Let me believe

Заявиться просто так в дом на Бейкер-стрит не звучало благоразумно, несмотря на то, что Донна все-таки дала именно такую наводку. Клиент? Да какой из него клиент! А если еще при входе у него спросят, что вдруг за важность, какое такое удивительное дело вылезло или вообще захлопнут дверь перед носом просто за упоминание подобной деятельности в прошлом? Звучит как безумие. Безумие с большой вероятностью. Но продумывать все варианты действий не было возможности: за последние дни Стивен знатно вымотался. Один его переход из одной вселенной в другую сказался не лучшим образом; ему бы не помешал простой человеческий отдых, который он просто-напросто не собирался себе устраивать, пока не найдет причину своего прихода сюда. Но Стрэндж не знал, что и его причина находится в тех же растрепанных чувствах после пятничного инцидента. Он взял несколько выходных, заранее наработав часы в ночные смены, и решил остаться в квартире, пока не разберется, что вообще произошло. Догадка была самой простой: ошибка, каких было много за последние месяцы. Джон размышлял довольно приземленно и находил ответ в своих усталости и желании видеть Шерлока живым. Это прекраснейшим образом объясняло абсолютно все, в том числе и любые сны, в которых он отчетливо слышал свое имя, чувствовал прикосновение к плечам, видел поле битвы. В этом нет никакой романтики – он просто теперь ведет новую войну. И это война у него в голове, состоящая целиком и полностью из воспоминаний и искаженного восприятия реальности из-за отсутствия лучшего наркотика – Шерлока Холмса. Даже сегодня. Он проснулся в кресле, нервно дыша, и беспокойно помотал головой, чтобы попытаться определить себе место в реальности. Они такие живые. И с каждым разом они становятся все живее и живее, словно бы стараясь изничтожить таким способом все существо. Ватсон потому и смотрит ночами в окно: чтобы отогнать от себя такие яркие сновидения. Говорят, если смотреть на что-то такое отвлекающее, все сразу же, мгновенно забывается, уходит бесследно. Но не все сны такие. Вот и сейчас он все еще видит эту картинку перед глазами. От нее невозможно избавиться, он видит этот сон уже раз в третий, если не в пятый или шестой, поэтому он слишком плотно засел в голове, чтобы так просто выкинуть его как ненужную вещицу. Будто бы он просыпается также в кресле от настырного стука в дверь. В комнату заглядывает миссис Хадсон, с улыбкой спрашивая, не нужно ли ему ничего после очередной тяжелой ночи. Он, вставая, отнекивается и отворачивается к окну, за которым кипит жизнь, которой у него больше нет. Секунды, и в квартиру врывается он, причина абсолютно всего. Они долго смотрят друг на друга в какой-то странной немой паузе. Этот Невозможный Человек первым нарушает тишину, с теплой улыбкой произнося прямо у самого его лица: «Я вернулся, Джон». Каждый раз он дергается от какого-то страшного спазма и просыпается. С каждым днем становится все яснее, что он уже не вернется. Ватсон все ждет, когда эта длинная война закончится, когда он, забытый и потерянный солдат, наконец-то вынырнет из этого бесконечного ужаса, который беспощадно тянет его на дно, еще более темное и непроглядное, откуда уже невозможно будет вернуться. Внизу слышится нервный стук в дверь. Миссис Хадсон спокойным шагом, даже не окрикивая Джона, подбирается к двери и, открыв ее, удивленно и довольно громко вздыхает. Но она быстро собирается с мыслями, все это время не давая пришедшему вставить какое-либо слово в эту странную ситуацию. Шепотом она все-таки спросила, прежде чем впустить гостя в дом: «Милый, мне же кажется, правда?» Гость только неловко пожимает плечами: он не понимает, что именно она имеет в виду. Женщина все равно улыбается ему, отходя от двери – пусть зайдет, хуже уже просто не сделать. Она прекрасно понимает, к кому сейчас пришли. Миссис Хадсон неуверенно бегает глазами по пришедшему, прикрывая за ним дверь. Она осознает всю свою бесцеремонность сейчас, но никак не может заставить себя прекратить – все разы, когда заявлялись такие потерянные гости, было предельно ясно, что у них какое-то дело к живущим наверху. Но от великого дуэта не осталось ничего: Джон не собирается вести дела в одиночку, потому что он просто не создан для этого. Миссис Хадсон замечает чуть трясущиеся руки и жалостливо поджимает губы. Наверно, ему действительно плохо, думает она. Наверно, ему действительно нужная незаменимая помощь, рассуждает она. Но почему сюда? Почему ему бы просто не пойти к нему в клинику, где он сможет ему помочь как истинный профессионал? – Джон, к тебе пришли, – громко и довольно ласково произносит она и кивает гостю в знак того, что ему все-таки нужно немного подождать. – Я никого не жду, миссис Хадсон, и не хочу никого видеть, – звучит хрипло из квартиры в ответ. Гость вслушивается в каждую ноту голоса, чуть прикрыв глаза. Да, ему удивительно знакомо все, что было произнесено, и то, как оно было произнесено. Он молчит, чувствуя на себе приятный и ласковый взгляд. Ох уж эти женщины! Они-то всегда все понимают и чувствуют, даже если им бы просто хотелось это пустить на самотек и забыть, как страшный сон! Миссис Хадсон не была уверена в том, кого она видит, но было что-то такое в этом человеке, стоящем рядом, что заставляло ее не сомневаться – он точно должен встретиться с Ватсоном. Или, скорее, это Ватсону нужно в обязательном порядке встретиться с ним, таинственным гостем, смотрящем на все знакомыми ей глазами. – Его квартира наверху, – ухмыляясь, она показывает пальцем вверх и возвращается к прерванным делам, боясь увидеть его улыбку: если она такая же, как и говорят глаза, она точно никуда его не отпустит. Она бы с радостью подслушала разговор, но сейчас не самое подходящее время для этого. Джон должен сам со всем разобраться. Стрэндж огляделся: все это помещение было до ужаса знакомым, но, казалось, он был отчего-то тут немного лишним. Поднимаясь вверх по лестнице, он слышал недовольное фырканье в квартире, сопровождаемое какими-то слепыми ругательствами. Стивен невольно мягко улыбнулся: до чего же знакомо! Он сначала хотел было постучаться, но неуверенно опустил руку. Чуть увереннее он, выдохнув, нажал на ручку двери, которая на удивление поддалась сразу же. Оказавшись за дверью, он услышал знакомые ноты голоса снова: «Я никого не жду. Вам лучше здесь не быть». Хозяин во всей армейской стройности стоял лицом к окну, крепко сложив руки за спиной в замок, и напряженно всматривался во что-то на улице. Будто что-то выжидал. Словно хищник на охоте, притаившийся перед ударом, он ждал, когда незваный гость или выйдет, или что-то скажет. – Эверетт… – неловко нарушил все-таки тишину Стивен, отягощенный этой грубой тишиной, наполненной какой-то напряженной военной точностью. Будто бы на расстреле, и до выстрелов было неизвестно сколько, потому как самый главный, самый жестокий и точный должен был отдать этот приказ первым – а он выжидающе застыл. – А, так ты тот чудик, да? Я слышал, как ты орал на улице, но не думал, что это было адресовано мне, – он нервно усмехнулся. – Боюсь, ты ошибся человеком и зря пришел сюда. Джон не услышал, как снова скрипнула дверь. Гость все еще прожигал его спину внимательным взглядом. До боли знакомое чувство. До ужаса знакомый голос снова назвал чужое имя. И Ватсон повернулся, мгновенно застыв. – Шерлок?... – в непонимании он протер глаза. – Быть не может… Что с тобой стало? – Боюсь, ты ошибся человеком, – проговорил самый знакомый человек самым близким голосом во всей вселенной. – Но я могу все объяснить. – Есть вещи, которые не объяснить, – с какой-то болезненной уверенностью проговорил Джон. Ватсон остался стоять у окна, прожигая холодным взглядом непрошеного гостя. Это странное чувство переполняло его, словно снова тот странный пятничный вечер, снова тот низкосортный бар, наполненный бесконечным гулом… И вопрос: куда смотреть? В глаза? Или все-таки прожигать дверь, чтобы дать понять об отвратительности и ненужности присутствия как такового? И все-таки он выбирает смотреть прямо в глаза, не видя ничего лучше, ведь гость не собирался уходить сейчас. От этого взгляда по спине пробежали мурашки. Эйфория…. Какая странная и приятная эйфория. Он сбивчиво выдыхает и сглатывает непонятный комок – на мгновение ему показалось, будто что-то теплое и светлое промелькнуло в этих беспокойных глазах, будто они ответили ему «спасибо» на это выбранное действие. Отчего-то его вдруг переполнило ощущение, что ему, неожиданному гостю, не все равно. Возможно, где-то глубоко Джон до безумия хотел, чтобы это было действительно так. Стрэндж слышал голос. Теперь он видит обладателя этого голоса. Есть в этом что-то безумное, отчего у него просто перехватывает дыхание. Он ожидает какой-то ответной реакции, дышит, словно бежал километры, не останавливаясь. И откуда столько слов в голове? Он будто бы молчал целых три дня, вынашивая миллионы идей, а теперь он наконец-то нашел слушателя, который преданно услышит каждое слово, ответит на прикосновение взгляда внимательным и теплым жестом. Как же он устал – он только сейчас осознал, что еле стоит на ногах. Он чувствует, с какой силой давит на плечи Плащ, вероятно, уже утративший свою невидимость. Должно быть, как нелепо он сейчас выглядит в этих знакомых холодных глазах, вечно ждущих чего-то, вечно требующих к себе чего-то. И как же отвратительно трясутся руки, напоминая о прошедших днях, о боли, которую нужно нести и которую придется еще разделить, добавив жизни в глаза напротив. Стивен видел, как этот только снова разожженный огонек снова угас, и теперь его задачей было не допустить это снова. – Знаешь, – все-таки прервал уничтожающую тишину, разрываемую только прерывистым дыханием гостя, таким далеким и таким знакомым, Джон, – как невыносимо сейчас смотреть на тебя, человека, который до безумия похож на Шерлока Холмса? Того, кто говорит его голосом, кто смотрит таким знакомым и родным взглядом. – Знаю, – качнул головой Стивен. – Потому что сейчас я смотрю на того, кого я не смог спасти в величайшей битве, и единственное, что я хочу сделать, смотря в эти внимательные и такие знакомые глаза, – крепко взять за плечи, невзирая на тремор рук, и сказать: «Прости меня, Эверетт Росс». Джон отвел взгляд в сторону. Не так он представлял, что может произойти. Такого исхода событий он вообще не мог предположить. Что-то внутри отвратительно гудело, отдаваясь ломкой во всем теле. Единственное, что пришло ему в голову, сделать несколько шагов навстречу своему гостю и, протянув руку, сказать: «Значит мы в одной лодке, не так ли? Джон Ватсон». – Осталось не потонуть, – многозначительно добавил гость, пожимая руку трясущимися пальцами. – Стивен Стрэндж. «Вот я тебя и нашел, моя причина.» «Вот ты меня и добьешь…. Моя причина...»