Соприкосновение

- Тару! – всхлипнула Ридли, подбежав к человеческой девушке и заключив её в объятия. – Как же я рада тебе! Мышка всегда была молчаливой от излишней флегматичности характера, скупой на проявление чувств, а теперь они так и рвались наружу – слишком уж горьким оказался опыт. А землянка, оторвав, наконец, ладони от зажмуренных глаз, буквально повисла на Ридли, как будто разом иссякли все силы. - Р-ридлиии… – губы Тару дрожали, и она с трудом могла говорить. – Я д-думала… это Г-гэб… Я так… над-деялась… - Мы с Кислотиком ищем его. Марсианка подвела подругу к стоявшему на подножке байку, чтобы той можно было на него опереться. Тару едва дышала, кашляла и зажимала руками слезящиеся закрытые глаза. Вся грязная и мокрая, она была чем-то исцарапана и болезненно слаба, так что Ридли охватило нешуточное беспокойство. - К-как? Как вы его ищете? – самую малость успокоившись и отдышавшись, но при этом отчаянно стуча зубами, спросила земная девушка. – А что с остальными, Ридли? С Айно, с ребятами, с… твоим братом? - С ними всё в порядке, - успокоила её мышка, вытащив из ужасно грязных, спутанных волос девушки запутавшуюся в них ветку и крохотного паучка, а заодно нащупав в ухе Тару то, что и предполагала там найти. – А вот и один из передатчиков. - К-каких п-передатчиков? – не сообразила Каллио. – Эт-то «д-дар сердца». - Я верю, Тару, - Кислотик рычал, должно быть, едва сдерживая желание сию же секунду помчаться дальше, и Ридли заговорила быстрее, - но это ещё и маячок, по которому наш Акулёнок разыскал тебя, а теперь может найти и Гэба. Нам надо прямо сейчас сесть на него, иначе он уедет без нас. - Я готова! – запальчивый ответ сам сорвался с непослушных губ. – Я должна его найти! Пока мы оба с ним ещё живы… Вот только Додж… - опомнилась девушка, уже готовая с помощью мышки усесться на байк. - На нас напали. Он велел мне бежать в лес, я побежала… Что с ним теперь? О боже! Тару, давясь новыми приступами истерики вперемешку с кашлем, явно разрывалась от желания помочь двоим дорогим ей марсианам, но выбора у подруг не было, о чём Ридли и сказала ей, практически насильно усадив на мотоцикл. А неугомонный Кислотик, лишь дождавшись, когда на его сидении окажутся обе пассажирки, огласил округу грозным рыком и вновь что было мочи дал газу. *** Отряд из шести боевых мотоциклов мчал, выжимая из мощных двигателей всё, на что те только были способны, и держали курс на те координаты, которые Форд и Кочез запомнили после того, как увидели их на приборной панели взбалмошного байка. Скоростной спортивный мотоцикл Винни летел на почти что запредельной скорости, но догнать бешеного Кислотика даже ему никак не удавалось. К сожалению, байку-беглецу пришлось дать довольно большую фору из-за того, что отряд был совершенно не готов к такому повороту событий. Трудно ехать по просторам чужой планеты с сильно хромающей навигацией, когда спутников мало и срабатывают они от недостатка технического обслуживания и повреждений через раз. Вот и оставалось храбрецам только надеяться на то, что они не сбились с пути. Форд отличался крепкой психикой, свойственной любому хоть сколько-то успешному лидеру, но сейчас его сердце готово было лопнуть от тревоги. Теперь уже не только за дочь земного генерала, но и за собственную сестру. Чёрт бы побрал этих двух дураков – Гэба и его мотоцикл! Два сапога пара! А бедная мышка страдай! Расстроилось всё вокруг. И шло не по плану. А это сильно выбивало Форда колеи. Впрочем, по-настоящему Форд сердился только на себя одного. За то, что допустил всё это. Где ты просчитался, Форд? Когда перестал мыслить на множество ходов вперёд? Когда влюбился? *** Винни, ощущая ту самую опьяняющую лёгкость, когда, кажется, вот-вот полетишь точно фотон, плюнув на всякую разумную осторожность, нёсся впереди всех, про себя иногда посмеиваясь над «тихоходами», но в основном просто ликуя. "Злился подо мной мотоцикл мой..." - это про них двоих, двух лихих парней - Винни и его неуловимого стального красавца. Кровь у марсианина в жилах кипела, порой даже дышать было трудно. Внезапно он заметил впереди караван бронетехники, съезжавший с дороги в сторону леса, и резко сбавил скорость. А потом, осенённый кое-какой догадкой, вновь рванул вперёд. Если это те, о ком он подумал, то Винсент Великолепный просто обязан был с ними «поздороваться». *** Мейс вёл машину молча, отвлекаясь от дороги лишь для того, чтоб изредка бросать взгляды в сторону молчаливой больше обычного Харли, бессмысленно взиравшей на дорогу за грязноватым лобовым стеклом. Теперь он откровенно не знал, что делать. И дальше пытаться приручить никому непонятную здесь мышку? Или оставить её в покое? Чего ей хочется: ещё большего внимания и ласки с его стороны или того, чтобы он, ненавистный, к ней больше не прикасался, не подходил, не глядел, не доставал своим обществом? Мейсон никогда раньше не думал об этом. Даже не думал думать! А теперь мысли о чувствах юной мышиной женщины не шли из головы, так и терзали где-то внутри, точно голодная звериная стая. Лар во главе небольшого разведотряда только что вернулся в основной строй и, не останавливая мотоцикл, жестами показал, что увидел в лесу нечто достойное внимания и советует свернуть с дороги, чтоб на это взглянуть. Отец привык доверять сыну, а потому, не колеблясь, свернул, и вся колонна последовала за ним. *** Одинокий мышиный боец, почти лежавший на своём большом мощном, но сильно повреждённом байке, оказался Мейсу знаком. Это был тот самый бурый крепыш с бельмастым левым глазом, которому Харли на днях помогла сбежать. Возле мыша и его мотоцикла валялось и смердело множество рыбьих трупов, а сам байкер наверняка был ранен. Караван остановился, Мейсон велел Лару проверить, чисто ли вокруг, а сам, достав из кобуры бластер, приблизился к своему бывшему пленнику. - Эй, мышь! Поговорить надо, - бросил крысиный предводитель, остановившись на некотором расстоянии от собеседника. Тот создавал впечатление грозного, но в то же время рассудительного бойца, а таких можно вывести на более или менее вразумительный разговор. - С… удовольствием, - глухой голос мыша был хриплым, он и впрямь оказался серьёзно ранен в правый бок, но это не помешало ему с гордым спокойствием выпрямиться, наставить на крысу оружие и ожечь его презрительным взглядом. - Я не собираюсь с тобой воевать, - Мейсон демонстративно отбросил бластер в сторону, он знал: такие, как бурый, имеют чёткие понятия о чести, и вкупе с уравновешенным нравом вполне предсказуемы. - С кем воевать? С тобой… и с твоей шушерой? Мейсу давно уже были привычны эти заносчивые мышиные нападки, и выходить из себя по таким пустякам он не собирался, однако Харли, очевидно, испугалась обратного, выбежала из машины и решительно проговорила: - Он ранен! Надо сперва помочь ему, а потом уж хоть разговаривайте, хоть воюйте. - Да разве я против? Окажи ему помощь… - Мейса так и подмывало добавить что-нибудь вроде «детка» или «малышка», но эти нехитрые прозвания, которые так легко и непринуждённо раньше срывались с губ, сейчас отчего-то застряли в горле, показавшись пошлыми, неуместными и недостойными той, к кому должны были быть обращены. Мышка приблизилась к раненому собрату, на ходу роясь в своей походной сумке, с которой была неразлучна, но тут в наступившей тишине откуда-то сзади раздался рёв мотоцикла, звук торможения и, когда всё это стихло, громкий, дерзкий, звонкий знакомый голос: - Я это чувствовал! *** Харли, как и все присутствовавшие, резко обернулась, и на её милом личике на мгновение мелькнула счастливая, ликующая улыбка, но столь же внезапно, как и появилась, исчезла, сменившись таким выражением, как будто её вот-вот собирались ударить. Мейс, обычно спокойный, внутренне взбесился. Как смел проклятый мальчишка появиться здесь и одним своим присутствием портить кровь ангелу в мышином обличии! Юнец чем-то был лучше Мейсона в глазах Харли. Чем? Молодостью? Бесшабашностью, которую любой из крысиного народа назвал бы скорее безмозглостью? Или же чем-то ещё? - Харли! Я нашёл тебя! Всё, кончились твои мучения! – завопил белый мальчишка и взял Мейсона на прицел. Крысиный главарь ничего не боялся, но и погибать сейчас, когда всё могло образоваться для него и клана не самым плохим, в общем-то, образом, ему совсем не хотелось. Однако его бластер, отброшенный до того в сторону в знак добрых намерений перед бурым мышом, лежал теперь поодаль на земле, и Мейс в тот миг оказался позорно беззащитен перед ненавистным молокососом на красном байке. Винни! Винсент Великолепный! Малолетний дурак – вот и всё. Но именно он сейчас, победно ухмыляясь во всю самодовольную физиономию, держал Мейса на мушке. Крысиный мужчина подумал уже о том, как бы изловчиться и метнуть припрятанный в сапоге нож, но медлил. Он прекрасно управлялся с холодным оружием, да и мальчишка не спешил стрелять в него, так как на него были направлены все стволы крысиных баб и псов из Мейсова отряда. Но Мейс щадил мышиного выскочку. Из-за Харли. Он понимал всю глупость своего поведения, которое с точки зрения его народа было непростительным для столь опытного авантюриста, да и для крысы вообще. Но ничего уже не мог с собой поделать – причинить боль своей женщине он был не способен. Она ведь будет страдать по чёртову желторотику! - Иди сюда, Харли. Белый мыш с серой полумаской на лице решительно сдвинул брови, и Мейса кольнуло недоброе предчувствие, но Харли вопреки ожиданиям обоих мужчин не пошла к своему храброму герою-спасителю, а встала между ним и «коварным злодеем». - Перестаньте… Голосок мышки дрогнул, решительность сменилась испугом. «Что же я такое делаю!?» - так и читалось на её милом прекрасном, но как и всегда несчастном личике. Мейсон не мог в это поверить: Харли его защищала! Харли. Его. Защищала… Мальчишка изменился в лице, он не понимал, что происходит. Мгновение – и антенны его, до того пылавшие от прилива крови, резко побледнели, потом снова заалели, напряглись, и мыш выпалил: - Крыса! Он сказал это Харли. Он. Сказал. Это. Харли! Мышка съёжилась, будто слово это было не простым набором звуков, а кислотой, попавшей ей прямо в лицо. Или в сердце. Не важно. Это слово убило её. Она подозревала, что всё так и будет, она ожидала этого, но хлысты всё равно разрывают плоть, как ни храбрись перед ними. Мейсон ощутил жгучую, невыносимую боль внутри, какой раньше не знал. Его женщине плюнули в душу. Он не мог не убить за это! - А ну иди сюда, выродок! На поляне появился Лар, вернувшийся после той небольшой разведки, которую поручил ему отец. А с другой стороны подкатили мышиные байкеры – старые знакомые. Ехали вслед за белым, должно быть, и вот только теперь нагнали его. Но все замерли, пытаясь разобраться в происходящем. А белый меж тем, оскалившись, отшвырнул в сторону оружие и молниеносно пошёл на противника. Харли, которая попыталась было встать у него на пути, он оттолкнул и та, пятясь, наткнулась на бурого и его мотоцикл. Мейсон, невольно отвлёкшись на это, пропустил удар и, ощутив, как темнеет в глазах, упал на землю. Не будь он самим собой, если б не собрался и не дал сдачи. Мальчишка, опьянённый злостью и иллюзией лёгкой победы, попытался ударить ногой, чтоб не дать Мейсу подняться, но тот, вынув нож из сапога, резанул лезвием по мышиной голени. Специально не в коленную чашечку, что сделало бы наглеца инвалидом, и не в артерию, чтобы тот в считанные минуты не истёк кровью, а лишь так, легонечко поцарапал – дабы охладить пыл. Впрочем, у маринерских горцев головы пустые, и выводов юнец не сделал, продолжая наседать, бездумно и рьяно, не боясь клинка и со всей злостью и ненавистью, на которую был способен со своим дурным бешеным нравом. Но крысиный главарь был готов и к этому. - Не смей! Никогда, слышишь, поганец, не смей обижать её! Не смей говорить ей, что в чём-то она неправа или виновата! Не смей даже глядеть на неё так, с презрением! Ты ничего о ней не знаешь! Не знаешь! А она ангел, придурок ты, ангел! Мейсон наносил один за другим удары, будто вбивая в тело дерзкого мальчишки каждое слово. Тот отвечал чаще невпопад, но коль уж кулаки его достигали цели, то не жалели – били так били. Хвосты со свистом и щелчками схлёстывались, и соперники были уже все в грязи и в крови, но это был их, только их двоих, разговор, и никто не решался вмешиваться. Мальчишка был отчаян, молод и силён, но совсем не способен на обдуманные действия, и потому опыт всё больше и больше брал верх над его безудержным напором. В один момент Мейс поддался опьяняющей ярости и занёс над паршивцем нож, но тут услышал крик Харли за спиной, оглянулся и… …на влажной, холодной земле валялся Мейсов бластер. Оружие столь же вероломное, как и тот, кто стрелял из него когда-то: в чьи руки попал, тому и послужил – не поминай лихом, такая работа… Белый горец дотянулся до него и выстрелил крысе в грудь, тут же откинув от себя поверженного соперника. - Как же я ждал этого момента, крыса, - прорычал он, тяжело дыша от бушевавшей внутри ярости. – Ты за всё ответил! За всё! И за Марс, и за… Он не договорил, и Мейсон, стремительно теряя способность что-либо видеть и слышать, в последний раз уже, наверное, вздрогнул от боли. Не в простреленных лёгких, из которых горлом вытекала кровь и которые отказывались вновь делать вдохи, нет. В сердце. Надменный горец побрезговал именем Харли, он презирал её, и ей было больно… Мейсон почти уже ничего не видел, но ему показалось, что чья-то фигура быстро к нему приближается. Торопится. Кто-то к нему торопится. Кто-то его касается. Чем-то даже более невесомым, чем добрые, нежные руки… - Х… аааррр… *** Из дрожащих рук Харли стремительно утекала жизнь. Жизнь мужчины, который сломал ей жизнь, как ломают сапогом ветку. Но она отчего-то стояла подле него на коленях и не могла выпустить из пальцев длинное крысиное лицо с кое-где поседевшей жёсткой порослью. Глаза Мейса закатывались, а из глотки вместе с розоватой пеной вырывались еле слышные звуки. Это были звуки имени рыжей мышки. Подлый предатель и похититель, ненавистный подонок, безжалостный убийца и враг мышиного народа умирал с её именем на устах. Харли заплакала. Мейс любил её – она знала. Не подозревала лишь – насколько. - Как ты могла?! Харли сжалась, услыхав над собой полный презрения и смертельного разочарования голос. Голос юноши, который очень нравился ей когда-то, которого она, было время, так ждала! Ждала как спасения. Но лишь до поры. Потом ждать перестала, решив, что лучше б он никогда не узнал о том, что с нею стало… И вот теперь он хлестал её злыми словами. Словами, которые она сполна заслужила. Харли должна была смиренно принять эту кару. И она принимала, невольно склоняясь над телом убитого Мейса. Будто в последний раз искала у того защиты. Но замерла, услышав донельзя охрипший от потрясения голос Лара. - Молчи! Не смей! Убью, зараза! Харли, не помня себя, вскочила и бросилась к парню. Она нутром чуяла, знала, что если не вмешается, то не миновать им страшной, непоправимой беды. - Прекратите! Хватит смертей! Довольно! - мышка плакала, но стояла между двумя молодыми марсианами, между их неудержимым желанием разодрать друг друга, и не собиралась сдаваться. – Неужели никто не видит? Не видит того, что не столько плутарики виновны в гибели Марса, сколько мы сами, наши глупые, бессмысленные, бесконечные распри? То, что даже перед лицом общей беды мы не смогли понять друг друга, объединиться и дать отпор захватчикам. Мы не вернём миллиарды жизней, мы не вернём всё, что было… Но вот перед нами прекрасная, ещё не до конца загубленная планета. И мы не спасём и её, если здесь поубиваем друг друга… Харли выпалила всё, что так долго снедало её, отравляло жизнь и мучило. Однако слушать её не желали. Да и кто она такая, чтоб слушали? - Я сам решу, какую поганую крысу пристрелить, а какой свернуть шею! И крысиная подстилка мне не указ! Обычно весёлый, задорный мышиный юноша со взбалмошным, но лёгким нравом сейчас был охвачен яростью и обидой, а потому жестокость его не знала границ. Во второй уже раз за сегодня он оттолкнул Харли в сторону и двинулся на крысиного парня с намерением прикончить так же, как и его отца. Лар отбросил в сторону бластер и тоже пошёл врукопашную, рыча и сверкая лютой злобой во взгляде. Харли поняла, что не сумеет разнять их, беспомощно оглядела всех собравшихся на поляне (а они изготовились к бою) и тут ощутила, что теряет сознание. *** Кто-то орал во всю глотку, зовя молчаливую пёсью лекарку: «Хаввар! Хаввар, чёрт тебя дери! Где ты там со своими травами?! Если она умрёт… Если умрёт её ребёнок… Всех тут порешу! Всех, всех, всех!» - но Харли не в силах была открыть глаза. Не хотела. «Не ищите Хаввар, не надо. Лучше нам умереть: мне, подстилке, и ему – моему крысёнку. Его всё равно не примут ни те, ни другие. Он всю свою жизнь будет меж двух огней, не способных понять и простить друг друга…» Кто-то что-то говорил, а кто-то громко ругался, но мышке было уже всё равно, ей ничего не хотелось. *** - Как это так, а? Мыши, меж которых была одна человеческая девушка и непривычного вида плутаркиец, так и не вступили в бой с псами и крысами, но оружие держали наготове и внимательно поглядывали в сторону тех, кого привыкли считать врагами. Белый парень, весь в крови – своей и поверженного противника – едва не плакал. - Я искал её… Я думал… А она всё это время… Это не Харли! Харли такой быть не может! Это какой-то бред! Он ругался и дёргался, пока один из братьев – огромный и серый – как мог, старался перевязать ему рану – ту самую, царапину от крысиного ножа. - Кончай вопить, Винни! Ты б лучше о ней подумал. О том, каково пришлось девчонке, а не о своих оскорблённых чувствах. - О, да! Туго ей пришлось в крысиной постели! – не желал униматься парень. – И сейчас, бедняжка, так страдает! С кем ей теперь кувыркаться и крысёнка растить? Троттл, хоть и понимал досаду побратима, но не смог удержаться от тяжёлого взгляда, а Модо – от подзатыльника. - А что, я не прав?! – взвился капри-полукровка. – Что я о ней теперь думать и говорить должен после такого? - Тьфу! – сплюнул серый и ушёл в сторону того грузовика, куда сын Мейса унёс Харли. - Троттл, ты тоже считаешь, что я не прав? – голос взбешённого Винни, которому побратимы казались самыми настоящими предателями, готов был сорваться на фальцет. Ему было неприятно, обидно и больно, однако рыжий брат не собирался идти на поводу у его норова. - Да, Винни, ты не прав. Ты можешь никогда больше с ней не общаться, и никто тебя не осудит. Но обижать не надо. - А я и не обижаю! – злобно сверкнул Винни ярко-красными глазами, всем своим видом показывая, что слова Троттла оказались более чем неубедительными. - Просто факты кричат… Троттл на это лишь вздохнул (понимал, что брату нужно время для того, чтоб принять всё случившееся) и обернулся к Айно. Та о чём-то говорила с Доджем, которому Кочез обрабатывал рану в боку. Девушка пыталась узнать что-то о своей подруге Тару, и, судя по выражению на лице (да и по незримым колебаниям мыслей), ничем обнадёжить её бельмастый не мог. Форд ходил взад-вперёд мрачнее тучи, а относительную тишину лесной поляны вдруг нарушил глухой, противно булькающий голос Туно, достаточно громкий, чтобы слышали все собравшиеся. - А ведь женщина-мышь права. Объединитесь, наконец. Довольно этих бессмысленных междоусобиц! Коль уж мой народ пошёл на сближение с людским и мышиным, а они не отвергли этот союз, то отчего же народы Марса – вдумайтесь только: одной планеты! – не могут найти общего языка, точек соприкосновения? - Рыбе слова не давали! – огрызнулся Винни и продолжил, опершись о корпус своего мотоцикла, мрачно смотреть себе под ноги. - А я всё же настаиваю, - если кто-то и думал, что плутаркийца, который до того вёл себя более чем скромно, удастся так просто заткнуть, то он здорово ошибался. – Даже если вы пристрелите меня за это. - Никто не будет в тебя стрелять, плутарик, - раздалось вдруг с того места, откуда псы только что отволокли в сторону старого броневика тело своего предводителя, - потому что ты прав. Все удивлённо и настороженно воззрились на не по годам серьёзного крысиного юношу, как две капли воды похожего на своего родителя. Взгляд его был смурным и тяжёлым, но лжи, казалось, в себе не таил. - Я ненавижу, дико, страшно, люто ненавижу того, кто убил моего батьку. – Лар бросил в сторону Винни испепеляющий взгляд, но тут же прикрыл глаза, вздохнул и продолжил. - Я ради мести наплевал бы на всё. Но для жизни и здоровья Харли и её ребёнка поступлюсь этим. Я предлагаю действовать заодно, тем более что у отца было в планах заключить временный союз с человеческим генералом По разномастным рядам псов и крыс пробежала волна ропота. - Ты в своём уме, Лар? Я на это не подписывалась, - заявила старшая из крысиных женщин, другая хмыкнула в знак согласия с товаркой, а глуповатые псы принялись растерянно чесать блохастые загривки. - Приходи ночью, Вейн, - невозмутимо отозвался крысиный парень – новый глава клана. - Я дам тебе хороший стимул. Если и после этого ты посчитаешь, что игра не стоит свеч, то можешь проваливать. Всем остальным я обещаю то же, что обещал и мой отец. - Твой отец погорел на страсти к мышиной дурашке, - не унималась женщина по имени Вейн, - и ты такой же. Тряпка и неудачник. Лар сверкнул глазами, уже было вскинув лазерный пистолет, но крысиную перепалку прервал негромкий, но располагающий к себе голос рыжего мышиного командира. - Меж собой разберётесь потом, а мы согласны на этот союз. В пекло можете не лезть и жизнями не рисковать, но если окажете посильную помощь, в накладе, уверен, не останетесь. Генерал Вуори наверняка сумеет отблагодарить тех, кто придёт на выручку в трудную минуту. Крысы умолкли, псы тоже. И лишь раздосадованный, злой, как тысяча чертей, Винни буркнул: - И я не подписывался на такое. Крысы – подлые твари. И только полный идиот доверится им. - Винсент, в тебе говорит обида, - Троттл, поправив очки, прижал к себе подошедшую Айно, чтобы хоть немного приободрить её. - Нет. И ты прекрасно знаешь, что я прав. Только почему-то не хочешь признать очевидное, общеизвестный факт... Может, ты не такой уж и умный, а? – Винни с каждым словом расходился всё больше и больше, не на шутку, со всей своей природной неугомонностью. – Или упрямство дороже здравого смысла? Типа, я всё равно прав, а там хоть трава не расти? А, брат? Ну, что молчишь? Айно, видя, что между лучшими друзьями вот-вот вновь пробежит кошка, высвободилась из объятий своего любимого марсианина и решительно подошла к его надувшемуся побратиму. Поймав сердитый взгляд мышиного юноши, она, как и Винни совсем недавно, без всякого стеснения приблизилась к нему и вступила в прямой контакт. Брата бы он с этим принял в штыки, а с ней (девушка была уверена) у него был шанс хоть немного расслабиться и оттаять. *** Харли слышала слова Лара и ответ Троттла. Хаввар что-то там нашептала, наговорила на горький травяной отвар и дала выпить обессиленной мышке. Что помогло больше – целебный напиток или то, что мышам и крысам удалось-таки договориться, она не знала, но стало всё же чуточку легче. Возле неё зачем-то сидел серый здоровяк по имени Модо. Он был хорошим бойцом и замечательным другом, участливым и всегда внимательным к мышкам. Он просто сидел и молчал. Харли, хоть она и не смела заглянуть в единственный глаз великана, было приятно его понимание. Оно особенно ценно тогда, когда ты даже не смеешь надеяться на такое и когда так соскучилась по греющим волнам от чьих-то антенн. Да, Харли теперь умела чувствовать даже тех, кого природа не наделила органами эмпатии, но с сородичами всё же было как-то проще. Или, наоборот, сложнее? Ведь Харли отныне изгой среди мышей. Да и меж крыс тоже чужая… Несчастная мышка, теперь ещё меньше знавшая, чего ждать от беспощадной жизни, замерла, услыхав шаги возле кунга, где её уложили. Кто это? Лар? А вдруг Винни пришёл узнать, где и зачем пропадает его серый товарищ? Харли до смерти захотелось стать крохотной и исчезнуть с глаз тех, перед кем в тот миг и дышать не должна была. Но внутрь кунга заглянул раненый бурый боец – бывший пленник убитого Мейса. - Мне велели тут пока отдохнуть, - глуховато выговорил он, тоном голоса и флюидами от единственной антенны выказав едва заметное смущение. - А, ну, я тогда пойду, пожалуй, раз Харли тут не скучно будет, - чуть растерянно пробасил Модо, вставая. И трудно было сказать, чего ему больше хотелось в тот момент: уйти или остаться. *** Было уже темно, когда кто-то дал очередь в воздух, призывая остановиться. Кислотику было не привыкать к тому, чтоб гнать и бесноваться под обстрелами, но на этот раз умный байк почему-то проявил сознательность. Судя по отметкам на экране локации, на который усталая Ридли бросила взгляд, они прибыли в искомое место. С той стороны, откуда стреляли, в свете фары появились три человеческих автоматчика. - Не стреляйте! Мы свои! – крикнула мышка и добавила. – Со мной дочь генерала Вуори. Люди не спешили что-либо отвечать, но один из них по знаку второго скрылся в темноте, а двое оставшихся всё так же держали мотоцикл и девушек на прицеле. Ридли, которая всё время бешеной гонки крепко прижимала Тару к себе при помощи хвоста, поняла, что та совсем ослабла. Руки землянки, обвитые вокруг талии мышки, держались в таком положении лишь потому, что Ридли скрепила их в запястьях хвостом, как верёвкой. - Тару. Тару, ты там как? – спросила обеспокоенная мышка, ощущая за спиной лишь вялое шевеление. - Нормально… - был ей еле слышный ответ, какой может дать только тот, кто крепится из последних сил. - Похоже, мы прибыли. Земная девушка не отозвалась, а спустя какое-то время скрывшийся солдат вернулся, но уже не один, а с внушительного вида офицером среднего возраста. - Кто вы? Назовитесь, - приказал он хорошо поставленным командным голосом. - Боец Ридли из отряда Форда. Марс, Борцы за свободу, – по-военному чётко и лаконично отозвалась мышка. - Генерал Вуори, - представился мужчина и подошёл ближе. Ридли заметила сходство Тару с её отцом – у него были такие же, как и у неё, зеленовато-голубые глаза, серьёзно смотревшие из-под козырька фуражки. Он заглянул за спину Ридли и, тут же оживившись, обнял дочь и снял её с мотоцикла. - Папа… - простонала та, моргая всё ещё слезившимися глазами, и генерал поднял её на руки. – Где он? - Кто, солнышко? Главнокомандующий земными войсками, кивком поблагодарив Ридли за спасение дочери, пошёл куда-то в темноту, наверное, к расположению своей базы, а мышка на притихшем, наконец, ставшем послушным байке медленно последовала за ним. - Марсианин. Гэб. По выражению лица генерала Ридли, то и дело поглядывавшая на него в волнительном ожидании, поняла, что ничем обнадёжить дочь он не мог: Гэб, видимо, и впрямь был здесь, в ставке Вуори, но либо умер уже, либо был при смерти. * «Мотоцикл»