Капитан Россия: между нами тает лёд

Он подошел незаметно, почти неслышно, тихо ступая по плотному ковру, будто не желая попадаться на глаза… и Баки, ушедший далеко в свои мысли, мог бы его действительно не заметить, но вовремя открыл глаза. Женя тенью проскользнул через комнату и появился прямо перед ним, словно из воздуха. Баки, по-прежнему пребывая в своих размышлениях, поднял на него задумчивый взгляд и посмотрел снизу вверх… взгляд Алферова помутнел, пронзительно синие глаза потемнели, будто их накрыла плотная пелена, которой он был не в силах сопротивляться… он смотрел на притихшего Баки как-то особо внимательно и серьезно, будто изучал, хмурился, морщил лоб, будто впитывал в себя. Впитывал всего. Горьковато-терпкий запах его духов, окутывающий его, словно коконом. Задумчивый, но пронзительный, будто рентген, взгляд огромных серых, как небо, глаз. Полуоткрытые губы… стоп. А вот туда лучше было не смотреть… Женя не смущается своим мыслям, но боится потерять контроль. Потерять самообладание… которое тает рядом с ним, как застывший лед на жарком солнце. А вместе с ним тает и он… он, бог огня, повелитель стихии, перед ним тает, как мороженое на губах. На губах… которые невозможно не желать, не попробовать на вкус… бляяяять. Придурок, о чем ты думаешь? Нельзя… нельзя, слышишь? Но мозг отключается, здравый рассудок покидает его, растворяясь на глазах, его тянет к нему, как магнитом, тянет, как мотылька на огонь… блять, огонь. Иронично, да? Запретное манит собой посильнее всех золотых медалей хоккейных турниров вместе взятых… Но сдерживаться становится просто невозможно. Сука, что же ты делаешь со мной? Он становится у дивана между его ног, опираясь коленом на его мягкую поверхность, хватается за его плечи и поражается собственной самоуверенности… блять. Это так странно. Это пугает. Его собственные желания его пугают, ему кажется, что когда-нибудь они загонят его в могилу, но сейчас ему плевать… до боли хотелось прикоснуться к нему, ощутить тепло его кожи и биение сердца под майкой, дотронуться до сонной артерии и провести губами от мочки его уха до ключицы… его желания его сожгут, как его же огонь сжигает дотла самолеты и тяжелые БТРы. И теперь жар его кожи под кончиками пальцев сводит с ума… мысли куда-то плывут, и он вместе с ними уплывает… тонет в этом и не желает выныривать на поверхность. Баки реагирует по-своему, хватает его за шею и тянет на себя, Женька не выдерживает и падает на него, принимая его движение, как сигнал к действию… Он тянется к его губам, закрывает глаза и чувствует, что сердце бьется так, что вот-вот вырвется из груди, голова кружится, земля уходит из-под ног вместе с диваном и ими обоими, и это слишком… слишком душно в их маленьком пространстве, слишком тесно, слишком горячо… он накрывает его губы своими, ладонями зарываясь в его волосы и мечтая сдохнуть прям сейчас. Он целует отчаянно, жадно и ненасытно, тяжело дышит и кусает его губы, мечтая раствориться в нем, хватается за его волосы и тянет на себя, чувствуя, как мучительно-сладко тянет внизу живота, и ему мало, отчаянно мало… блять… горячие ладони Баки проникают ему под футболку и обжигают прохладную кожу, раскованно гуляя по его спине и вызывая такой пожар в груди, что не потушить даже богу огня. Он не выдерживает, задыхается в его руках и крепко жмурит глаза, цепляясь за его шею, как за спасательный круг… а в следующий момент руки Баки бесцеремонно сдирают с него футболку и откидывают куда-то в сторону, и прежде чем он успеет сообразить, следом он снимает майку и с себя, перекладывает его на диван и устраивается сверху. Слияние горячих тел сводит с ума, возбуждение бьет в виски и в пах, взгляд мутнеет еще больше и становится невыносимо… настоящая пытка над ним, когда Баки одной рукой обхватывает его шею, обжигая кожу будто раскаленным металлом и не давая пошевелиться, а второй медленно, будто издеваясь, проводит кончиками пальцев по груди, словно гладит, задерживаясь на кубиках пресса и выступающих ребрах, и опускается еще ниже… сукаааа… он невольно напрягается и выгибается под его ладонью, кусает до крови губы и ловит какой-то безумный взгляд Баки, его глаза горят сумасшедшим огнем, и это заставляет его гореть еще сильнее. Баки замечает его взгляд, подавляет коварную усмешку и впивается в его губы, сминая их, проникая горячим языком в его рот и, будто дразня, проводит его кончиком по чувствительным деснам, прижимается к нему всем телом и хватает второй рукой его волосы… Женя не может сдержать тяжелый стон, срывающийся с припухших губ, все тело будто бьет зарядами тока, начиная от макушки и заканчивая кончиками пальцев, на которых снова собирается огонь. Он лихорадочно хватается за его спину, впиваясь ногтями в горячую кожу, и вжимается в него еще сильнее, словно мечтая слиться воедино, растаять в его руках и сгореть дотла, даже не вымаливая спасение… Баки медленно, почти не осязаемо, но от этого еще более мучительно, опускается губами от его скулы до шеи и зацепляет зубами тонкую кожу над сонной артерией, касается кончиком языка места укуса и тут же впивается туда губами, вызывая сумасшедшую дрожь по телу и новые глухие стоны, а сопротивление остается где-то за пределами этой комнаты… Баки отстраняется от него и окидывает его самодовольным, дерзким взглядом, а затем накрывает его рот ладонью. — Тише, малыш, ты же не хочешь, чтобы нас кто-то услышал и заглянул на огонек? — Хриплым шепотом произносит он, ухмыляясь и окидывая его взглядом, полным желания. Что сводило с ума… блять… как он это делает? Он чувствовал, что окончательно теряет контроль, ощущая на пальцах знакомый огонь, который уже перебрался с его рук на спину Баки, и тот, почувствовав его слабое покалывание, заметно напрягся, его глаза загорелись опасливым огоньком. — Кажется, кто-то слишком нетерпеливый? — Шепчет он ему прямо в губы, убирая ладонь и давая лихорадочно поймать ртом спасительный воздух, который отчаянно заканчивался в тесных легких… — Терпи, сладкий, я настолько тебя хочу, что хочу растянуть удовольствие… ты же не хочешь, чтобы все закончилось слишком быстро? Он хрипло смеется, снова накрывает его губы своими, с наслаждением прикусывая их, пробуя на вкус, проводя языком по небу и зубам, заставляет его стонать и выгибаться в его руках, и им обоим мало, отчаянно мало, мало воздуха, мало друг друга, мало одного пространства на двоих… воздух будто раскаляется, Женя цепляется за его плечи, потом за волосы, заставляя его закрывать глаза и сжимать губы в тонкую полоску, а затем набрасываться на него по новой, словно голодный зверь, и дохнет в его руках, тает и снова дохнет, потому что после такого выжить просто невозможно. Атомный взрыв. Пожар. Цунами… его руки, ласкающие его тело, его губы, впивающиеся в шею и грудь и опускающиеся все ниже, его безумный взгляд, приковывающий к месту… не он сегодня Бог, они поменялись ролями. И он готов ему подчиниться… требовательный и властный взгляд Баки, словно говорящий: сдайся мне, сдайся, Алферов, ты сегодня в проигравших. И… он проигрывает, без боя, потому что не может ему сопротивляться. Touch me, yeah… I want, you to touch me there. Make me feel, like I am breathing… Feel like I am human