До нескорого, она же

Она мне приснилась. И я даже не удивилась, когда это произошло, потому что я знала, что это произойдет. Хотя я даже не могу назвать ту нашу встречу именно сном — это было нечто большее, чем сон. Быть может, даже частичная телепортация. Это когда тело подобно бревну лежит в постели и восстанавливает жизненные силы, а душа порхает вне, ничем не обремененная. И принимает тяжесть и форму тела, чтобы не быть расплывчатым невесомым облаком. Я оказалась в замке тети, хорошо мне знакомом. И в первые мгновение после перемещения стояла у того самого окна, возле которого впервые увидела тетю. Она появилась из-за поворота секунд через пятнадцать. Приблизилась ко мне, стуча каблуками, и остановилась напротив, совсем рядом. Нежно посмотрела на меня и произнесла: — Здравствуй, Яна. Страшно не было. Напротив, я чувствовала удивительное умиротворение. Все шло так, как должно было. Я смотрела в ее — мое и матушкино — лицо. И единственным, что мне пришло в голову, был вопрос: — А тебя мне как называть? — Они не удостоили тебя даже моего имени? — тетя покачала головой. — Я всегда знала, что не особо уважаема ими, но это совсем обижает. Называй меня Алиной, Яна. Родители называли меня Алиной. Я кивнула. Алина. Это имя ей шло — и ещё больше сближало ее с моей матушкой. Их имена различались только парой букв, и я не знала, намерено ли то совершено — или случайно. — Ты давно виделась с родителями? — спросила вдруг я. Мы сдвинулись с места и побрели по коридорам замка, двигаясь, насколько я могла сориентироваться, в сторону лестницы. — Семнадцать лет назад, когда мне было девятнадцать, — ответила Алина. — Перед тем, как навсегда покинуть дом. А ты? — и она хитро посмотрела на меня. — Давно ли ты виделась с бабушкой и дедушкой? — Не виделась с тех самых пор, когда покинула дом матушка, — ответила я. Алина кивнула, и тогда я уточнила: — Ты знала? — Я многое о тебе знаю, — призналась тетя. — Но зачем тебе это нужно? Мы добрались до лестницы, и тетя стала спускаться вниз. Я двинулась за ней. На мой последний вопрос Янтарная не ответила, вместо этого поинтересовалась: — А ты знаешь, где мы находимся? — В твоем замке? Алина рассмеялась. — Мне нравится такое название. Но вообще это загородный дом, расположенный в Бельгии. Здорово, правда? Тебе нравится Бельгия? Я удивленно посмотрела на тетю. Бельгия? Вот как надо совершать поездки за границу, не оплачивая визу и билет на самолет. — Здесь очень вкусный шоколад, — продолжала она, — и очень красивая осень. Ее называют розовой. Ты заметила? Ты ведь смотрела в окно. Я кивнула. Тетя довольно взмахнула рукой и продолжила: — Ближайший город здесь в часе езды. Так что, можно сказать, я веду уединенную жизнь. Конечно, такое удовольствие обходится недешево, но, по-моему, оно того стоит. — Возможно, — отозвалась я. — Тебе ведь здесь нравится? — уточнила тетя. Я неопределенно качнула головой. Мы прошлись по первому этажу и остановились напротив той самой бальной залы, которая когда-то так привлекла мое внимание. — Ты следила за мной все время, пока мы были здесь? — спросила я, глядя внутрь. — Нет, вовсе нет, — Алина помотала головой. — Ведь мне было нужно наблюдать также за твоими спутниками, чтобы они не натворили того, чего не нужно. Я видела, как ты здесь остановилась, но потом переключилась на них. Я не знала, говорит ли тетя правду или пытается меня обмануть, но не стала ничего выпытывать. Вместо этого вошла внутрь залы и коснулась ее гладких стен. — Завораживающее место, — призналась тихо. — Мне тоже очень нравится здесь находиться. Янтарная стояла чуть в отдалении, не приближаясь ко мне, и тогда я все же решила задать вопрос, так сильно меня мучающий: — Так зачем же я тебе нужна? Я повернулась в ее сторону и посмотрела на тетю со всем вниманием. — Не веришь в семейные узы? — спросила она просто. — В то, что я хочу быть рядом с племянницей? — Семнадцать лет ты не была рядом со мной, хотя знала о моем существовании, — заметила я, как мне показалось, справедливо. — Зачем тебе хотеть этого сейчас? — Ты все поймешь, — повторила она в который раз, — ты все поймешь, как только узнаешь меня лучше. Я покинула залу, и мы последовали дальше, туда, где я ещё не была. Но ничего принципиально нового я там не обнаружила: те же стены, закрытые двери и оранжевое сияние. Через несколько минут Янтарная предложила: — Ты не расскажешь мне о белом, что попал в тот портал? — она пытливо посмотрела на меня. — Я могла бы спросить об этом у твоей матери, но решила сначала поговорить с тобой. — Моей матери ничего неизвестно, — заметила я холодно. Я поняла, на что она намекает. И осознавать это было неприятно. — Уверена? — Алина горько усмехнулась. — А я бы спросила, Яна. Вдруг она что-то знает? И я рассказала бы все, что узнала, тебе. А Елену заставила бы все забыть. Как тебе идея? — Не нужно, — я помотала головой. Установившееся в душе умиротворение начало рушиться. Повторила увереннее: — Не нужно! Я не хочу разговаривать о матери. И о Яре тоже. Ты ведь знаешь, что его зовут Яром, — не спрашивала, а утверждала я. Тетя кивнула. — Мой ученик сказал, что во время последней вашей встречи ты шла по улице с тем самым белым. — Да, я шла с ним, — согласилась я. — И что это меняет? — Ничего, — отозвалась Янтарная. — Мне просто любопытно… чем он смог заинтересовать тебя, что ты до сих пор продолжаешь с ним общение. Сейчас она больше всего напоминала тетю, которой не понравился друг ее племянницы. Сначала я хотела признаться, что пыталась разорвать с ним общение, и не единожды, но вместо этого с моих губ слетело: — Он хороший. Он не равнодушен к чужим проблемам и умеет прощать. Летом я вляпалась в переделку, — распалялась я все больше, — и он, несмотря на все мои просьбы остаться в стороне, упорно шел вперед. И знаешь что? — я посмотрела в ее глаза, будто пыталась найти в них ответ. — Он привел меня к победе. Если бы не он, я не знаю, как бы все тогда закончилось. — Интересный парень, — заметила Алина. — Непременно. Но что ещё интереснее, так это то, как твоему ученику удалось снять с меня браслет. Тетя широко улыбнулась. Я уже приготовилась услышать это ее вечное: «Когда-нибудь ты поймешь»… Но в этот раз меня ожидал нормальный ответ: — Мы по-другому относимся к магии, Яна. Мы не подчиняем ее себе, а позволяем ей делать то, что нужно нам. Я тебя научу… — У меня и без того полно учителей. Янтарная рассмеялась и заметила: — Это точно, Яна. Я наблюдала за ней и все никак не могла понять, что у нее внутри. Но я все ещё хотела узнать.

***

Утром моя голова раскалывалась и трещала, как полено в очаге, и я уже решила, что простыла во время вчерашней прогулки. Но температуру градусник показал относительно низкую — тридцать семь и три. И я, выпив жаропонижающее, решила идти в школу. Конечно, я могла подделать ещё тысячу заявлений о пропусках. Но, во-первых, наша королева всея математики могла бы отнестись к ним скептично. Во-вторых, мне в самом деле нужно было учиться и готовиться к экзаменам. Ну а, в-третьих, я банально боялась остаться в квартире одна. Умом понимала, что ко мне сюда никто не доберется, даже если не захочет. Не считая замков, у меня здесь домовой и охранный контур, защищающий от всякого посягательства. Но мне все равно было страшно. Это уже не сон, где Яна вся такая смелая — это реальная жизнь. Поэтому в школу я все-таки заявилась, успев войти в нее за одну минуту до звонка. И помчалась прямиком на русский язык, по которому, как оказалось, задали сочинение на дом. Мне бы ещё кто-нибудь сказал о нем, о том сочинении… Впрочем, учительница у нас была милосердная. Она приняла во внимание мой внешний вид (выглядела я в самом деле немного отвратно) и разрешила донести тетрадку в течение рабочего дня, часов эдак до четырех. Ведь я, как самая умная, ляпнула, что забыла сочинение дома. Поэтому между двумя уроками русского языка я приступила за его написание, взяв у одноклассников тему и текст. Текст изучила влет, особо не вчитываясь. А писала на чистовую, по ходу импровизируя. И даже почерк у меня был относительно красивым. А для нашей учительницы подчерк — самая важная составляющая часть сочинения. Именно когда позади оказалось вступление, ко мне подошла Вика. До урока подойти она ко мне, ясное дело, не могла, ибо через три секунды после моего эффектного появления он начался; а сразу после она ушла куда-то со своей закадычной подругой, Лерой, с которой они уже несколько лет сидели вместе. Я стояла возле окна, взгромоздив тетрадь на широкий подоконник. Правым боком прислонялась к колонне. А Вика, чтобы я точно заметила ее появление, подошла с другой стороны. И принялась сверлить меня взглядом. В конце концов я, не выдержав, оторвалась от сочинения и призналась: — Ты мне сейчас собьешь полет фантазии. На Вике была белая кофта и бордовые штаны, и я подумала, что не хватает синей обуви — ботинки Вики были чернющими. Совсем эта Вика не патриотка. — Лишаю мир гениев, — она вздохнула. Я пожала плечами — не имела ничего против указания на мою гениальность. И вернулась к тетради, понимая, что мысль действительно от меня ускользает. — На самом деле, я хотела спросить, что там у тебя и как, — не унималась Вика. — А, нет, шучу. У тебя все всегда через одно место. Вообще-то у меня к тебе другой вопрос. Она положила ладонь с длинными черными ногтями на подоконник и принялась ими постукивать. Но я была выше всего этого. Да. Почти… «Чтобы доказать справедливость своего суждения, — написала я, и буквы, заразы такие, опять полетели над строчкой, — автор обращается к собственному опыту и вспоминает». Предложение оборвалось на полуслове. Ибо рука с черными когтями выцепила мою тетрадь и потянула ее на себя! Я гневно посмотрела на Вику. Тут терпение закончилось даже у меня. Это при том, что я до невозможности терпеливая! Ангел во плоти! Вика улыбалась довольно, как кошка, умявшая литр сметаны. Как бы у этой кошки потом желудок не прихватило. — Невероятно важный вопрос, — пояснила Вика. — Валяй, — была я очень доброй. — Только тетрадь сначала верни. И добавила мысленно: «Идиотка». — Ты считаешь, что Влад любит тебя до сих пор? Тетрадь скользнула в мою сторону, но осталась незамеченной. Я приподняла брови. Вопрос меня удивил. Я, конечно, не исключала, что Вику может занести в ее любимую степь, но не думала, что она ударит меня своим невероятно важным вопросом прямо в лоб. — Как будто ты, Виктория, не знаешь, что нас никто не любит, — все-таки заметила я. — Тебя никто не любит, — поправила меня Вика, — а у нас с Владом вчера состоялась замечательная прогулка. Да такая продолжительная, что сочинение, вот это самое, мне пришлось дописывать уже ночью. Она счастливо рассмеялась. Кукушка едет. Или все-таки летит? И у кого из нас?.. — Да ладно, — выдала я в итоге. Получилось скептично, и я пообещала себе конфетку за самообладание. — Представь себе, — заявила Вика. — Представила, — я кивнула. — Хотя стояние бок о бок на одной остановке в ожидании опаздывающего автобуса не кажется мне продолжительной прогулкой. Вика покраснела. Они с Владом в самом деле пользовались одной остановкой… когда пользовались. Потому что Влад обычно ездил на мотоцикле, а у Вики имелся безмерно любящий ее отчим, рассекающий городские улицы на сером Фольцвагене. — Ты ничего не понимаешь, — бросила она. И что-то мне это фраза напомнила… — Мы в самом деле гуляли. Можешь даже спросить у него. Влад сам тебе все скажет. Я похлопала глазами. Захотелось чихнуть, но у некоторых особо наивных людей чихание служит доказательством последних сказанных слов. И своим чиханием я бы подтвердила, что Влад действительно откроет мне истину. — Может, мне у самого Влада поинтересоваться, любит он меня или нет? — предложила я. — И послушать ответ. Могу даже тебе потом передать, дословно. Вика покраснела ещё больше, и мне даже показалось, что на мгновение она сжала ладони в кулаки. Ладно, согласна, в чем-то мои поступки были не самыми красивыми. Однако! Ничего красивого в поступках Вики я тоже не видела. А мы уж такие есть, недостойные люди: в ответ на гадость творим две гадости, получаем четыре и отвечаем восемью. Гадости плодятся, как бактерии, но мы не понимаем, что нужно остановиться. И прем напролом. — Что б я к тебе ещё подошла, Заболоцкая, — бросила Вика. — Я ещё хотела про твою Янтарную спросить, но, знаешь, все желание исчезло. Я покачала головой: — Буду только рада твоему отсутствию. А с Янтарной все в порядке. Больше ты ей не понадобишься. Вот такие мы вежливые. Вика в самом деле меня покинула, вернувшись к Лере, ожидающей подругу с другой стороны коридора. Я посмотрела на них, и Лера наградила меня ревнующим взглядом карих глаз. Как будто я претендовала на ее ненаглядную подружку, а не ее ненаглядная подружка претендовала на моего приятеля. «Чтобы доказать справедливость своего суждения, автор обращается к собственному опыту и вспоминает», — перечитала я. Что автор там вспоминал, я уже забыла. Открыла на телефоне текст, чтобы быстренько отыскать аргумент, и именно в этот момент прозвенел звонок. Я понадеялась, что на следующей перемене Вике не приспичит вновь побеседовать со мной о мальчиках. Иначе мое сочинение так и останется незаконченным. Но мысли по поводу сочинения все равно вылетели из моей головы, заменившись одной-единственной.

***

Сочинение я дописала, слава Всевышней. Уже после уроков, скрючившись на одной из лавочек гардеробной, и как попало. Но дописала. Целеустремленная! И сдала его без пятнадцати четыре, когда наша учительница закрывала кабинет. Сочинение она приняла. Я в самом деле выглядела запыхавшейся, что значило — сбегала домой и принесла, молодец, пять, дверь вон. Домой я пришла только в пятом часу. И никого там, кроме Хомячидзе и домового, не было. (Конечно, ясно как день, кого я подразумеваю под никем. Кроме нас троих в этой квартире живет только мой отец.) Я не знала, радоваться этому обстоятельству или нет. С одной стороны, никто не мог мне помешать. С другой стороны, уберечь от дурных мыслей, поселившихся в головушке, никто меня тоже не мог. Я пнула сумку со школьными принадлежностями в дальний угол (случайно), сняла пальто, помыла руки и прошла на кухню. Все как положено. Открыла холодильник, полюбовалась на его полки, наполовину пустые, а наполовину заставленные консервами. И решила сварить себе гречку с тушеной говядиной. Конечно, была вероятность, что я не успею дожить до того момента, как ее приготовление закончится — попросту умру с голоду. Но я все-таки надеялась на лучшее. Гречку промыла и всыпала в кастрюльку с водой. Включила плиту и решила заглянуть к себе в комнату. Ради интереса. В комнате ничего не поменялось. А я как будто надеялась, что поменяется. Переодевшись, я залезла в один из шкафчиков, вытащила из него шкатулку и открыла один из ее отделов. Браслет до сих пор лежал на месте. Сначала я решила надеть его на случай возвращения отца. Но потом вспомнила, что отец у меня не дурачок и пустую безделушку сразу распознает. Он уже, пожалуй, распознал, просто ещё не сказал мне об этом. Так что дурить его не было смысла. Все же хорошо, что я одна. Очень хорошо. И будет ещё лучше, если отец появится только завтра. Или через неделю. Как прежде. Ради интереса я также заглянула в магпочту, и тут меня ожидал сюрприз — ещё одна записка на такой же белоснежной бумаге. Ясно, от кого. Она была свернута в трубочку, и, отправляясь с запиской на кухню, я успела ее раскрутить… и разочароваться. Ибо я-то ожидала по меньшей мере поэму, так претенциозно поданную. А там было всего лишь одно слово: «Случилось?». Конспирация уровень белый маг. Никто ничего не заподозрит. Я положила записку на стол, взяла мобильник из кармана домашних штанов и, отыскав номер, разбудивший меня вчера, напечатала: «Случилось». «Плохо, — написал Яр через минуту. — Расскажешь?» «Ага, и в конце спляшу», — предложила радушно. Как будто во сне—не сне не объявляла Яра замечательным человеком, а до сих пор находилась с ним в конфронтации. Разрядка закончилась. «Я могу прийти?» — поинтересовался Ярослав. Не хотел отказываться от представления, посмотрите-ка! «Разве ты запомнил дорогу?» «…» — отправил маг, и это было самое информативное сообщение в моей ничтожной жизни. «Примерно», — добавил он. «Ты можешь назвать адрес. Вчера вечером я скачал себе карты с навигатором. Я теперь профи», — не унимался Яр. «Ха-ха-ха, — я была бессердечной. — Даже если ты правда что-то разберешь в этих картах, они тебе мало помогут. Потому что адрес я не назову». «Почему?» — спрашивал Яр. «Потому что». Больше он ничего мне не писал, и я продолжила готовить себе не то обед, а не то ужин. И даже почти смирилась с тем, что Ярослав решил оставить в покое свою дурацкую затею — заявиться к Яне, к которой в любой момент заявиться кто-то ещё, такой же незваный. Однако, когда я добавила в гречку тушенку и поставила ее на медленный огонь, вариться, телефон зазвонил. Не нравится мне эта стандартная мелодия. Надо поменять… Но ни одну песню, достойную стоять у меня на звонке, я придумать не могла. В первое мгновение я решила, что звонит Яр. Но звонил не Яр. А тот, о котором Вика так много рассказывала сегодняшним утром. Я ответила на звонок и произнесла первой: — Привет, Влад. Мне показалось, что он удивился, поэтому в душе я возликовала. Да-да, я не мартышка из зоопарка! И я тоже умею здороваться! — Здравствуй, — произнес он. Вздохнул. — Яна, ты не могла бы сказать своему белому… — Что именно? — полюбопытствовала я. Так вот почему он затих, хитрец! Переключился на Влада! И этого самого Влада мне стало жалко, если честно. То ведьмы на него нападают, то маги. Так несложно и с катушек съехать. Уж я-то знаю. — Выманивает у меня твой адрес, — признался Влад. — Говорит, что ему необходимо сообщить тебе нечто, о чем на расстоянии не сообщают. — О да, — согласилась я, — он такое и мне говорил. А черный список уже не работает? — намекнула на решение этой надоедливой задачи. — Работает, — ответил Влад. И тут же успел сделать мне замечание: — Настоящие мужчины для устранения проблемы не пользуются черным списком. — Тогда просто молчи, — предложила я. — Я сейчас напишу ему, чтобы он к тебе не лез. Да-да, знаю, что настоящие мужчины решают проблемы сами, а не прячутся за узкие девичьи спины, но все-таки. — Ты не хочешь, чтобы он приезжал? — спросил Влад. — Да, не хочу, — согласилась я. И вдруг поинтересовалась: — Может, приедешь ты?.. На плите зашипела забытая гречка, и я помчалась уменьшать огонь, поэтому едва распознала невежливо — портится мальчик! — заданный Владом вопрос в ответ на вопрос: — А ты хочешь, чтобы приезжал я? — Я не знаю, — призналась я. Пару секунд мы молчали. Я вытирала следы преступления — с кастрюли на плиту пролилось немного воды. А что делал Влад, история умалчивает. Он мне не признался. Я нарушила тишину первой. — Слушай… — произнесла задумчиво. — А ты не мог бы мне сказать кое-что ещё… — Зависит от того, что ты попросишь, — отозвался Влад. Я вспомнила утреннее Викино предложение… и понеслось. — Вчера ты не… шел рядом с Викой? Ты ведь понимаешь, о какой Вике я говорю? — Понимаю, — ответил он медленно. Кажется, Влад не надеялся на этот вопрос, если он вообще на что-то надеялся. — Шел. Мы пересеклись… и дошли до ее дома. По дороге она рассказала… несколько фактов. — Обо мне? — Нет, не о тебе, — отреагировал Влад уверенно. Но главным ответом было «да». Да, он гулял с Викой. Да, он с ней разговаривал. Да, Вика сказала правду. И мне стало обидно. Как собака на сене, честное слово. Не зря же так говорят. Сама отвергаю, но и другим не отдаю. А надо бы отдать. Все будут счастливы. Все, кроме меня, быть может, но ведь я и сейчас не испытываю его, это счастье, даже обладая чужим сердцем. — Так мне приехать? — раздался голос Влада. — Как будет лучше тебе, — призналась я. — Ты понимаешь, — кажется, он вздрогнул. Хоть кто-то заценил Янины умственные способности — за последние несколько дней меня уже с десяток раз обозвали дурочкой. Я понимаю. Конечно, я понимаю. Как я могу не понимать?.. — Пока, Влад, — произнесла я. — До встречи, Яна, — отозвался Влад. Но я почему-то знала — он не приедет. Ни сегодня, ни завтра. Только если его попросит об этом отец. Или я попрошу. Но я буду настолько милосердной, что не стану этого делать. Любовь — это боль. Того, кто любит, но не получает взаимности. Того, кого любят, но кто не может подарить любовь в ответ. Потому что любовь должна быть взаимной; однако чаще всего она такой не бывает. О Всевышняя!.. Я села ужинать без пятнадцати шесть, и да, я дождалась этого момента. Включила себе релаксирующую музыку, склонилась над тарелкой. Гречка оказалась недосоленный, и все мы знаем, кто ее недосолил. Аппетит пропал. И если бы прошло ещё немного времени, я бы погрузилась в медитацию. Ну или уснула. Может, я медитирую во сне. Однако от сна — и возможной встречи с Янтарной — меня спас звонок в дверь. Я мигом очнулась, стала озираться вокруг — и вдруг запаниковала. Если это был не Влад, то кто это был?..