Глава I
10 апреля 2020 г. в 18:26
За окном уютного чайного магазина шёл дождь, но Фабрицио не обращал на погоду никакого внимания, занятый перестановкой железных баночек в строгом алфавитном порядке.
Он всегда любил систематизировать любые вещи, что попадались под руку, придерживаясь теории о том, что только таким образом можно поддерживать чистоту в собственных мыслях, но и фанатиком в этом деле не был. Просто любил, когда всё находится на своих местах.
Пожилой хозяин, исправно плативший ему заработную плату, не показывался уже несколько дней, ссылаясь на непроглядную водяную завесу — попасть под дождь в его возрасте было «непозволительной роскошью», да и Мобричи особо не настаивал, его вполне устраивало тихое и спокойное одиночество, нарушаемое редкими посетителями.
Многие из них были постоянными клиентами, с которыми всегда было приятно поддержать короткий разговор, некоторые из них приходили просто для того, чтобы их кто-то выслушал, и продавец старался никому не отказывать в столь деликатном вопросе. Он не понаслышке знал, что такое одиночество.
Фабрицио всегда улыбался, даже когда сил совсем не оставалось, отвечал дежурными фразами, стараясь угодить всем, даже самым настойчивым и дотошным, готовым с ножом у горла доказать ему, что он где-то ошибся. Он оставался тактичным, спокойным, казалось, что вывести его из себя было чем-то фантастическим.
Гораздо реже заглядывали новые лица, доселе неизвестные, но и с ними Моро был приветлив и вежлив, всегда готовый помочь сделать правильный выбор, основываясь на собственных вкусах и предпочтениях.
Люди ему доверяли, он старался не подводить.
Однако сегодня было необычно тихо даже по меркам их малонаселённого района — с самого утра ни одного покупателя, но не то чтобы это слишком волновало молодого человека. Собрав волосы в аккуратный хвост на затылке, он поставил последнюю банку на полку и окинул внимательным взглядом «плоды» своего двухчасового труда, потирая уставшие ладони.
Идеально, всё было просто идеально.
Раскаты грома слышались всё отчётливее, Фабрицио приблизился к окну магазина и выглянул на улицу — ни души, лишь редкие прохожие, что спешили скорее укрыться под широкой вывеской цветочного магазина, да машины, счастливым обладателям которых нипочём любая непогода.
Требовалось чем-то занять руки — документация, отчёты и всё такое, но каждая бумажка была заполнена заранее, все дела были выполнены в строгом порядке, и ему ничего не оставалось, кроме как опуститься на скрипучий стул в углу прилавка и уставиться в стену, покрытую свежей штукатуркой.
Часовая стрелка ползла нарочито медленно, пару раз Мобричи казалось, что она и вовсе издевается над ним, замирая посреди циферблата, упрямо не желая отсчитывать минуты до закрытия.
Он никуда не спешил, нет, в его тесной однокомнатной квартирке его уже давно никто не ждал, даже любимую кошку однажды забрала бывшая девушка, коротко ответив на немой вопрос, что он совсем не в состоянии уследить за пушистым комочком, покуда не может справиться с самим собой.
Фабрицио был категорически не согласен, но кто его слушал? Пришлось уступить.
Внутреннее убранство помещения, в котором он работал, открывало пространство для воображения — кирпичные вставки, резные деревянные полки, покрытые чёрным лаком, скопище заботливо расставленных по углам растений и уютный кожаный диван, которым нередко пользовались посетители, ожидая, когда продавец закончит обслуживание.
Атмосфера тепла и безопасности, защиты от любых неприятностей — он старался, поддерживал её, как умел, наглухо закрывая двери в прошлое, что таилось в тёмных углах, до которых не дотягивался свет от единственной тусклой лампы, покрытой приличным количеством пыли.
Идти за лестницей в подсобное помещение не хотелось, Моро устало вздохнул и сосредоточил внимание на происходящем за окном, ковыряя короткими ногтями деревянную поверхность прилавка — так, что в некоторых местах уже виднелись едва заметные глазу полосы.
Поток мыслей неминуемо возвращался к событиям последнего года; всего несколько месяцев назад он впервые переступил порог магазина, впервые столкнулся со столь серьёзным и ответственным делом, — бродить по улицам в компании друзей было гораздо приятнее — оставил привычный уклад жизни и пожертвовал самым главным. Свободой.
Сначала заболел отец, следом слегла мать, а спустя полгода спокойная и размеренная жизнь его семьи и вовсе рухнула одним злополучным вторником, когда с первыми утренними новостями он вдруг узнал от сестры новости, разбившие его сердце на тысячи мелких осколков.
В реальность происходящего бывает трудно поверить, по правде говоря, в тот момент ему хотелось опустить руки, забиться в угол и закрыть уши ладонями, чтобы ничего не слышать, ничего не чувствовать, только вот возможности не было.
В жизни каждого человека однажды наступает период, когда груз ответственности, что кажется непосильным даже со стороны, вдруг падает на плечи и заставляет остановиться, задуматься. Посреди людной улицы, посреди опустевшей комнаты, посреди забытого богом и людьми места — это находит тебя везде, куда бы ты ни бежал.
Мобричи никуда не убегал, нет, низко склонив голову он отдал себя в руки судьбы. Похороны прошли быстро, осадок остался, только и минутку на скорбь выкроить не удавалось. На поиски работы ушло много времени — больше, чем он рассчитывал, но жаловаться было не в его стиле. Конечно, он должен был быть благодарен по гроб жизни тому, кто согласился взять его без лишних расспросов.
Видеть сочувствие во взгляде совершенно чужого человека было несколько унизительно, но Фабрицио держал язык за зубами, коротким кивком соглашаясь на все условия первой в его жизни работы.
Воспоминания не давали покоя изо дня в день, и даже сейчас, спустя некоторое время, старые раны на затягивались, кровоточили всё сильнее и сильнее. Он был на грани пропасти, состоящей из непроглядной пучины мрачных мыслей, когда вдруг услышал характерный хлопок дверью. На пороге магазина стоял молодой человек, — кажется, его ровесник — вымокший до нитки и стучащий зубами от холода. Не удивительно, на улице едва ли не бушевала буря.
С его некогда аккуратно уложенных кудрявых волос капала дождевая вода, и Мобричи вдруг ощутил характерное отвращение. Подумать только, весь беспорядок придётся убирать ему одному, этот парень вообще думает о том, что делает?
Лицо юноши, что продолжает отфыркиваться, беспардонно выжимая куртку прямо на входе, он видел впервые — глупо было бы хвастаться хорошей памятью, но Моро с рождения не покидал родных мест, где многие знали друг друга в лицо. Оставалось только вспомнить, в каком году человечество изобрело зонты и мысленно прикинуть, по каким конкретно причинам кудрявый предпочёл отказаться от столь практичной и нужной вещи.
Поток размышлений прервал тихий, неуверенный голос незнакомца, побудивший Фабрицио подняться со своего наблюдательного пункта.
— Добрый вечер! Прошу прощения, я…