным «поместить в гибернацию». — Я знаю, что на это никто не подписывался, — капитан произнёс это тихо, но всё мгновенно замолчали, — вы взрослые люди, прежде чем дать своё согласие вы адекватно оценивали все риски, которые могут с вами произойти. В связи с нашей ситуацией ресурсов на всех может не хватить. Поэтому часть из нас будут спать. — Мы что, жребий будем тянуть? — А как же дети? Вопросы посыпались со всех сторон, многие были недовольны, стараясь перекричать друг друга, пока перед ним не появился график, чётко указывающий их курс и на какое количество световых лет они отклонились от первоначального маршрута, а рядом нелицеприятный видеоряд с людьми, страдающими от голода. — Кислорода хватит на долгое время, как и воды. — Произнёс Лань Чжань стоящий за плечом у капитана, — но не еды, даже с учётом того что было доставлено с планеты. Это не хватит. — Но почему? Вэй Ин был достаточно сдержанным человеком, но сейчас ему хотелось закатить глаза как Цзян Чен. Казалось, что люди в одночасье потеряли способность мыслить адекватно, задавая глупые вопросы, хотя буквально каждый имел за плечами не один полёт в космос. — А на какой срок были заготовлены запасы? — поинтересовалась Ивэйн, которая теперь везде появлялась только с Лань Чжанем, хоть и дулась на него. — На 2 года, с расчётом на весь экипаж. — Ответила Шу Ци, — но мы потеряли две четверти запасов продовольствия… На самом деле это было не так страшно, как виделось многим на борту корабля. На орбите спутника решено было остаться ещё на неделю, хотя тут уже гениальная мысль пришла Ивэйн, которая только увидев полуразрушенный «Хваюги», пожелала посетить его. Главный техник не смог отказать ей, а там и на мостик капитана её провести и по уцелевшим отсекам, чтобы только утолить любопытство Ивэйн. Рен полетел с ними за компанию, тем более Чень Цин установила на него новую батарею. Рен же и просканировал отсеки и выдал отчёт своей хозяйке, на котором она отметила, было ещё достаточно того, что можно унести с потрепанного корабля. На борт Ханьгуан Цзюня они вернулись только после того как Лань Чжань передал Ивэйн сообщение, что если они не вернутся, то могут оставаться там. Навечно! Ещё дочь доктора Да тоже воспротивилась такому скорейшему отлёту напирая на то что там, внизу, столько неизученных образцов — грех вообще не воспользоваться! К слову сказать, с отцом она разругалась. орала так что вода в бутылке вибрировала. Да Энь характером пошла в мать и эмоции выражала так же экспрессивно, со швырянием того, что под руку попадётся. Сюин жевала принесенные каким-то парнишкой снеки и наблюдала за ссорой отца и дочери. — Не врёт? — уточнил парень. — Нет. — Сюин слегка склонила голову, — люди любопытные создания, они могут делать чудовищные вещи, оправдывая это благими намерениями. — И повернулась к нему. — А ты? Юноша промолчал и демонстративно вынул из пачки снек. — А ты? — в тон ей ответил парень. Сюин ушла молча, не делая попыток прочитать разум парня. Она изредка его видела, когда прогуливалась по кораблю. Она любила гулять. По сравнению с базой, где она была до этого, Ханьгуан Цзюнь был просто огромен, и помимо леса там было много чего интересного, как допустим библиотека. На самом деле это был павильон с секциями, стеллажами и читательскими уголками. Этот юноша всегда обретался там, забредая в самый дальний угол павильона, и мог часами зависать с книгой в руках. Жаль, конечно, что реально бумажных книг было очень мало, и это можно было назвать новейшей литературой, датируемой последними тридцатью годами. Ей нравилось читать, листать странички и вдыхать запах бумаги, а если ещё и кружечка чая, то идеально. Капитан решил отправить часть экипажа в гибернацию, общей численностью в две тысячи, включая всех детей. Но когда предложили Сюин она сказала, что категорически против и если нужно кого уложить в капсулу, она с удовольствием уступит место Цжао Цу, там и кошмары будут более продолжительные и яркие, самое то, что нужно этому мужчине. Даже представители Гусу были крайне недовольны таким решением Лань Циженя, ведь одно дело на законных правах вернуть корабль обратно, а не таким подлым способом. Мнение молодняка клана Лань тихо, но планомерно менялось и признаться, не так уж они и хотели возвращаться в родные стены клана. Чистая ненависть. Так Сюин могла описать настроение всех находящихся на борту стоило только им услышать имя предателя. В их глазах да, он предатель, но сам себя таковым он не считал, он ведь хотел для себя благополучия, стабильное финансовое состояние и не более. А то, что он совершил глупость и попался, тут он сам виноват. И поступи он более разумно… Сложно предсказать, чем бы это всё обернулось. Девушка и не бралась, но однозначно — проблем было бы в разы больше. Так или иначе, Сюин чётко считывала мыслеобразы капитана и не будь она в буквальном смысле экспериментом учёных, она могла бы и испугаться. Но капитан тоже человек и ничто низменное и тёмное ему не чуждо. Внешний вид много кого сбивал с толку, скрывая тёмную сторону миловидного капитана. Весь его пацифизм и миротворческие принципы запирались стоило кому - то обидеть тех кто ему дорог, а тут буквально солнце его вселенной убили, так что нет ничего странного в его желании, чтобы Цжао Цу страдал. Перед тем, как мужчину поместили в гибернационную капсулу капитан выбил из него всё что связанно с его нанимателем и целями его действий. — Ты- монстр! — выплюнул Цжао Цу, корчась от боли. — Я знаю. — Ответил капитан. — Домой ты не вернёшься. — Да? И что ты сделаешь? Вопрос остался без ответа, да и смысл говорить это человеку, который действительно не вернется домой. Как сказала Ло Сюин, от этого Цжао Цу мало что останется.***
— И где он? — Шу Ци сложила руки на груди и сурово смотрела на женщину в профайле которой было указано что госпожа Мин работала на корабле в должности космического биолога, хотя её доклады и работы проводимые на Хуаенгу, откуда она собственно родом были чуть выше среднего. — Мин Лэй сложный подросток. — Ответила женщина. — Забавно, но за всё время полёта он не доставлял проблем. — На самом деле Шу Ци даже вспомнить не могла, где бы в разбирательствах фигурировало имя Мин Лэя. Да и с учётом, что на корабле было очень много детей, то нет ничего удивительно, что старпом его и не помнила. «Сложный подросток» в то время пока его мать оправдывалась, что её чадо проблемное, сидел в лаборатории вместе с доктором Да Энь и записывал результаты очередного эксперимента который проводила доктор над дюжиной доставленных с планеты насекомых. На взгляд самого юноши опасна сама идея разводить эту форму жизни на корабле, но при этом изучение этой самой жизни было любопытно. Вряд ли можно назвать царившее в лаборатории космобиологов настроение благостным, учитываясь что Да Энь так и пылала праведным гневом, яростно стуча по клавиатуре. Даже при том, что она была голографическая, но Мин Лэй был чутким и эмпатичным ребенком, поэтому получив задание молча отправился выполнять не задавая лишних вопросов и вообще не подавая голоса. Его мать всегда была на взводе и он с детства научился считывать настроение окружающих. В лабораторию зашла Шу Ци, кивком приветствуя доктора Да Энь. — А вот и ты, — произнесла старпом присаживаясь напротив юноши, — сейчас ты должен быть на медосмотре, а после в гибернационной капсуле. — Нет. Капитан сказал, что все дети младше 18 должны быть в гибернационом сне. — Да, я помню что сказал капитан, но тебе нет 18. — Через полчаса будет. Я родился в 14:35 по стандартному времени, которое используется и здесь. Так что через полчаса мне будет восемнадцать. — Не хочешь? — Нет. — У него есть работа и он выполняет её лучше своей матери, так что я его не отдам. — Уперев руки в бока высказала Да Энь. — Ему семнадцать. И это микробиология… — То есть Сюин — это исключение, потому что любимица капитана и Вень Цин. А моего любимца вы оставить не хотите, цепляешься за жалкие полчаса времени? — Это другое… — Нет, — прервала её доктор, — не другое. Ло Сюин — ребенок, младше Мин Лэя, но при том её интеллект можно приравнять к интеллекту взрослого, но чисто физически — она ребёнок, и Мин Лэй, — она указала на юношу, забивающего в систему данные эксперимента, — тоже. Он умнее трети экипажа, так что нет. Нет, нет и нет! Он мой ассистент! Всё! Точка! — Посети медотсек, — хмыкнула Шу Ци, — и, любой его косяк, — она указала на парнишку, — отвечать будешь ты. — Да, на это я согласна, — изогнув бровь произнесла Да Энь, — а если накосячит Ло Сюин? Кто за неё отвечать будет? На это ответа Шу Ци не нашла.***
Вэй Ин тёр виски и задумчиво таращился на Шу Ци, которая сказала ему о том, что один из детей не оказался в гибернационной капсуле. Перед ним была голограмма этого самого ребенка, который был постоянным посетителем библиотеки и лаборатории. Этот юноша странным образом напоминал ему Чжихая, однако при том что они оба вообще знакомы не были. Каким-то образом Чжихай с самого начала оказался в «элите» как говорили за его спинами недоброжилатели. И его заприметила «дочь» капитана и заявила на него свои права, пусть и не так категорично как Лань Чжань. — То есть ты не смогла его заставить? — Да Энь права, разве нет? — Она права — это так, но вот дюжина мамочек весьма негативно к этому отнеслись. — О, да брось. Их дети избалованные и невоспитанные. И я ещё могу понять просьбу вывести из гибернации малышей, но не пакостливых детей. А Мин Лэй не пакостник. И он довольно начитанный… — Зачем ты оправдываешься? — прервал её капитан. — Что? — Ты оправдываешься. Это твоё чувство вины так проявляется? — Ты невыносим! Знаешь это? Вместо ответа капитан лишь усмехнулся, он и за четверть часа знал что капсулы не все заполнены и один свободолюбивый пацан высказал своё «фи». Они решили, что командующий состав корабля в гибернацию погружаться не будут, а вместе с ними и дядюшка Вень Пин, Янли, которая отвесила Вэй Ину затрещину за мысль о том, чтобы она была вместе с мужем и ребенком, Ло Сюин и команда доктора Да и его дочери. Это было логичным, так им хватит и ресурсов и люди отдохнуть, пусть отдых и будет для них в виде сна. Но как сказала Чень Цин — зато будут молоды и прекрасны, когда проснутся. — Мальчики и девочки, — из динамиков послышался голос Чень Цин, — разойтись по постам, через 32 минуты, мы снимаемся с места и покидаем столь гостеприимную систему. Поздравляю с началом рабочего года!***
Madeline Juno — Into the Night С момента когда Чень Цин по громкой связи объявила о начале пути домой, Ивэйн сидела на смотровой площадке и смотрела на планету с кольцами вокруг которой вращался спутник. На самом деле, за то время что она провела на борту она узнала что на самом деле смотровых площадок не две ли три, а на каждой палубе по четыре, по две с каждой стороны. Та, на которой она находилась была расположена двумя палубами ниже мостика, и с неё открывалось поистине захватывающее зрелище. Такого она не видела. Ну точнее не могла и подумать что увидит вживую своими глазами, а не на мониторе или голограмме. Но дело было даже не в этом. Последние пару дней, с того момента когда экипаж начали погружать в гибернационные капсулы, у нее тряслись руки и трясло, это как перед чем-то необъяснимым и описать это ощущение словами она не могла, но ей отчего - то было жутко и старшно. Ванцзи спрашивал что случилось и кто мог ее обидеть, но тут уже включалась «типичная девчонка» как назвал это Вень Сюй, ведь на вопрос Лань Ванцзи она просто ответила «ничего». И в какой-то момент Ивэйн поняла, что раньше такого не было, что в то врем, когда она была мужчиной она могла дать чёткий ответ, а не вот это «ничего». Да и к тому же она была обижена на мужчину. В момент когда он сияя праведным гневом, взвалил ее на плечо она понадеялась что вот он момент! Вот сейчас они исполнят то самое жаркое что ей снилось, но случилось ровным счётом ничего! Буквально. Лань Ванцзи только зыркнул на неё своими светло-карими глазами и запер её в каюте. — И это всё? — был отупелый вопрос Ивэйн. А где же страстные срывания одежды, так чтобы швы трещали, а пуговицы оставляли вмятины на стенах? Но вмятины Лань Ванцзи оставлял на боксёрской груше, в то время как капитан отжаривал Лань Чжаня, как хихикая проинформировала её после Ками, прям вот на этой палубе. Но сейчас дело было не в Ванцзи, не в их каких-то странных отношениях, где он даже дышать на неё боится, не в жадных взглядах где определенно читается похоть и желание, а в том что она хочет рыдать беспричинно. Вот просто сесть и рыдать, с надрывом и завываниями. Попытки успокоиться провалились и она все же завыла, ну точнее это можно было описать как скулеж со всхлипами. За этим делом её и застала мадам Гао. Эта женщина её пугала, ну в том плане, что женщина любила поговорить и говорила много, с отдачей и никогда не останавливалась если это не касалось её работы. В руках у мадам Гао была бутылка красного вина и два стакана, из обучающих видео Ивэйн знала что вино пьют из специальных бокалов, но не из стаканов. — Простите, — шмыгнула носом Ивэйн. — Я обычно не плачу. — Все мы обычно не плачем. — Философски заметила женщина присаживаясь рядом с ней. Мадам Гао была эффектной женщиной и всегда ходила с красной помадой, настолько красной что всё внимание сосредотачивалось именно на этих капризно изогнутых губах. И ей бы быть актрисой, а не разбираться с электронной почтой что приходила на борт корабля. — Было бы довольно странно если бы ты не плакала. — Женщина передала ей стакан. — Почему? — Мой первый муж, Гао Фен был человеком очень податливым. В том смысле что безропотно согласился жениться на мне когда наши родители настояли. Исполнял все мои прихоти и желания, но полюбить, вот, знаешь чтобы до искр в глазах, чтобы аж в груди воздуха не хватало такого не было. Я не любила его как мужчину, не любила как мужа, но как друг он был понимающим. И я его за это ненавидела. В день когда моему младшему сыну исполнилось 17 я развелась с ним. Надеялась что хоть пощечину мне залепит или заорет, хоть что-то. А знаешь что он мне сказал? Ивэй покачала головой. — Он сказал мне, если тебе будет плохо, ты всегда можешь вернуться. А потом был второй муж, третий, четвертый и невыносимый пятый я всегда хотела вернуться в тот самый дом, с этими нелепыми башенками. Фен говорил «мой дом — моя крепость». У нас были авторитарные родители, но за эти башенки он сражался, это было конечно до глупого смешно, но какой с них был вид на залив. После пятого развода, я написала ему что хочу вернуться домой, Фен ответил, что бросит все свои дела и немедленно вернется. Но не вернулся. Кто бы мог подумать что сверхсовременный самолет выйдет из строя над Атлантикой. Даже бортового самописца не нашли. Крепость перестала быть крепостью. Вот так просто пришло осознание, что без Гао Фена мне было во сто крат хуже. Этот кусок камня, — она указала рукой с зажатой в ней стаканом с вином. — Это твоя крепость и ты больше туда не вернёшься. Никогда. — Я всю жизнь мечтала убраться оттуда! А теперь… — Там прошло твоё детство, там ты была юной, там остался тот, кто тебя вырастил. — Понимающе улыбнулась женщина. — Это нормально, что тебе плохо. В слезах нет ничего дурного, ну, а если не плакать, зачем нам дана такая способность, м? — И Ивэйн разрыдалась. Они были на смотровой площадке до того момента пока Сивонг не затерялся среди звёзд.***
Собственно, конец этой арки. Благодарю Вас, что читали. Ваше мнение мотивировало нас на новые идеи))))