99/1

Ярослав влюбился. Нет, вы все конечно очень сильно умные и сто раз уже об этом догадались. А вот он не догадался. И после того, как «проводил» Влада на соревнования, потратил весь день, чтобы прийти к этому выводу. И ещё к тому, что так влюбился похоже впервые. Нет, была одна девочка, лет в пятнадцать. Ярослав тогда даже стих ей сочинил. И они тогда даже встречались почти полгода! Трепетно и нежно гуляя по парку с цветочками. Но тогда все было совсем невинно, хотя его сверстники такой невинностью явно не ограничивались и подтрунивали над Ярославом. Он злился, обижался и больше не было у него трепетно и нежно. С Красовским же невинно тоже абсолютно точно не получалось. Но он бы не смог вспомнить ни одного человека, о котором думал бы так часто. Кого вспоминал бы на уровне запахов и вкусов. Чьи касания бы разносились током по всему телу и оседали в памяти. Даже если сейчас закрыть глаза, то все равно невольно начинаешь вспоминать чужую руку в своей, шершавые губы на шее и едва слышное «Я хочу тебя». Черт. Благо, закрывать глаза особо не приходилось. Все же на паре, даже если она первая, спать было совсем неприлично. К тому же вчера пары он благополучно пролежал дома взирая на потолок. И сегодня бы на него взирал, если бы после отчаянных потугов вспомнить и вполне здравых логических умозаключений не пришел к выводу, что однополого секса у него не было. Даже если он помнил, как недвусмысленно просил об этом. И даже если не помнил ничего после. И тому свидетельствовало три основных доказательства. Во-первых, он бы запомнил. Почем-то Ярослав уверен, что такое не забывается. Наверняка, конечно, сказать нельзя, потому что подобного опыта у него не было. Абсолютно точно не было. Во-вторых, он точно проснулся в джинсах. И было бы максимально странно, если бы Влад его в зюзю пьяную тушку после секса запихивал обратно в узкую джинсу. Ну и в-третьих, его задница ощущала себя абсолютно такой же гетеросексуальной задницей гетеросексуального парня, как и раньше. И из этого следует, что Красовский, как истинный рыцарь, не воспользовался положением и оставил покусанную да облизанную тушку Яра спать сном пьяного младенца. Однако гетеросексуальная уверенность в своей гетеросексуальности Яра явно пошатнулась. Наверное, все дело в том, что натуральные парни не просят других парней себя трахнуть. Но это не точно. Яр бы мог постараться и найти хоть какое-то объяснение своим порывам, которые он совсем уж отчетливо вспомнил. Но то ли он не старался, то ли знал, что по итогу ничего не найдет, то ли и вовсе отчетливо помнил, что его желания со словами никак не расходились. Мысль о том, что влюбленность в человека своего пола автоматически добавляет пару балов нетрадиционности в корзину ориентации оказалась тоже довольно неочевидной. И настолько внезапной пришла в светловолосую голову, что Яр даже было подскочил и глянул на себя в зеркало. Он и сам не знал, что собирался там увидеть. Ничего не изменилось. Разве что взгляд казался более потерянным. С тех пор, как началась вся эта история с Красовским и его разговорами, ставящими в тупик, Ярославу все чаще казалось, что он и себя-то не знает вовсе. Ну, вернее знает только какую-то часть, а все остальное спрятал куда подальше. И он не был уверен, что хочет это доставать. Что то, что спрятано, понравится ему самому и окружающим. Сразу вспоминались Сонькины слова про социальные статусы и популярность в инстаграме. Это ведь все просто маска для общества и не больше, верно? Но есть ли что-то под ней? Яр был не уверен, что хоть когда-то заглядывал. Ему иногда казалось, что Влад каким-то непостижимым образом знает его лучше, чем он сам. Вспоминает слова про «ты того стоишь», и под ложечкой отчего-то неприятно сосет. Надеется, что стоит. Яр стучит ручкой по парте и смотрит на развернувшееся действо. Сегодня семинар по мировой истории, и преподавательница замутила какие-то дебаты. Опоздавшего Красовского к ним успешно припахали, и сейчас он что-то зачитывал по поводу каких-то реформ, стоя в белоснежной рубашке с выпирающими то тут, то там мышцами. Надо бы купить ему одежду по размеру. А то пялятся все. И спросить, как прошли соревнования. Да, обязательно надо спросить. С этой вполне себе здравой мыслью Яр вызвался в пару к Красовскому двигать парты в исходное положение после дебат, чем вызвал саркастичный взгляд не только преподавательницы, но и самого Влада, и даже Юки, которая кинула что-то вроде «Палитесь, мальчики», когда выходила. — Красивая водолазка, — услышал за своей спиной Яр, когда дверь захлопнулась, а он и впрямь начал двигать парты, не зная, как завязать разговор. — Спасибо, — парень абсолютно точно знал, что Влад больше хвалил закрытую шею с его отметинами, нежели сам предмет гардероба, а потому решил, что тему все же стоит перевести. — Как соревнования? — Соревнования? — непонимающе нахмурился Влад, все ещё наблюдая, как блондин пыхтит, переставляя столы. — Ах, да. Нормально. Факультет на четвертом месте. Кураторы в восторге.  — А ты? — А я в восторге от того, как ты выпячиваешь задницу, двигая столы. Можно попросить тебя больше не перед кем столы не двигать? В таких узких джинсах… это должно быть незаконно. — А сам-то! — возмутился парень разворачиваясь. И сел на одну из пресловутых парт. — Это рубашка с выпускного из школы? — Возможно, — Влад заливисто рассмеялся и подошел к Яру вплотную. Сейчас их глаза были на одном уровне. — Юки психанула и засунула в стиралку, все, что не было в шкафу. — А в шкафу была только она? — И пару старых футболок. — Кивнул парень, как-то по-особенному очаровательно глядя в глаза. — А тебе не нравится? — Нравится, — признался Яр. — Даже очень. И думаю не мне одному. Парень не мог выдержать этот пристальный взгляд. Он уверен, что никто бы не смог. И вообще, он, кажется, чертовски устал двигать эти столы или постоянно нервничать. В любом случае, он устал думать о том, что нужно что-то сделать, и решил, что этим пресловутым «что-то» будет просто обнять Влада. Просто положить голову парню на плечо. Закрыть глаза и почти замурчать оттого, как же хорошо. Тепло. Спокойно. Особенно, когда Влад устраивается меж разведенных коленей и притягивает блондина к себе. Просто обнимает в ответ и гладит по волосам. Яр надеется, что это выглядит как ответное признание в симпатии. На что-то большее он явно не способен. Но Красовскому, кажется, большее было не нужно. Он обнимал Яра одной рукой, гладил по волосам другой. И было хорошо. То самое хорошо, к которому хочется убежать от всех этих проблем и заморочек. — Неужели тебе с ней лучше? — вдруг разрезало тишину так, что до Яра не сразу дошла суть вопроса. — С ней? — Ну, с девушкой твоей, — Владу явно не нравилась эта тема, Влад явно не мог не спросить, — Соня или Света, прости не знаю. — Я не… — попытался оправдаться Яр, но ему вдруг стало даже весело. — Нет у меня девушки, — это ведь тоже будто признание? — Малыш, — раздалось тихое. Парню нравилось, когда Влад так к нему обращался, хотя он и не понимал истоков такого прозвища. Они были ровесниками, и если Яр и уступал габаритами, то не потому, что был мелкий, а потому, что Красовский скорее напоминал размерами шкаф, чем двадцатилетнего парня. Карлсон, блин. Но Яру все равно нравилось, как будто он мог спрятаться в это тягуче-обволакивающее «малыш».  — Скоро начнется другая пара, — оповестил голос сверху. Что значило, что пора оторваться от этого тепла и спокойствия, на что Яр даже как-то по-детски законючил. — Если хочется пообжиматься, заходи к нам в любое время. Лучше в вечернее, и в идеале трезвым, — голос был явно повеселевшим. Это Яру тоже нравилось. Веселить Влада. Хотя обычно, чтобы кого-то развеселить Яру нужно было пошутить. Чаще всего смеялись над чьим-то унижением. А Влад смеялся просто потому, что ему было хорошо рядом с блондином. Или Ярославу хотелось так думать. — Я приду, — шепнул блондин и убежал из аудитории. *** Юки уже давно не особо понимала, что происходит. Но точно знала, что что-то да происходит. Вот на днях она вернулась от ночевки у подруг, а её обитель — престарелый, одними молитвами держащийся диван — разобрана и раскурочена. Влад сказал, что он на нем спал, но ей богу. Её друг не настолько полоумен, чтобы предпочесть эту развалюху своей удобной огромной кровати. Значит, кто-то занял его кровать. Но будь это Ельский, о Юки не сомневалась, второе лежбище бы им не понадобилось. Но Владик лишь переводил тему и бубнил что-то невнятное. Значит ли это, что они типо поссорились? Хотя не значит ли то, что они поссорились, что раньше они должны быть хоть в каких-то устоявшихся отношениях? А у этих двоих черти что, а не отношения. Одно она знала наверняка. Её друг абсолютно точно попал. И как это она раньше не замечала? Она ведь всегда видела эту искру между людьми. Может, проблема в том, что люди одного пола? Или в том, что искра мерцает в одну сторону? Так или иначе того, что её друг регулярно залипает на это кудрявое недоразумение, Юки не заметила. И сейчас, засовывая сэндвичи в микроволновку над автоматом, она абсолютно точно осознавала: Владик влюблен и, возможно, сам не знает, что с этим делать. А значит она должна как-то помочь. — Как парты? — осведомилась она у подбегающего друга. — Ни разу не видела, чтобы бессмысленная физическая работа, вселяла в человека такой энтузиазм. — Юки, — взмолился парень вытаскивая бутерброды. — Так вы теперь парочка? — не вняла мольбам девушка. — Почти. — Какой же ты многословный… У парней это так работает, да? Ночуют вместе, а после все ещё делают вид, что нет у них никаких отношений. — Откуда ты знаешь? Яр тебе рассказал? — Нет. Ты. Только что. — Юки! — вновь мольба в пустоту, и они начали жевать сэндвичи. Следующая пара прошла как обычно. Будто бы ничего и нет. Эти двое даже не переглядывались, не то чтобы общаться. Видимо у них тариф такой. «Хуй пойми что» называется. Десять минут на общение в день. Владик преданно садился рядом с Юки на занятиях и даже не пытался уснуть. Подвиг. И даже потащился с ней в деканат за листами для досрочной сессии. Там уже сформировалась очередь, и они просто вместе залипали на Ельского, который болтал с каким-то парнем. Для Влада, как оказалось, залипать на блондина не в новинку. Хоть до Юки это почему-то дошло не сразу. Но как только она стала следить взглядом куда направляется взор её друга, то стало понятно: Владик — грёбанный сталкер, ну или почти. Он моментально ловил появление белокурой макушки в толпе и провожал, когда макушка эта выходит из поля зрения. Кажется, это было что-то вроде отработанной привычки. Насколько это вообще нормально, Юки, пожалуй, подумает чуть позже. А ещё Юки все больше казалось, что её самый близкий из находящихся здесь людей скоро взвоет и на стену полезет от своей не совсем разделенной. Но не скажет ведь и даже ни один из мускулов не треснет. — Почему ты не мог втюриться в кого-нибудь нормального? — Это в кого? — Не знаю, — Юки пыталась вспомнить какого-нибудь хоть малость приятного парня. — Миша? — Это твой напарник на социологию? Он говорящий? — Вполне… — наверное, пример не из удачных. Но Ельский в свою очередь обнял парня, с которым до этого болтал, и как-то очень долго их объятия не размыкались. — В любом случае, он ведет себя приемлемо большую часть времени. — Не зажимается с каким-то хером, ты хотела сказать. — Наверняка это просто друг. Тот же, про которого я тебе говорила. — Да, — Влад заметно ощетинился, и Юки даже пропустила человека в очереди перед собой, дабы избежать конфуза. — И тот же друг, который подкатывал ко мне в гей-клубе с месяц назад. — Думаешь, Ельский в курсе? — поразилась девушка. Но Влад только пожал плечами. — В любом случае это глупо, — вдруг воскликнула Юки, пытаясь остудить друга. — Глупо чуваку, который втюрился в парня и испытывает кризис ориентации, и всякое такое… Глупо в такой ситуации вешаться на другого парня. Версия про друга убедительнее, — заключила она и двинулась в пресловутый деканат, будь он неладен. Оказалось, все не так просто, как рассчитывала девушка. Разрешение на досрочную сессию она давно выбила. Однако то, что все зачеты ей поставили автоматом вовсе не означало, что ко всем преподавателям не придется идти со специальными листочками. А это значило, что если она все не соберет сегодня, то вряд ли завтра сядет на самолет до дома, где ей очень сильно нужно закрыть все в своем университете. А ещё нужно было сдать один экзамен и проставить два. В общем-то, это казалось безрассудно неосуществимым. Поэтому, очевидно, единственно верным вариантом действия было схватится за голову и покричать пару часов в стену от обиды. Но Влад не дал. Иногда его собранность была к месту. Иногда его собранность радовала. Но сейчас Юки буквально готова была молиться на друга. Потому что он отправил подругу сдавать экзамены в окно, а сам, по всей видимости, обошел весь кампус, нашел номера преподов и практически все проставил. Пришел к концу экзамена другой группы с зачеткой и утащил полтора метра (плюс каблуки) уныния и безнадеги на обед. В общем он разработал целую схему, в которой он, как доблестный рыцарь, проставит остатки, закроет сессию в зачетке и электронных кабинетах и отправит это все ей по почте. При учете, что улетит она не много не мало почти на два месяца, все должно дойти. Юки никогда не понимала этой его любви к чужим заморочкам, но благодарностью была преисполнена. А когда на душе у неё хорошо, то она сама готова биться за справедливость во всем мире путем больших и маленьких волонтерских акций. Потому буйный прилив сил было решено отправить на починку личной жизни её личного спасителя. Или нет. Спаситель её на самом деле весьма общественный. Рубаха-парень, так говорят? Поэтому когда на заслуженном обеде сэндвичами и орешками из автомата мимо них пронесся Ельский с его женщиной в плаще, Юки почувствовала прилив несправедливости и необходимости её личного вмешательства. — Я не могу уехать и бросить тебя на произвол судьбы, — заключила девушка. — Ты думаешь это нормально? — спросила она скорее у пустого коридора, но все же. — Что именно? — То, что он шляется со всеми подряд, а ты ведешь себя как… Не знаю. Нельзя печь ему оладушки, после того, как он… У него девушка есть, и недавно он был на тусовке у этих… Я слышала, там сплошные оргии. — Ты такая осведомленная, что мне страшно, — Владик тяжело вздохнул и попытался ответить на упертый взгляд подруги столь же стойким и недоверчивым взглядом. — Мы движемся в верном направлении, — устало произнес он единственный припасенный аргумент. На самом деле он и вправду устал. Устал не понимать, не напрасны ли его надежды и не кажется ли ему, что его чувства взаимны. — Не уходи от темы, — грозно зыркнула Юки. — Пошли, мне нужно в профком зайти, — она подскочила на ноги и, с минуту пошарив по карманам, радостно достала ключи от факультетского профкома. Да, такой тоже был, да, знало о нем, кроме Юки, человек пять. Её это точно не смущало. — Вы должны все выяснить. Расставить точки над «i» и все такое, а то… Он ведет себя как скотина. Не то чтобы я удивлена, но точно не позволю ему так с тобой обращаться. Лучше больно, но сразу, так ведь? — девушка схватила друга под плечо и потащила к параллельной лестнице. — И как по твоему это сделать? — Нужно, чтоб ты припер его к стенке, да вызнал все. Раз и навсегда. Почему он шляется с этой своей, а потом к тебе лезет под бок. Нельзя вечно сидеть с двумя стульями. — На двух стульях, — на автомате поправил парень, — Да не шляется он. Расстались они, — Влад пытался поспеть за юркой подругой, которая уже почти распахнула дверь ко второй, параллельной основной, лестнице. Вообще, ей скорее пользовались как укромным уголком для зажиманий, чем как средством для перемещений, и возводилась она, кажись, в противопожарных целях. Так что она обычно пустовала, и пользовались ей лишь те пресловутые пять калек из факультетского профкома. Юки распахнула дверь и выдохнула непонятным звуком, явно стараясь что-то сказать, но осеклась. Перед друзьями распахнулась явно опровергающая все уверения Влада картина: Ельский со своей дамой, которая мало того что скинула пальто, так она и все под пальтом скинула и пыталась в одном белье натурально сожрать своего бывшего или нет парня, зажав в укромном углу. Влад посмотрел на подругу, которая явно представляла собой картину маслом «Я Же Говорила». — Припереть к стене говоришь, — буквально прорычал Владик и выхватил ключи. Выскреб из-под ничего не понимающей девушки кудрявую голову и все к ней прилегающее и утащил её со всем прилагающимся в коморку, гордо именующую себя центром активизма факультета. Пыль здесь стояла невыносимая. Учитывая, что данное место было также обителью реквизита активизма факультета, так ещё и очень тесным. Но какая разница, если по сути ты все равно не видишь ничего, кроме разъяренного парня на добрых десять сантиметров выше тебя в росте. Яру отчего-то стало страшно и даже подумалось, что Влад его сейчас ударит. Наверное, было за что… Но все ведь не так! Это Сонька пришла в пальто, говорит, что надо отдать ему что-то из вещей, что он забыл у неё, и потащила на лестницу эту чертову. Скинула пальто и с мстительным «Неужели она лучше меня» полезла целоваться. А под пальто-то только белье да чулки. Видимо Сонька решила добиться своего оружием сексуальным, а оттого самым сильным в её арсенале, да вернуть свою инстапопулярность. Взять напором так сказать. Мол, все поймет, одумается и вернется. Нда. А ему теперь вот как все это объяснить? Ярослав вздохнул и хотел было сказать что-то в свое оправдание, но Влад внезапно поцеловал его, да так впер в несчастную дверь, что у Яра все кости заскрипели и он даже ответить ничего не мог. Ни во время, ни после. Только стоял и хлопал глазами своими. Большими да голубыми. На них вся надежда. — Тебе не понравилось? — вдруг спросил Влад, взял блондинистое лицо в одну из рук. Яр лишь воздуха в легкие набрал да так и стоял. — Тогда почему ты не со мной? — вкрадчиво спросил. Держит за локти сильно так. И в глаза смотрит, что ну просто невозможно. — Да потому что мне страшно! — вдруг вскрикнул Ярослав и даже попытался вырваться. Ударил кулачком по широкой груди, но ничего не произошло. Тепло-карие глаза все так же простительно смотрели на него. — Я не такой, как ты. Я не знаю, как мне быть. Мне страшно жить в этой стране и втюрится в парня. Страшно, что отвернуться все друзья. Страшно, что родители не поймут, страшно, блин, по улицам ходить, — на каждое «страшно» бессмысленный удар. — И в подъезд заходить тоже страшно. Страшно, что об этом узнает весь подъезд, — глаза уже щипало, и Яр решил больше не говорить, чтобы совсем не усугубить ситуацию — А быть несчастливым не страшно? — вдруг спросили тепло-карие глаза. Спокойно, будто на них только что не кричали. Больше ничего Ярослав не видел. — Влад, — взмолился Яр. Он не поймет. Точно не поймет. — Хочешь просрать свою жизнь — пожалуйста. Только не звони мне. Я больше не хочу выворачивать себя наизнанку ради тебя. — Влад, — повторил блондин, да только этот самый Влад уже ушел, грубовато отпихнув его.