Dans le miroir

У Гентаро изящные руки и изящные движения. Он изящно говорит, изящно смеётся, изящно заправляет длинные пряди волос за ухо, изящно выгибает тонкие брови. Даже подшучивает над Изанами изящно. Если бы у Хифуми спросили, что такое изящество, он бы, не задумываясь, ответил: «Юмено Гентаро». Хифуми теперь навещает призрачного знакомого каждый день. Как он и обещал, комната осталась такой, какой была при первом их с Гентаро разговоре, но одновременно с этим преобразилась почти до неузнаваемости. Хифуми тщательно и с полной ответственностью навёл в ней идеальную чистоту: выгреб пыль и грязь даже из самых труднодоступных уголков, вручную выстирал огромные тяжёлые занавески и покрывало, застилавшее скрипучую маленькую кровать, снял паутину из-под потолка, отмыл все поверхности до первозданного блеска, отполировал хрустальные подвески люстры и вкрутил туда лампочку. Гентаро, кажется, результаты его трудов оценил, а это для Хифуми было главным. Призрак воодушевлённо сказал, что теперь комната очень похожа на ту, какой была при его жизни. Разве что с пожелтевшими обоями уже ничего не сделать. Гентаро удивительный. Таких людей сейчас не встретишь. Впрочем, понятное дело, он ведь жил много лет назад. И хоть они очень много беседуют, Хифуми боится спрашивать у Юмено о его жизни. Ему кажется, что Гентаро грустно вспоминать об этом. На лице призрака сразу появляется печальная отрешённость, и мыслями он явно пребывает где-то далеко не здесь. Или здесь, но в другое время. Зато все остальные разговоры он охотно поддерживает, искренне удивляется, когда Хифуми с заливистым смехом демонстрирует ему смартфон, включает музыку, делает пару фотографий, гуглит какие-то дурацкие запросы и сходу зачитывает Гентаро статьи. Ему нравится удивлять Юмено – не только же, право слово, призраку приводить Изанами в замешательство тем, сколько всего он знает. Хифуми интересуется, откуда у Гентаро столько всего в голове, и тот говорит, что всегда любил читать. – К слову,… – призрак задумчиво заглядывает куда-то за пределы отражения в зеркале. – У нас была потрясающая библиотека, хранящая множество редких книг. В юном возрасте я почти всё своё время там проводил. Что с ней случилось? – Ох! – Хифуми лучезарно улыбается и отставляет на стол чашку с кофе. – Она осталась! Там, правда, тоже очень пыльно, но… я заглядывал туда, когда только въехал. За таким диалогом Хифуми выясняет одну поразительную вещь: если положить что-то в комнате напротив зеркала так, чтобы оно отражалось по ту сторону – Гентаро сможет это получить. Изанами начинает приносить ему книги из библиотеки, вместе с этим потихоньку приводя и её в приемлемое состояние. Временами он думает о том, почему Юмено может получать вещи с помощью зеркала, но не может, например, касаться самого Хифуми, отражающегося по ту сторону, но ответ не торопится посещать его светлую голову, а сам Гентаро от него по неясным причинам очень тонко убегает. Отшучивается или говорит какие-то туманные фразы, значения которых Изанами не понимает, сколько бы ни размышлял над ними. Время летит незаметно, совсем не желая остановиться хоть на миг, и отпуск Хифуми неумолимо близится к концу. Цветущий апрель сменяется майской жарой, что означает: пора возвращаться в хост-клуб. – Кем вы работаете? – в одну из вечерних бесед спрашивает Гентаро, когда Изанами сообщает ему, что вскоре будет часто отсутствовать. – Ох, как бы объяснить… – Хифуми действительно теряется, поскольку не уверен, что в прошлом веке были хосты. Ну, женщины-то обольщением занимались во все времена, а вот чтобы мужчины. – Я хост. Развлекаю дам, ухаживаю за ними, угощаю напитками и веду с ними разные разговоры, а они платят за это деньги. Хифуми понимает, что звучит по-дурацки, и ему внезапно впервые в своей жизни становится стыдно за то, чем он зарабатывает на жизнь. Гентаро ничего не отвечает, и затянувшееся молчание только сильнее бередит в сознании глупые мысли. Не начнёт ли Юмено теперь его презирать или относиться несерьёзно? – Кажется, понимаю… – наконец, изрекает призрак, после чего смотрит на Изанами пытливо и, кажется, даже оценивающе. – Ваша внешность наверняка привлекательна для женщин. Впрочем, мои взгляды, вероятно, устарели, но в наше время подобное занятие не считалось благородным. Как будто сначала приласкали, а потом облили ушатом ледяной воды. Хифуми пару раз прочищает горло, чувствуя, как щёки начинают предательски пылать, глупо усмехается и запускает пальцы в свои золотые волосы в сконфуженном жесте. – Ну,… наверное, оно и сейчас не для всех благородно, – бормочет он в ответ, усиленно пряча зардевшееся лицо. – Я вас ни в коем случае не осуждаю, – медовый голос Юмено сейчас особенно сильно давит на стыд. – Каждый волен заниматься тем, что ему по душе. – Не сказал бы, что это так уж мне по душе. – В самом деле? Отчего же? – Хифуми всё ещё не смотрит в зеркало, но почти чувствует на себе взгляд призрака. – Эм, я… вне работы не сильно в ладах с женщинами. Вновь повисает пауза, почти ощутимо заставляющая мужчину повернуть голову к зеркалу. Гентаро выглядит несколько озадаченным, и у него между бровей пролегает милая морщинка. – То есть, вы… обольщаете женщин, но не ладите с ними? – Типа того, – Изанами кивает, всё ещё машинально потирая шею под затылком. – Интересный вы человек, – после очередной паузы изрекает Гентаро, и почему-то Хифуми кажется, что это далеко не комплимент. Но вне зависимости от отношений Изанами с женщинами, работа никуда не девается. Теперь он вынужден реже бывать дома, потому что отдаёт его умелым рукам мастеров, приглашённых для выполнения ремонта. В ближайшие несколько дней это место пропахнет краской, побелкой, строительным клеем, лаком и ещё уймой неприятных ароматов, от которых кружится голова. И он бы вовсе не жалел об этом – потому что сидеть дома скучно – если бы не беспокоился о том, что Гентаро будет чувствовать себя одиноко. Призрак, однако, в ответ на его переживания лишь улыбается. – Вы зря волнуетесь. Я провёл в одиночестве достаточно времени, чтобы не придавать ему значения. День ли, год ли – нет ровным счётом никакой разницы. Более того, теперь у меня есть книги, – Гентаро демонстрирует томик Мори Огая*, который держит в руках. – Благодаря им заскучать я точно не успею. Читает Юмено много, так что перед первым рабочим днём Хифуми приносит ему сразу несколько книг. В его глазах всё ещё читается беспокойство, и Гентаро отвечает на это лёгкой улыбкой, от которой у Изанами каждый раз душа разбивается на миллион осколков. – Прошу вас, ни о чём не переживайте. Здесь вам в ближайшие дни всё равно делать нечего – ремонт ведь. – Ух, я понимаю, но… – Никаких «но», Изанами-сан, – голос призрака звучит неожиданно твёрдо. – Работа есть работа. В отличие от меня она куда более реальна. С этими словами с губ Гентаро слетает едва слышная усмешка. Он протягивает свою изящную руку из зеркала и будто в подтверждение своих слов касается волос Хифуми. Тот ничего не чувствует, правда. Лишь едва ощутимый холодок, мурашками пробежавший от шеи по коже. Когда Юмено выходит из зеркала, он становится совсем невидимым, даже силуэта не выловить, сколько ни смотри. Хифуми как-то спрашивал, всегда ли Гентаро обитает только в отражении, на что тот ответил, что может существовать в пределах дома, но уже давно не выбирался со своей стороны. «Раньше я видел в этом некоторое развлечение, но со временем и оно наскучило так, что начало душить». Душить, да? Хифуми вздыхает и опускает взгляд, чтобы улыбка Гентаро не убила в нём остатки решимости. Его, похоже, необходимость покинуть этот дом тоже теперь душит. Но его призрачный друг чертовски прав: работа есть работа. Первый шаг за порог комнаты Гентаро даётся ему тяжелее всего. Словно его душу тоже теперь привязали.

***

Будничная рутина настигает даже тех, кто работает хостами. Изанами Хифуми – лучший на Шинджуку, успешный, популярный, купающийся во внимании, блистательный мужчина – после смены практически валится с ног от усталости. Многочасовое общение, фальшивые улыбки, десятки комплиментов и ручьи шампанского утомляют не меньше перекладывания бумажек, которым Доппо Каннонзака ежедневно занимается у себя в офисе. Хифуми на время ремонта останавливается у него и Джакурая, рассыпаясь в тысячах извинений (что присуще, правда, больше самому Доппо), потому что не хочется быть им обузой, да и вообще, стыдно мешать наслаждаться компанией друг друга. Мужчины сошлись как-то неожиданно даже для самого Хифуми, хотя всё происходило у него под носом, но когда дело касается чьих-то любовных интриг, у Изанами, вопреки специфике его работы, напрочь отключается всяческое чутьё. Впрочем, за пределами своего дорогого хост-клуба он вообще другой человек. Простой, открытый и в некотором роде даже бесцеремонный. Но на чувство неловкости за влезание в чужую жизнь у него всё же хватает самосознания. Ни Джакурай, ни Доппо, правда, не считают Хифуми посторонним. Для них он уже давно – часть семьи. Лучший друг со школьной скамьи, надёжный товарищ с университета. За много лет они сильно притёрлись друг к другу. Тем не менее, с того момента, когда Доппо и Джакурай внезапно объявили Хифуми о своих отношениях, он чувствует себя совсем капельку лишним и, может быть, чуточку одиноким. Самую малость. Впрочем, они не так много пересекаются, ведь Хифуми, в основном, работает по ночам, а Джакурай и Доппо – днём. Чтобы сгладить неловкость от своего пребывания в чужом доме, Изанами старается готовить для них. Он сильно устаёт, но ради близких друзей способен горы свернуть, так что Каннонзака и Джингуджи тяжёлые рабочие будни начинают с потрясающих завтраков в его исполнении, пока сам мужчина самозабвенно спит в гостиной прямо на неразобранном диване. Время текучее и зыбкое, но вместе с тем стремительное. В склочном водовороте событий Хифуми отдаётся его течению, позволяя себе забыться вплоть до выходных дней, в которые на невидимых крыльях летит обратно в свой новый дом. Встречи с Гентаро – самое желанное в выходных, даже мимолётный отдых не так важен. Тем более, отдохнуть не особо и получается. Несмотря на распахнутые настежь окна и гуляющую по комнатам позднюю весну, запахи ремонта въедаются в стены и потолки слишком сильно, чтобы это не мешало наслаждаться отдыхом. Это не так уж и волнует Хифуми, ради приятных бесед с Гентаро можно и потерпеть мерзкие химические запахи, но, например, готовить в таких условиях не очень удобно – Изанами привык ориентироваться на ароматы пряностей и ингредиентов при создании своих кулинарных шедевров. Благо, в еде его призрачный друг не нуждается. Юмено настаивает на том, что Хифуми вовсе необязательно навещать дом только ради того, чтобы увидеться с ним, но мужчина отпирается – ему ещё и за процессом ремонтных работ нужно следить, вообще-то. Кто знает, чего намудрят эти строители без его строгого надзора? Гентаро лишь тихо посмеивается и качает головой. Не верит. Изанами усмехается, любуясь его мягким лицом – в очередной раз. Наплевав на попытки приготовить полноценный обед, он жуёт тосты, сидя прямо на полу напротив зеркала, запивает их кофе со сливками и выглядит сейчас совершенно другим человеком, нежели его привыкли видеть на работе. Они снова беседуют о разных вещах, Хифуми делится тем, как прошли трудовые будни, рассказывает забавные истории, услышанные им от женщин, а ещё считает важным уточнить у Юмено, не станет ли он возражать против одной его затеи. – Так вы говорите, что после ремонта, наконец, сможете устроить вечер в честь вашего новоселья? – Ага. Вот я и спрашиваю, не против ли ты. – Ради всего святого, Изанами-сан… это же ваш дом, вы вообще не должны спрашивать у меня разрешения, – Гентаро тихонько усмехается, пряча этот ужасающе милый жест за рукавом своего хаори. Хифуми слегка хмурит брови, дожёвывая тост, и пожимает плечами. – Я подумал, что спросить у тебя будет правильным решением. Здесь ведь давно не бывало много людей. – Верно. Именно поэтому встряхнуть его было бы замечательно. Вы понимаете… вдохнуть в эти старые стены жизнь, чтобы они могли впитать чужое веселье и смех. Этот дом всё помнит и хранит глубоко в себе, вы знали? Он сам по себе уже настоящее древнее божество. Гентаро проводит своими тонкими изящными пальцами по залитому солнцем полу с такой нежностью, будто любовно гладит ленивого гордого кота. Хифуми, неотрывно следя за этим движением, нервно сглатывает и до неприличия шумно сюрпает кофе из чашки. Сам не понимает, то ли из-за слов Юмено, то ли из-за действий. – Тем более тогда нужно спрашивать разрешения… вдруг вы меня проклянёте потом на пару с… божеством, – Хифуми несколько беспокойно оглядывается по сторонам, будто боится гнева потусторонних сил. Гентаро смеётся, и его смех похож на дуновенье апрельского ветра. – Это была ложь, Изанами-сан. Никто на вас божественной кары за гостей здесь обрушивать не станет. Ни я, ни дом. Я был бы очень рад вновь видеть, как это место наполняется жизнью. Хифуми снова был облапошен. Признаться, он уже привык к безобидным шуткам Юмено, но почему-то продолжает на них вестись. В смысле, после того, как заводишь дружбу с призраком, обитающим в зеркале дома, в котором поселился, начнёшь верить не только в божества или инопланетян, но и в мировые заговоры. Тем не менее, мужчина не обижается, ему радостно от осознания, что Гентаро, хоть и невидимо, но сможет присутствовать на этом маленьком событии. – Тогда я сделаю самую лучшую вечеринку в честь новоселья в истории человечества! – Хифуми буквально расцветает на глазах, на что Юмено в очередной раз отвечает едва лукавой улыбкой и щурится из-под пышных ресниц. Изанами самую чуточку по-ребячески предсказуем, и это кажется даже милым. – С нетерпением жду, – и это, совершенно точно, правда.