Berghain.

Крупные капли отбивали рваный ритм по стеклу, пытаясь выбить его и прорваться внутрь небольшой кофейни. С каждой новой минутой ливень только усиливался, а серые тучи заволакивали летнее небо, стелясь сплошной пеленой и закрывая доступ солнцу. Я наблюдал за тем, как люди бегут по улице, стараясь найти укрытие от внезапно начавшегося дождя, и стройными рядами выстраиваются под навесами магазинчиков на площади. Наверное, было около четырех часов дня. Я точно не знал, да и проверять не хотелось, потому что айфон валялся где-то на дне рюкзака, а часов на ближайшей стене я не заметил. Мэтт, Боб и Брайан отправились в торговый центр еще утром. Они звали меня с собой, но я отказался, и парни оставили меня в покое. Я не чувствовал себя плохо, голова не болела, не тошнило и не хотелось спать. Мне было никак. Мне просто было никак. Ранним утром, когда я, накатавшись на скейте, вернулся в хостел, мозг все еще продолжал разрываться от мыслей. Я долго не мог уснуть, прокручивая идеи одну за другой и всеми силами стараясь запечатлеть их на внутренней стороне век, чтобы не забыть, когда это состояние исчезнет. Но я не думал, что мое кратковременное увлечение кокаином закончится именно так; что все придет к тому, что я просто лишусь всех своих чувств. Блять. Бездумно ковыряясь трубочкой в пустом стакане из-под кофе, я размышлял сейчас о том, станет ли все снова нормально, и, если да, то сколько на это потребуется времени. Потому что в данным момент все было ужасно. Отходняки от кокаина чувствовались иначе, чем от экстази, травы и алкоголя, которые были единственным, что я пробовал в своей жизни. Наверное, я мог бы назвать свое нынешнее состояние апатией, потому что все эмоции разом пропали, и я не мог выловить из головы ни одну идею, что потенциально могла бы доставить мне хоть какое-то удовольствие. Так что я просто сидел за самым дальним столиком у окна кофейни, оперевшись головой на руку и бесцельно наблюдая за ливнем, который барабанил по стеклу. И все происходившее по ту сторону сейчас, как нельзя идеально, описывало мое состояние. Благодаря урокам Изобразительного Искусства в начальной школе я знал, что, если смешать все краски на палитре, то получится грязный, коричнево-серый цвет. И не важно, насколько прекрасна картина, нарисованная тобой, — если ты начнешь раскрашивать ее этой гадостью, то точно испортишь. Так вот, чтобы наиболее точно передать вам то, каким сейчас представлялся мне мир вокруг, возьмите этот цвет и покройте им что-нибудь. А затем представьте, что каждый объект, каждый дом, каждый сантиметр, окружающий вас, становится древесно-пепельно-мутного цвета. Все теряет свою уникальность и превращается в одну сплошную кашу; контуры размываются, а значение пропадает. И вот, ты, вроде, знаешь, что перед тобой находится, но не можешь сам себе объяснить, для чего оно нужно. Какой в нем смысл? В моих глазах все было именно так сейчас. Я смотрел, видел, но не понимал, что делать с этим дальше; не понимал, зачем вообще что-либо существует. И, блять, я никому бы такого не пожелал, потому что это настолько отвратительно, что в голову невольно начинают закрадываться только две мысли, одна страшнее другой. Первая — это мысль о смерти. Наверное, вы посмеетесь с моих слов, но я говорю чистую правду. Я действительно размышлял о смерти. Не о том, конечно, что я хочу сделать с собой что-то прямо сейчас. Скорее, эти мысли были связаны с тем, что ты ощущаешь, когда умираешь. Потому что, с момента пробуждения и по нынешнюю секунду, я чувствовал себя мертвым. Я будто был призраком без эмоций и эмпатии, который все делал лишь по привычке. Вторая же мысль, которая крутилась в моей голове, ударяя по мозгам еще сильнее первой, — найти еще кокаина. Я должен был принять, чтобы почувствовать себя снова живым. Мне нужно было вдохнуть хотя бы одну дорожку, иначе до конца жизни я продолжу только и делать, что существовать, окруженный грязно-серыми объектами. Вот это, без шуток, было пугающе, и я понимал, что подобное ощущение — это начало конца, и мне, во что бы то ни стало, нужно прогонять его прочь. Именно поэтому я заставил себя выйти из хостела и завалиться в кофейню, надеясь, что вкус кофе хотя бы частично вернет меня в реальность. Но, как уже стало ясно, этого не случилось. Однако, я понял для себя одну очень важную вещь — я больше никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах, не прикоснусь к кокаину. Это был первый и последний раз. Прошло еще минут двадцать моих размышлений перед тем, как ливень за окном сменился мелким дождиком. Понимая, что не могу больше усидеть на месте, я вышел на улицу, подставляя лицо под редкие теплые капли и прикуривая. Сигарета тут же намокла, и табак стал горьким и мерзким, но я продолжал курить, мысленно радуясь тому, что хотя бы могу ощущать вкус. У меня не было никакой цели на сегодняшний день, так что я просто поплелся, куда глаза глядят, не строя никаких маршрутов. Все мои нынешние чувства так сильно контрастировали с тем, что я ощущал, мчась ранним утром на скейте, что это напоминало какие-то блядские эмоциональные качели. И я решил просто ждать, надеясь, что время, как обычно, все исправит, возвращая краски в мою жизнь. А еще, я так и не позвонил маме, прекрасно понимая, что в нынешнем состоянии не смогу связать и пару слов и только заставлю ее волноваться. Она всегда видела меня насквозь и по одному голосу могла определить, что я чувствую и что происходит у меня на душе. Поэтому я просто оставил это на потом. Пересекая площадь и оставляя за плечами вокзал, я поймал себя на том, что снова думаю о Джерарде. Мне не было стыдно за то, что я наговорил ему вчера, заваливая личными фактами из своей жизни или допрашивая на предмет того, был ли он моим спасителем. Скорее, только сейчас я полностью осознал, что ничего, абсолютно ничего, о нем не знал. Было уже не так важно — танцевал я с ним или нет, ведь Джерард был закрытой книгой для меня. Он был буквально сплошным знаком вопроса. Не знаю, преследовал он какую-то цель или нет, когда предложил мне наркоту и затем попросил рассказать о себе, но факт оставался фактом — я знал только его имя и «профессию», и больше ничего. Наверное, любой другой на моем месте просто забил бы на это, не видя никакого смыла ближе знакомиться с чуваком из другой страны, но только не я. Если копнуть еще глубже, то, наверное, мой интерес к Джерарду можно было бы назвать целью. У меня появилась конкретная цель в Берлине, впервые за всю историю моих путешествий. Мне нужно было узнать Джерарда и понять, что он из себя представляет. Именно поэтому, сворачивая на очередную безымянную улицу, я решил, что вернусь сегодня в Бергхайн. Боб позвонил мне около семи вечера. Я ответил не сразу, увлеченный разглядыванием какой-то безделушки в сувенирном магазине, которую хотел купить в подарок маме, заранее зная, что забуду и никогда не подарю. Он сказал, что они возвращаются в хостел, чтобы переодеться, пожрать и завалиться в случайный бар, и спросил, пойду ли я с ними, на что я отреагировал отказом. Мне не хотелось набухиваться сегодня, потому что у меня наконец-то появилось дело, и я планировал заняться им на трезвую голову. Так что я поплелся в сторону хостела, открывая на айфоне навигатор и только сейчас замечая, как далеко от кофейни я забрёл. Парней еще не было, когда я зашел в комнату, и я решил быстро принять душ и привести себя в порядок. Амёбное состояние постепенно начало рассасываться. Я понял это, стоя под струями воды и ощущая приятное покалывание, когда ледяные капли стекали по коже. Мне становилось лучше, но пока это ощущение не имело ничего общего с моим привычным самочувствием, поэтому я просто наслаждался тем, что есть. Наскоро высушивая полотенцем влажные волосы, я отрыл в чемодане у Боба еще одну большую черную футболку, когда дверь в номер открылась. — Здарова, наркоша, — послышался голос Брайана, заставивший меня замереть от неожиданности, роняя полотенце на пол. — Ну, как ты? — спросил Боб, широко улыбаясь. — Отошел немного? — Да, вроде, — ответил я, оглядывая парней и тут же возвращаясь к своим сборам. — А где Мэтт? — За жрачкой пошел, скоро вернется, — бросил мне Брай, скрываясь за дверью в ванную. Я чувствовал, что у меня совершенно нет сил на разговоры сейчас. И, тем более, на рассказы, которые абсолютно точно потребует от меня Боб, не давая мне и малейшего шанса утаить детали вчерашней ночи. Все, чего мне хотелось — это сохранить остатки энергии на предстоящий разговор с Джерардом, который, как мне казалось, был единственным, что способно было привести меня в чувства. — Чего это ты мою футболку опять нацепил? — задал вопрос Боб, оглядывая меня с ног до головы, пока я стоял напротив зеркала и безуспешно пытался распутать свои патлы. — Пойдешь, все таки, с нами? — Нет, — покачал головой я. Мне не хотелось рассказывать ему о том, что этой ночью я собирался снова идти в Бергхайн. Но выбора не было, потому что мне нужно было одолжить браслет. Проснувшись утром, я понял, что где-то проебал свой, и, был уверен, что обычным способом третий раз меня в клуб точно не пустят. Даже одна мысль о том, что мне вновь предстоит встреча с вышибалой на входе пускала по телу мурашки, но решительность внутри, все же, перебарывала это чувство, поэтому я решил не медлить и задать вопрос напрямую. — Боб, ты можешь дать мне свой браслет? Я верну его утром, — серьезно спросил я, глядя на него через зеркало. — Ты что, собираешься снова идти в Бергхайн? — искренне удивился он, ловя мой взгляд. — Фрэнк, тебе что, не хватило вчерашней ночи? — Пожалуйста, могу я взять твой браслет? — я повторил вопрос, выделяя каждое слово и медленно прикрывая глаза, ощущая первые нотки раздражения, растекающиеся по телу. — Только не говори, что идешь к этому чудику, — недоверчиво ответил Боб, подходя ближе ко мне. — Фрэнки, я не хочу раскидываться советами, но я за тебя переживаю. Две ночи подряд ты принимал, и твое состояние сегодня утром нас всех реально напугало. Я подумал, теперь ты поймешь, как легко подсесть на эту дрянь и стать зависимым. Обычно я соглашался со всем, что предлагал Боб, и готов был пойти за ним хоть на край света, но это происходило только в том случае, если я сам до конца не понимал, чего я хочу. Сейчас же все было иначе. Когда я загорался чем-то, даже подобной херней, как эта, меня было невозможно остановить или переубедить, поэтому все его "советы" в этот момент выглядели бессмысленно и вызывали только злость. Я готов был вспыхнуть и загореться ярким пламенем каждый раз, когда Боб включал режим заботливой мамаши, которая лучше всех знает, как тебе поступить в той или иной ситуации. Но сейчас мне нужно было кое-что от него получить, поэтому я постарался немного затушить свой фитилёк агрессии. — Я не собираюсь ничего принимать, — резко сказал я, поворачиваясь на месте и с неприязнью смотря на Боба. — Мне просто надо поговорить с Джерардом. — Фрэнк, он же выглядит как чёртов торчок. О чем ты можешь с ним разговаривать? — он спросил, не отрывая от меня хмурого взгляда. Эти слова прошлись по моим внутренностям адским пламенем. Блять, какая ему, сука, разница? О погоде! О религии! О сестрах Кардашьян! Да хоть о ёбаных знаках зодиака! Мне было все равно. В-с-е р-а-в-н-о, о чем говорить с Джерардом. Я просто чувствовал, что если не сделаю этого в ближайшее время, то сойду с ума. — Ты мне дашь браслет или нет? — бросил я, оставляя все свои мысли не озвученными. — Ну, а куда я денусь? Если не я, то кто-то из парней точно даст, — сдался Боб, грустно оглядывая меня и присаживаясь на свою койку. — Только, пожалуйста, будь осторожнее. — Ага, — я ответил, забирая у него браслет и, схватив свой рюкзак, пулей вылетел из номера, громко хлопая дверью. Теперь мне еще сильнее хотелось найти Джерарда. Теперь я, блять, по-настоящему загорелся этой хуйней. Забавно, конечно, было наблюдать за тем, как работает мой мозг сейчас, ведь из миллиарда идей, что появились вчера, он преподнес мне именно эту, и больше ничто не могло меня остановить. Я так быстро выбежал на улицу, стараясь как можно скорее покинуть хостел, что чуть не угодил под колеса проезжающего по тротуару велосипеда. В последний момент ловя равновесие и балансируя на одной ноге, я понял, что, похоже, снова начинаю что-то чувствовать, пускай пока это и была только злость. Нужно было успокоиться перед тем, как я встречусь с Джерардом, иначе все это дерьмо выльется именно на него. Для Бергхайна было еще слишком рано, и я решил зайти перекусить куда-нибудь, ведь за сегодняшний день в моем желудке не было ничего, кроме стакана капучино. Хоть голода я и не чувствовал, тем не менее прекрасно знал, что, если не поем, то меня начнет тошнить, поэтому я направился на поиски какой-нибудь забегаловки, находящейся по-близости. Глубоко вдыхая и выдыхая мне кое-как удалось привести себя в относительное спокойствие. В Берлине были нереально вкусные донеры, кебабы, гиросы, фалафели и весь этот прочий местный стрит-фуд, который заполонял каждую улицу. Поэтому я решил особо не запариваться и зашел в первую попавшуюся кафешку, где играла мексиканская музыка, висели липучки для мух и было душно, как в ёбаном адском котле. Заказав кебаб в пите и без курицы, я уселся за столик у окна, врубая в наушниках музыку и чувствуя приятный запах, вызывающий аппетит. Кажется, мне действительно становилось лучше. Под звуки «Legends», с жадностью уплетая кебаб, который с каждым новым укусом разваливался все сильнее, пуская струйки соуса по моим рукам и подбородку, я думал о том, что я вообще хочу сказать Джерарду. На ум не приходило абсолютно ничего, кроме тупых вопросов, по типу: «Сколько тебе лет? Что ты любишь? Чем занимаешься, пока не торгуешь наркотой? Учишься ли ты в универе?», которые я сам так сильно ненавидел. Мне не хотелось выглядеть полным кретином перед ним, но, почему-то казалось, что придется. Ведь, если я не буду спрашивать, то сам он вряд ли начнет говорить, скорее побуждая меня к очередным рассказам о себе. Поэтому, Боб, наверное, был прав — мне нужно быть осторожным сегодня и не принимать никаких предложений, связанных с наркотиками, если такие поступят. Джерард не вызывал у меня никакого доверия и именно поэтому был мне так интересен. Большинство людей, с которыми я так или иначе поддерживал контакт, являлись балаболами, готовыми после первого же шота выложить тебе всю историю своей жизни, вперемешку с травмами детства и любимыми жанрами порнухи. Но этот парень не был таким. Он позволил говорить мне, занимая позицию слушателя, в которой обычно находился я сам. И это, естественно, засело у меня в мозгу сразу же, как только энергия от кокаина начала растворяться. Конечно, существовала огромная вероятность того, что я просто себя накручиваю. Будто мне просто стало настолько скучно, что я решил придумать квест под названием «Найди рандомного чувака и сделай из него загадку, а потом потрать все свое время и энергию, чтобы ее разгадать». Но что-то внутри меня, какое-то неподдающееся объяснению наитие, кричало о том, что это не так; что Джерард действительно странный, что Джерард хочет, чтобы его разгадали, что ему это нужно. Минут десять и еще три песни спустя, я закончил со своей трапезой. Спокойным шагом выплывая из кафехи и направляясь к метро, я почувствовал, что все вернулось на круги своя. Я снова начал видеть цвета вокруг и ощущать весь спектр эмоций, которые все еще продолжали крутиться вокруг Джерарда. И это было неким толчком внутри меня, чем-то сродни знаку свыше, кричащем, что я все делаю правильно и у меня получится исполнить свой план. Путь до Бергхайна на метро я помнил хорошо, поэтому проблем с дорогой не возникло, так же, как и с маршрутом до самого клуба. Единственное, что немного напрягало меня сейчас — это то, что браслет Боба никак не хотел закрепляться у меня на руке, потому что клейкая часть практически полностью стерлась из-за частого надевания и снятия. Но, все же, приложив чуть больше усилий, мне удалось кое-как нацепить его, и, уже в полном спокойствии, я обошел длинную очередь. Для людей с браслетами существовал отдельный вход рядом с основным, который я заприметил еще вчера, когда Боб с Брайем гордо прошествовали мимо нас с Мэттом. Не торопясь, чтобы не привлекать лишнего внимания, я подошел к дверям и остановился, ожидая, пока парочка передо мной пройдет внутрь. И, в этот же самый момент, мои глаза непроизвольно наткнулись на вышибалу, который волшебным образом смотрел сейчас прямо на меня. Ну блять. Ну почему? Я снова замер на месте, встречаясь с ним взглядом и не замечая, что люди передо мной уже испарились. Чувство тревоги начало медленно подниматься откуда-то из желудка, а во рту резко пересохло, когда я заметил, что он всем телом поворачивается ко мне, в любой момент готовый броситься и разорвать меня нахуй, обгладывая мои кости. Поэтому, собрав все свои крупицы самообладания, я, так и не отрываясь от его ледяного взгляда, сделал огромный шаг вперед, пересекая порог и скрываясь за дверью. А дальше все понеслось с удвоенной скоростью. Я буквально пролетел длинный коридор, обеими руками держась за лямки рюкзака, будто это был мой спасательный парашют, и уже через пару секунд оказался в холле, минуя стойку с оплатой и девушку со сраными розовыми стикерами, которая что-то кричала мне вслед на немецком. Блять, мне кажется я просто парил над полом, еле прикасаясь к нему ногами, пока не остановился в коридоре у лестницы на первом этаже, пытаясь отдышаться. Сердце стучало где-то в горле, а в ушах звенело, и я максимально твердо решил, какой именно вопрос я задам Джерарду первым делом. Я спрошу у него, что не так с этим вышибалой, и почему он, блять, меня так невзлюбил. И мне будет похуй, даст ли он какой-то конкретный ответ или нет, потому что мне нужно было узнать хоть что-то об этом человеке, иначе он скоро начнет приходить ко мне в ночных кошмарах. Делая глубокие вдохи и выдохи, я оперся спиной о бетонную стену, стараясь хоть немного совладать со своим дыханием. Было чувство, что я пробежал не двадцать метров, а целый длиннющий марафон, и страх перед вышибалой только усугублял состояние. Блять, мне хотелось выпить. Мне казалось, что если я этого прямо сейчас не сделаю, то свихнусь, нахуй. Но, вместо этого, я только боязливо огляделся по сторонам и, так и не заметив поблизости татуированного лица, сразу проследовал к лестнице. Людей вокруг было все также много, и большинство из них выглядели так, будто не уходили отсюда со вчерашней ночи. Стараясь действовать быстро, ни на ком не заостряя свое внимание, я поднялся на второй этаж, чувствуя себя единственным трезвым человеком во всей этой вакханалии из фриков и наркоманов. По всей видимости, сегодня в Бергхайне снова был какой-то концерт. Я понял это, как только достиг главного танцпола. На этот раз на сцене находились две девушки, с ног до головы наряженные в перья, которые были единственным, что прикрывало их обнаженные тела. Диджей играл какую-то смесь хауса и техно, и я на минуту залип, наблюдая за происходящим и ловя уже знакомое состояние транса. Не знаю, сколько раз мне нужно было побывать в Бергхайне, чтобы хоть немного привыкнуть к этому, но пока вся эта движуха вызывала во мне сплошной шок. И это только усугубилось в момент, когда я, обходя толпу, чуть не врезался в пару парней, которые трахались, прижимаясь к бетонной стене. Блять. Блять. Это было последним, что я хотел увидеть сейчас, и, по инерции закрывая глаза и резко отворачиваясь, я молниеносно начал удаляться из эпицентра событий, локтями расталкивая всех вокруг. Нет, все таки, не зря Германии приплетают все эти стереотипы о сексе и порнографии. Мой юный мозг не был испорчен до такой степени, чтобы я мог спокойно относиться к подобной картине, что, кажется, теперь навсегда останется в моей памяти и будет всплывать в самые неожиданные моменты. Благодаря этому, мне еще сильнее захотелось нажраться, потому что сердце вновь начало биться как ненормальное, а ладони вспотели. Блять, я не был неженкой и смотрел иногда порнуху, но, сука, в реальности это все это выглядело абсолютно иначе. И я чувствовал себя максимально не в своей тарелке. Всеми силами я напряг память, стараясь вспомнить маршрут до четвертого этажа. Я решил не тратить лишнее время на бессмысленные поиски Джерарда на танцполах, и, вместо этого, сразу направиться в курилку, где, как мне казалось, он и должен был меня ждать. Кромешная тьма, окутывающая все, кроме главного зала со сценой, только усложняла мои поиски, и, попав в очередной тоннель, я остановился, чувствуя, что иду уже подозрительно долго, а впереди так и не виднеется никакого намека на свет. Страх начал постепенно расползаться по телу, когда к моему плечу что-то резко прикоснулось, а затем послышался удаляющийся высокий женский смех. Блять, я не настраивал себя на то, что мне предстоит заблудиться сегодня в Бергхайне. Быстро спустив рюкзак и дернув за молнию, я пытался наощупь найти свой айфон на дне и включить фонарик. В этот же самый момент где-то позади меня послышался холодный мужской голос, который мое подсознание волшебным образом приписало жуткому вышибале. И все, в эту же самую секунду я уже мысленно поставил на себе крест. Я пулей пустился прямо по коридору, без разбора шагая и чувствуя под подошвами кроссовок какие-то бумажки и окурки, что только затрудняли мой путь. Продолжая рыться в рюкзаке я, все же, нащупал телефон и тут же достал его, трясущимися руками включая фонарик. Внутри росло непреодолимое желание обернуться сейчас и посветить назад, чтобы убедиться, что мой преследователь не тот, о ком я думаю. Но мне стало страшно, реально, блять, страшно, и я просто летел вперед, размахивая фонариком и практически переходя на бег. Долго это не продлилось. Минуты через три я уже увидел впереди какой-то намек на освещение и с облегчением выдохнул, вновь обращая внимание на айфон, но не сбавляя темпа. В тот же момент вспышка случайным образом попала на мою левую руку, и я понял еще одну, более ужасную, чем все предыдущие, вещь. Я потерял браслет Боба. Блять, как и где это могло случиться? Конечно, я знал, что хуёво закрепил его, но чтобы потерять… Очередная проблема добавилась в мою невидимую копилку. Чувствуя, что дыхание заметно участилось, я вышел, наконец, из грёбаного тоннеля, попадая в небольшой холл, что соединялся с террасой. Легче от этого факта мне стало лишь на один процент из миллиона, но, все же, я продолжил шагать вперед, радуясь хотя бы тому, что пугающий голос позади меня стих. Заходя в курилку и окидывая ее быстрым взглядом, я все таки убрал телефон обратно в рюкзак, размышляя о том, что мне теперь делать. Я проебал свой браслет, и в любой момент кто-то из охраны мог заметить это и выпереть меня нахуй из Бергхайна. А еще Боб завтра просто снимет с меня шкуру живьем, потому что на нас четверых осталось всего два браслета. Я постарался успокоить себя тем, что сделать уже ничего не мог, и оставалось только морально смириться с моей будущей казнью и вернуться к более важным размышлениям. Джерардом в курилке даже и не пахло, насколько я мог заметить, рассматривая людей вокруг. Парочки все также заполоняли все диваны, кроме одного, того самого, который принадлежал вчера нам. Медленно подходя к нему и обреченно вздыхая, я присел на край, чувствуя всю бессмысленность своей затеи. Ну почему, скажите, я не мог загореться идеей выискивать коллекционные пластинки? Или посетить все ебанутые музеи и выставки Берлина? Да, в конце концов, хоть сдать здесь на права или купить новый скейт? Почему из всего рассадника возможностей я выбрал самую неосуществимую? Я ненавидел свой мозг в этот момент, но еще больше ненавидел Джерарда, который был катализатором всей этой хуйни. Нащупывая пачку сигарет в кармане джинс, я закурил, рассматривая ночной Берлин, расстилавшийся слева, и вспоминая о том, что всего двадцать четыре часа назад точно также сидел здесь, чувствуя небывалую любовь к жизни и желая покорить этот мир всеми возможными способами. — Эй, чувак. Скучаешь? — послышался чей-то голос, говоривший на все том же блядском немецком, совсем близко от меня. — Я не… — начал было отвечать я, но, взглянув на незнакомца, тут же остановился. Не знаю, совпадение это было или нет, но прямо сейчас передо мной стоял мужик, которого так соблазнительно вчера окучивал Джерард, покупая кокаин. Он рассматривал меня заинтересованным взглядом, представляя собой самый типичный пример наркодиллера. Блять, может быть, это был мой шанс? — Немного скучно, это да, — ответил я на английском, легко улыбаясь и надеясь расположить его к себе, вовлекая в беседу. — Хочешь мне что-то предложить? — Читаешь мои мысли, — сказал он, неприятно искривляя бледные губы и присаживаясь рядом со мной. — Что тебя развеселит? У меня есть всевозможные виды дури, браслеты и даже парочка волшебных таблеток, которые ты точно никогда не пробовал. — Браслеты? — тут же спохватился я, заостряя свое внимание только на этом слове. — Ага, на вход. Тридцатка каждый, — усмехнулся он, продолжая рассматривать меня своими бесцветными глазами. — Обычно я толкаю их на входе, но я заметил, что у тебя, почему-то, на руке пусто. — Да, я потерял свой где-то в клубе, — честно ответил я, оглядывая свое запястье и размышляя о том, расскажет ли он мне что-то о Джерарде, если я куплю у него пару браслетов. Барыга порылся в одном из своих карманов куртки, которых было столько же много, как у Джерарда вчера, и достал штук двадцать золотых бумажных полосок... Кажется я все таки останусь жив завтра. — Давай два, — я сказал, выискивая бумажник в рюкзаке и с грустью понимая, что с собой у меня было всего шестьдесят евро, которыми придется сейчас пожертвовать во имя моей дебильной цели. Обменивая деньги на браслеты для себя и Боба, я начал ощущать какую-то необъяснимую дрожь в теле. Мне хотелось, чтобы этот неприятный тип съебался отсюда нахуй и больше никогда не участвовал в непонятных играх Джерарда, который те вел, добывая наркоту. Этот барыга был мне так омерзителен, что я еле сдерживался, чтобы не послать его куда подальше и не закончить все это представление, самостоятельно отправляясь на поиски Джерарда. Но он был единственной моей зацепкой, которая могла помочь мне не провести всю ночь на ободранном диване, в ожидании красно-черной макушки на горизонте. Может быть, Джерард бродил где-то внизу в поисках меня или ждал у входа, стоя рядом с ужасающим вышибалой и болтая с ним о жизни и пушистых кроликах. Отчего-то мне казалось, что уж он то точно мог найти общий язык с этим татуированным монстром. — Кстати, вчера я покупал тут наркоту у другого чувака, и она мне понравилась. Надеялся сегодня застать его здесь, но, видимо, он все еще не пришел, — начал я свой допрос, стараясь как можно более мило улыбаться и звучать непринужденно. — Сам понимаешь, что всем хочется покупать стафф у проверенных людей, — я вздохнул, откидываясь на спинку дивана. — Про кого, из миллиона диллеров здесь, ты говоришь? — спросил барыга, заинтересованно глядя на меня. — Я без понятия, как его зовут, — я соврал, отчего-то боясь, что если он поймет, что я знаю Джерарда, то откажется мне что-либо рассказывать. — Вроде, у него волосы были красные сзади и лицо такое загадочное. — Наверное, ты имеешь в виду Джи, — отреагировал он, задумчиво почесывая затылок. Джи? Джи? Товарищи барыги называли Джерарда — Джи? Почему-то этот факт никак не укладывался в моей голове. Почему не Джер? Не Джеронимо? Не какой-нибудь сраный Джизас Крайст? Почему именно Джи? Может у них с этим грязным барыгой что-то было, и именно поэтому Джерард так вел себя вчера с ним? Иначе я никак не мог объяснить себе, почему этот тип так ласково его называл. Блять, вопросов в моей голове прибавлялось с каждой секундой. — Да, наверное, — я ответил, желая оставить все свои размышления на потом. — Хах, я так понимаю, ты не местный, так что советую тебе держаться от него подальше, если не хочешь провести всю свою оставшуюся жизнь в Берлине, сгнивая за решеткой, — после недолгой паузы сказал барыга, улыбаясь мне своей мерзкой улыбочкой. — Что ты имеешь в виду? Он показался мне адекватным, — без тени шутки произнес я, не понимая, о чем этот конченный вообще говорит. — Ох, дружок. Если ты ему, не дай Бог, не понравишься, он накормит тебя такой хуйней, что кожа слезет, а волосы выпадут со всех частей твоего юного тела, — прошептал он, в оскале демонстрируя мне свои желтые зубы. — Этот Джи — странный тип, связавшийся не с теми людьми, и лучше тебе не лезть во все это. Вся эта чушь никак не укладывалась в моей голове. Да, я не отрицал, что Джерард был странным парнем, но за все наше время знакомства я ни разу не задумывался о том, что он может целенаправленно травить людей своей поганой наркотой. Он что-то рассказывал мне вчера вкратце о том, что мешает дурь и толкает ее школьникам и туристам, но чтобы доводить кого-то до смерти… Блять. Нет. Я в это не верил. — Эм… Ладно, спасибо за совет, — тихим голосом ответил я, все еще находясь в размышлениях и ёбаном шоке. — Но, если все так, как ты говоришь, значит я ему понравился, потому что вчера убить он меня не пытался. — Я просто предупредил тебя, парень, ага. А верить мне или нет — дело уже за тобой, — отозвался барыга. Неожиданно для себя, я вспомнил о том, что сам же Джерард, в первую нашу встречу в курилке, говорил мне, что в Бергхайне не у всех можно покупать наркоту. Теперь это вызывало во мне в тысячу раз больше вопросов, и я понял только то, что вообще, блять, ничего не понял. Сейчас я окончательно запутался, кому верить, а кому — нет, и каждое новое слово этого барыги еще больше ставило меня в умственный тупик. — Ты случайно не знаешь, где он сейчас? — выдал я, не в состоянии больше тянуть резину и чувствуя все более нарастающий интерес к персоне Джерарда. — Его сегодня не будет, — покачал головой барыга, понимая, наконец, что больше ничего у него покупать я не планирую, и, следовательно, теряя ко мне весь интерес. Да уж, видимо, какие-то высшие силы упорно оберегали меня от Джерарда этой ночью. Конечно, верить этому типу было таким себе мероприятием, но мне показалось, что он не врет сейчас. По крайней мере, в моей голове не было ни одного потенциального опровержения этой мысли. Джерард, или как его любовно называют в Бергхайне — Джи, обманул меня и не пришел сегодня, рассчитывая, вероятно, что я буду за ним бегать. И я реально, без доли шутки, блять, собирался бегать за ним, потому что я не был адекватным человеком, который слушался бы советов и старался уберечь свою задницу от дерьма. Все мои внутренности кричали о том, что мне нужно узнать о нем правду, узнать о нем хоть что-то, хоть один маленький факт. Наверное, это состояние походило на зависимость, которых раньше, как я любезно вчера поведал Джерарду, у меня не наблюдалось. Но теперь все немного изменилось. У меня, наконец-то, появился стимул просыпаться по утрам, пока мы все еще находились в Берлине, и я планировал отыскать этого придурка во что бы то ни стало. Я поднялся с дивана минут на десять позже барыги, сразу же направляясь на выход и решая, все же, довериться ему и не ждать, что чудесным образом Джерард материализуется передо мной, светясь от счастья и желания рассказать мне всю свою биографию. Я размышлял обо все этом на обратном пути в хостел, впервые чистый и трезвый, как ёбаное стеклышко. На данный момент в голове у меня огромными знаками вопроса являлись два человека — мой новообретенный друг-торчок и пугающий татуированный монстр, что заведовал Бергхайном. И, отчего-то, лишь на одну десятую секунды, в моем сознании пролетела мысль о том, что эти двое каким-то чудесным образом связаны. Но это мне еще только предстояло выяснить. Что же, по всей видимости, Джерард еще не понял, что я никогда не отступаю от своих целей, и, хочет он того или нет, ему придется поговорить со мной, потому что теперь я точно не оставлю его в покое.