Глубоко

Это была вечеринка в честь окончания сезона: все команды, непривычно толпясь в выходных костюмах, радостно переговаривались ни о чём, поздравляли друг друга, неловко хлопая по плечу, тянули вынужденные счастливые мины. Многие были попросту разочарованы сезоном, многие наоборот, радовались подъёму формы, но думали только о том, как отметить достижения дома, в кругу семьи и друзей, а не на очередных светских мероприятиях с галстуками и вгонявшими в тоску официозными речами. Давала знать о себе накопившаяся усталость, выжатость, выматывающий ритм, утомительные тренировки, непредсказуемые условия, напряженное ожидание. Спорт высших достижений. Конечно, всё это было для них естественным течением жизни, они ловили кайф, но иногда требовалась передышка, пауза, чтобы затем вновь броситься в эту головокружительную пучину. Веллингер стоял у зеркала в туалете, отработанными движениями поправляя уложенные гелем волосы. Довольный, он улыбнулся самому себе и случайно столкнулся в отражении взглядами с Хайбёком, который мыл руки в соседней раковине. Тот коротко усмехнулся в ответ, в глазах мелькнуло что-то снисходительное, и вместе с тем как будто увлечённое. – Вооружаешься, – он слегка прищурился, выуживая из контейнера на стене два бумажных полотенца. – Своими чарами? Андреас чуть смущённо засмеялся, хотя и знал, что Михи говорил это безо всякой злобы, просто по-приятельски подтрунивая над ним. – Возможно, – он многозначительно подмигнул в ответ, так же шутливо принимая вызов. Он уже сделал шаг к двери, как Хайбёк ловко обогнул его и, широко распахнув дверь, отступил в сторону, галантно пропуская его вперёд. Скользнув в небольшой коридор, отделявший туалетные помещения от общего зала, Анди услышал за спиной голос продолжавшего веселиться альфы: – Поделишься пикап-приёмами? С улыбкой обернувшись через плечо, Веллингер смерил того оценивающим взглядом. – Для тебя найдётся парочка. Они вылетели из коридора прямо навстречу Крафту, который покорно ждал Михи у выхода, заботливо сжимая в руках бокалы с шампанским. До него донеслись обрывки слащавого диалога Анди с его альфой, который, по-прежнему его не замечая, с явным интересом и каким-то хитрым взглядом спросил у немца: – Ух-ты, правда? – Эй! – позвал Штефан, растерянно топтавшийся с занятыми руками. Он вдруг ощутил такой укол ревности, что у него задрожал голос. – Я вообще-то прямо здесь стою. Михи тут же дёрнулся к нему, не как пойманный с поличным, совсем нет, просто как заволновавшийся, на какую-то несчастную миллисекунду быстрее, чем обычно. – Да мы просто шутим, Штеф, – он попытался успокаивающе приобнять омегу за плечи. Тот раздражённо вывернулся из-под его руки. – Шутите? – в его глазах замерцала тревожная влага, лицо раскраснелось, – А мне почему-то совсем не смешно, странно, да? Парочка чего у тебя там для него найдётся? – сдавленно спросил он, смотря на Велли и словно сглатывая ставший в горле ком. Когда Хайбёк снова коснулся его, взяв за предплечье, он опять отпрянул, расплескав шампанское из бокала на пол и с отвращением сказав, почти закричав. – Да не трогай меня! Андреас абсолютно опешил. Он совершенно не мог взять в толк, почему Крафт так реагировал. То ли уже накидался, то ли гормональные таблетки как всегда выдавали свои психологические сюрпризы. Михаэлю тем временем удалось выхватить у него один из бокалов, однако благодаря этому Штефан смог только увереннее наброситься на Веллингера. – Зачем ты это делаешь? – он агрессивно ткнул сложенными пальцами освободившейся руки Анди в грудь. – Ты же знаешь, что у этого альфы есть омега, зачем ты с ним заигрываешь? Андреас, глядя на него сверху вниз и вдыхая захлестнувший его сильный и густой запах, непонимающе хлопал глазами: – Да мы просто посмеялись вместе, Штефан, ты чего. Тот как-то горько хмыкнул, на мгновение плотно сжав губы, а затем болезненно улыбнувшись. – Вы меня за идиота держите? – они встретились с другим омегой взглядом, и Велли увидел, что у него на глазах выступили слёзы, – Посмеялись, поулыбались, да-да, это и есть флирт, – он судорожно вздохнул, уже неприкрыто вытирая щёки тыльной стороной ладони, – Господи, как же это... Ты думаешь, никто не знает, чем ты занимаешься? – вспышка засвербевшей в сердце обиды, от которой его буквально заколотило, вновь обратилась в жгучую враждебность. – Чем я занимаюсь? – беззастенчиво переспросил Веллингер, пожимая плечами. Австриец цокнул языком и скептически помотал головой: – Не делай вид, что не понимаешь, о чём я говорю. – Думаю, ты и сам не понимаешь, о чем говоришь… – парировал Андреас, складывая руки на груди и через силу давя из себя притворную равнодушную ухмылку. – О, ну уж про твою «слабость» я наслышан, – с презрением выпалил Крафт, и Анди почувствовал, как по телу прошла волна стыдливого жара. Он непроизвольно отвёл глаза в сторону, за что тут же мысленно отругал себя. Это его личное дело, почему он вообще должен выслушивать чьё-либо мнение? Михаэль понял, что ситуация совсем вышла из-под контроля, и виной тому явно был абстинентный синдром, через который они со Штефаном проходили в конце каждого сезона. Тот перестал принимать блокаторы всего четыре дня назад, но его явно уже переломало и разворотило внутри. Возможно, ему было очень тяжело и физически плохо, но он, всегда такой сильный и непоколебимый, ни за что в жизни бы не признался, что что-то не так, что он не справляется. Штефан Крафт никогда не жаловался. – Штефан, – Михи обратился к нему почти с укором, уверенно и твёрдо положив ладонь на плечо. – Убери от меня свои руки, – тот резко развернулся и, трясущимися пальцами расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, оттянул ворот, демонстративно оголяя шею перед своим альфой. – Вот! Вот, помнишь ещё, что это такое? На шее у Штефана красовалась аккуратная тёмная метка. Ровная, изящная, поставленная явно по обоюдному согласию во время нежного, полного любви секса. Андреас не знал, как она ощущается на коже, зудит ли во время ссоры с партнёром, причиняет ли боль. Он много слышал от других омег, что она проявляется и даёт о себе знать, и, по всей видимости, она тревожила теперь и Штефана. Их непонятную стычку, сопровождавшуюся громкими возгласами Крафта, услышали и другие участники немецкой команды. Ляйе незамедлительно поднялся со своего места, решив во что бы то ни стало прийти Велли на выручку, хотя бы просто увести его. Бедный Хайбёк, уже не зная, что делать, поставил бокал на пол и, подступив к своему омеге ближе, поднял вверх ладони, как бы показывая «не трогаю, не трогаю, видишь?». Сам же он навис над ним, стараясь заслонить его от Анди. По иронии, все эти сигналы, подаваемые ему разъярённым омегой, считывались им в обратном ключе: сильный запах, которого он не ощущал месяцами заставил все волоски на его теле встать дыбом, а обвинительное указание на метку воспринималось как руководство к действию – немедленно стоило найти спокойное тихое место, где они могли бы поговорить (и не только) наедине. Подойдя совсем вплотную и склонившись к его уху, он успокаивающе прошептал: – Ну тише, тише, малыш, что с тобой случилось? Штефан не унимался: – Что со мной случилось? Со мной? В этот момент Андреаса за руку из оцепенения выдернул Ляйе. – Анди, пойдём, – он потянул его за собой, ловя на себе последний сверкнувший обозлённый взгляд Крафта. Веллингер на автомате позволил увести себя, усадить за стойку. Они какое-то время молчали, альфа нервно постукивал по краям своего стакана. Наконец Андреас окликнул бармена и, заказав себе двойную текилу, внимательно посмотрел на Штефана: – Проследи, чтобы я напился, ладно? Ляйе без слов кивнул.