***
— Да. Да, мам, я помню… В семь буду у вас. Всё, ма, мне пора. Целую. Папе и Эмми «привет». Было около пяти, когда сквозь сон парень услышал звонок телефона. Брюнет, вернувшись с занятий домой, не заметил, как задремал, а об этом ужине и вовсе забыл. Хорошо, что Лиза, мама О’Брайена, знала о некой забывчивости сына и позвонила заранее. Честно говоря, неделю назад Дилан даже и представить не мог, что сегодня будет ужинать со всей своей семьёй. Вот жили себе в Калифорнии, какой черт дёрнул начальство отца перевести того сюда, в Лондон? А ведь ему так хорошо жилось все эти почти пять лет. А что теперь? Теперь у отца гораздо больше возможностей следить за ним и контролировать. Год, всего лишь год осталось потерпеть и все бы это кончилось, но всё стало сложнее. Единственная его радость — это мама и сестрёнка Эмми. «Надо обязательно что-то придумать», — подумалось парню, и с этой мыслью он пошёл собираться.***
Адрес был скинут матерью смс-кой; их квартира находилась достаточно далеко, что несомненно радовало. Свой байк Дилан оставил на парковке и добирался на такси. Ещё одна вещь, которую не любил Патрик, его отец, это мотоциклы. Он считал, что это опасно и не солидно. «У настоящего и состоявшегося мужчины должен быть автомобиль», — так говорил О’Брайен старший. Дорога заняла около получаса, и вот брюнет уже стоит на пороге квартиры, ожидая, когда ему откроют. Ждать пришлось недолго, через минуту послышался щелчок открывающейся двери. — Здравствуйте. Я, наверное, квартирой ошибся. Я ожидал встретить тут свою маму, а не столь очаровательную и молодую девушку, — начал Дилан, как только увидел брюнетку с волнистыми волосами и глазами, точно такими же, как у него самого, и не забыл улыбнуться своей фирменной улыбкой. — И вот вам не стыдно, молодой человек, так открыто льстить своей собственной матери? — Да бросьте, Вам наверняка и тридцати-то нет. — Проходи уже, подлиза, — мама потрепала сына по голове и впустила внутрь, — весь в своего деда. Дилан вошёл в прихожую, сразу начав снимать куртку и обувь. Лиза в это время закончила накрывать на стол и позвала Эмми к столу. Патрик уже был на месте; он не просто так позвал сына на этот ужин — хотел убедиться в том, что Дилан всё же пойдёт по его стопам и что никакая музыка не запудрила вновь ему мозги. — Привет, малая! — брюнет широко улыбнулся, увидев, что сестрёнка решила его встретить. — Привет, единственный свидетель существования динозавров, — победно ухмыльнулась шатенка, зная, что именно после этой шутки её братец начнёт заводиться. — Э-эй, так нечестно! Не так уж я и стар между прочим. Или стар? — Дилан мигом очутился около большого зеркала в той же прихожей и стал торопливо осматривать себя на наличие морщин. — Браво! Браво! И приз за лучшую мужскую роль достаётся… — Эмми начала отбивать барабанную дробь, — Дилану О’Брайену! — Спасибо, спасибо! Хочу свою победу посвятить… — кареглазый шутливо поклонился и хотел было уже продолжить, как их перебил голос матери. — Дилан! Эмми! Потом надурачитесь, ужин стынет. Решив всё-таки не сердить родителей, они, тихо хихикая, направились в столовую, Эмми напоследок лишь стукнула брата в плечо со словами: «И вообще-то, в следуещем месяце мне уже пятнадцать, придурок», на что брюнет театрально схватился за сердце, одними губами лишь сказав: «уже?» и вытер невидимую слезинку, добавив: «как же быстро растут чужие дети». Когда вся семья была за столом, а мясо по-французски было разложено по тарелкам, глава семейства начал разговор. — Ну что, сынок, как учёба? Надеюсь, не отлыниваешь в последний год, как это было перед экзаменами? — приподнял вопросительно густую бровь отец парня. — Нет, всё хорошо. Мы же договаривались. Так получилось, что после окончания школы Дилан и Патрик заключили некий договор: парень «берётся за ум» и поступает на юридический, за что отец должен был дать ему больше свободы и возможность самому решать, чем заняться после универа. Чем, собственно, Дил и воспользовался, уехав в Лондон. — Отлично, я знал, что ты одумаешься, — мужчина в строгом костюме победно улыбнулся. — Поэтому я поговорил с начальством, так что через год я жду тебя у себя в Калифорнии. Дилан даже поперхнулся от такого заявления. Он столько терпел, пытался найти компромисс, в конце концов достучаться, но отец снова решает всё за него, не оставляя выбора. — Знаешь, что? А с чего ты взял, что я вообще вернусь туда? — Ты должен, понимаешь? Так нужно! — было сказанно спокойно, но твёрдо. — Кому нужно? Тебе, может быть, но точно не мне. Я никогда не хотел быть юристом, я согласился, лишь соблюдая договор! — юноша тоже старался сохранять спокойный вид, однако злость и желание справедливости с каждой секундой охватывали его, и голос начинал подрагивать. — Ты ещё молод и глуп. Твоя музыка никуда тебя не приведёт, а хорошие адвокаты всегда в спросе. Что тебя не устраивает? Посмотри на меня, у меня есть всё! Да и другие люди живут же, так делай как люди! — Как ты? Как люди говоришь? Да вы и так все как из инкубатора. Я не хочу быть таким же. Никогда не хотел. Я не хочу каждый день идти на работу с той мыслью, что я её ненавижу, ненавижу всё, что с этим связано! — голос О’Брайен-младший повысил уже на третьем предложении, но следуещие слова он просто выплюнул. — Я не хочу быть тобой. — Сядь, успокойся и не умничай. Делай то, что я говорю, позже спасибо скажешь, — папа продолжал стоять на своём. — Да ты даже не слышишь меня, давно не слышишь, — Дилан горько усмехнулся. — Мне всё это надоело, так что слушай внимательно. Учёбу я не брошу только потому, что ценю те годы, что вложил в неё. Но если ты не перестанешь указывать мне, что делать и лишать права выбора, я больше ни ногой не ступлю на порог твоего дома. На последних словах брюнет встал и чуть ли не долетел до коридора. Быстро обувшись, он захлопнул дверь. Последнее, что парень услышал, это стук кулака отца о стол. Не дожидаясь лифта, О’Брайен выбежал по лестнице на улицу, набрал такси и принялся ждать. Злость, обида на отца, на несправедливость мира окутала все мысли парня. Он долго держал их в себе, и, честно говоря, даже в разговоре с отцом высказал ему не всё. Если бы он был пьян, обязательно сказал бы всё, что думает о нём и его мнении по поводу себя и своих занятий. Но Дилан был трезв, и понятие того, что мужчина является ему папой, не давало ему убить их отношения. Однако брюнету нужно было выпустить пар, успокоиться, и пока такси ещё не было, пострадать пришлось стене. Правда, чему больше был принесён ущерб: стене или собственной руке, надо было ещё поспорить. Дилан с размаху врезал по бетону правым кулаком; с костяшек на землю упало пару капель крови. Брюнет прикусил нижнюю губу, чтоб не вскрикнуть и заодно переключить внимание с одного больного места на другое. Не помня себя, О’Брайен дождался автомобиля и доехал до дома. Оставаться надолго он там не собирался, да даже элементарно заходить в подъезд. Причиной приезда был его ничем незаменимый байк. Сев на железного коня, парень завёл его и помчал на весьма высокой скорости, ловко обгоняя машины на проезжей части. В такие моменты весь негатив заменялся адреналином, что помогало забыться на какое-то время. Так, спустя некоторое время, Дилан оказался в своём любимом месте. Там, где всегда было тихо и спокойно, что передавалось и ему. Набережные Лондона всегда выручали парня. Может показаться немного странным, но на такие случаи у О’Брайена всегда был с собой небольшой мешочек с камнями. С каждым броском становилось немного легче, так же как с каждой затяжкой сигареты. Дила отпустило. Он прокрутил их разговор ещё раз и понял — всё было правильно. Да, определённо правильно. Пусть и не так мирно, как хотелось сначала, но терпеть уже было нельзя. Дилан вдохнул полной грудью свежий воздух и кое-что заметил. Он так часто приезжал сюда вылить негатив, что совсем не обращал внимания на то, как здесь красиво. Особенно сейчас, в вечернее время, когда все люди уже разбежались по домам. Дул лёгкий ветерок, а вместо солнца мост освещали миллиарды звёзд и огни фонарей. И такая мысль пришла в голову парня, что это идеальное место для прогулки с любимым человеком. И что очень странно не видеть здесь влюбленных пар. Или же просто наш брутальный рокер слишком романтичен? Мысли сменяли друг друга так быстро, что если бы парня спросили: о чём он думал секунду назад, то вряд ли бы ответил. Тишину нарушил звонок телефона, который был совершенно неожиданным. Да и кто мог ему позвонить? Семья — точно нет, им сейчас не до этого. Друзья думают, что Дил всё ещё на ужине, а больше-то и некому. Потому, не став долго гадать, брюнет достал телефон. На экране высветилось «Томми». Парни решили обменяться номерами ещё тогда, в кафе. Правда так ни разу и не созвонились. О’Брайен улыбнулся и ответил на вызов. — Дилан. — Томми? Что с голосом? — улыбка вмиг исчезла с лица его. — Кхе, кхе, кхе. Дил, прости, что беспокою. Ты можешь приехать? Я… У меня, кажется, температура высокая. И то жарко, то холодно. Кости ломит. Голова будто сейчас расколется на части. Мне просто больше некому позвонить. Кхе, кхе, кхе. Кая уехала, а родителей беспокоить я не хочу, — слабым, тихим голосом проговорил Сангстер, прерываясь на кашель, дерущий горло. Том не хотел звонить брюнету, но другого выбора особо и не было. — Да, конечно, скоро буду. Держись. Иди в кровать и не вставай, я сейчас приеду. Дилан сбросил вызов и принялся заводить байк. Все мысли в голове вдруг стали о Томасе. Голос его звучал так, будто тот вот-вот потеряет сознание. Брюнет не стал спрашивать: что? как? почему? Если что-то действительно серьёзное, то терять времени зря нельзя. Почему не отказался? Почему так быстро сорвался, позабыв о своих проблемах? Всё просто. О’Брайен всегда сначала думал о других, о друзьях, а потом уже о себе. Да, они с Томом не так давно знакомы, но у них определённо была связь. Дилану нравилось проводить время с этим солнечным мальчиком. Он вполне мог назвать его другом. А как уже говорилось ранее, друзья, как и семья, для брюнета на первом месте. Пока О’Брайен давил на газ, погода снова начала портиться. Ливня, как несколько часов назад, не было, однако поднялся сильный ветер, и морось шла, подобно туману, что трудно было разглядеть дорогу пред собой. Чудом ни с кем не столкнувшись, Дилан остановился у подъезда. Шмыгнул внутрь за каким-то мужчиной и сразу свернул на лестницу. На третьем этаже он оказался быстро, так что через пару минут стоял уже у знакомой квартиры. Парень надеялся, что дверь открыта, и поспешил это проверить. И вуаля! Надежда оправдана, брюнет, небрежно скинув обувь, бежит в спальню. Первое, что увидел парень, это свернувшегося в кокон тонкого одеяла, в позе эмбриона Тома. Тот весь дрожал. Медовые глаза открылись и медленно направились в сторону звука. — Дил, это ты, — Броди пытался улыбнуться, но вышло криво. — Так. Лишнего не болтай. Только отвечай на мои вопросы, понял? — блондин кивнул. — Где у тебя тёплые одеяла? — В шкафу, в верхнем ящике. — Аптечка? — В ванной. — Понял. Сначала брюнет отыскал аптечку и градусник в нём и, взяв всё с собой, пошёл обратно в спальню. Выдал Сангстеру ртутный термометр и принялся доставать одеяла. Найдя одно тёплое и плед, Дил сел на край кровати рядом с Томом, протянув руку для градусника. Брюнет нахмурился. — 38,9. Почти 39. Надо бы скорую вызвать. — Не надо. Дай мне таблетку, это всего лишь температура. Завтра буду как огурчик, — тяжело дыша, тихо произнёс Броди. — Ага, конечно. Верю. Умрёшь от температуры. Заметь, плакать не буду и вообще скажу, что меня тут не было. — О’Брайен в упор смотрел на больного парня, поднося жаропонижающее к его губам. — Хах. Боюсь, тогда ты познаешь гнев моей сестры. — Я спрячусь за Хонгом, — протягивая стакан воды, прыснул брюнет. — Зря ты носишься вокруг меня как наседка, — Томас прикрыл глаза. Голова гудела, но виду он не подавал. По крайней мере, так парень считал. — Не благодари, мы же друзья, — Дилан натянул одеяло и плед до самого подбородка блондина. — Прости. Мне правда стыдно. — Ты дурак, Томми. Дурак. Но в ответ лишь раздалось тихое сопение. — Да уж. Ну и денёк выдался, — озвучил свою мысль вслух Дил, прежде чем достать ещё одно одеяло и лечь в кресло напротив кровати.***
Дилан проснулся от боли в шее и спине. Да уж, спать в кресле было не самым лучшим решением. Потянулся, подавляя в себе стон и глянул время на телефоне. «9:56. Что-то я сегодня рановато. Даже очень» Брюнет потёр глаза, после посмотрел на мирно лежащего парня напротив. Томас ещё спит, а это значит, что можно успеть приготовить завтрак. Эта мысль несомненно порадовала бы Дилана, если бы не одно маленькое «но». Он совершенно не умел готовить. Казалось бы, пять лет самостоятельной жизни и не научился, как это? Как бы О’Брайен не хотел подружиться с плитой, та всегда его отвергала, иногда обжигая. Единственное, что получалось приготовить парню — это омлет. В ином случае Дилан питался полуфабрикатами, фастфудом, «воровал» еду у друзей. В общем с плитой исключительно на «вы» и только в хорошем настроении. Встав, Брюнет направился в ванну (привести себя в божеский вид), а затем уже и в кухню. Как никак им обоим нужно будет поесть. На телефоне негромко заиграла песня, из холодильника были взяты несколько яиц, помидоры черри, молоко, зелень и масло. Готовка началась. Дилан подпевал и всячески пританцовывал, то виляя бёдрами в такт музыке, то делая импровизированную гитару из бутылки подсолнечного масла. Эту забавную картину застал Томас. Он проснулся, почуяв запах от которого желудок напомнил о своём существовании. Голова всё ещё болела, в горле першило, но было весьма лучше, чем вчера. Любопытство победило боль и лень, поэтому сейчас Сангстер выглядывал из дверного проёма в кухню и тихо хихикал. Заметив, что чудо с родинками хотело повернуться, блондин поспешил ретироваться обратно в спальню. Залез в кровать, натянув одеяла до самого носа, и сделал вид, что спит. Через пару минут туда же зашёл Дилан с завтраком на подносе. Он поставил всё на небольшую прикроватную тумбу и взглянул на парня: блондин лежал в той же позе эмбриона, пол-лица не было видно, но брюнет таки заметил порозовевшие щёки. Томас, почувствовав на себе взгляд карих глаз, смутился, но старался не выдать себя. — Мне кажется, или кое-кто притворяется? Вставай, я тут нам завтрак состряпал, — сказал Дилан, сдерживая улыбку. Томас не спешил открывать глаза, но, поняв, что его раскусили, всё же приоткрыл сначала один глаз, а затем другой. В это время Дилан пошёл на кухню за вилками, которые он благополучно забыл. Томас сел на кровати, выпрямился и заметил, что ему стало гораздо лучше. Всё таки таблетка подействовала вроде, дала хоть какой-то результат… Вроде. Учуяв запах свежеприготовленного омлета, он оглядел комнату и увидел, что на кресле лежит плед. В этот момент заходит Дилан, отдавая одну вилку парню, при этом спрашивая: — Как самочувствие? Измерял температуру? Парень, взяв вилку и блогодарно улыбнувшись, ответил: — Ну, сегодня чувствую себя намного лучше, но температуру не мерял. — Ага, ясно, — после этих слов Дилан взял градусник и сбив его до 36.0 он подал его Тому и тот послушно засунул его по мышку. — Я. Мне даже неловко как-то. Извини за то, что спал в кресле. Я даже как-то и не подумал тогда об этом… — сказал юноша, поднося ко рту кусок омлета, при этом отмечая, что получился он довольно неплохо, точне сказать даже очень вкусно. — Да что ты, всё нормально, сейчас тот, кому нужно отдыхать, это ты, — сказав это, Дилан попросил жестом градусник и получив его он смутился, не доволен такой температуре. — Мда… температура такая же высокая, надо бы дать тебе жаропонижающее… Ну чтож, значит сегодня постельный режим! Все понятно? — Ну неет! Ты не можешь так поступить со мной! — заныл Сангстер совсем как ребёнок. — Я же умру со скуки! — Скажи «спасибо», что к врачу не отправил, — указательный палец пригрозил блондину. — И вообще, не думал же ты, что так быстро от меня избавишься? — произнёс О’Брайен, хитро ухмыльнувшись.