Капитан Россия: между нами тает лёд

От удивления его глаза не просто стали огромными, как блюдца, а грозили вот-вот окончательно переместиться на лоб. Он машинально сделал шаг назад и посмотрел на супруга, как на умалишенного: — Что ты сказал? — Он тупо заморгал глазами, будто тот только что сообщил, что они переезжают на Марс. Что блять? — Мы же говорили об этом, — терпеливо начал тот, пытаясь подобрать слова, — и ты был не против! — Да ты ёбнулся в конец! — Вспыхнул первый, проходя мимо него и пихая того ладонью в грудь. Он обернулся, раздраженно сверкая на него глазами. — Когда мы обсуждали, что ТЕОРЕТИЧЕСКИ! — выделил он акцентом последнее слово, — можно было бы завести детей, это не значило, что нужно для этих целей превращать меня в девку! — Он постучал кулаком себе по лбу, выходя из себя еще больше. — Чтобы я… я?! рожал?! С кем я, блять, живу? — Обреченно выдохнул он, огорченно качая головой и посмотрев на кольцо на пальце с видом мученика. — Значит, ты согласен? — Второй засиял, как новогодняя елка, которую они до сих пор не выбросили на помойку, и посмотрел на него, как довольный котяра, объевшийся сметаны. — НЕТ. — Он показал ему средний палец и громко хлопнул дверью в спальню. через 8 месяцев: Девушка с кудрявыми рыжими волосами сидит в уголке дивана, закутавшись в плед, и с отвращением смотрит на баночку с мороженым, пару минут назад принесенную супругом, который стоит в углу комнаты и опасливо смотрит на беременную жену — она и в эмм… другом обличье была не слишком адекватная, а уж в облике женщины, да еще беременной, и поджарить может! Warning! — Ну и что ты мне принес? — Обиженно тянет она, показывая в бочонок, а затем смотрит на мужа с откровенным негодованием. — Ты меня отравить хочешь?! Ты совсем меня не любишь? — На ее глазах выступают слезы, и сердце парня сжимается. Он решается сделать пару шагов по направлению к ней, та отставляет бочонок и скрещивает на груди руки. — Ну что ты, милая, конечно, люблю! Как ты могла такое подумать?! — Не подходи ко мне. — Ворчит девушка и тут же, совершенно неожиданно (хотя учитывая, сколько раз за эти 8 месяцев был спален их дом, а он сам каким-то чудом каждый раз ускользал от ее огня — это еще как посмотреть) делает выпад рукой, в его сторону летит залп огня, парень успевает пригнуться. Вот же блять! — Я же ясно сказала, хочу мороженое в золотистой баночке, а не в желтой! Ты чем меня слушал?! — Она сурово сдвигает брови, он тут же тушуется. — Эммм… — мнется он, — так эээ… — он смотрит на баночку на журналом столике и чешет репу. — Она и есть золотистая! Какая нафиг разница??? — Ты или издеваешься, или я не знаю… — тяжело вздыхает девушка, кутаясь в плед сильнее и отставляя подальше баночку. — Ты совсем меня не любишь. Как я вообще на это согласилась?! — Она начинает плакать, ее плечи беззвучно трясутся, и рыжие кудряшки спадают на лицо. Он, буквально на цыпочках подходя к дивану, опасливо садится рядом с ней, не решаясь протянуть руку и коснуться. Она и в другом обличье не отличалась адекватностью и самоконтролем, могла в нос дать, могла приревновать на ровном месте, посудой швыряться и так далее… а уж беременной… ужас-ужас-ужас. И как вообще он вынес эти 8 месяцев?! Боже мой. Если бы знал, ни за что бы не променял мужа на жену… каламбур. — Ну прости. — Бурчит он, виновато пряча глаза. — Хочешь, я еще раз схожу в магазин и куплю золотистую баночку? — Какой вздор! Он действительно не видел разницы. Ему главное, что мороженое съедобное, а в какой банке… пффф… да хоть в серо-буро-малиновой! Что в голове у этих женщин?! — Не хочу! — Она обиженно дует губы, поглаживая живот. — Тори, милая, вот полюбуйся, какой у нас папа болван… — Уже более нежно щебечет она, вытирая слезы с глаз кончиками пальцев и откидывая назад длинные локоны волос. — Будем с тобой голодными ходить, потому что, видите ли, он не видит разницы между золотым и желтым цветом! — Фыркает рыжая, шмыгая носом и улыбаясь собственному животу. — Не перегибай! — Ворчит парень, но тоже не может сдержать умиленной улыбки, глядя на нее. — И почему Тори? Я хотел пацана. Наследника… Девушка поднимается с дивана, решительно расправив плечи и закатывая глаза. — Это тебе не супермаркет, дорогой! — Она постучала кулачком себе по лбу, с укором поглядев на мужа. — Я еще до узи сказала, что у нас будет дочь! — Гордо произнесла она, снова погладив живот. — И вообще… черт! Но договорить она не успела, не устояв на ногах и падая обратно на диван. — Вот те-раз… — она растерянно посмотрела на супруга. — Я кажется, рожаю… — На ее лице нарастала паника, тот тоже растерялся. — В смысле рожаешь? Еще же только 33-я неделя… — В прямом смысле, блять! Я рожаю, придурок!!! — Скорчилась девушка, крепко уцепившись за подлокотник, на ее лице появилась гримаса боли. Еще раз повторять не нужно было… тот быстро вскочил и пулей понесся в гараж — благо, до клиники было совсем недалеко. спустя пару часов в больнице: Девушка удобно устроилась на кушетке в вип-палате, уплетая мороженое — на этот раз в золотистой баночке (это важно), рядом на тумбочке лежит завернутая в бумагу шаурма (несмотря на закатанную персоналу и лично мужу 10-минутную истерику, что «эту вашу шаурму ешьте сами, а мне несите шаверму!» Муж извинялся перед медсестрами и врачом, пожимая плечами и пряча усмешку: «не обращайте внимание, она у меня просто из Питера, там все немного ку-ку». Те ничего не поняли, а он получил от рассерженной жены довольно болезненный пинок, но после та оттаяла и эта маленькая склока была забыта) и стоит ее любимое какао в кружке, что супруг успел захватить из дома. В этот раз тревога была ложная, и по плану их дочь должна была родиться через 2,5 недели… Парень упал в соседнее кресло, устало подперев голову кулаком и вздыхая. Боже… как другие мужики это выдерживают? Он так поседеет к концу срока. А ведь впереди еще более «веселые» дни… — Конечно, моя репутация будет вконец разрушена, это понятно, — задержав ложечку с мороженым во рту, уже более мирно рассуждает рыжая, говоря больше самой себе, чем ему. — Кто же всерьез воспримет лидера супергеройской тусовки и капитана сборной после всех этих унижений? — Притворно вздыхает та, парень, приоткрыв один глаз, хмыкает. — А ведь впереди еще бессонные ночи, пеленки, памперсы, колики, режущиеся зубки… — Продолжает девушка, мило поведя носиком и отставляя мороженое в сторону. — А потом ты скажешь, что я толстая и страшная, совсем за собой не слежу и время тебе не уделяю, и пойдешь искать себе кого получше… — Всхлипнула она, вытирая слезы платочком с мгновенно покрасневших глаз. — Так же вы, мужчины, потом говорите женам? — Ну что за глупости? За кого ты меня принимаешь?! — Парень мгновенно серьезнеет и садится рядом с женой, на этот раз без опаски обнимая ее и поглаживая по кудрявым волосам. — Я же тебя люблю. И это наша дочь, как я могу променять вас на кого-то другого? — Он нежно целует ее в макушку, а та совсем уж доверчиво заглядывает в глаза и жмется к нему, как беспомощный котенок (надо понимать, весьма обманчивое зрелище): — Правда-правда? — И смотрит также. Огромными, как блюдца, доверчивыми глазищами. Чистый ангел во плоти! Как будто не она пару часов назад швырялась огнем в их гостиной и в очередной раз едва не спалила дом. — Ну конечно! Когда я тебе врал? — Улыбается он уголками губ и осторожно целует ее в мокрые щеки. — А по поводу «толстой и страшной» вот не надо-а… — С сомнением тянет он, оглядывая ее фигуру, скрытую сейчас длинной ночнушкой и накинутым сверху одеялом. — Ты всегда ела за троих и не поправлялась, у тебя же метаболизм ого-го! Любая девка позавидует! Та хмыкает, чуть приподнявшись на подушке и погладив живот. Она чуть помолчала, задумчиво поглядев мимо него в окно. — Девка… ты же понимаешь, что я в этом теле не надолго? — Зевает девушка, укладываясь обратно. — И три года сидеть в декрете на пособие, а потом еще рожать второго ради маткапитала я не собираюсь. — Фыркает она, оценив всю комичность озвученного. На лице ее супруга появилось обеспокоенное выражение, на что она состроила ехидную усмешку: значит, думала она правильно. Ну ну! — Что ты на меня так смотришь? Через полгода, максимум через 7 месяцев я вернусь в команду. — Категорично заявляет она, ткнув в него пальцем. — А с ребенком отлично справишься… — ответила она на немой его вопрос, подавляя порыв смеха при его вытянувшейся физиономии. — и ты. — Я?! — Округлил глаза парень, аж подскочив на месте. — Ты-ты, дорогой… — Фыркнула девушка, поправляя волосы. — Ты просил этого ребенка, вот тебе и сидеть с ним. А я тебе не курица-наседка, осесть дома с пеленками… — Она раздраженно закатила глаза, поджимая губы. — А злодеев кто ловить будет? — Бурчит парень, мрачно оглядывая жену: он уже понял, в какую задницу влип, только предложив ей саму перспективу стать счастливыми родителями. — А злодеев поймаю я, — довольно мурлычет рыжая себе под нос, вытягивая ноги и удобно устраиваясь на кушетке, — в нашей семье, любимый, будет все наоборот: мама ловит преступников, а папа красивый. — Уже не сдерживаясь, хохочет она под его жалостливый до безобразия, как у щенка взгляд. И через пару минут благополучно проваливается в сон. Безусловно, беременность — одно из тяжелейших испытаний, что пришлось ей пережить за всю жизнь. И теперь она, как никто, понимает женщин… через пару месяцев: Москва, общее собрание супергероев, обсуждается супер-серьезная тема о проблеме терроризма и активирующихся роботов доктора Дума. Сурово сдвинув брови, у кафедры вещает о чем-то Стив, все присутствующие предельно серьезны. У одного из них звонит телефон, он тут же ловит на себе любопытно- осуждающие взгляды и закатывает глаза. — Баки, блять! Меня сейчас порвут! — Ворчит Алферов, выбегая в коридор под испепеляющие взгляды Кэрол и Стива. — Ты можешь без меня хоть пару часов справиться?! — Жееень, — тянет тот на тот конце провода, едва не срываясь на истерику, — она плачет! Что мне делать??? Уже два часа бьюсь — все перепробовал, и подгузник поменял, и смесь ей дал, и даже искупал! Не помогает! Господи-боже. За что ему это все? Женька обреченно вздыхает, хлопая себя кулаком по лбу. — Баки, ты придурок или где? Ты время видел?! Она спать хочет! Укачай ее и дай ребенку наконец поспать! — Она до этого часа четыре спала! — Бурчит Джеймс на том конце, но в то же время останавливается посреди комнаты, находя глазами плачущую дочь и подумав, что возможно, он прав. — У нее до года не будет режима, балбес, — вздыхает Женя, подходя к автомату и заказывая себе латте. — Уложи ее и сам ложись. Чую, по голосу, ты тоже скоро будешь плакать… — Фыркнул он, беззлобно улыбаясь и мысленно представляя картинку уставшего, как черта, супруга и не менее уставшей от своего непутевого папки дочери. — Очень смешно. — Обиженно бурчит Баки, желая, что тот сейчас слишком далеко, чтобы не надавать ему по щщам — чай уже не девочка, уже можно. — Я тоже тебя люблю! — Ехидно пропел Алферов и отключил телефон. Войдя обратно в зал, он тут же принял на себя прежний самовлюбленный вид аля «я тут папочка, смертные», что всегда бесил окружающих. Как оказалось, восстановить репутацию самовлюбленного мерзавца было не так уж и сложно. Главное, вовремя напомнить миру, что держа в одной руке грудного ребенка, второй он все еще в состоянии этот мир сжечь до пепла… Ну знаете, как говорится: русская женщина и в горящую избу войдет, и коня на скаку остановит. Кэрол смерила его недовольным взглядом, другие девушки подавили смешки. Женька оглядел их снисходительным взглядом. А ведь у него еще регенерация, никаких послеродовых депрессий (ужас-ужас-ужас!), растяжек, подскочивших гормонов и прочих ужасов, с какими приходится сталкиваться смертным женщинам… и его метаболизм действительно позволяет жрать и не толстеть, как той ведьме. Что ни говори, а жизнь хороша! Снова зазвонивший телефон вырвал его из своих мыслей. — Да, дорогой? — Лениво приоткрыв один глаз, чуть громче, чем следует, тянет Женька, в этот раз даже не потрудившись выйти из зала. Гневные взгляды, направленные на него, смешались с понимающими и смешливыми взглядами девушек. — ЖЕНЬ, КАРАУЛ!!! ВСЕ ПЛОХО, ТУТ ТАКОЕ! — Вопил Баки в трубку так, что наверно, в Кремле услышали, не то что в загородном комплексе Легиона. — ОНА… ОНА… ОНА… — Алферов быстро понял, что до истерики его дражайшему супругу осталось совсем ничего, и еще раз мысленно посочувствовал всем мамам, прошедшим через все круги этого ада. Эх… Девушки захихикали, услышав явные панические нотки в голосе их товарища, героически отправленного в декрет вместо беготни по городам и спасения мира от злодеев. — Так, Бак, прекрати орать, как потерпевший, и объясни по-человечески, что случилось, — терпеливо отозвался Женя, подавляя ухмылку. Он сейчас понимал и тех бедных мужчин, оставленных с детьми аж на полчаса, пока уставшая мать наконец смогла вырваться в магазин или парикмахерскую, и принимающихся истерить в трубку от каждого чиха чилдрена. — Прошу меня извинить. — Подавляя смех, он обвел глазами товарищей, дождался ответного кивка Стива, и снова вышел в коридор, прихватив стаканчик с кофе с собой. Что-то ему подсказывало, что по-быстрому в этот раз не получится… — Что там у вас стряслось? Что ни говорите, а семья — это труд. Но разве не приятный труд, когда ты знаешь, что дома тебя ждут любимый человек и лапочка-дочка, самым возмутительным образом оказавшаяся похожей на супруга?! А ведь вынашивать ее пришлось тебе… эх. Опять дискриминация женщин во всей красе. Но пожалуй, и это мелочи. Семья — самое важное и дорогое в жизни, а мир… подождет.