T'innamorerai

— Извините, я не хотел, чтобы так получилось, — незнакомец опускает виноватый взгляд вниз, проводя кончиком ботинка по каплям дождевой воды. Фабрицио едва сдерживает себя, чтобы не озвучить просьбу не разводить ещё больше грязи, молча проходит через весь зал к небольшой подсобке.       Через несколько секунд на свет появляется швабра и ведро воды, Мобричи делает всё на автомате, цепляясь пальцами за край куртки молодого человека в немой просьбе. Тишину, повисшую в воздухе, нарушает лишь мерное тиканье часов, римлянин ловит себя на мысли о том, что это, безусловно, первый случай, когда клиент вызывает у него раздражение. Вот только на такой случай у него никаких инструкций.       Кудрявый делает два шага назад и осторожно произносит: — Я мог бы… сам, простите, это моя вина… — Это не Ваша обязанность, — коротко отвечает мужчина, проводя свободной ладонью по волосам. Несколько движений, и пол становится таким же чистым, как и парой минут назад, только вот посетитель всё ещё вызывает опасения — мокрый, как собака, он может принести куда больше проблем. Испортить диван, например.       Раскат грома прерывает его размышления, человек рядом с ним ощутимо вздрагивает, зажмуриваясь, Мобричи предпочитает не комментировать его реакцию, плотнее закрывая входную дверь. — Не стойте у порога, проходите, — тихо произносит он, на всякий случай оставляя ведро и тряпку возле кирпичной стены. Не прогонять же его теперь туда?       Они оба чувствуют себя слишком неловко, кудрявый выходит из оцепенения и осторожно тянет кожаную курку за рукава — его футболка кажется промокшей насквозь; Фабрицио остаётся лишь гадать, сколько времени ему потребуется, чтобы заболеть.       Неожиданно для него из внутреннего кармана чужой куртки появляется аккуратно сложенный листок со списком, написанным подозрительно знакомым почерком. Парень протягивает его Фабрицио и тут же переключается на свою одежду, теряя всякий интерес к происходящему вокруг него.       Мета, отчётливо чувствуя чужое раздражение, не решается проронить и слова, жгучее чувство вины за грязные разводы на полу не помогает, усугубляя и без того неудобную ситуацию. Он двигается слишком осторожно, переставляя ноги так, словно от этого зависит его жизнь.       Оказаться в чайном магазине не входило в его планы вовсе, если бы не звонок матери, заставший его на пути к дому, в конце концов, он никогда не мог сказать ей нет, и она это знала, периодически пользуясь столь неоднозначным преимуществом. Фамильная черта — не иначе.       Моро возвращается за прилавок и пробегает глазами по списку. О, он определённо знает этот почерк — женщина, которая заглядывает к нему практически каждую неделю. Она всегда собрана, аккуратна и вежлива; Фабрицио невольно переводит взгляд на кудрявого, что предпринимает безуспешные попытки расчесать пальцами слипшееся пряди волос — ничего общего. Полная противоположность. Настоящая катастрофа.       Довольная ухмылка не остаётся незамеченной, посетитель смотрит на него вопросительно, но мыслей не озвучивает, и Моро лишь кивает самому себе, переключаясь на сбор заказа. Ему не нужен список, он всегда знает, что требуется его постоянным клиентам. — Как дела у Вашей матери? — он лишь делает предположение. Мальчик чертовски похож на неё, несмотря на некоторые особенности своего воспитания. Он практически уверен, что, ткнув пальцем в небо, попал в точку.       Паренёк у двери замирает, хлопая глазами, вроде как в очередное оцепенение впадает, как кролик, встретивший на своём пути змею. Фабрицио терпеливо ждёт, натягивая на мозолистые пальцы перчатки, и переходит к своей работе, выставляя на стол перед собой нужные баночки.       В неловком молчании проходит несколько минут, прежде чем кудрявый прекращает портить небольшой коврик на входе и прочищает горло, вновь натягивая куртку на худые плечи. — У неё всё хорошо, спасибо. — Передайте ей привет от меня, — Моро прячет довольную ухмылку, отворачиваясь к полкам, почти ощущая прожигающий взгляд на своей пояснице. — А Вы… — Фабрицио, так и передайте. — Фабрицио, — повторяет юноша, опуская взгляд в пол вот уже в который раз за вечер. Римлянин старается не обращать внимание на совершенно новую для него реакцию — всё люди разные, безусловно, неуверенных в себе их непростое время гораздо больше. Он и сам когда-то был таким, кажется.       Стоит признать, что он не ожидает ничего большего, когда осторожно складывает упакованный чай в фирменный пакет магазина, но незнакомец успевает удивить его и здесь, подходя ближе и вытаскивая из кармана брюк банковскую карту. Он изучает взглядом список, затем произносит куда более уверенно. — Я Эрмаль.       Моро поднимает заинтересованный взгляд, стараясь не подавать виду. Не то чтобы его интересовала подобная информация, нет, но он сдерживает порыв и не озвучивает колкость вслух, лишь улыбается натянуто и кивает в ответ, пробивая чек. — Приятно познакомиться, Эрмаль.       Теперь у его клиента есть имя, и он с интересом пробует его на языке, будто прицениваясь к чему-то. Эрмаль звучит необычно, непривычно, но довольно очевидно — он много беседовал с его матерью и прекрасно знал, что человек, стоящий перед ним, не итальянец.       Кудрявый в свою очередь не отвечает, лишь оборачивается на дверь, задумчиво поглядывая на улицу. За мутным от потоков воды стеклом никаких улучшений, разве что порывистый ветер орудует с удвоенной силой, поднимая с земли мелкий мусор. Последнее, что хотелось бы самому Моро — оказаться там сейчас, но короткий взгляд на циферблат заставляет его вздрогнуть.       Его рабочее время окончено.       Эрмаль расплачивается за покупку, тонкими пальцами сжимает список и забирает пакет, улыбаясь, разворачивается в сторону двери и вздыхает так, словно отправляется на войну.       И тут же не может удержать язык за зубами, по какой-то неведомой причине так и тянет вторгнуться в пространство этого мужчины, заполнить пустоту, нарушить молчание. В конце концов, албанец не виноват в том, что погода в Риме выдалась на редкость дерьмовой. — Погода сегодня не очень, не правда ли? — хрипло произносит он, доставая из кармана аккуратный чёрный брелок.       Фабрицио в изумлении поднимает брови, раздумывая о том, шутит ли его собеседник сейчас или говорит вполне серьёзно, но всё же отвечает, натягивая лёгкую ветровку и подхватывая ключи от главной двери. — Трудно поспорить.       Два коротких щелчка, и помещение погружается в полутьму — Эрмаль оборачивается к нему, собираясь открыть рот и ляпнуть очередную глупость, но Моро останавливает его, подхватывая под локоть, и мягко направляет к выходу. — Вы сегодня последний клиент, пойдёмте, я не могу здесь задерживаться.       Мета не протестует, позволяя вывести себя на улицу, где опасливо таращится по сторонам, пропуская проезжающие мимо машины.       Фабрицио понятия не имеет, чего он ждёт, но уточнять не собирается — опускает тяжелые ставни, мучается с ключами, едва ли не стоя на коленях на мокром асфальте. В тот момент, когда он собирается направиться в сторону дома, чужая рука хватает его за ткань на спине и робко тянет на себя.       Эрмаль не отдаёт отчёт своим действиям, как обычно, делает что-то, игнорируя настороженные предупреждения внутреннего голоса. Он совсем не знает этого человека, боже, он зашёл сюда за чёртовым чаем, чтобы никогда больше не вернуться, разве не так?       Мобричи хочется обречённо вздохнуть, вырваться из цепкой хватки и просто уйти, но кудрявый кивает в сторону парковки, что находится в конце улицы, и качает головой. Сумасшедший. — Могу я подвезти Вас, Фабрицио?       Моро внимательно смотрит в глаза молодого человека, прикидывая в уме, какая из перспектив более привлекательна — неизбежная простуда и больные суставы после получасовой прогулки под проливным дождём или компания албанца.       Упрямство выбирает второе, здравый смысл — первое.       И он соглашается.