Время основных событий
День за днём, беда за бедой, но незаметно прошли целых восемь лет. Впредь с того дня, когда было объявлено о предстоящей свадьбе принцев, семья Тодороки почти каждое лето приезжала проведать своих союзников. Однако мальчики взрослели отнюдь далеко не так, как того хотели родители, или даже они сами. Кацуки вырос сильным и мужественным юношей, характер которого с каждым днём ухудшался. Он остался неуправляемым, стал немного нарциссичным. У него поменялось с десяток учителей и наставников, которые просто не выдерживали его выходок. Королева давала почти равное образование как сыну, так и опекаемому, потому что они были всё время рядом, но тот не имел никакого интереса учиться. Да, он сидел на занятиях и лекциях, читал, писал, считал, но хоть и имел успехи, не любил всё это. Хотя мать и так ограждала его почти от всей работы. Единственное занятие, которому он уделял должное внимание, были тренировки. Которые, к слову, плохо отражались на окружающих. Почти вся его злость или недовольство проявлялось насилием по отношению к слугам, а особенно Мидории. Сам же Изуку не стал отказываться от своих убеждений и воспитания, и несмотря на обстоятельства, вырос благоразумным, воспитанным и добрым. Собственно, остался таким, каким был в детстве. Он потакал хозяину почти во всех его желаниях и прихотях. Несмотря на разногласия, они так и проводили почти всё время вместе. Из-за этого же, вероятно, Мидория и стал проводить почти каждый день по полчаса в лазарете. Как только заживали старые ссадины, незамедлительно появлялись новые. Однако в пору юности там стала подрабатывать и обучаться молодая девушка, ровесница Изуку, — Очако Урарака. Девушка была доброй и понимающей, они быстро подружились. Она знала почти всё, что происходило в жизни Изуку, давала ему советы, выслушивала его и лечила. По исполнению шестнадцати лет Митсуки посвятила парня в рыцари королевской гвардии. Титул был не столько для пользы и участия в войне, сколько для показа их уважения друг к другу. В противоположность своему будущему супругу, Шото воспитывался в обстановке невозможности отказаться от принятия престола, как бы он не хотел обратного. Его обучали всему, что могло бы коснуться его будущего времени правления: политике, экономике, внешнеполитическим отношениям, психологии масс, военному делу, а так же литературе, искусству, иностранным языкам, этикету и ещё бог весть чему. Отец собирался сделать из сына лучшего правителя из лучших. Шото проводил время в основном за учёбой или тренировками, которые, кстати, тоже взрастили в нём немалую силу. Если бы не самодовольный контроль отца, парень бы, возможно, даже не был бы так сильно против этого. Однако никуда он деться не мог, а ответственность за будущее управление целым королевством делала своё дело. Единственным счастливым временем для него был их приезд в замок Бакуго. И хоть принцы плохо ладили, его пажом и сопровождающим на это время неизменно оставался Изуку, с которым Тодороки считал каждую минуту. Принцы не ладили от слова совсем, однако, когда стали старше, решили хотя бы немного показывать симпатию друг к другу перед родителями, потому что другого выбора у них просто не было. А вот единственным и неповторимым в своём роде тем, с кем блондин ладил и с удовольствием для себя проводил время, несмотря на странности этой персоны, остался только Эйджиро. Парень, как и остальные, взрослел, набирался сил и отдавал тренировкам не меньше времени, чем Кацуки. С детства он совсем не изменился. Он остался таким же общительным, жизнерадостным и гиперактивным, любящим своих друзей. Кого-то меньше, кого-то больше… Блондин помогал ему изучать мир во всех его проявлениях. В свою очередь Киришима всегда его успокаивал и поднимал ему настроение, даже если тот был готов разнести пол-леса. Со времени отрочества дракон стал приглашать друга в свой дом — пещеру, в которой, кстати, было очень здорово и уютно. Он отвечал на все интересующие принца вопросы, по типу, как устроена его анатомия и анатомия других драконов, чем отличается этикет их общения, откуда возникло королевство и какие в нём порядки и традиции. Кстати, единственное, что в красноволосом изменилось, был внешний вид, потому что с возрастом менялось и его тело. Кацуки забавляла новая причёска друга, которой он стал придерживаться: теперь его волосы торчали вверх красными шипами, выделяя у лица два небольших рожка. Но когда его волосы намокали или сильно трепались, то снова опускались вниз, и это жутко смешило и безумно нравилось принцу, особенно во время их уединения. Как уже упоминалось, семья Тодороки почти каждое лето приезжала на пару месяцев в соседнее королевство. Принцев пытались таким образом свести, чтобы они проводили больше времени вместе и учились понимать и привыкали к обществу друг друга. Однако они не демонстрировали ни малейшей заинтересованности, а разногласия и вовсе скрывали от родителей. За это время и замок Митсуки тоже потерпел некоторые изменения: по её приказу всего за год была оборудована закрытая площадка для тренировок на первом этаже. Она заняла место двух-трёх лишних комнат, которыми и так не пользовались. Тогда у принца появилась возможность тренироваться хоть круглые сутки, что окружающих не особо-то и порадовало. Площадка была довольно просторной, отделанной красивым, но сдержанным орнаментом. Пол состоял из двусложной кладки паркета, одна часть из которого выделяла в середине чуть завышенную арену. Именно на ней и проходили бои и сами тренировки. В углах был сложен инвентарь и прочее. Несколько раз принцы сходились в якобы тренировочных боях, однако всем, кроме родителей, было понятно, что это далеко не так. Проигрыш означал полное поражение, но абсолютно все такие «спарринги» заканчивались ничьей. За четыре года: с четырнадцати до восемнадцати лет, ни один их бой не закончился чьей-либо победой или поражением. Хоть для каждого и было немного трудно отстоять позицию в какой-либо технике боя: Кацуки — в дальнем бою, так как он предпочитал рукопашный*, а Шото, соответственно, в ближнем бою, так как рукопашному он предпочитал сражение на мечах**. Причины этих стычек тоже были разные: иногда Бакуго и Шото просто хотели показать друг другу свои характеры, иногда Бакуго вызывал Шото на бой «ради своего развлечения», желая тыкнуть того носом в его место, а пару раз Тодороки был готов убить блондина, увидев новые ссадины на руках Изуку, за что и дрался с ним. Однако парни так и остались абсолютно равными по силе, но если «половинчатому», как его называл блондин, помогала его усидчивость в обучении и старания, то самому Бакуго помогал природный талант. В начале восьмого совместного лета родителями было решено, что семья Тодороки приедет на немного больший срок, чем раньше, чтобы «подготовить сыновей к совместной жизни после женитьбы». Обычно они приезжали в июле–августе и уезжали примерно через месяц. В этом году замок готовился принять гостей в начале июня, а сама церемония должна была проходить в середине августа. За это время планировалось и в большей степени ввести парней в курс политических и экономических дел, хотя до времени их правления было ещё неблизко. И вот приблизился июнь. Принцам исполнилось восемнадцать лет, а Изуку оставалось ещё полтора месяца. Семью радушно приняли и снова расселили по комнатам. Несмотря на сопротивление Шото, его поселили ближе к будущему супругу, чем было раньше. Теперь его спальня была через две от него, и план расселения выглядел так: комната Бакуго в конце крыла, через одну от неё неизменно оставалась комната Изуку, а в соседней с ней теперь жил Тодороки. Такое соседство скрасило его недовольство, и принцы смирились. По прежнему на время пребывания до свадьбы Мидория назначался его личным сопровождающим. Первый день прошёл относительно спокойно. Паренёк помогал хозяину обустроиться в новой комнате, которая была, собственно, почти такая же, как и прежняя. У Шото, да и не только, знатно обновился гардероб, и теперь он носил не только официальные королевские костюмы, но и более красивые, подобающие принцу. Жилеты и пиджаки были выполнены в основном из голубой и белой ткани, с золотыми или серебряными бусинами, вышивками, пуговицами и всем прочим. Обычно он носил белые рубашки, иногда с большими объёмными и длинными жабо. На нескольких таких рубашках были вышивки в виде красных роз. Брюки и вся нижняя одежда особо не выделялись. Блондин же, кстати, носил в основном одежду, открывающую его руки. Это были тёмные майки с высоким вырезом, на которые крепилась мантия. Оба принца часто ходили в сапогах или полусапожках, как и слуга. Киришима одевался похоже на блондина, просто потому, что в закрытой одежде ему было неудобно. Он почти круглый год ходил в одной жилетке, которая застёгивалась лишь на середине торса, и бриджах. В конце третьего дня Митсуки за ужином вдруг подняла такую тему, которую парни больше всего не желали обсуждать, а именно, тему их близости. — Мальчики, — заговорила она, — может всё-таки поселитесь рядом? Вам всё равно скоро предстоит делить одни покои и кровать на двоих, — парни одновременно подавились едой, хотя и так это прекрасно знали. — Или вы чего-то стесняетесь? — родители стали пилить взглядом детей, пока те пилили взглядом тарелки. — Да что ты заладила! — огрызнулся на неё сын, стукнув кулаком по столу. — Заткнись, сопляк! Вообще мне ничего не рассказываешь! Даже был ли у вас первый поцелуй?! — на этом моменте, кажется, у всех присутствующих округлились глаза, а Кацуки так и вовсе застыл с открытым ртом. — Ну, чего молчишь?! — Не был, Ваше Величество, — тихо отозвался Шото, не поднимая головы. Ему казалось лучшим решением побыстрее прекратить это обсуждение. — Ха?! — развернулся в его сторону блондин, но быстро остыл и недовольно фыркнул, когда тот одарил его «Заткнись и сядь» взглядом исподлобья. Когда трапеза закончилась, все разбрелись по своим комнатам. Мидория пошёл с Тодороки. — Тодороки-кун, почему ты сказал, что поцелуя не было? — спросил парень, садясь рядом с принцем на кровать и упирая голову ему в плечо. — Потому его и не было. Да, и, скажи я, что он был, это не закончилось бы так быстро, — Шото стал гладить его по голове, на что Деку стал ластиться сильнее, — или вообще не закончилось. — Вам запрещена близость до свадьбы? — Не знаю…— он задумался, — Я не думал об этом. Она запрещена в случае, если свадьба между мужчиной и женщиной, но, думаю, если бы была у нас, ничего страшного бы не было. — Ты так легко об этом говоришь, — надувая губки, промычал Мидория. Тодороки повернул его голову своей рукой и поцеловал. Как же давно парни не чувствовали вкус губ друг друга! Такие тёплые, нежные, скучающие друг по другу… Этот поцелуй после долгой разлуки как никогда был сладким и приятным, не хотелось расставаться вовсе… — Прости, ты же знаешь, мне кроме тебя никто не нужен, — он снова приблизился, уже проникая глубже, языком, что заставило по телу слуги пройти дрожь. Язык был таким горячим, гораздо горячее, чем просто кожа губ, он нежно обходил ротик во всех местах, заставляя откликнуться. Он снова показывал, кто здесь хозяин. — Ха…да, знаю, — пытался отдышаться Изуку, глотая слюну, — но у тебя же есть столько всего, кроме меня… — Например? — грозно посмотрел на него Шото, что заставило сменить тему. Паж отмолчался, а затем выпалил: — Слушай, Тодороки-ку-ун, а ты помнишь наш первый поцелуй? — парень улыбался и был похож на кота, который наелся сметаны. Принц принял более приятное выражение лица и успокоился. — Конечно помню, — он провёл рукой по волнистым зелёным волосам и нежно попытался заправить короткие завитки за ухо.Два года назад
Такой же тёплый летний вечер, как и всегда. Семья Тодороки вновь приехала к ним месяц назад, и парни всё это время проводили вместе. Они или гуляли, или сидели в библиотеке. Изуку всегда знал где, когда и с кем может быть его хозяин, но сегодня… Он его потерял!!! После ужина он направился в комнату Шото, готовить вещи для сна, но самого юноши там не было. После окончания дел паж наконец заметил, что принца нет рядом слишком долго, поэтому с опаской пошёл искать его по дворцу. На улице же было уже темно. Оббегав весь замок и прилежащий к нему двор, он в панике вернулся в спальню принца. — А ведь всё было даже лучше, чем просто хорошо! — и это было правдой. День был гораздо приятнее всех, что были до этого, а единственным минусом был очень скорый отъезд семьи Тодороки обратно. Вдруг на изумрудные глаза попалось что-то белое, лежащее на столе. К великому счастью, это была записка: «Приходи через 15 минут на наше место» Когда Изуку был в комнате прошлый раз записки не было. «Наше…место?» — он удивился, потому что не понял о чём речь. Да, парни стали довольно близки, но никаких тайных мест у них не было. Или были… Мидория посмотрел в окно, в котором не было ничего, кроме темноты, и подорвался с места. Через семь минут перед ним появились уличные фонари, открывающие путь к оранжерее. Всё раньше привычное привычное вокруг казалось каким-то другим, от недостатка кислорода кружилась голова. Зелёноволосый облокотился на колени и пытался успокоиться. Спустя три минуты он собрался с духом и прошёл на дорожку, по сторонам которой были уже всем знакомые кусты с большими бутонами. Фонари освещали их верхушки, тёплый жёлтый свет иногда падал на носик его ботинок. Вскоре вдали показался тёмный силуэт, стоящий и смотрящий на небо. По мере приближения фигура приобретала всё более и более чёткие и знакомые черты: высокий рост, очерки рубашки, прямые волосы. Парень всё чётче видел принца и почувствовал облегчение. Он остановился рядом. — Слава Богу, — он выдохнул, — Ваше Высочество, я вас нашёл. — А ты меня искал? — тихим голосом пропел Тодороки. Что-то было в нём такое…непривычное. — Конечно я вас искал! Даже не представляете, как я испугался, но вы, кажется, всё это время были здесь, — Изуку стал ёрзать на месте. — Вот как, искал, значит. — Принц развернулся и одарил слугу каким-то ласковым, но в то же время опасным взглядом. — И зачем же? — он сделал несколько шагов навстречу, сокращая расстояние. — Ну, как это… — занервничал Деку. Вернее, смутился, ведь принц казался немного странным, — Вы же всё-таки принц, так ещё и жених Его Высочества, а если бы с вами что-то случилось, как бы мы…как же это так, если бы что-то случилось, — пытаясь оправдаться, он путал слова и постепенно затихал. — Что-то случилось? — Шото улыбнулся, наслаждаясь реакцией собеседника, — Что могло случиться со мной? Ох, если бы что-нибудь случилось?.. — Ну, много чего могло случиться… Вдруг вы потерялись или попали в беду, вдруг что-то увидели, вдруг на вас напали бы и похитили, вдруг бы вы поранились или вас кто-то ранил…у вас ведь даже меча при себе нет…— от тихого неразборчивого шёпота парню хотелось улыбаться только сильнее. Он мигом сократил дистанцию и сцепил руки на талии слуги, притягивая его ближе. — А!.. — Похитили, говоришь, — на все попытки Изуку как-то сдвинуться и выбраться, он лишь сжимал руки сильнее. — Ты бы скучал по мне? — Что? — парень поднял на него свои большие зелёные глаза и искренне удивился. В голове вылетел мгновенный ответ, гласящий, что конечно он будет скучать, да и не просто скучать. Он не мог представить, что бы было, если бы принц вдруг внезапно пропал из его жизни. — Ты бы скучал по мне, если бы я пропал? — в голосе Тодороки чувствовалась нотка какой-то игры, но слуга понимал, что тот как никогда серьёзен. — А, ну, это… — Деку отвёл взгляд, — Ох, Ваше Высочество, вы так близко, п-простите! — он снова попытался выбраться, но не тут-то было. — Ну так, скучал бы? — принц сильнее подтащил его за талию к себе, пиля взглядом. Пришлось сдаться. — Д-да, скучал… — еле слышно произнёс Деку. — Что? — К-конечно скучал…— ответил он чуть громче, не поднимая глаз. В этот момент Шото рукой поднял его голову за подбородок. — Я бы тоже скучал по тебе, — тихо проговорил он и поцеловал Изуку. Так нежно, ласково сминая некогда чужие губы, которые теперь тоже стали принадлежать ему. По телу парней прошла приятная дрожь, оставляющая за собой ноющую прохладу. Отстраняться не хотелось никому, лёгкое тёплое и давящее на всё нутро чувство хотелось оставить навсегда. Но пришлось. Парни оставили тлеть лишь зрительный контакт. — Я люблю тебя, Изуку, — улыбнулся Тодороки, чувствуя, как его щёки впервые становятся горячими. — Я т-тоже тебя люблю, — отозвался Мидория, теперь тоже заключив принца в объятия.***
Следующее утро началось обычно, но с немного более напряжённой обстановкой. Вчерашняя ссора задела Её Величество, и хоть она знала, что сын не станет извиняться, всё равно показывала ему своё недовольство. У семей была лишь пара дней пожить спокойно перед подготовкой к свадьбе, которая вот-вот должна была начаться. У глав семей не было бы времени на пустяки, ведь они бы основательно занялись бумажной волокитой, а у детей начались бы совместные уроки, а также их забирали бы для снятия мерок и согласования праздничных официальных нарядов. Некоторые министры королевства Митсуки уехали бы по делам бумажным в королевство Энджи. Гонцы бы разносили вести о предстоящем торжестве и развозили бы приглашения. Остальная бы часть людей занялась другой работой. После завтрака Бакуго тихо сказал: «Я ухожу», Деку, когда остались лишь они трое. Тот всё понял. У них было такое слово: «ухожу», которое означало, что Кацуки пойдёт в лес к Киришиме, и его придётся прикрывать. Любые другие слова этого типа: пойду, уйду, пошёл, этого не означали. Изуку тихонько кивнул и проводил парня взглядом. — Эй, Бакуго, что ты сегодня такой раздражённый? — промурлыкал дракон, ластясь к блондину. Они снова были в его пещере. — Отстань, — тот попытался его оттолкнуть, но Эйджиро подлез с другой стороны и приобнял его за талию. — Эй! — Ну Ба-а-акуго…— жалостливо протянул юноша ему прямо на ухо, после чего тот устало выдохнул. — Что, опять принц? Или мама? — после последнего слова Кацуки чуть вздрогнул, и дракон понял, в чём дело. Он положил ему сзади подбородок на плечо, потеревшись щекой о колкие светлые волосы. Их обладатель выдохнул снова. — Что произошло на этот раз? — Тц! — цыкнули в ответ, а затем раздался громкий, немного агрессивный голос, — Нет, ну достало же её такое спрашивать?! Эта старуха совсем меры не знает, думает я её маленький сынок! Какой нахрен первый поцелуй, лучше ничего не могла придумать?! — Первый поцелуй? — навострил острые ушки дракончик. — Да, блин! Её вырвало спросить за ужином, был ли у нас с половинчатым первый поцелуй! — он недовольно рыкнул. — А он был? — Конечно нет! Ты что, больной?! — после этого крика Киришима хихикнул. Он тихонько сказал: «Ну всё, успокойся», и потёрся о тёплое плечо блондина. Тому же показалось, что его друг сегодня ведёт себя, как собака. — Слушай, Бакуго, — вдруг спросил Эйджиро, снова положив голову, — а ты помнишь, как мы впервые поцеловались? — Что за вопросы…— раздался немного раздражённый, но тихий голос, — Конечно помню, или ты сомневаешься в моей памяти?..Три года назад
Это опять было лето. Пятнадцатое лето в жизни всех присутствующих парней. И это лето Кацуки запомнит на всю жизнь, если не больше. Первая чудеснейшая вещь, которая с ним недавно произошла, это то, что Киришима наконец решился показать другу, где он живёт. Пещера оказалась не такой большой, как дворец (иначе это было бы странно, согласитесь), но очень милой и уютной, со всем количеством необходимых вещей. Драконы обычно выбираются в собственное королевство, в города, там работают и живут в домах, заводят семьи. А те, кто живёт по одиночке, обычно поселяются в таких пещерах. И хоть Эйджиро и был ещё ребёнком, он уже давно вёл с друзьями самостоятельную жизнь. Так как они жили далековато от города, то разумно было поселиться в пещерах на окраинах двух королевств. Время от времени драконы летали за необходимыми вещами. Бакуго не стал задавать много лишних вопросов, на которые даже не знал, хотел ли получить ответ, поэтому молча проследовал за другом. Место ему показалось довольно хорошим. В знак радости и просто в качестве подарка принц собирался подарить дракону большие алые яблоки с королевского сада, которые тот очень любил. По какой-то неизвестной им обоим причине Киришима вскоре нашёл похожую яблоню в окрестностях. С того дня он стал обдирать яблоки с неё. — Киришима, — тихо позвал его блондин, доставая из сумки мешок с угощением. Обычно эту сумку через плечо за ним таскал Изуку, — держи. — он протянул мешок ему. Паренёк понюхал его, а затем радостно завопил благодарности, кидаясь в объятия. — Эй! Это всего лишь яблоки! Отстань от меня! — парень выражал недовольство, но реакция ему понравилась, и он был не против. — Спасибо, Бакуго!!! — красноволосый всегда знал, что ему позволено вести себя так. Да, и… Совсем недавно он признался себе, что принц для него не просто друг. Его авантюрная натура решила, что можно и попробовать испытать судьбу. Ну, когда-нибудь потом… Поэтому Эйджиро просто посильнее сомкнул руки и легонько лизнул Кацуки в губы. Такое для них уже стало привычным делом. До того, как блондин снова бы начал кричать, дракон предложил ему присесть на кровать. Сегодня парни не тренировались, а просто болтали о том, о сём. Они рассказывали то, что ещё не успели друг другу рассказать, шутили и смеялись. Киришима всё это время постепенно уплетал подаренные яблоки, а Бакуго прилёг на его спальном месте. Оно располагалось прямо около стены, так что блондина одолел вполне резонный вопрос. — Киришима, — вдруг начал он, — а тебе удобно здесь спать? — он подпёр голову локтем. Прямо перед его глазами красовалась сверху вниз красивая фигура, раскусывающая яблоки, казалось, почти пополам за раз. — Да, а что?.. — дракон обернулся. Перед его взглядом предстал довольно расслабленный принц, красные глаза которого впервые на его памяти выражали… Да как это описать? Хитрое наслаждение открывшимся ему видом, умиротворение и одновременно даже своеобразную заботу. Бледное лицо с алыми глазами просто сияло. — Нет, ничего, — Кацуки приподнялся на руках и внезапно провёл большим пальцем по уголку губ Эйджиро, чем моментально вогнал его в краску. — Ч… Бакуго?! Что это было?! — Ничего, просто какая-то крошка, — он вернулся в своё раннее положение, ложась обратно. — Бакуго, ты!.. — дракон резко нагнулся, почти ударив рукой около тела парня. Его дыхание было немного сбито смущением. — Что? — блондин немного сощурил глаза, — Киришима, ты покраснел. — почти каждое его слово было очень громким из-за маленького расстояния между ними. Дракон опустил голову: — Ничего, из…— он не успел договорить, как почувствовал, как что-то касается его головы. Собственно, это был принц, который зарылся носом в красные волосы. Эйджиро быстро вскинул голову, ловя на глазах манящий красный взгляд. Манящий. — Ну, — ох уж это «ну», произнесённое с повышенной интонацией. Этим «ну» Кацуки спустил курок самообладания красноволосого, буквально заставив того сорваться и жадно его поцеловать. Киришима не мог больше терпеть, принц совершил слишком много для того, чтобы сломать все стены защиты между ними. Впервые желанные губы блондина были в его власти, полностью подчинялись, нежно откликались на его напор. Дракон пытался получить максимум на минимальное время, сминая их хоть и немного жадно, но нежно, боясь поранить друга своими острыми зубами и через раз дыша. — Прости, Кацуки… Я люблю тебя…— он отстранился, сдерживая на глазах маленькие капельки. Он ведь даже не думал… — Тц, ну и чего ты ревёшь? — принц поднялся и вцепился в дракона с объятьями, положив голову ему на плечо. — Я ведь тебя тоже.***
— Ты ведь тогда ещё реветь начал, — Бакуго тихо засмеялся. — Э-эй! Какой ты зло-ой, Бакуго! — Эйджиро рукой развернул парня корпусом к себе, смотря ему прямо в глаза, которые находились на расстоянии всего пятнадцати сантиметров от его собственных. — Между прочим, я волновался… Я же не думал… — О чём? — ухмыльнулся принц. Киришима приблизился и накрыл эти улыбающиеся губы своими. Он запустил руку в колкие блондинистые волосы, прижимая Кацуки всё ближе, желая зайти дальше. Тот же успел просунуть язык и уже начал обходить им острые белые зубки, которые ему так нравились. Он сам не понимал до конца почему, просто нравились. Он знал, какими они могут быть опасными, и как больно и глубоко могут вонзаться в его светлую кожу. Он знал, каким дракон бывает сильным и напористым, но всё равно любил его до беспамятства. Всё, что только было в этой ходячей странности, он любил. В свою очередь Эйджиро любил его точно так же. Эту агрессию, за которой скрывается нежность и забота, эти упрёки, за которыми скрывается желание показать, что он дорог ему. — О том, — красноволосый отстранился, по привычке лизнув уже почти закрытые губы Кацуки, — что буду любить тебя только сильнее, — он сказал, конечно не то, что собирался изначально, но этот вариант ему понравился даже больше. Киришима расплылся в своей милой улыбке. — Как сладко, — свёл бровки блондин и ладонью отвернул это довольное лицо от себя, — аж тошнит, — но сам закончил, улыбаясь.