Забытый! Словно похоронный звон, То слово от тебя зовёт назад: Не так воображения силён Обман волшебный, как о нём твердят. Прощай, прощай! — Джон Китс
осень 2019
Кофе давно остыл и теперь отдавал лишь приторной горечью на языке с нотками кардамона. С каждым днем оставаться здесь становилось все более невыносимо. Смотря вокруг я видела лишь очертания пейзажей, по которым неустанно ходила под руку с мистером Смитом. Мы вечно спорили, не могли найти компромисса и пытались своими словами больнее уколоть друг друга, чтобы потом, весело смеясь, рассуждать о том, можно ли считать, что Джек Лондон позаимствовал имя героини для своего романа "Мартин Иден" у Китса, или отчего творчество Мэри Шелли так невзлюбили ее современники. В наших размолвках было то мимолетное очарование, присущее всяким парам, чье существование держалось на плаву исключительно из-за яркого диссонанса личностей. У нас даже были специальные часы тишины, в которые мы сидели на террасе и молчали. Он читал, ставя бокал виски на столик между нашими креслами, в такие моменты, когда его пальцы касались граненного стакана, я аккуратно брала его за руку, исподлобья наблюдая за улыбкой, возникшей на лице Реймонда. Мне нравилось так проводить с ним время, несмотря на скуку и мое недовольство, выражающееся в неожиданном декламирование стихов, когда я хотела, чтобы он обратил на меня внимание. Англичанин поворачивался ко мне исключительно под мотивы "i see the light" из "Рапунцель" (всегда знала, что он в душе диснеевская принцесска). Солнце вновь скрылось за тучами, и тогда я решила наконец пойти домой. Оставалось лишь вызвать такси, которое доставит меня до нужного адреса. Я проводила последние дни в этом городе, наслаждаясь каждой крупицей проведенного в Палермо времени. Мне было жалко оставлять этот остров с его медленным потоком жизни, людьми, с его историей, но следовало собирать вещи и думать, как запихнуть все в один чемодан так, чтобы не было перевеса, не хотелось бы доплачивать пару тройку евро за лишние килограммы. Дождавшись машины (мой велосипед благополучно полетел на свалку, ибо его хозяйка истеричная дура), я представляла, что за место посещу завтра перед вылетом в последний раз. Изначально мне хотелось сделать остановку в Риме, чтобы пройтись по магазинам и местам, где снимали "Римские каникулы" с Одри Хепберн, но, посмотрев в кошелек, заметно опустевший за это время, желание увидеть город пришлось затолкать в самые глубокие закоулки моей хотелки. Честно, мне уже не терпелось вернуться обратно в Амстердам, чтобы приступить к своей обыденной работе и уютному кабинету, напичканному пакетиками с мармеладными мишками и батончиками. Отдых действительно затянулся, поэтому я решила вернуться чуть раньше, чем в декабре, когда начнется предрождественская суматоха. И, нет, это не потому, что мне разбили сердце. У меня еще есть гордость (есть же?). Вух, на этот раз водитель доставил меня до дома в целости и невредимости. Закрывая калитку, я ощущала свалившийся на меня груз разочарования и жуткую нервозность. Требовались отдых и бутылка текилы, что стояла в баре на веранде при входе. Прихватив ее по дороге в спальню, я открыла чертов ящик пандоры, наслаждаясь ароматом алкоголя, что тут же наполнил всю комнату. Взгляд зацепился за некогда наполненную украшениями поверхность, где теперь лежала только одна вещица. — С блаженством рядом боль живёт, — торжественным голосом оповестила я и, включив свой плейлист для грустных посиделок, сделала глоток отвратительной жидкости, ощущая как плавно погружаюсь в бездну. — И даже здесь ты, ублюдок, добрался до меня. Подвеска из муранского стекла с этой нелепой фразой, написанной на футляре, так не вовремя попавшая мне на глаза. Я была пьяна, разбита и предчувствовала наступление очередной истерики, спровоцированной голосом Бритни Спирс из колонок. Он подарил мне ее на нашем втором (согласованном) свидании. Так нервничал, что мне казалось, будто сейчас начнется апокалипсис или я умру от ожидания. Он теребил в руках бархатную коробочку и переводил разговор с темы на тему, пока я не сказала, что задушу его своими руками, если сию же минуту не услышу всего того, что хотелось ему сказать. Господи, сейчас я бы с огромным удовольствием кинула ее в кусты, но потом бы искала, обливаясь слезами и повторяя про оскорбления про себя же. Мы провели вместе два счастливых месяца, опьяненные летним зноем и страстью, чтобы после навсегда расстаться, из-за непреодолимой преграды в виде гордости или, скорее, упрямства. Реймонд должен был уехать в начале декабря, а я уже собирала свои вещи, чтобы поскорее отсюда убраться. Разум говорил мне, что следует остаться и разобраться во всем, ведь это так глупо прерывать все на корню из-за нелепого пустяка, но проще уехать, исчезнуть. Я всегда сбегала от проблем и не перестану этого делать сейчас, меня успокаивала лишь мысль о том, что если бы он хотел, то давно бы пришел, но этого не произошло, а значит, у меня есть все основания для бегства.лето 2019
— Почему твои родители назвали тебя Реймондом? Это больше похоже на кличку для золотистого ретривера, чем для истинного англичанина. Из последних сил взбираясь на холм, мне хотелось проклясть этот чертов день и плетенную корзинку для пикника в руках моего попутчика. Я была на последнем издыхание. Одно дело — неспешно наворачивать круги на велосипеде, совсем другое — битый час идти в неизвестность, превозмогая боль в ногах и дикую жажду. В такие напряженные моменты у меня появлялось непреодолимое желание глупо шутить и прыскать недовольством. Еще десять минут таких хождений, и мистер Смит поймет, что я исчерпала весь запас приличных выражений. У него такой красивый смех: утробный, мягкий, с легкой хрипотцой в голосе. — Моя мать была поклонницей писателя Реймонда Чандлера и нуаров, снятых по его сценариям, — он выдержал паузу и обернулся, сверкая белоснежной улыбкой, — и на собак у нее аллергия. — А у меня аллергия на спорт и пренебрежение ланчем. Я фыркнула, продолжая смотреть на дорогу перед собой, уже представляя как сделаю глоток вина и вгрызусь в сэндвич с моцареллой. — Осталось идти совсем немного, но, если хочешь, я могу тебя понести. Он остановился и повернулся ко мне, раскрывая свои объятья. Боже, само олицетворение чистоты и невинности. — Спасибо, но я еще в состояние сама передвигаться, Мон...Какого хрена ты творишь?! Убери свои руки! — меня накрыл прилив праведного гнева, и я спрятала лицо в своих ладонях, надеясь, что он не увидит мой румянец. — Ночью ты говорила совсем другое. — Мерзавец! Какой ты...какой...придурок! Я размахивала кулаками и била его по плечам, сведя брови на переносице и борясь с очередной подступающей волной негодования, что смешалась с щемящим чувством нежности. Спасибо господу за этого мужчину. Рей только улыбался и мимолетно касался губами моей щеки в невесомом поцелуе, несмотря на весь спектакль, развернувшийся на фоне живописных пейзажей пустынного побережья, до которого мы дошли (технически, я тоже дошла, правда не своими ножками). Он аккуратно опустил меня на землю, принимаясь доставать плед из корзины. Я смотрела как завороженная — вокруг лишь пляж, граничащий с изумрудной травой, тишина и солнечные блики на бирюзовой глади моря. Мне хотелось ощутить, как стопы тонут в горячем песке. Расстегнув застежку на сандалиях и откинув их в сторону, я побежала вперед, к лазуревой воде, останавливаясь у самой кромки. Наверное, именно так выглядит счастье: палящее солнце в зените, ласкающие щиколотки волны и человек, что вмиг стал таким родным за столь короткий срок — месяц, хотя вы можете общаться и год, и десятилетие, но в итоге остаться такими же незнакомцами, что в начале пути. Рядом с ним я становилась собой, ощущала поддержку и любовь. Рей подошел ко мне незаметно, обняв за талию. Мы просто стояли и смотрели на горизонт, перекатываясь с пятки на носок. Я обернулась и аккуратно пригладила пряди, что лезли ему в глаза. — Кажется, я тебя люблю. Я впервые сказала это. — Знаю, дорогая, знаю, но не так сильно как я, — он улыбался. — Умеешь же ты момент испортить, медведь. — Ты все равно от меня без ума. — Смит обезоруживающе улыбнулся и подмигнул мне, вовлекая в поцелуй. — Обойдешься. Мы молоды, влюблены, и у нас впереди еще два месяца, а потому, мы будем наслаждаться каждым мгновением.