Плохой доктор

Это утро выдалось не очень приятным. Было несколько причин, чтобы это доказать: во-первых, у Нила болела голова так сильно, что можно уверенно выть на луну; во-вторых, вчера явно случилось что-то не то; а в-третьих, они проспали работу. С одной стороны все предельно ясно: Мелендес выпил слишком много после трудного рабочего дня, вот и причина головной боли, проспали они по той же проблеме. Но Шон. Вчера он был сам не свой, нервничал, а потом еще и тупое признание, что он гомосексуал. Нил резко садится на мягкой поверхности и прикладывает руку к голове. Черт. Сколько вообще времени? Часы на руке показывают половину десятого утра, что означает, что они уже давно должны быть на работе. По идее, можно будет соврать, что Мерфи предупредил Нила о том, что опоздает. Но опять же две проблемы. Первая заключалась в том, что придется врать, а для аутиста это хуже небесной кары. А вторая была в том, что Мелендеса абсолютно не волновала его задница в данной ситуации. Хирург слетает с дивана, на котором вчера отключился, в поисках своего пиджака и рубашки. Он вчера их куда-то кинул, только куда? — Шон! — громко зовёт владельца квартиры, попутно застегивая пуговицы на рубашке, которые так яро не хотят влазить в отверстия. Через минуту, возможно и меньше, в гостиной появляется Мерфи. Помытый. В новой клетчатой рубашке нежного оттенка и с нормальным внешним видом. Конечно же, он вчера и к бокалу не притронулся. Во...Стоп. Не притронулся? В голове доктора мелькают сотни мыслей и яркие картинки вчерашнего. Приезд, разговор, две бутылки вина, бокалы, признание... Но ни в одной нет того, чтобы он пил. Ладно, черт с ним, позже разберёмся, если нас не уволят. — Шон, мы проспали, — Нил наконец расправился с рубашкой, но сейчас ему хотелось только помыться, надеть новую одежду и чем-нибудь перекусить. — Я знаю, доктор Мелендес, — Мерфи слегка кивает и складывает руки в замок на груди, — Но проспали только вы. Я бодрствую уже пару часов. — То есть ты встал, а меня не мог разбудить? Нил хватает верхнюю одежду, все еще мучаясь от головной боли. Это было гениальной идеей – напиться до чёртиков, уснуть в квартире ординатора, и в довершение всего получить выговор за опоздание. — Когда люди хотят соврать они улыбаются, — Шон слегка ведет плечами и смотрит в глаза своему собеседнику, а через секунду улыбается, как мартовский кот, — Я хотел вас разбудить. Нилу остается только закатить глаза к небу и схватить ключи от машины. Он думает, что всё-таки способен вести машину чтобы никого не покалечить по дороге. Хирург практически тащит в свою машину парня, пока тот неосознанно тупит. С одной стороны, что такого в предложении довести до работы своего подчинённого? Но для Мерфи это уже счастье, ведь они снова будут наедине. Аутист не понимает, что пошло не так. Если ты признаешься в любви, то получаешь либо отказ, либо согласие — как говорит Клэр. Но Мелендес никак не среагировал, словно ничего не было. Они молчат, да и говорить не о чем. Каждый углублен в свои мысли, а алкоголь еще слегка бушует в крови. Но несмотря на лёгкую разбитость, Нил ощущает себя довольно бодрым и живым. Ему наконец-то удалось нормально выспаться за последнюю неделю. — Что мы скажем в больнице? — задаёт вопросы Шон разглядывая потёртые временем здания через окно, пока они ждут зелёный свет светофора, чтобы поехать дальше. Скорее для того, чтобы не встречаться взглядом с водителем, чем из интереса. Мелендес не считает нужным ответить. Ему не хочется просить Шона врать людям, лишь потому что надо отмазать их шкуры, но с другой стороны правду они сказать тоже не могут. То, что подчинённый пьет с начальством по ночам у себя дома — это весьма странная новость для руководства. Нил припарковывается рядом с больницей Сан-Бонавентура и шумно выдыхает. В принципе, прийти на работу после весёлой ночи является самым безответственным поступком, если учесть два фактора: Нил ручается за себя, что алкоголь никогда не поможет совершить ошибку, а во-вторых когда счет жизни идет на месяца — становиться плевать. Но это только с одной стороны. С другой — больница для Мелендеса значила все. Это его дом, медицина заменила воздух, и он не представлял, как покинет эти стены через несколько месяцев. Лучше сдохнуть здесь, чем где-то в убогой клинике Сан-Хосе. Стоит им только перешагнуть порог , как из ниоткуда появляется Эндрюс с тупой улыбкой на лице. Хирург глухо ругается, натягивая самую безразличную маску, и тихо шепчет на ухо Шону: — Просто молчи. — Вы опаздываете, — Маркус поправляет свой честный идеальный костюм и всматривается в часы на руке, — И очень прилично. Где вы были, доктор Мелендес? — Со мной, — слегка поднимает кончики губ Мерфи и привычно ведет плечами, а Нил понимает, что слушать его совет аутист не собирается. — Что? — брови сходятся на переносице мужчины, а взгляд становится чересчур серьёзный, — Что вы делали? Прежде чем, хирург успевает хоть слово сказать, Шон выпаливает со скоростью света: — Сначала пили, а потом... — Заткнись, — обречённо шепчет Нил и трогает переносицу. —...Потом, пока доктор Мелендес искал свою рубашку у меня в спальне, ведь... — Ох, черт, не надо подробностей! — сразу прерывает Маркус, оживленно жестикулируя руками в знак протеста. Нил же просто стоит со скрещенными руками и смотрит на Эндрюса, понимая, что ему уже относительно плевать. Он потом всем все объяснит, правда, теперь однозначно пойдут слухи о том, что они геи. Прекрасное известие для Джессики. Пока шла беседа, на которую шатен наплевал, ведь доказывать что-то Шону, что о стену горохом, в помещение врывается молодая медсестра с телефоной трубкой у уха. — Доктор Мелендес, — серьёзным тоном произносит девушка и заправляет волосы за ухо, — Вас срочно вызывает Глассман. Мужчина готов благословить все силы небесные, что теперь ему не придется слушать этот бред на счет геев и прочей ереси, что собрался высказать Маркус. В своей ориентации мужчина уверен на девяносто девять процентов. И только один процент напоминает о его реакции на Мерфи. Хирург стучит в дверь главврача и, не ожидая ответа, входит. Аарон сидит за своим столом среди кучи бумаг с скрещенными пальцами в замок. — Здравствуй, Нил, — неразборчиво, скорее для галочки, мямлит врач и указывает на кресло напротив него, — Садись. Стоило перешагнуть порог кабинета, и уже стало ясно, что разговор предстоит серьёзный. Аарон никогда не станет вызывать для простой беседы или пустякового дела. Мужчина послушно опускается в кожаное кресло и озадаченно разглядывает собеседника. Сегодня день взрывной, и если Аарон решит ... — Ты должен все рассказать Шону, — выпаливает пожилой человек и утыкается взглядом в бумаги, будто ему стыдно за свои слова. Мелендес потирает переносицу и устало обводит взглядом помещение: — Нет. Это моя личная жизнь. И Шону там нет места. — Тебе не кажется, что он должен об этом знать? — Глассман потирает лоб, сжимая губы в тонкую линию, — Вы давно перестали быть начальник-подчиненный. Я не хочу вдаваться в природу ваших отношений, мне это уже не интересно, но Шону будет хуже, если кто-то другой ему расскажет. — Нет, — Мелендес недовольно хмурится и откидывается на спинку кресла, — Я хочу прожить остатки жизни в спокойном темпе, а не чтобы Шон бегал каждую секунду ко мне с анализами и тупыми предложениями. — Он гений, и ты не посмеешь этого отрицать, — строгим тоном выдает доктор, поднимаясь с кресла и обходя деревянный стол, — Он привязан к тебе. Это я подсказал ему идею о вчерашнем вечере. Хирург молчит около минуты, а потом просто прикрывает глаза и глубоко дышит. Значит, Шон послушал своего друга, и устроил это перевстречу-недосвидание? Сто баллов из ста. — Значит, это я тебе обязан своей головной болью? — спокойно спрашивает шатен, и облизывает губы, отводя голову в сторону. — Прекрати шутить, Нил. И пойми как все серьезно. Ты для Шона много значишь. Не только как врач, наставник и начальник. Как человек. Как мужчина. Он бы рассказал тебе, если бы находился в такой непростой ситуации. Но...Значит ли что-то для тебя Шон? Слова главного врача заставляют задуматься над тем, где истина, а где ложь. Когда они успели перейти черту между подчиненным и начальником? Каковы их отношения? Где Лея для Шона? Почему он сам не скучает по Джессике? Может Глассман прав и... Сам не осознавая этого Шон заполнил вакуум в сердце хирурга. — Хорошо, я сегодня же расскажу все Шону. Громкий хлопок двери, что уже входит в привычку, эхом отражается от стен.

***

Мелендес не стал замарачиваться и просто написал сообщение, что хочет встретиться с Шоном в кафетерии при больнице в 15:30. Верное ли это решение, или нет, но уже ничего не исправить. Хирург уже сидел за столиком в кафетерии, держа в руках горячий кофе в пластмассовом стаканчике. Зная Мерфи, он придет ровно в половину четвёртого, а значит есть ещё десять минут, чтобы собраться с мыслями. Может уйти, пока не поздно? Глассман слишком многого не понимает, чтобы судить об их отношениях. Тем более это его жизнь, и, возможно, Шону будет лучше, не зная всего. Зачем люди врут, если можно говорить правду? Черт. Мужчина бьет по столу ладонью и трет лицо. Что делать, мать твою? Сказать или свалить, забыть об этом, как о страшном сне? Но...Шон. Он достоин знать правду, пусть и самую ужасную. Но как понять где грань, где конец? — Здравствуйте, доктор Мелендес, — на стул перед мужчиной садится блондинка, закидывая ногу на ногу, — Я хотела бы поговорить. — А я нет. Ты свободна, — в привычной грубой манере отвечает хирург и скрещивает руки на груди с самым безразличным видом, — Морган, тебе не стоит меня провоцировать. Если Шон тупит не специально, то ты умеешь контролировать свои эмоции. Рот девушки открывается в немом жесте, она не знает, что ответить на это. Если честно, она думала, что все пойдёт по ее идеальному плану и уже по окончанию ординатуры она останется работать здесь. Но Резник не рассчитала, что хирург не из пугливых. — Я хотела бы извиниться. — Ты отличная актриса, может тебе стоит пойти на театральное? Если не хочешь окончить ординатуру сейчас, то тебе стоит вообще не появляться на моих глазах. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь тебе закрыта дорога в эту больницу, — довольно нагло произносит мужчина, сжимая в руке горячий напиток, который уже успел остыть. — Я... — Да, ты сейчас встаёшь и идешь работать. Помогать медсестрам собирать анализы, — он игриво подмигивает девушке, замечая как та начинает медленно закипать. Несмотря на странный жест, слова были серьёзными, и он уже решил чем будет заниматься Морган до конца ординатуры. Блондинка гневно испепеляет мужчину взглядом, резко встает, показывая, что она от него не зависит, и покачивая бёдрами уходит. Нил только усмехается ей в след. Глупая, слишком самоуверенная девушка. Зря она думает, что лучше и выше других. — Я пришел, — до скручивания кишок знакомый голос раздаётся так неожиданно, что мужчина подскакивает. — Черт, Шон, ты напугал меня, — бормочет врач и отодвигает кофе от себя на край стола. — Вы что-то хотели? — Мерфи как всегда не смотрит в глаза, только лишь ведет плечами и сидит слегка повернутый в другую сторону. — Да, — каждое слово даётся с трудом, ведь опять признаться в этом еще сложнее, чем в первый раз. Почему-то когда Нил рассказал правду Глассману было не так тяжело, как сейчас. Может... Аарон прав, и их рамки стали слишком размытыми? — Я хотел извиниться за сегодняшнее утро перед Эн... — У меня опухоль мозга и мне осталось жить около четырёх месяцев. Может меньше.