– Как прошло занятие? – подворачивает одолженные у меня спортивные штаны: участвуем в «Дне спорта».
– Весело. Переделывали сказки на современный лад. Наша подгруппа выбрала «Золушку». Предложил использовать мистера Пропера вместо Феи-Крестной. Оказалось, его знают и во Франции. Получилось забавно.
– Ясно. Ну, пошли!
Из всех предложенных игр нам с Ритой больше всего импонировал бадминтон, и мы вместе с японками расхватали ракетки. Играли без счета, просто ради смеха. Так много я не смеялся давно.
Теперь идем пробовать волейбол, все с теми же Идзуми и Мэй. Играем против русских, судя по голосам и поведению, тех самых, что не давали мне тогда заснуть. Сейчас ведут себя не лучше: отпускают едкие замечания в сторону азиатской составляющей нашей команды, на русском. А девчонки, знай себе, смеются за компанию. Подача Мэй.
– Давай, японская пушка! – в сопровождении хохота дружков.
Что-то я сомневаюсь, что это задумывалось как комплимент. Да и в любом случае некрасиво так выражаться, когда человек не может тебя понять.
– А на немецком слабо?! Смелости не хватает? Или знаний? Не позорили бы нацию, – что я творю?
– Не понял. Ты куда лезешь? Ты сам разве не из наших?
– Не из ваших.
– В смысле, не русский?
– В смысле, не мудак.
– А ну повтори, – идет на меня.
Ну все, поминай как звали. Но перед этим…
Хватают сзади.
– Was ist los? – голос Иво. Руки Иво.
– Nichts, – говорит один и жестом успокаивает остальных. – Не связывайся, Леха. Пойдем.
Леха поворачивается к нам:
– Приятно оставаться, голубки, – хмыкает и уходит. Разворачиваюсь к Иво. Провожает их взглядом. Слава богу, он не знает русского.
– Are you okay?
– Why shouldn’t be? I haven’t even fought.
– Did you really want to?
– Maybe, – пожимаю плечами.
– Who is Italian now?
– Russians can have a temper too.
– Yes, I saw, – улыбаясь, поворачивается к Рите, Мэй и Идзуми, последние, кажется, так и не поняли, что произошло. Наверное, думают, что я совсем из ума выжил, – Do you like football?(1)
– Рита, я устал. Хватит с меня спорта на сегодня.
– Твистер – это не спорт. Не хочешь участвовать, хоть за меня поболеешь.
– Окей, но ненадолго, – натягиваю джинсы.
– Лучше надень что-нибудь поэластичнее, мало ли что, глядишь, передумаешь.
– Ага, вот только найду свое балетное трико.
– Я серьезно. Хоть те же спортивки.
– Слушаюсь и повинуюсь.
Заходим в «Studentenclub» на Шютценгассе. Не так много народу. Видимо, дневная активность у многих отбила желание поиграть. Но только не у этой барышни. Понеслась. И где только силы берет? Поле небольшое – играют один на один.
– Давай, Рита, вперед, – а что? Я здесь как группа поддержки.
– Didn’t know you’d come, – о, и мой спаситель здесь?! Садится рядом.
– Me neither.
– Wanna play?
– I can’t lift a finger.
– You can’t be that weak, – щупает место моего предполагаемого бицепса. Что и требовалось доказать.
– Now you see?(2) – ухмыляюсь и отпиваю сок.
Встает и присоединяется к игре. Рита все еще держится. Молодец!
– Аяяяяяяй! – хватается за лодыжку. Подхожу к ней. – Кажется, что-то потянула.
– Ступить можешь? – пробует.
– Да, но все еще больно. Играть уже не смогу.
– Пошли домой.
– Ты что?! Я уже в финале!
– Уже нет.
– Замени меня.
– Не понял.
– Я что напрасно весь вечер гимнастку из себя строила? – мотаю головой. – Ну, Данечка, прошу тебя. Я для тебя что хочешь сделаю.
– Хорошо, уговорила, – жестом пресекаю ее радостные возгласы. – Но помни, ты у меня в долгу.
– Конечно-конечно.
Разминаю конечности. Не хватало еще, чтобы и меня тут скрючило. Встаю напротив Иво, которому на время разрешили покинуть ковер. Иво вернулся в свою прежнюю позицию, я же занял место Риты. Какое-то время сменяем позы, а потом он принимает такое положение, при котором ноги упираются в ковер почти параллельно друг другу (левая правда немного дальше – на красном) и рукам, а тело висит где-то между. Таким образом, он держит свой вес, опираясь на четыре точки (потому что пятая точка по правилам касаться ковра не должна). Судья крутит рулетку: левая рука – на желтый. Одна моя рука уже на синем рядом с его головой, правая нога – на синем где-то между его ног, а левая – на зеленом возле его правой ноги. Единственная достижимая для меня точка – желтый рядом с его головой. Но тогда я сам буду не в лучшем положении. Ничего не поделать. Ставлю конечность на уготованное ей место, нависая над ним. Стойкий. Все еще держится. А что если… Сгибаю руки в локтях и наклоняюсь к его лицу. И так близко, но надо еще ближе. Недоверие в глазах. Думаешь, не осмелюсь? Чувствую его тяжелое дыхание. Его тело в нескольких миллиметрах от моего. Уже не слышу, что говорит судья. Еще ниже, почти касаюсь губ. Падает на ковер. Получилось! Встаю. Протягиваю ему руку.
– It was unfair.
– I know, and I’m terribly sorry. I had to win, well, you know(3), – киваю в сторону скачущей Риты.
– Данечка, ты супер! Я всегда в тебя верила, – глаза сами собой закатываются. Взгляд туда, где Иво… уже нет.
– Даня, Вы дебил?
– Не могу не согласиться.
– Нет, я, конечно, была рада твоей… моей… нашей вчерашней победе, но пошто ты Ивушку обидел?
– Слушай хоть ты не трави, и так тошно.
– Ладно пошли развеемся, сегодня в «Studentenclub» Salsa Party.
– Я похож на того, кто танцует сальсу?
– Ну просто посмотрим. Сальса-то только наверху, а внизу – бар и обычная клубная музыка, – может, правда сходить? Хоть отвлекусь немного.
Ага. Отвлечешься тут, когда вон она, причина дум моих, кручина души моей (ну в общем вы поняли) прямо передо мной на паркете. Прямо передо мной на паркете танцует сальсу с какой-то ш…шикарной леди. Встаю. Надо уйти пока он меня не… заметил. Видит. Смотрит прямо в глаза. Взгляд на мне, а руки на… Ну уж нет, с меня хватит, еще мазохизмом я не занимался. Ищу глазами Риту. А она уже тут как тут. Тоже видела. Тянет меня вниз по лестнице. Ритмы сальсы сменились «Get lucky» Daft Punk ft. Pharrell Williams. Встал, что то бревно. В горле ком, тело отказывается двигаться.
– Давай же, расслабься.
– Не могу. Ты можешь танцевать с кем угодно.
– Да, но мы с тобой на одной волне, понимаешь? Давай же, – тянет меня в центр танцпола. Делаю вдох. Закрываю глаза. Пропускаю музыку через себя, словно впускаю в себя духа и позволяю ему мной управлять. С первого бита узнаю «Blurred lines» Робина Тика.
– Это ж наша песня, – кричит Рита.
– Знаю, – и тут Остапов понесло.
А когда нас вынесло из клуба, я уже забыл, почему так убивался. В конце концов, кто он мне? Вот и я ему никто. Да, никто.
– Sie sagte, dass es ein schrecklicher Brand war.
– Ja, aber sie haben alles renoviert.
– Außer den Büchern(4).
Вот это сюрприз! Памятник Пушкину возле библиотеки Анны Амалии. Хотя после площади Александра Пушкина в Йене меня уже ничем не удивишь.
– Found familiar face? – перевожу взгляд. Ну да, кто еще будет говорить со мной на английском.
– Haven’t met him personally, – улыбается.
– Like poetry? – а экземплярчик-то просвещённый попался. С этим я могу работать.
– Depends on a poet. I like Shakespeare, Goethe, Heine, Keats, Brodsky.
– Could you recite something right now?
Хмм. Так сразу и не вспомнить. Хотя есть одно.
Ни вздоха, ни слезы единой.
Улыбка, даже смех порой;
Ни взгляд наш, ни одно движенье
Не выдаст тайны роковой.
Таясь в душе окровавленной,
Она безмолвной мукой жжет;
Кипит бунтующее сердце,
Но судорожно сомкнут рот.
Спроси младенца в колыбели,
Спроси в могиле мертвеца,
Пускай они тебе откроют,
О чем молчал я до конца*.
– Very touching. Whose is this one?
– I don’t remember, – не верит. – So what do YOU like?
– Lots of things, especially art.
– And you study it at Bauhaus University.
– Not exactly. I study architecture. Did you know anything about Bauhaus before getting here?
– Honestly? Almost nothing, but I did know Wassily Kandinsky.
– Not personally.
– What makes you so sure? – улыбается, что-то ищет в телефоне. – Знаешь ли ты, что каждая твоя улыбка придает мне сил? – поднимает на меня глаза.
– Have you said something?
– Never mind. Just talking to myself(5).
***
Перевод диалогов:
1) – Что происходит?
– Ничего.
– Ты в порядке?
– А почему не должен быть? Я даже не дрался.
– А хотел?
– Возможно.
– Ну и кто теперь итальянец?
– У русских тоже может быть взрывной характер.
– Да, я видел. Любите футбол?
2) – Не знал, что ты придешь.
– Я тоже.
– Хочешь сыграть?
– Я и пальца поднять не могу.
– Ты не можешь быть ТАКИМ слабым.
– Убедился?
3) – Это было нечестно.
– Я знаю и дико извиняюсь. Я должен был выиграть, ну, ты знаешь.
4) – Она сказала: был страшный пожар.
– Да, но они все отреставрировали.
– Кроме книг.
5) – Нашел знакомое лицо?
– Не встречался с ним лично.
– Любишь поэзию?
– Зависит от поэта. Люблю Шекспира, Гёте, Гейне, Китса, Бродского.
– Можешь прочитать что-нибудь прямо сейчас?
– Очень трогательно. Чьи это?
– Не помню. А что нравится тебе?
– Много чего, в особенности искусство.
– И ты изучаешь его в Университете «Баухауз»?
– Не совсем. Я изучаю архитектуру. Ты знал что-нибудь о Баухаузе до того, как прилетел сюда?
– Честно? Почти ничего, но я знал Василия Кандинского.
– Не лично.
– Откуда такая уверенность?
– Ты что-то сказал?
– Не обращай внимания. Просто болтаю сам с собой.
