***
— И ты в это веришь? — Меня это пугает.***
Женя упал на диван и закрыл глаза. Он так устал за последние… нет, даже не дни, не недели и даже не месяцы — за последние пару лет. Эта усталость стала уже чем-то хроническим, и он так к ней привык, что давно уже не ждет, что просто по-человечески отоспится, отдохнет и глотнет свежего воздуха. Да, иногда, несколько раз в году ему удается поспать… и то, он не может спать дольше 5 часов-в условиях войны на Востоке, где тебя могут подорвать в любой момент, а ночью скорее всего надо идти на разведку, — сон непозволительная роскошь. А даже когда удается поспать 10-12 часов, то он все равно не чувствует той бодрости и свежести, которые должен приносить нормальный, здоровый сон. И по иронии судьбы наиболее крепко спит он только у Стива, в его квартире в Вашингтоне. Они довольно редко видятся, чаще созваниваются, но в те редкие дни, когда он у него остается, потом он чувствует себя чуточку лучше, чем обычно. Чуть более отдохнувшим и менее замотанным, чем у себя дома и в полевых условиях Йемена или Сирии. Он особенно не задумывается о такой магии квартиры Роджерса, возможно, это просто потому что Стив старается как можно меньше приставать с расспросами про операции Легиона, пытается отвлечь на что-то другое даже в эти 2-3 дня, что обычно выпадают Капитану России в качестве короткого отдыха, а может, все дело в воистину «волшебном» чае на травах, который тот дает ему выпить перед сном, и поэтому Женька так крепко спит и лишние мысли не атакуют голову, как обычно. Иногда ему хочется на все забить и на пару месяцев напроситься к Кэпу жить, отключить телефон, запастись книгами и комиксами и носа не показывать во внешний мир. Возможно, только иногда на матчи Вашингтона, но… по многочисленным причинам это, увы, невозможно. Особенно после того, что он узнал совсем недавно. Он закрыл глаза и почти с наслаждением словил тишину. В этой части Вашингтона в 10 вечера уже тихо, и даже голосов соседей не слышно. Это радует, почти как новый костюм, который, впрочем, все равно долго целым не продержится… ну да это уже детали. Стив почти не слышно заходит в гостиную, и по уже почти родному аромату травяного чая он слышит аккуратный стук блюдца о журнальный столик. Это тоже удивляет-самый сильный физически человек в мире, а шаги тихие, как у кошки. Это скорее характерно для Наташи, но Кэп… впрочем, думать ему решительно ни о чем не хочется, и он отбрасывает эти сравнения. В голове его остается только то, что он узнал с неделю назад и что теперь не дает ему покоя. — Ну и чего ты такой загруженный? — Осторожно спросил Стив и сел в соседнее кресло. Женя вздохнул и нехотя сел, потянувшись сначала к кружке и отпивая глоток. И тут же поморщился — горячий. Он почти отвык от горячего в принципе. Он привык к постоянному сухпаю, остывшему растворимому кофе из пакетов, где от кофе осталось одно название, и к тому, что в большинстве случаев поесть вообще некогда и негде. Ты не будешь думать про пропущенный обед, когда под градом пуль короткими забегами ищешь укрытие или прикрываешь собой товарища. Это война, ей все равно на твои потребности. Поэтому, глядя на Стива, Женя не думает, что когда-то станет на него похожим-он и от природы-то был слишком худой, а с учетом его образа жизни… короче, он смирился с мыслью, что Капитан Россия всегда будет дрыщом. На фоне конкуренции России и Америки это выглядит как еще одна насмешка судьбы. Но нет, ему почти все равно на это. В его жизни всегда будут проблемы посерьезнее внешнего вида, да и Стиву завидовать нет желания, зная, каким он был до того, как попал под этот эксперимент с сывороткой. Стив смотрит выжидательно и вместе с тем сочувственно, Женя тянется к рюкзаку, брошенному рядом с диваном, достает оттуда помятый том с пожелтевшими от времени страницами, буквы на обложке почти выцвели, но пара надписей на старославянском еще видны, и молча сует его в руки Роджерса. — И что я должен тут понять? — Повертев книгу в руках с полминуты, наконец тот пожимает плечами и хмурит лоб. Женя забирает книгу обратно и морщится. Затем берет в руки кружку и забирается на диван с ногами, удобно устроившись так, чтобы хорошо видеть и Стива, и через окно старый парк, находящийся через пару кварталов от дома Кэпа. — Все плохо, Кэп, — наконец вздыхает он и кладет книгу на стол. — Насколько плохо? — Стив улыбается уголками губ и заинтересованно смотрит на старый том на столе. По хмурой физиономии Жени он давно научился определять, о чем он думает. Но кажется, его сегодняшние догадки насчет его мыслей и причины загруженности — все пойдут мимо. Что же. Любопытно. — Я тебе говорил, что я не верю в то, что я потомок Сварожича. Это было больше похоже на красивую сказку, чтобы объяснить природу моих сил… — С тем же хмурым выражением лица начал Женя, собирая мысли в кучу. — И тем более я бы никогда не допустил, что в мире я такой не один. — Он помолчал, обдумывая мысль, и уже более задумчиво продолжил. — Я не знаю, насколько это правда, но… кажется, мир рискует встретить кого-то похуже Таноса и даже Галактуса. Он обеспокоенно закусил губу и посмотрел на Стива с тревогой. Взгляд Роджерса стал удивленным. — Что ты хочешь этим сказать? — Не понял он. — Я тебе говорил с самого начала, такая сила, как у тебя, уникальна. Не так много богов и их потомков знал мир, чтобы это отрицать, но… — А у меня были подтверждения? — Иронично выгнул бровь Женя. — Знаешь, так каждый может выдумать сказку о том, что его предки — боги, люди уже выдумывают дворянское происхождение и связь их предков с королями, я никогда таким не страдал, — он поморщился. — Да и мне и не нужно было это подтверждение. Если я управляю огнем, то в общем-то, и не так важно, как я таким стал. — Он снова вздохнул и отвернулся. — Что ты узнал? — Наконец тихо спросил Стив, вглядываясь в его лицо. Тревога в глазах Жени его начала беспокоить. Он знает Капитана Россию больше 3 лет, и тот обычно просто грузится — это он любит, но страх и тревога на ровном месте — это вообще не про него. И если его что-то всерьез напугало — значит, для этого действительно есть основания. — В общем… — Нерешительно начал Женя, как будто боясь произнести это вслух. — Я узнал, что возможно, нас таких семеро. — Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, а затем продолжил более спокойно. — Существует легенда… когда-то семеро богов спустились к людям на Землю. Перун, Стрибог, Даждьбог, Велес, Яровит, Чернобог и… Сварожич. Самым могущественным, конечно, считался Перун, он был их предводителем, но на самом деле самая большая сила заключалась в Боге Огня, но сам он не хотел власти. Они хотели научить людей тому, что сами знают, наставить их на мирный путь, прекратить войны и кровопролитие, направить изучать науки и грамоту и так далее. Жили они на Земле 200 лет, но затем люди обозлились на них и под предводительством князя Владимира свергли их. Это который потом крестил Русь… — Пояснил он на немой вопрос Стива. — И напоследок Сварожич проклял людей. Перед своей гибелью он сказал, что придет время, им на смену придут новые могущественные люди и отомстят за них. Т.к. связь с людьми у богов была скорее всего под запретом, то они не могли признать своих потомков в то время от земных женщин. Но здесь очевидно, что речь о них… — Он закусил губу и отхлебнул небольшой глоток уже почти остывшего чая из кружки, неожиданно для себя подумав, что он довольно вкусный. — И меня очень пугает эта инфа. — Признал он и посмотрел на Стива все тем же тревожным взглядом. — И ты хочешь сказать, что раньше их потомки не пытались отомстить? Ну собраться раньше в команду и… — Роджерс помотал головой, пытаясь теперь самому это все разложить у себя в голове. — Точно нет, — Женя покачал головой. — Понимаешь, мы говорим о людях не просто со сверхчеловеческой силой, как Мстители, как Легион… это сила богов. История бы знала о них. — Уверенно произнес он. — И если я уже знаю, что мой предок — сам Сварожич… короче, все плохо. — Он убрал кружку и снова завалился на диван, закрывая глаза. — Ты что-нибудь уже слышал об остальных шестерых? — Осторожно спросил Стив. — Ничего вообще, — покачал головой Женя, не открывая глаз, — но ведь это пророчество бога, не так ли? Представляешь, чем это грозит миру, если они найдутся? — Ты в это веришь? — Задал Роджерс, пожалуй, самый резонный вопрос в этой истории. — Не знаю пока. — Женя пожал плечами и вздохнул. — Но меня эта легенда пугает. Какой-то славянский Рагнарёк, ты не находишь? — Невесело усмехнулся он. — Только вот пострадать могут не только славяне, а все люди. И я понятия не имею, что мне с этим делать. — Кэп, давай-ка иди спать, — Стив встал и потянулся, посмотрев на часы на руке, — если ваш Рагнарёк не настанет сегодня в полночь, то до утра ты вполне можешь отложить это все. — Наверное… — Зевнул Женька, нехотя сел и потер сонные глаза. — Ты становишься похож на Красного Черепа, мне совсем не нравится, что ты почти не ешь и не спишь, — нахмурился Стив, включая более привычный режим зануды. — Ах, Стиви… — Хмыкнул Женя, поднимаясь и продолжая зевать. — Я так от всего устал, что еще чуть-чуть и сам к твоему Черепу на Вормир пойду с обрыва прыгать, — он фыркнул, ловя взгляд Роджерса, пытающегося сейчас казаться строгим, это смешило его обычно, — так что если ты в один прекрасный день проснешься, а у тебя в кармане оранжевый камушек, то знай — моя бренная тушка где-то там. Красноречивое выражение лица охреневшего от такого поворота Роджерса лучше всех слов сказало о том, что только что ляпнул, не подумав, Капитан Россия. Женя тоже это понял и прикусил язык. — Я не это имел ввиду! — Проворчал он, совершенно по дурацки краснея. — Этот камень же должен кому-то достаться, когда кто-то решит таким образом самоустраниться, так? — Спросил он скорее самого себя, чем Стива. — Ну и все… и вообще, не дождешься! — Он закатил глаза и кинул в продолжающего моргать глазами Стива подушкой. Роджерс машинально поймал подушку и моргнул. Затем покачал головой и слабо усмехнулся. — Я ни о чем не подумал. И я тебя предупреждаю: раньше, чем через 12 часов, ты из комнаты не выйдешь, тебе все ясно? — Ясно. Женя уже был у двери комнаты, но что-то его заставило обернуться. Стив, уходящий на кухню, тоже обернулся и как-то странно на него посмотрел нечитаемым взглядом. Он не понял, что это было, и решил, как завещала Скарлетт — подумать об этом завтра. В том числе и о возможном намечающемся конце света, в котором он должен будет принять непосредственное участие.