Все говорят, все поют, все ищут Нашу с тобою частоту, А нам бы уловить друг друга Сквозь туман и пустоту.
Всё следующее утро шёл снег, но уже к вечеру он растаял, оставив после себя мерзкую слякоть на тротуарах, грязное месиво на дорогах и неприятный осадок в душе у тех, кто успел поверить в волшебную зимнюю сказку. Зато к выходным чудо всё же свершилось: температура опустилась ещё ниже, и город укутало толстым слоем снега, а вместе с тем людей начала охватывать волнующая атмосфера приближающихся праздников. Но наряду с теми, кто уже начал писать список покупок для рождественской распродажи, оставались и те, кому пока что было не до праздников. И Эрен с уверенностью относил себя ко второй категории, ведь у счастливых людей на носу были праздники, а у студентов — зимняя сессия, подготовка к которой не на шутку выматывала. Утро субботы для него началось с сообщения от Армина, в котором тот немногословно предупреждал, что сегодня на занятиях его не будет, не вдаваясь в подробности, о которых Эрену и так было прекрасно известно. Первый день течки всегда был самым трудным. Ко второму обычно становилось легче, и, пересилив себя, можно было принять устранитель запаха и пойти на занятия со специальной прокладкой, но на деле многие омеги предпочитали всю течку отлёживаться дома во избежании неловких ситуаций. Армин был упрямым, хотя без особой нужды тоже старался не выходить из дома во время течки, но Эрен не сомневался, что уже в понедельник увидит его в университете. Стоило прочитать сообщение от Армина, ему пришло новое, на этот раз от отца.суббота, 2 декабря «Я сегодня допоздна. Завтрак в холодильнике, ужин придётся приготовить самому» 07:01 am
Коротко и по делу, вполне в его духе. Ответив на оба сообщения, Эрен собрал волосы в небрежный пучок на затылке и начал торопливо собираться. В холодильнике оказалась пара сытных бутербродов, которые он подогрел в микроволновке, мысленно уже планируя, чем сегодня будет ужинать. Включив чайник, Эрен подошёл ближе к панорамному окну, попытавшись разглядеть хоть что-то через снежную пелену, но видны были лишь расплывчатые силуэты соседних многоэтажек. — Пожалуй, из-за такого снегопада сегодня точно будут пробки, — вздохнул парень и бросил взгляд на настенные часы. — Если потороплюсь, успею и на метро. Повторять своих ошибок и опаздывать на занятия из-за затруднённого дорожного движения он не хотел, так что свой завтрак доедал второпях, запивая бутерброды не успевшим остыть чаем. Даже не удосужившись поставить грязную посуду в посудомойку, Эрен захватил из спальни свою сумку и, натянув тяжёлые ботинки, выбежал из квартиры, на ходу застёгивая куртку. В университете он был за три минуты до начала лекции. Во время обеденного перерыва Эрен встретил Микасу и, отделившись от своих одногруппников, она пошла вместе с ним в кафетерий. — Отец сегодня дежурит в больнице? — спросила Микаса, когда они сели за свободный столик у окна, взяв каждый по порции тушёной свинины с гречкой и овощным салатом. Последние два года со дня своего совершеннолетия Микаса жила самостоятельно на съёмной квартире, но большую часть жизни она провела под одной крышей с семьёй Эрена, которая заботилась о ней, как о родной дочери, после гибели её родителей из-за несчастного случая на дороге. Гриша Йегер, — отец Эрена, — тогда работал в детском отделении больницы и был лечащим врачом Микасы, пострадавшей в той аварии, и, узнав о том, что у неё никого не осталось, он и его жена Карла приняли решение об удочерении. Проблем с этим не возникло, и Микаса стала сестрой Эрена, твёрдо решившей посвятить свою жизнь помощи людям, чтобы таким образом отблагодарить доктора Йегера за то, что он для неё сделал. Отношения между Эреном и Микасой всегда были тёплыми. Поначалу Эрен заботился о ней, переживая, что Микасе может показаться, будто он ей не рад, но после смерти Карлы настала очередь Микасы заботиться о брате. Временами её опека казалась навязчивой, но как только она переехала на другой конец города, в слишком большой для двоих человек квартире стало совсем пусто. — Да, так что, наверное, опять буду ужинать лапшой, — ответил Эрен, пожав плечами, и Микаса демонстративно скривилась при упоминании лапши. — Тебе не следует есть её так часто. Есть множество простых блюд, которые ты вполне можешь приготовить сам, — заметила она, аккуратно разрезая кусок свинины на своей тарелке. Эрен нахмурился, ведь людям свойственно злиться, когда им говорят о том, что они и так знают, а он сам прекрасно знал, что постоянное питание лапшой быстрого приготовления не идёт на пользу его организму. Да и к тому же, Эрен от природы был наделён вспыльчивым характером, который в сумме с замашками альфы порой делал его неугомонным и невыносимым придурком. Но сейчас он, даже не успев огрызнуться в ответ на предупреждение Микасы, расплылся в улыбке и произнёс: — Даже если я могу приготовить себе ужин сам, то было бы круто, если бы ты помогла мне. — Это ты так пытаешься сказать, что не хочешь ужинать в одиночестве? — выгнув бровь, с едва заметной улыбкой уточнила Микаса. — Чёрт возьми, да, именно это я и пытаюсь сказать, — закатив глаза, фыркнул Эрен. — Так что, придёшь сегодня? Не переставая улыбаться, Микаса лишь сдержанно кивнула в ответ, и позади Эрена раздалось наигранное покашливание. Обернувшись, он с явным недоумением вперился взглядом в своего однокурсника. — Чего-то хотел, Жан? — вскинув брови, настороженно спросил Эрен. — Вообще-то… — чужая рука, закрывшая Жану рот, не позволила ему договорить, пресекая возможную грубость. — Армина же сегодня нет, так что вы не против, если мы сядем с вами? — приветливо улыбаясь, спросил появившийся из-за спины Жана парень. — Конечно, Марко, — тут же вклинилась Микаса, не дав Эрену ответить. Эрен с Жаном молча обменялись убийственными взглядами. — Вы же обычно обедаете со своими одногруппниками, разве нет? — спросил Эрен, когда Марко с Жаном сели за стол. — Обычно да, но… — не договорив, Марко неуверенно замялся, наматывая на вилку уже холодные спагетти. — Но терпеть этих мудаков уже сил нет, — закончил за него Жан, и Марко закатил глаза. Всем, кто хоть немного знал Жана, было прекрасно известно и то, насколько он прямолинеен, так что его близкие отношения со скромным и даже в какой-то степени нерешительным парнем вроде Марко могли любого человека выбить из колеи. Но Микаса с Эреном знали их обоих достаточно хорошо, чтобы не удивляться поведению парней. — Что-то случилось? — нахмурившись, спросил Эрен. — Не то, чтобы это было серьёзно,. — начал Марко, но снова был перебит Жаном: — Эти ребята настолько узколобые, что считают, будто альфа может вступать в отношения только с омегой, а беты исключительно друг с другом. Микаса с Эреном понимающе переглянулись. Не так давно Жан с Марко начали встречаться, и это не для кого не было секретом, но по университету быстро разлетелась новость о том, что Марко — бета, и с тех пор им приходилось испытывать на себе тонну негатива от тех, кто считал эти отношения ненормальными. Сильнее всего злились омеги, положившие глаз на Жана и отказывающиеся принимать тот факт, что он выбрал бету. — Жан! — возмущённо шикнул Марко. — Это не повод оскорблять наших одногруппников. — Серьёзно? — хмыкнул в ответ Жан. — То есть наши отношения можно считать поводом для оскорблений, а их откровенную тупость нельзя? — Перестань обращать внимание на такие мелочи, — беззаботно улыбнувшись, ответил Марко, и от его улыбки Жан как будто смягчился. — Он просто не может смириться с тем, что о тебе злословят у тебя за спиной, — выдохнул Эрен, откинувшись на спинку стула, и в этом был абсолютно прав. Кем бы ни был партнёр Жана, — бета или омега, — но сам Жан оставался альфой, и в отношениях он прежде всего чувствовал себя защитником, поэтому сплетни о Марко волновали его куда больше презрительных взглядов, которые он иногда ловил на себе. — Это всё на самом деле так глупо, — вдруг произнёс Марко и, заметив вопросительные взгляды друзей, поспешил объяснить: — Ведь вторичный пол у людей появился всего лишь около двухсот лет назад, а до этого существовало множество гендеров и ориентаций, но, не желая принимать различия между ними, люди унижали и ненавидели людей за то, кто им нравился и кем они себя ощущали. Казалось бы, с появлением вторичного пола это должно было остаться в прошлом, ведь теперь первичный пол почти не имеет значения, но ситуация, кажется, стала только хуже и куда запутаннее. — И правда глупо, — кивнула Микаса, обведя кафетерий задумчивым взглядом. — Никто ведь не может выбрать, кем ему родиться или в кого влюбиться. — И даже если вы не соответствуете общепринятым стандартам, окружающих это должно волновать в последнюю очередь, — подытожил Эрен, ободряюще улыбнувшись. — Спасибо, ребят, — сглотнув, неуверенно улыбнулся Марко. — Действительно становится легче, когда тебя понимают. Жан не высказал этого вслух, но все понимали, что для него поддержка была не менее важна, чем для Марко. Они всегда собирались в тухлом местечке с невзрачной вывеской в одном из не самых густонаселённых районов города. Посетителей в этом баре даже по выходным было немного, так что устраивать пьяные разборки было попросту некому. Зато желающие сыграть в бильярд всегда находились, и голоса игроков доносились через весь зал до барной стойки со звонким эхом. — Опаздываешь, — коротко заметил Леви, когда на барный стул между ним и Эрвином, стряхивая снег с пышных каштановых волос, уселась Ханджи. — Не будь занудой, — хмыкнула она, дружески ударив его кулаком в плечо. — Что пьёте сегодня? — Виски, — отозвался Эрвин, приподняв гранёный стакан с переливающейся на дне янтарной жидкостью. — Чай, — сказал Леви, демонстративно сделав глоток из своей чашки. — Как же тяжело бывает общаться с человеком, который не пьёт, — притворно вздохнула Ханджи, закатив глаза, и, едва не перегнувшись через стойку, громко позвала: — Бармен, налей даме мартини! Как только перед ней оказался бокал с напитком и плавающей в нём оливкой, Ханджи лишь сильнее загорелась интересом к общению. — Ну, рассказывайте, как дела в кофейне? А в личной жизни? Вам обоим уже пора бы остепениться, не находите? Я уверена, что среди ваших постоянных гостей больше половины являются членами твоего тайного фан-клуба, Леви. Эрвин, а ваша официантка, — Криста, вроде? — очень милая, ты не задумывался об этом? — без умолку затараторила она, даже не сделав ни одного глотка из бокала. — Притормози, очкастая. Ты сюда не из ближайшего алкомаркета пришла? — вскинув бровь, усмехнулся Леви. — Шутишь? Я уже не помню, когда пила последний раз! Просто мне нужно столько рассказать и о стольком спросить, что одного вечера, боюсь, не хватит, — ответила Ханджи и отпила из своего бокала. — Итак, я жду ответов на свои вопросы. Этим вечером Ханджи не замолкала ни на минуту, так что Эрвин едва успевал отвечать на её многочисленные вопросы. Леви даже не участвовать в диалоге: после того, как Ханджи заказала четвёртый бокал мартини, он всё так же молча слушал её, но уже без привычного хмурого недовольства на лице, а с приподнятыми в расслабленной улыбке уголками губ. — Клянусь, в следующий раз я налью в твой чай коньяка, — заявила Ханджи, когда они вышли из бара в прохладную свежесть снежной ночи. — Не вижу в этом особой нужды, — отозвался Леви, натянув тёплый шарф до самого носа. — Но из-за того, что мы пьём, а ты не пьёшь, между нами в такие моменты целая пропасть, — воскликнула Ханджи и, не дав Леви времени на ответ, метнула в него наскоро слепленный снежок. — Осмелела после пяти бокалов мартини? — раздражённо фыркнул Леви, ловко увернувшись, но тонкие губы всё же дрогнули в сдерживаемой улыбке, когда второй снежок врезался в широкую спину опешившего от неожиданности Эрвина. Он резко обернулся, явно не сразу поняв, что произошло, и Ханджи, заметив растерянное выражение его лица, визгливо рассмеялась, схватившись за живот и приглушённо похрюкивая в воротник толстого свитера. — Ты на ёжика похож! — сквозь смех выдавила она и икнула, снимая очки, чтобы вытереть проступившие на глазах слёзы. — Так давно не пила, что забыла, как это делать? — присвистнул Леви, вскинув брови и скрестив руки на груди. — Кому-то завтра будет мучительно больно, — с усмешкой заметил Эрвин, взглянув на задыхающуюся от неконтролируемого смеха Ханджи, и затем, бросив взгляд на наручные часы, добавил: — Думаю, пора вызывать такси. Леви лишь согласно кивнул, доставая из кармана пуховика пачку сигарет. Покрасневшие от мороза кончики ушей покалывало, а пальцы уже начали неметь от холода, и он с досадой подумал про оставленную дома пару кожаных перчаток. Ханджи, усмирив своё веселье, тут же повисла на нём и воодушевлённо защебетала про какого-то студента, работающего в её лаборатории, с которым она почему-то непременно хотела познакомить Леви, но её внимание так же быстро переключилось на Эрвина, перед которым она всё оставшееся время до приезда такси слёзно извинялась за то, что бросила в него снежок. Глядя на них сквозь пелену едкого сигаретного дыма, Леви с лёгкой улыбкой подумал, что им действительно стоит чаще выбираться куда-нибудь вместе. Есть на полу кухни и разговаривать с набитым ртом наверняка шло вразрез с правилами приличия. Но в своё оправдание Эрен с Микасой могли сказать, что, во-первых, полы были с подогревом, а во-вторых, жареный рис оказался настолько же вкусным, насколько интересным был их разговор. Они сидели у панорамного окна, и звёздное небо, удивительно ясное после утренней метели, было так близко, что, казалось, можно дотянуться кончиками пальцев до созвездия Большого Пса и ненароком обжечься о яркий Сириус, сияние которого, пусть и приглушённое искусственным светом ночного города, всё же оставалось самым ярким на небосклоне. Этот вечер был как будто вырван из детства: по телевизору, который был включен просто для шума на фоне, шло какое-то глупое реалити-шоу, а Микаса с Эреном, накинув на плечи один полосатый плед, которого теперь едва хватало, чтобы укрыть их обоих, ели жареный рис с соусом карри, приготовленным по рецепту Карлы. И отец, как это часто бывало, был на работе, но на сковороде всё равно оставалась его порция риса, чтобы, вернувшись домой, он не остался голодным. Микаса даже тогда была очень серьёзной и задумчивой, так что теперь разговор постепенно сошёл на нет, когда она, погрузившись в свои мысли, остановила пустой взгляд серых глаз на виднеющихся у горизонта силуэтах многоэтажек. Эрен не настаивал на продолжении разговора, поставив на пол рядом с собой опустевшую глубокую тарелку, и, вспомнив о приближающихся зачётах, вышел из транса только когда Микаса, по всей видимости, уладив свой внутренний конфликт, тихо позвала его. — Да? — вскинув голову, отозвался Эрен. — Ты сегодня поддержал Марко и Жана, но что, если… — она на секунду запнулась, всё ещё не глядя на него, и моргнула, словно прогоняя ненужные мысли, — я скажу, что мне нравится альфа? Внешне Эрен даже не попытался скрыть своё удивление. Не говоря о почти полностью закрывших тёмно-зелёную радужку зрачках, изогнутых брови и самовольно упавшая вниз челюсть позволили Микасе абсолютно верно трактовать его реакцию, и девушка вполне могла её понять. Микаса была альфой, и это любому становилось ясно по её поведению. Уверенная, расчётливая и хладнокровная, — она не была той, кто нуждался в защите, а защита — это первое, что чувствуют омеги и беты в отношениях с альфами, потому Эрен и не мог представить, что сильную девушку вроде Микасы могут привлекать альфы. — Думаешь, это странно? — спросила она, почувствовав, как затянулось молчание между ними. — Есть немного, — признался Эрен, взъерошив и без того растрёпанные волосы. — Но, наверное, этот альфа реально хорош, если ты на него запала, — добавил он, широко улыбнувшись. Микаса неуверенно улыбнулась в ответ и, украдкой глядя на Эрена, с затаённой грустью отозвалась: — Ты даже не представляешь, насколько.