В автобусе оставалось как раз два места для промокшего мальчишки и высокого мужчины в сером пальто. Заняв их, они положили сумки у ног, и Алекс принялся все так же увлеченно продолжать свой рассказ о будущем клипе.
– … И все будут двигаться, как будто пленку магнитофона заело, – он сделал пару прерывистых движений руками, – вроде танцуют, но постоянно одно и то же.
– Здорово. – Майкл лишь улыбался и смотрел на мужчину.
– А потом самое интересное, – он повернулся всем телом и положил локоть на спинку неудобного кресла, из-за чего парню пришлось немного отклониться, – у всей группы неожиданно появляются лишние конечности!
– Лишние конечности? В смысле? – юноша честно пытался уловить стремительный поток мыслей воодушевленного музыканта, но постоянно ловил себя на том, что просто наблюдает за движением его рук и губ. Вспомнился вчерашний диалог с самим собой. Неужели Голос был прав?
– … Все будто вращается и путается, черт, будет круто! Ты слушаешь? А вот и наша остановка.
Майкл встрепенулся, вышел вместе с Алексом из автобуса, и они вместе скорым шагом направились к одному из неприметных однообразных домов, располагавшихся вдоль тихой улочки. Догнав мужчину, уже придерживавшего ему дверь напротив лестницы, юноша зашел в квартиру Капраноса.
Вопреки его ожиданиям, там оказалось очень скромно и уютно – картины на стенах, дверь в кухню, простые, но со вкусом подобранные светильники. Парень снял обувь и поставил на невысокую стойку.
– Заходи в ванную – первая дверь направо – снимай свитер и брюки, бросай их в стиральную машину, – хозяин скрылся на кухне, звеня чашками.
Малец не сразу нашел нужный выключатель, включил свет и прикрыл за собой дверь. Раздевшись, он подумал, что остался лишь в нижнем белье, носках и футболке.
– Алекс, ничего, что я у тебя по квартире без штанов ходить буду? Как-то странно, не находишь? – крикнул он, прислушиваясь.
– Все нормально! – голос был приглушенным и не очень разборчивым. – Не стесняйся ты так. Я постоянно вижу парней из группы в одних трусах, – такое заявление показалось Майклу несколько странным, но подумав, он все же вышел в коридор и зашел в кухню.
Мужчина наливал в электрический чайник воду из-под крана, мурлыча под нос только ему известную мелодию. У двери стоял и разглядывал новое место юноша с худыми голыми ногами и красными ободранными коленками, не решаясь пройти дальше. Алекс поставил полный чайник и обернулся, мимолетно оглядывая гостя с головы до пят.
– Садись, чего стоишь? Нехило ты, однако… – светловолосый кивнул в сторону сведенных вместе коленей глазеющего по сторонам Майкла.
– А?
– Говорю, – он поставил на накрытый блеклой скатертью стол две кружки со свисающими ниточками пакетиков чая, – нехило ты упал.
– Да пустяки, я и не почувствовал ничего.
– Судя по тому, как ты прихрамывал за мной… – мужчина оперся руками на спинку стула и подмигнул. – Пойду, запущу стиральную машину. Все быстро высохнет, не переживай.
Оставив юношу, не успевшего ничего ответить, с приоткрытым ртом, Капранос ушел. Вернулся через пару минут, незадолго до того, как закипел чайник, налил сначала своему гостю, а потом и себе кипятка и сел напротив черноволосого, помешивая ложкой чай в большой кружке. Майкл повторил его движения практически в точности, сделал маленький глоток и обжег язык.
– Ой, блин!
– Не обожгись, – усмехнулся Алекс, – Сегодня, кстати, обещали прийти Ник с Бобом. Пол со своей женой устроили себе маленькое романтическое свидание, – говоря это, музыкант поднял брови, из-за чего его глаза сделались как будто удивленными, но взгляд оставался смешливым.
– Ник и Боб? Вы часто собираетесь вместе?
– Да, то у меня, то у них. Просто сидим, играем на акустических, пьем пиво, сочиняем музыку. Знаешь, это самое важное, не забывать, с чего ты начинал, когда добиваешься успеха. Твои действия престают быть такими же искренними, как когда-то в начале пути, если ты забыл, кем был, – музыкант перестал помешивать напиток. Его тон становился несколько наставительным, – Думаешь, у меня всегда было это? Группа, работа, контракт со звукозаписывающей компанией? – он отложил ложку в сторону и не моргая смотрел на нее, словно она была суфлером. – Я работал и поваром, и учителем английского, и водителем, был безработным… Мы были никем, малыш. Ник, когда был подростком, умудрялся угонять машины, но всегда возвращал их обратно! Маленький ублюдок, – Алекс засмеялся и глотнул чаю.
От такой тирады Майкл слегка поджал губы и посмотрел на свои руки, которые грелись исходившим от чашки теплом.
– У тебя все впереди, малыш.
Они молча пили свой чай какое-то время, потом, не выдержав неловкой тишины, парень заговорил.
– Алекс Капранос. Фамилия ведь греческая?
– Да, а что? – мужчина с интересом посмотрел на соседа.
– Просто было интересно, ну-у… говоришь ли ты по-гречески. Это так, просто любопытство.
– Я говорю по-гречески. Мой отец – грек, поэтому ребенком я часто ездил в Грецию к родственникам на летних каникулах, но родился в деревушке Алмондсбури, южный Глостеншир.
– А почему живешь в Глазго?
– Хотел учить английскую литературу, на тот момент мы с семьей уже четыре года жили в Эдинбурге. Я поступил с девичьей фамилией моей мамы, чтобы ни у кого не возникло желания меня дразнить, – Алекс посмотрел куда-то вверх и вправо, вспоминая университетские годы.
Юноша подумал, что их истории в чем-то совпадают. Только в Капраносе была та искорка, которой не хватало Майклу, она заряжала своей энергией окружающих, виднелась в зеленых глазах, заставляла черноволосого мальчишку мучить себя глупыми вопросами. Может, певец выбрал именно его из-за их схожести, хотя парень с трудом в это верил. Зазвенел дверной звонок.
– Это Ник с Бобом. А они рано…
***
Звук отпираемого замка, голоса, шелест курток, шаги. В комнату вошли двое.
– Привет, Майкл. Что, неудачный день? – МакКарти сел рядом, а напротив него тихонько присел Харди.
– Что-то вроде.
– Ну, ничего. С кем не бывает? – Гитарист похлопал мальца по спине и повернулся к Бобу. – А где Алекс?
– Он в ванной что-то делает, сказал, что скоро придет.
– А ты уже соскучился, Никки? – неожиданно мужчина оказался прямо у уха Николаса, за его спиной, испугав не только его, но и Майкла. Они с Робертом засмеялись, а МакКарти улыбнувшись обозвал его на немецком.
– Ник у нас немец. – пояснил Алекс.
– Баварец! Я вырос под Мюнихом.
– А потом приехал в Глазго, чтобы переть у людей водку! – воскликнул певец, садясь на прежнее место.
– Да там совсем немного было! К тому же мы оба были пьяны.
– Это не стимул воровать выпивку! – музыканты звонко засмеялись. Они еще минут десять шутили друг с другом, пили чай, потом все пошли в небольшую комнату с диваном, ковром и старым телевизором. Рядом с ним стояло три акустических гитары, потертых и желтых.
Трое друзей играли и пели вместе. Оказалось, что бас-гитарист тоже неплохо поет, только почему-то очень редко.
– Наш Бобби – добрая душа, но очень стеснительный, – сказал Ник, – хотя иногда может учудить что-нибудь крайне забавное.
– Да, помню, до того, как мы с ним работали на кухне в одном кафе, Боб пошутил про мертвых младенцев. Это было отвратительно. Я с ним тогда серьезно поговорил.
– По-моему, было забавно, – ангельски улыбнувшись ответил Харди, из-за чего удостоился злого взгляда Капраноса, который уже через секунду вновь улыбался.
Когда Алекс вышел из комнаты, проверить сушившуюся одежду, Майкл спросил голубоглазого гитариста, который оказывается выглядел много моложе своих лет, как они познакомились с фронтменом «Franz Ferdinand».
– Помнишь, мы говорили про спертую водку? Мы с ним из-за нее чуть не подрались. На той вечеринке я и встретил Алекса. Знаешь, он может и выглядит тощим, но сильный и быстрый, как черт. Даже когда напьется. Я сказал ему, что умею играть на барабанах, уж не знаю зачем. Это все его гипнотический взгляд, наверное. Когда он зол, с ним невозможно спорить, тебя насквозь прожгут эти зеленые глазищи.
– Понимаю…
– А ты как с ним познакомился?
– Мы были в баре. Я пролил его вино. На него.
– Так это ты был? А я-то думал…
– Что?
– Нет-нет, ничего. Мысли вслух.
***
Вещи уже высохли. Майкл оделся и попрощался с Ником и Бобом, которые все еще сидели на полу и перебирали струны. Алекс пошел проводить юношу.
– Я же говорил, что все быстро высохнет. Знаешь, малыш, с тобой приятно общаться. Ты отличный слушатель, а это редкость.
– Просто тебя приятно слушать, – подумал малец, не осознавая, что говорит вслух.
– Слушать, говоришь? – Алекс как-то странно улыбнулся, а в глазах появился тот лукавый блеск. Осознав, что произошло, парень стал красным, как рак, а пытаясь оправдаться, становился еще краснее. Ему казалось, что теперь этот мужчина посчитает его ненормальным и перестанет с ним общаться, а от таких перспектив хотелось еще сильнее уйти под землю.
– Не оправдывайся. Разве это плохо, что нам хорошо общаться друг с другом, а? – Он положил руку на плечо чуть успокоившегося Майкла и немного сжал его. Парню вдруг захотелось обнять Капраноса. Просто так, спонтанно. Захотелось, чтобы его дыхание обжигало кожу, щетина щекотала шею, чтобы худые длинные руки сжали так сильно, что не хватало воздуха. Чтобы низкий вкрадчивый голос звучал близко-близко, так близко, что достаточно было бы лишь хриплого шепота, и неважно что бы он говорил. Вместо этого парень посмотрел прямо в глубину глаз Алекса, но не выдержав ответного напряженного взгляда, опустил свой.
– Я пойду домой, – тихо сказал юноша, затем глубоко вдохнул, так как за все это время его легкие будто решили перестать работать. Потом быстро спустился по лестнице, не оборачиваясь.
Алекс опустил руки и остался стоять на лестничной площадке, прислушиваясь к удаляющимся шагам, достал из кармана ингалятор и вдохнул лекарство.
– Пока, малыш, – повернулся, зашел в квартиру, где его ждали спорящие о чем-то друзья и товарищи по группе, запер дверь.
