Подберу музыку

Всю оставшуюся неделю ребята усиленно репетировали. Даже реши Дима поговорить с Сашей, он бы не смог этого сделать по одной простой причине: у него банально не было на это времени. А когда оно появлялось у Димы, Саша оказывался или на занятиях, или на репетиции соло, или еще где-то. Генеральная репетиция прошла успешно, и до концерта оставалось меньше суток. Дима редко волновался перед выступлением: за его плечами был многолетний опыт, но сейчас он почему-то не находил себе места. Возможно, такое состояние было связано с необычностью предстоящего концерта. Обычно расслабиться ему помогала музыка, но сейчас и она не спасала: он без конца перещелкивал песни в плейлисте, так и не дослушав ни одной до конца. – Просто позвони ему, – сказал Женя, устав наблюдать за его жалкими потугами взять себя в руки. Дима бросил на него недоуменный взгляд. Блядь, ну откуда он всегда все знает?! Решив, что друг дурного не посоветует, – по крайней мере, этот друг – он взял телефон и вышел на улицу. Пока шел вызов, рокер успел выкурить полсигареты – еще один, не самый лучший, способ успокоить нервы. – Да, – произнес знакомый низкий голос. – Разбудил? – только сейчас парень осознал, как глупо было звонить в такой час, еще и ждать до последнего, пока ему ответят. – Нет, я был в душе, – успокоил Саша Димину совесть. – Волнуешься? – Я всегда волнуюсь, – честно ответил Саша. – По тебе не скажешь. – Как и по тебе. Не спится? – Угадал, – сказал Дима, последний раз затягиваясь. – Не знал, что ты куришь, – неподдельно удивился парень. – Не знал, что у тебя такой хороший слух. – Ты забыл, что говоришь с музыкантом? – Правда? Простите, должно быть, я ошибся, я набирал «Секс по телефону». – Извините, но, во избежание обморожения детородных органов, мы не оказываем услуги лицам, находящимся на улице октябрьскими ночами. Дима прыснул от смеха. – Дим, я серьезно. – Что, серьезно переживаешь за мой детородный орган? – Ты – вокалист, и должен следить за здоровьем. Не стоит торчать на улице в такой холод. – Тебя успокоит, если я скажу, что тепло одет? А вообще, мне приятно, что ты обо мне волнуешься, – улыбаясь, сказал парень. – С чего ты взял? Я волнуюсь о завтрашнем концерте. – Будем считать, что я тебе поверил. Повисло молчание. – Саш, Сашааа. – Что? – А тут снег. – Я вижу. – Опять смотришь в окно. Скажи, на что ты смотришь, когда не смотришь в окно? – На тебя, – Диме показалось, что его сердце встало, – но не так давно ты мне запретил это делать, – Воронов не знал, что сказать. – Дим? – Да? – С днем рождения, – снова нокаут. Дима хотел было сказать «спасибо», но Саша уже повесил трубку. Концерт должен был вот-вот начаться. Оркестранты проверяли инструменты, группа тоже занималась саундчеком. Дима только переоделся и вышел к ребятам. Сидящий ближе всех к группе Саша мог спокойно любоваться видом рокера, а там было на что посмотреть. На Воронове были узкие черные джинсы, черная свободная майка с заниженными проймами, выставлявшая на обозрение ту часть крыла, что приходилась на руку, и практически все ребра вокалиста. Само собой волосы Димы были распущены, а в ушах блестели кольца, которые, впрочем, были при нем всегда. Воронов повернулся, как всегда почувствовав взгляд парня. Их глаза встретились, но ненадолго. Взгляд Димы скользнул по фигуре музыканта, облаченного в классические черные брюки и черную рубашку, расстегнутый ворот которой открывал яремную впадину парня. Задержавшись глазами на шее Саши, Дима посмотрел тому прямо в глаза и демонстративно облизнулся. Скрипач опустил глаза, уголки его губ поползли вверх. Дима с трудом отвел взгляд: сейчас нужно сконцентрироваться на выступлении. – Ты как? – спросил его Леша. – Слегка волнуюсь, не привык выступать в таких помещениях. – Ну, это, конечно, не Crocus City Hall… – Ну, так и мы не Би-2, – заметил Дима, надевая поверх майки черный пиджак. – И то верно, – согласился Леша, не собиравшийся льстить другу, иного Дима от него и не ждал. В темном зале занимали свои места последние зрители, после чего на сцену вышел Алексей Сергеевич. Музыканты стоя поприветствовали его вместе с публикой, заняли свои места и по его сигналу начали играть. Через несколько секунд зрители услышали гитару – это был Дима, через какое-то время к нему присоединился Сергей и Стас, добавив грува, последним вступил Женя, отчего композиция сразу «прибавила в весе». Дима присоединился к ребятам и голосом тоже. Было непривычно выступать перед сидящей публикой, но, хотя хорошо знакомого слэма и моша в помещении по понятным причинам не наблюдалось, отдача была невероятная. Кто-то просто не мог усидеть на месте, кто-то умудрялся что-то выкрикивать, многие подпевали, но большинство все же ограничились поднятой вверх «козой». Что касается музыки, Диме еще не приходилось слышать такого многообразия звуков, особенно у себя за спиной во время выступления. Композиции группы, обрастая этим многозвучием, превращались если не в шедевр, то как минимум тянули на саундтрек к хорошему фильму, хотя до маэстро Циммера Леше было еще далеко. Вот сейчас, погруженный в это совершенство звуков, Воронов понял, о чем мечтал Игорь, и был благодарен за его мечту. Лишь когда прозвучали последние ноты финальной песни, Саша позволил себе взглянуть на Диму. Как раз в этот момент вокалист Raven Wing, откинув голову, посмотрел вверх и что-то прошептал. Лешу Дима встретил уже за сценой. Только сейчас его друг снял маску безразличия и показал свои чувства. Обняв Диму, он едва слышно проговорил: «Спасибо», а затем резко развернулся и ушел. После концерта все его участники собрались в фойе, решая, на чем или с кем им будет удобнее добраться домой. Для развоза, помимо двух арендованных автобусов, музыкантам предлагались машина Леши и фургон Сергея, которого Дима попросил об этом, как бы невзначай напомнив ему об одной веселой ночке. Глазами выцепив в толпе Сашу, уже одетого в черное пальто, серую шапку, шарф и перчатки того же цвета, Дима подошел к нему: – Доставку этого парня беру на себя, – сказал он стоявшему неподалеку Леше и потянул Орловского за собой к выходу. Уже на улице он повернулся к Саше и спросил: – Не устал? – Не очень, – и это была правда, хотя концерт и длился почти два часа, парень не ощущал усталости, наоборот он как будто зарядился энергией. – Тогда, может, прогуляемся? До твоего дома отсюда не так уж и далеко, я прав? Парень кивнул: – Минут десять – пятнадцать. – Ну, тогда пошли? – и они не торопясь двинулись в сторону Сашиного жилья. Сначала шли молча. Было сложно начать разговор: говорить о пустяках совершенно не хотелось, а затрагивать серьезные темы было страшно, но были вещи, которые, так или иначе, все равно нужно было бы прояснить. – Саш, – собрался с духом Дима. – Мм? – Ты, должно быть, уже слышал от Леши: завтра я возвращаюсь в столицу. Нужно работать над новым альбомом, да и есть запланированные мероприятия. Потом, скорее всего, будет тур в поддержку альбома и… – Я понял, – лицо парня не выражало эмоций. – Что ты понял? – ответ Саши почему-то вывел Диму из себя. – Что я буду за тысячи километров от тебя? Что не смогу приехать ни через полгода, ни через год, а ты не сможешь приехать из-за учебы? Что мы, возможно, больше не увидимся? Это ты понял? – на последних словах голос Димы почти сорвался на крик. – Я знал об этом с самого начала, как и ты, – спокойно ответил Саша. – Ты знал, знал и все равно хотел… – Хотел, – согласился парень, – и сейчас хочу, а иначе, зачем мы идем ко мне? – Даже если это будет всего одна ночь? – Может так будет лучше, если она будет одна. Будь у нас месяц, неделя или даже два дня, не уверен, что смог бы отпустить тебя. – А так сможешь? – А у меня есть выбор? – Нет, по крайней мере, такого, который бы не требовал жертв с твоей или моей стороны. – Как сказал герой известного сериала: «Жертвовать тем, кто ты есть, ради другого или требовать, чтобы кто-то пожертвовал этим ради тебя, – это не любовь», – Саша посмотрел Диме в глаза и, улыбаясь, сказал. – Пусть это будет моим тебе подарком на день рождения. – Это будет подарком на все оставшиеся дни рождения моей жизни. – Прекрасно – не нужно будет лишний раз тратиться, – заметил музыкант и тут же услышал громкий смех парня. Дима притянул Сашу к себе рукой и потрепал по голове, сдвинув шапку ему на глаза, за что ему прилетело снежком сразу после того, как музыкант вернул себе способность видеть. Дима в долгу не остался. «Перестрелка» затянулась. Не желавший признавать победу Саши, который ловко уклонялся от Диминых снарядов, Воронов отказался от честной борьбы и повалил Орловского на снег. Прижав парня своим телом, не давая ему подняться, Дима придавил к белому покрову и руки Саши, полностью его обездвижив. Постепенно улыбка на Димином лице сменилась серьезным выражением. Он внимательно разглядывал лицо парня, как будто хотел отпечатать в памяти каждую его черту, а потом наклонился и поцеловал. Несмотря на мороз, губы парня были горячими и дарили тепло, разливающееся по всему телу. Воспользовавшись моментом, когда Дима слегка отстранился, Саша проговорил: – Я так смотрю, ты хорошо устроился. Хочешь всю оставшуюся жизнь лечить меня от ревматизма? Дима, как ошпаренный вскочил на ноги и, потянув за руку, помог подняться парню. Стряхнув снег с его пальто, Дима извинился: – Прости, иногда я увлекаюсь. – Забудь, пошли быстрее домой, – поторопил его Саша, подняв оставленную недалеко скрипку. Зайдя в квартиру, Дима первым делом отправил Сашу в душ – погреться: – Еще не хватало, чтобы ты опять заболел. Есть будешь? – Что-то не хочется, лучше выпью чая, но, если хочешь перекусить, на кухне должно что-то найтись. – Да нет, я, наверное, тоже чай попью. Саша скрылся в ванной, а Дима прошел на кухню и поставил чайник. Заглянув в холодильник, обнаружил там бутылку вина, задумался, но доставать не стал. Налив себе чай, он успел сделать лишь пару глотков, а потом вышел Саша. У Димы чуть чай носом не пошел. На Саше были все те же черные треники с низкой посадкой и… больше ничего. Капли воды стекали по длинной шее, задерживаясь в ямках над выпирающими ключицами, а потом скатывались вниз вдоль груди и косых мышц живота, пропадая под черной тканью штанов. Дима встал и проговорил предательски севшим голосом: – Нальешь себе сам? Я боялся, что остынет. Я пока тоже пойду ополоснусь. Саша кивнул, словно не замечая реакции парня, и пошел наливать себе чай. Закрывшись в ванной, Дима уперся руками в раковину и, опустив голову, сделал глубокий вдох. Ну ладно, посмотрим кто кого. Быстро приняв душ, Дима высушил волосы нашедшимся в ванной феном: вряд ли кому-то будет приятно постоянное капанье воды с чужой головы. Натягивать узкие джинсы парню совсем не хотелось, и он вышел из ванной комнаты в одних черных боксерах. Не обнаружив парня на кухне, Дима направился в спальню. Саша сидел на кровати, обняв колени, и смотрел в окно. Звук закрывающейся двери привлек его внимание, и он повернул голову. Дима никогда не видел такого выражения на лице парня. Его и без того темные глаза стали абсолютно черными, на щеках появился едва заметный румянец, чего не случалось, даже если парень смущался. В этот момент Саша напоминал какого-то дикаря. – Если бы знал, что ты ТАК на это отреагируешь, то еще в самую первую ночь вышел бы к тебе в трусах. Саша закусил губу и отвел взгляд. Дима не спеша подошел к кровати. – Может, хочешь выпить? Я видел у тебя в холодильнике вино. Парень покачал головой: – Не хочу тумана, хочу запомнить каждое мгновение. – Зачем тогда купил его? – Подумал, ты можешь захотеть выпить: ты ведь не привык к такому… – Саша опустил голову. В эту минуту вся уверенность Орловского, казалось, покинула его, и он предстал перед Димой открытым в своей беззащитности, хрупким и непорочным. Присев на край кровати, Дима, нежно взяв парня за подбородок, заставил его поднять голову. Глаза Саши смотрели куда-то в сторону. – С тобой мне не нужно вино, вообще ничего не нужно, слышишь? Парень наконец-то посмотрел на него. – Если тебе нужны доказательства, вот, пожалуйста, – Дима взял руку Саши и положил себе на грудь, хотя это было и необязательно, ему казалось, что его сердцебиение было слышно в соседней квартире. Место, которого касалась ладонь Саши, нестерпимо горело, но он не убирал ее. Орловский смотрел, как завороженный, на свою руку. – А если ты боишься, что у меня не встанет, то посмотри, что со мной способно сделать одно твое прикосновение, – говоря это, парень указал взглядом вниз, куда Саша и посмотрел. Рот парня изумленно приоткрылся, чтобы потом растянуться в улыбке, а его рука, до сих пор лежавшая на Диминой груди, медленно скользнула вниз. Если так и дальше пойдет, смогу ли я контролировать себя? А контроль Диме был просто необходим: меньше всего Саше сейчас нужен был неопытный – а именно так Дима себя и ощущал, ведь весь его прошлый сексуальный опыт в данную минуту пользы не представлял никакой, – любовник без тормозов. Вовремя перехватив руку Саши, Дима произнес: – Я боюсь, понимаешь? Боюсь сделать тебе больно. – Как-нибудь переживу, – без тени страха проговорил Орловский и откинулся на кровать. Вот только Диме было известно, как хорошо тот умел скрывать свои истинные эмоции. Переведя взгляд на руку парня, Воронов заметил, что длинные пальцы музыканта подрагивают, а лишенные крови губы стали бледнее лица. – Можно попросить тебя об одолжении? – после долгой паузы обратился к парню Дима. – Что угодно. – Можешь закрыть глаза и не открывать, пока я не скажу? – Что? – от удивления Саша даже слегка приподнялся в постели. Дима знал, что его просьба прозвучит странно, но, тем не менее, других вариантов он не видел. Комната освещалась лишь настенным бра, но даже если свет выключить полностью, огни города не создавали нужной темноты. – Это только на время, – пояснил Дима. На обычно нечитаемом лице музыканта четко обозначилась печаль. У них осталось так мало времени, и он должен будет провести его, не видя? Он тоже хотел запомнить: каждую линию, каждый оттенок, каждый жест. Что же ему оставят на память, одни лишь прикосновения? Хотя и за них он готов был отдать многое. Если уж на то пошло, почему бы Диме самому не закрыть глаза? Однако в душе Саша понимал, что роль ведущего в данной ситуации ему не осилить. В конце концов все возмущение Саши капитулировало по одной простой причине: он не мог отказать этому человеку. – Хорошо, если это необходимо, – сдавшись, пожал плечами Саша и лег обратно, как и просили, закрыв глаза. В следующую секунду губы Воронова увлекли его в долгий, жадный, но в то же время удивительно нежный и трепетный поцелуй, разорвав который, Дима прошептал: «Спасибо» и, по-видимому, отодвинулся, так как Саша больше не чувствовал опаляющего дыхания на коже. Через мгновение он ощутил, как Дима взял его руку. Воронов долго разглядывал ее, как прежде, на улице, разглядывал лицо парня, желая запомнить каждую клеточку, каждую венку на тонком запястье. Потом он приник к ней губами и, осыпая ее легкими поцелуями, двинулся вверх по предплечью, к острому плечу, выступающей ключице. Дыхание Саши стало обрывистым, а шея подалась навстречу горячим губам. После шеи следовал подбородок, и, когда парень уже ждал поцелуя, Дима вдруг двинулся вниз к его соскам. Дразня языком один, другой он ласкал рукой, слегка зажимая между указательным и средним пальцами, заставив сдерживающегося до сих пор парня тихо замычать в сжатые губы. Затем Дима двинулся ниже по животу, уделив особое внимание сводящим его с ума косточкам таза. При этом Сашу выгнуло так, что кровати касались лишь его лопатки. Саша понял, что с него снимают штаны, которые, судя по звуку, тут же оказались на полу. Следом Дима избавил его от последнего элемента одежды. Инстинктивно парень попытался прикрыться руками. Возможно, он испугался, что при виде чужого мужского достоинства, Дима опомнится и сбежит, но тому совсем не хотелось бежать, ему хотелось увидеть реакцию парня, если он сделает так… Саша почувствовал, как рука Димы легла на место, которого никто, кроме него самого, никогда не касался. Орловский не находил в этом ничего противоестественного: он и сам хотел бы так касаться Димы, чтобы тот, так же как и он, ощущал жаркие губы, теплую влагу рта. Саша боялся, что в силу своей неопытности, не сможет отплатить любимому в полной мере. По правде говоря, парень был бы рад и тому, если бы смог доставить Диме хотя бы половину того удовольствия, которое получал сейчас сам. Саше казалось, что кровь в его теле разделилась на два потока, один из которых продолжал свое движение вниз, а другой устремился вверх к голове парня, отдаваясь пульсом в висках. Орловский был безмерно благодарен Диме за его просьбу, ведь открой он сейчас глаза, без сомнения сгорел бы со стыда. Обострились ли его чувства из-за невозможности видеть, или виной был человек, творящий с ним необъяснимое, но ему было хорошо, непозволительно хорошо, и он не знал, сколько еще продержится. То, что произошло в следующие несколько секунд, Саша, даже если б захотел не смог бы описать: ему просто не хватило бы слов, слова – вообще самый недостоверный способ выражения чувств. Возможно, он смог бы передать это музыкой, но не сейчас, сейчас ему хотелось лишь, чтобы мгновения стали вечностью. Затем Саша ощутил влажный холод внизу. Он подозревал, что это могло быть, но понятия не имел, как это здесь оказалось. Долго размышлять ему не дали: вслед за холодом пришел дискомфорт проникновения… пальца? Все это время Дима, почти не отрываясь, смотрел на лицо Саши, которое до сих пор выражало лишь переносимое им неудобство. Однако, когда Дима добавил второй палец, не только лицо, но и все тело парня сразу напряглось. – Шшш, – Дима погладил живот Саши, – Солнце мое, знаю, это не просто, но постарайся немного расслабиться. Солнце? Саша едва заметно улыбнулся и, сделав глубокий вдох, последовал совету парня. Воронов заметил, как морщинка между бровей на любимом лице разгладилась, дискомфорт сменился доверием. Едва Саша успел привыкнуть к ощущениям, как по его телу прошел ток. Он не мог сказать, было это приятно или нет, но ответ его тела был однозначным и неоднократным. Каждое движение Диминой руки посылало новый разряд, и Саше становилось все сложнее сдерживать стоны. – Ты вроде говорил, что тут толстые стены? – словно из другой вселенной донесся голос Димы. – Зачем же сдерживаться? Но Саша только плотнее сжал поалевшие губы. Дима вдруг остановился, а в следующий момент ноги Саши уже лежали у рокера на плечах. А потом…потом Саша не просто застонал, а вскрикнул. Как бы Дима ни старался, больно Саше все же было, но лишь несколько секунд. Поначалу осторожные, движения Димы становились все увереннее и быстрее, а в его поверхностном дыхании и нежном прерывистом шепоте Саша распознал с трудом сдерживаемое желание. Мгновения муки сменились нарастающим удовольствием, которое пугало Орловского сильнее боли. Собственное тело, о котором, как оказалось, он еще многого не знал, отказывалось его слушаться и, сдавшись этой непонятной силе, Саша застонал в голос. – Хороший мальчик, – похвалил его Дима, а Саша мог поклясться, что, даже будучи музыкантом, не слышал ничего приятнее этого голоса. Предугадав Сашин «предел», Дима нежно обхватил его запястья и потянул на себя. Приняв сидячее положение, Воронов усадил парня сверху. Руки Саши легли ему на плечи, а лицо оказалось так близко, что Дима мог сосчитать его ресницы. – Открой глаза, Саша, – мягко попросил он. Саша держал их закрытыми так долго, что ему уже начало казаться, будто он ослеп. «Ну и пусть, – думал он, – пока я могу быть с ним, чувствовать его запах и слышать его голос». Но была одна вещь, которую он хотел увидеть, не мог не увидеть в последний раз. Саша открыл глаза и увидел небо, а Дима увидел ночь. Позже, когда «солнце» уже мирно спало в его объятьях, в памяти Димы всплыли строчки песни: «…as we make love for the last time replace your heart with mine»(1). Пусть для них эта ночь была не только последней, но и первой, они сделали именно то, о чем пелось в песне – обменялись сердцами. Наутро Дима не стал будить парня. Он боялся, что встретившись с Сашей глазами, просто не сможет уйти. Поэтому, стараясь вести себя как можно тише, он оделся и уже собрался уходить, но вдруг остановился. Развернувшись и обойдя кровать, все еще хранившую тепло прошлой ночи, он бесшумно опустился на одно колено перед спящим парнем. Солнце играло в темном шелке волос, роняя крупицы света на густые ресницы и едва заметный пушок над верхней губой. Прощай мой темный ангел. Оставив почти невесомый поцелуй в уголке губ Саши, Воронов так же неслышно встал и ушел, уже не оборачиваясь, и не видел, как на носу музыканта блеснула капля соленой воды. Через месяц на сайте появился новый кавер Гуинплена. В проникновенном звучании виолончели и пианино легко угадывалась песня Celine Dion «Just walk away».