Немецкий для продолжающих

Выходим из автобуса, не только я и Рита, а все. Все группы. Разные люди, разные нации: японцы, французы, американцы, поляки, румыны, итальянцы, украинцы, русские… Стоим возле желтого здания, ждем экскурсовода. Пока люди кругом еще общаются. Пока на их лицах еще есть место улыбке. Но это ненадолго. Появляется экскурсовод (одет во все черное – совпадение?), и мы отправляемся за ним. Голоса стихли. Улыбки погасли. Перед нами ворота с надписью «JEDEM DAS SEINE»(1). Заходим в «бункер». Узкий коридор. Сюда едва проникает свет. По обеим сторонам – двери одиночных карцеров. Сквозь стекло виден стол, а на нем что-то похожее на кандалы. На двери камеры под номером семь возле железного окошка воткнута роза, скорее всего искусственная. После посещения «бункера» нам показывают макет лагеря, каким он был до окончания войны. Сейчас же от бараков остался лишь фундамент. За оградой виден бывший зоопарк – устрашение и развлечение заключенных в одном флаконе. Подходим к серому зданию с печной трубой – крематорий. Совсем близко к стене – люк, через который вниз спускали тела, для этой цели также использовалась простая деревянная тележка. Внутри крематория – печи. Кирпич и железо. А между двух рядов печей, на полу, множество маленьких огоньков – свечи в память жертв. Помимо свечей здесь еще камешки и несколько цветных бумажных журавликов, а выше, на торцевой части печи – целая гирлянда из них. Помнят. Разные люди, разные нации – одна боль. Рядом с крематорием – патолого-анатомическое отделение. Белый кафель – везде. Хирургические инструменты за стеклом. Даже спустя почти семьдесят лет от этих стен все еще веет смертью. – Даня, мне нехорошо, – шепчет подруга. – Потерпи немного, сейчас уже выйдем. Вышли. Бродим по территории лагеря. На несколько метров вокруг все серо, под ногами камень, но стоит поднять глаза, увидишь лес и небо. – Ух ты, – Рита тоже успела оценить вид. – Да, такая красота вокруг вечной могилы. А знаешь, как переводится название лагеря? – мотает головой. – «Буковый лес». – Пошли, если не успеем на этот автобус, следующий будет только через час. – Ты иди, я догоню, – уходит. Останавливаюсь у памятной плиты. Наклоняюсь и кладу согретый в руке камешек рядом с розовым треугольником. – Почему ты не хочешь спеть русскую песню? – Во-первых, всем за глаза хватит «Катюши» в исполнении Насти и Алены, а во-вторых, за тобой должок, не забыла? – закатывает глаза. – Так и быть. Хорошо хоть выбрал песню, которую я знаю. Но все равно придется всю неделю репетировать, чтоб не опозориться. Среда. Завтра прощальный вечер в виде «Шоу талантов», фуршета и вечеринки. Послезавтра – выдача сертификатов. Нужно пройтись по магазинам – купить подарки родным и хоть пару магнитов. Заодно попрощаюсь с городом, вряд ли еще будет время. Выглядываю в открытое окно на кухне: небо над зданием напротив усеяно серыми облаками, с одной стороны подсвеченными солнцем. Так бывает после дождя, когда большие тучи разбиваются на несколько неровных кусочков. Как на потолке «Вдовьего Дворца», только ангелов не хватает. Меня обдает прохладным ветерком. Запах такой же, как и в моем городе после дождя. Небо над всеми нами одно, но не запахи. До прибытия сюда мне казалось, что эта разница будет заметнее, но все-таки она есть, хоть и едва уловимая. Вообще Германия в моем сознании навсегда связалась с запахом доннера. Честно, он здесь повсюду. Собираюсь и отправляюсь прямиком в Гёте Кауфхауз. Сестра заказала «немецкие сладости». Не знаю почему, но у нас с сестрой Германия всегда ассоциировалась со сладостями, всему виной посылки родственников в детстве. Ну вот опять. «Let her go» Passenger. Эта песня преследует меня с тех пор, как я прилетел сюда. Теперь она навечно сольется в моей памяти с этим путешествием.

Only know you’ve been high when you’re feeling low Only hate the road when you’re missing home

Как же сильно я ненавидел дорогу сюда. Странно. Думаю, обратный путь пролетит быстрее. Значит ли это, что сейчас я меньше скучаю по дому? Наверное, так и должно быть.

Staring at the bottom of your glass Hoping one day you'll make a dream last But dreams come slow and they go so fast You see her when you close your eyes Maybe one day you'll understand why Everything you touch surely dies Well you only need the light When it's burning low Only miss the sun When it starts to snow Only know you love her When you let her go Only know you've been high When you're feeling low Only hate the road When you’re missin' home Only know you love her When you let her go Staring at the ceiling in the dark Same old empty feeling in your heart 'Cause love comes slow and it goes so fast Well you see her when you fall asleep But never to touch and never to keep 'Cause you loved her too much And you dived too deep.

Дурацкие местоимения. Всегда терпеть их не мог. Впрочем, это не меняет смысла песни, ведь так? Заглянул в Атриум – купил сестре заколку, зашел еще в пару местечек, сувенирный магазинчик, даже купил плюшевого мишку в футболке с надписью «I love Weimar». Прошелся напоследок по Грабенштрассе: мимо маленьких деревянных стульчиков прямо к Volkshochschule. Само собой уже закрыто. Вернулся на Театрплатц. Надо будет сделать фото с Гёте и Шиллером. Сейчас площадь оккупирована скейтерами. Чем только здесь ни занимаются. На днях даже фильм какой-то снимали. Через несколько дней меня уже здесь не будет, и мягкое свечение улиц, дома Гёте и Шиллера, парк на реке Ильм, и даже Иво превратятся в воспоминания, а те – в двухмерные проекции. А у фотографий нет ни запаха, ни души. На деревьях – белые воздушные шарики. На столиках какие-то резные бумажные пакеты и маленькие вазочки с белыми розами. Организаторы потрудились на славу. Готовлюсь к выступлению. По такому случаю даже надел шляпу. Функция один – стильный аксессуар. Функция два – хоть как-то спрятаться от зрителей (никогда не любил выступать публично). Функция три – прикрыть непослушное безобразие на голове. Рита тут же, возится с гитарой. Наш дуэт идет сразу же после Алины из Румынии. Настя и Алена уже выступили. Приятные голоса. Настя говорила, что раньше пела в хоре. Заметно. – Ihr seid die nächste(2). Киваем в ответ. Делаем, кажется, один глубокий вдох на двоих и выходим на сцену. Занимаем свои места на стульях (решили выступать сидя, чтобы, не приведи Посейдон, не грохнуться в обморок от волнения). Даю Рите знак, и она начинает играть. А я… вижу Иво, и слова вылетают из головы. Теперь точно конец. Ну уж нет! Открываю рот, и слова сами слетают с губ.

Es fährt im Kopf ein Karussell Und alles dreht sich irgendwie zu schnell, Die Straßen sind leer und du bist es auch. Als wär das Leben das hier einmal war verbraucht. Als ob dort in der Ferne ein weiterer Stern wär, Der wie du so einsam scheint. Doch da sind weit über tausend den geht es genauso, Du bist nicht allein. Da sind Millionen Lichter in der Welt, Milliarden Farben, die leuchten so hell. Millionen Lichter über der Stadt, Sie bring'n uns sicher durch die Nacht. Da sind Millionen Lichter, Siehst du sie nicht? Millionen Gesichter, Wie du und ich, Wie du und ich. Du kommst dir vor wie ein Komet, Der in die Erdumlaufbahn fliegt und verglüht. Du spürst wie du rennst den Regen auf deiner Haut. Durch deine Adern fließt Strom, Du warst noch niemals so gut gelaunt. Als ob dort in der Ferne noch mehr von dir wären, Sie zieh'n dich magnetisch an. All die Sterne da draußen die den Nachthimmel auf sehn, wir gehör'n zusammen Da sind Millionen Lichter in der Welt, Milliarden Farben die leuchten so hell, Millionen Lichter über der Stadt Sie bring'n uns sicher durch die Nacht. Da sind Million Geschichter, Die sprechen für sich, Millionen Lichter wie du und ich. Da sind Millionen Lichter in der Welt, Milliarden Farben, die leuchten so hell. Millionen Lichter über der Stadt, Sie bring'n uns sicher durch die Nacht. Da sind Millionen Lichter, Siehst du sie nicht? Millionen Gesichter, Wie du und ich*.

В этом шоу не было призов. Мы выступали для других участников курсов ради своего же удовольствия. Здесь все так устроено. Никакого соперничества. Просто лови кайф. Ага, шведский стол. Так, что тут у нас? Бананчик, сок, маленький пирожочек… Закрыт от меня чьей-то рукой. – This one is with meat, – мысль «какого черта?!» сменяется мыслью «откуда он знает?» – O, thank you. – You’re welcome. Nice song by the way. – Thanks. – And voice, – молчу. Не слишком ли много спасибо для одной минуты. Идем к столику. На улице уже стемнело. Сквозь резные отверстия бумажных пакетиков струится свет. Ах, вон оно что. Интересно, это свечка или лампочка? Наверное, второе, первый вариант был бы слишком опасен. Садимся за столик. Только сейчас замечаю, что Иво без еды. – Not hungry? – I have already eaten, – значит, будет смотреть, как я ем? С бананом я погорячился. Слава богу, смотрит куда-то в сторону. Быстро запиваю все соком и проглатываю. Смотрит на меня. В глазах мерцает свет фонарика. – I want to show you something(3), – встает и жестом призывает меня следовать за ним, что я и делаю. Проходим мое общежитие, идем прямо на Театрплатц. Вся площадь заполнена людьми. Иво оборачивается, берет меня за руку и ведет через толпу. Встаем впереди, лицом к желтому зданию музея «Баухауз», но сейчас его очертания едва угадываются: все огни на площади погашены. Иво, скорее всего, потому что он выше, становится за моей спиной, чтобы мне было виднее. Но что? Через секунду я понимаю. Здание словно вспыхивает светом, потом снова гаснет. Разбивается на кирпичики и строится снова. Превращается в водопад. Но потом потоки воды замирают, а на их месте появляется дворец. Прежде мне не доводилось видеть ничего подобного, по крайней мере, не в таких масштабах. И все это делает свет. Точнее его проекция. Шоу заканчивается. Как оказалось, только здесь. Иво ведет меня к следующему месту: Веймарскому замку. Мы едва успеваем к началу. Иво, как и прежде, становится сзади. На этот раз основной мотив – музыка. История создания произведения. Пляшущие на стенах ноты. Дирижер в парике. Оркестр. И вот стены замка превращаются в огромный орган, на котором кто-то нам невидимый играет божественную мелодию. Подумать только, и я мог пропустить такое, если бы не стоящий сзади парень. – Thank you for bringing me here. It’s wonderful(4), – как-то грустно прозвучало, вместо ответа на плечо ложится рука и слегка сжимает его. Пусть только я пойму смысл сказанного, но все же... – Знаешь, я, кажется, в тебя влюбился, – молчание, а чего ты ждал? – Кажется? До меня не сразу доходит, кто это сказал. Оглядываюсь кругом, может это кто-то из приезжих русских. Но голос-то Иво. Голос Иво, а слово русское. Иво говорит по-русски. Иво знает русский. Знал все это время. А я… никогда больше не смогу посмотреть ему в глаза. – Ты злишься? Слава богу, не заставляет меня повернуться. Злюсь? Вовсе нет, хотя… – Немного. Столько времени – впустую. Сказал бы ты мне раньше… – И это ничего бы не изменило. – Почему? – Я все еще твой тьютор. – Не поздновато ли ты вспомнил об этике? – Я помнил о ней с самого начала. Забываю о стеснении и поворачиваюсь к нему лицом. Смотрит на меня, сведя брови. Why so serious?(5) – Вот значит как! То есть я нечестивый студент, наглым образом соблазнявший своего наставника, – недоумение в глазах. Пытается понять: шучу я или серьезен. Вот на лице появляется неуверенная улыбка. – Конечно. Игрой в твистер и стихами Гейне. Чувствую, как лицо заливает краска. Как говорится, за что боролся… – Ну и как, удалось? – Вот получишь сертификат, тогда и узнаешь, – подмигивает мне. – Уже поздно, тебе пора возвращаться. Молча идет со мной до общежития. Можно подумать, я бы сам не дошел.

***

Перевод диалогов: 1) «Каждому – свое» 2) Вы следующие. 3) – Этот с мясом. – О, спасибо. – Пожалуйста. Классная песня кстати. – Спасибо. – И голос. – Не голоден? – Я уже ел. – Хочу кое-что тебе показать. 4) Спасибо за то, что привел меня сюда. Это потрясающе. 5) Чего ты такой серьезный?