Человек и Великая Родина

      Я отлично помню его взгляд в тот момент, когда его уносили от нас, такой жалостливый и в то же время осуждающий. Он словно говорил мне: "Помоги! Чего стоишь?". Ну а что я мог тогда сделать? Броситься на человека в форме? Эти моменты расставания, казалось, не собирались завершаться никогда, но потом... Потом началась длинная дорога в пыльном вагоне, её постоянный осуждающий взгляд и желание отвлечься от житейских проблем со старым другом-дневником, который никогда не упрекает тебя в неправильности твоих действий. - Саш, ну тебе же сказали: с котом в купе нельзя! - начал я заново этот разговор. - Так почему ты не вмешался? Это я что ли у нас в семье известный на всю Великую Родину экономист?! - требовательный взгляд её сопровождался той самой злобной и насмешливой интонацией речи, которую я помнил со времён того разговора по телефону много лет назад. - Слушай, ты же знаешь правила. А вдруг у кого-нибудь в вагоне аллергия? - Да я уже пять вагонов прошла! Ни у кого аллергии нет! Ни у кого! - последнее предложение она произнесла чуть ли не по слогам. - А если он нагадит? Кто убирать будет? - Ты и будешь! Тебе не в первой... - она осеклась и, поняв, что сказала глупость, замолчала.       Я отвернулся к окну. Пейзажи заснеженных полей простирались на долгие километры вдоль железной дороги. А ведь эти земли приносят большую часть хлеба на прилавки наших продуктовых. Конечно, сейчас пищевая промышленность работает на нужды фронта, и даже таким относительно состоятельным семьям, как мы с Сашей, остаются лишь недоеденные огрызки от тех богатств, что даёт наша земля.       Но вскоре все достижения сельского хозяйства Великой Страны скрылись из виду. Началась метель. Даже в этих широтах она не редкость. С подобной погодой всегда приходят в голову воспоминания о далёкой ссылке на восток. Четыре года изнурительного, самого грязного, что можно представить труда. Люди с моим телосложением на рудниках и стройках ни к чему, вот меня и взяли "уборщиком". Кто-то счёл бы такую должность божественным благословением, но воля репрессивного военного аппарата перевоспитания не оставляла сил для получения жизненного удовольствия никому, даже надзирателям.       Однако в моём случае всё было даже хуже. Политических в лагере не жаловал никто. Ладно, если ты украл что-то у богатенького соседа, чтобы просто не умереть в голодном тылу, но предательство в самый разгар войны... Этого мне не прощал никто: ни "коллеги", ни полицейские, ни руководящий состав. Только начальник управления проявил тогда ко мне благосклонность. Его имя отпечаталось у меня в памяти навсегда: Пол Ростберих. Если бы не он, сейчас, наверное, не было бы у меня ни Саши, ни кота Востока, ни премии Мудрого Вождя. - Может ему не так плохо там... - сказала жена со своей характерной мечтательностью в голосе. - Кому? - похоже, что из-за воспоминаний о прошлом я совсем не услышал того, что она уже несколько минут пыталась со мной помириться. - Востоку, кому ещё? Я видела в соседней ему клетке симпатичную кошечку. - И как же ты определила градус её симпатичности для нашего кота? - я повернулся. - Никак. Мужчине по большей части всё равно на внешность и поведение женщины. Главное, чтобы она была с ним рядом. - это могло бы прозвучать оскорбительно, но за годы, прожитые вместе, я уже привык к её прямолинейности. - Во имя всех святых! Товарищ Кошкина, вы позорите светлый образ человеческих отношений в нашем равноправном обществе! - очень наигранным, даже актёрским тоном произнёс я. - О, нет теперь вам, наверное, придётся исключить меня из партии?! - она мне подыграла. - Да, но можно как-нибудь договориться. - И как например? - Когда мы приедем в нашу новую квартиру, я куплю яблок и ты испечёшь пирог! - я быстро воспользовался ситуацией в свою пользу. - Нет, лучше уж выйти из партии, чем отправиться в тюрьму за хранение яблок.       Не сказать, чтобы яблочные пироги мне сильно нравились, но после того, как полгода назад в правительстве чуть не приняли закон о запрете хранения и употребления яблок, они стали фактически фольклорным элементом и фигурировали во множестве анекдотов и пародийных песен.       Прошло ещё некоторое время. К моему удивлению, решение квартирного вопроса кота Востока изменило поездку в лучшую сторону. Вагон не казался уже таким пыльным, поля и луга за окном стали жить прежней жизнью, позабыв о надвигающейся линии фронта, а наш вечно спящий сосед по купе наконец проснулся. Это был парень, нет, мужчина лет двадцати семи со светлыми волосами средней длины и строгим серьёзным лицом. От одного его вида веяло военной жестокостью и большим для своего возраста жизненным опытом. "Может быть офицер при штабе." - подумал я.       Тем временем он достал из сумки термос, (Такие делали в семидесятых, до войны. Сейчас вроде бы тоже делают, но на народное потребление они не идут.) взял кружку и налил чай. - Будете? - спросил он. - Нет, мы уже пообедали. - несмотря на хорошее настроение, распивать чаи мне сейчас хотелось в последнюю очередь. Но у Саши была другая точка зрения на этот вопрос. - Я не откажусь. - приветливо сказала она, - И ему налейте, он у меня такой стеснительный.       "Не такой уж и стеснительный!" - подумал я. Мужчина налил нам чай и, копаясь в своей дорожной сумке, продолжил беседу. - А вы куда едите, если не секрет? - Не секрет. Едем с югов в Хельмер. Переселяемся. - ответила жена. - В наше командование недавно прошла информация, что враги хотят атаковать в южном направлении на город Мудрого Вождя. Вот и начали эвакуацию населения. - добавил я. - Да? Не знал об этом.       Видимо всё-таки не офицер. Последние несколько дней в высшем военном составе только это и обсуждают. Хорошо, что в газетах ещё ничего не написали, а то в городе такое бы началось... - Меня зовут Александра, а это мой муж Валентин. - Саша представила нас. - А меня Кола. Приятно познакомиться. - я пожал ему руку, - Я тоже в Хельмер еду, на новую должность.       Несколько часов мы с Николаем разговаривали. Несмотря на первое впечатление, он оказался весьма открытым и дружелюбным человеком. Рассказал нам про семью, про работу в министерстве, а позже управляющим многоквартирным домом, про направление на высокооплачиваемую должность в столицу и многое другое. Саша поделилась своими переживаниями насчёт судьбы Востока, а я то и дело пытался перевести разговор на политические темы. Но Кола был чиновник опытный. "Принцип №1 работы в министерстве: не говорить про политику вне официальных партийных обсуждений."