История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

1672 год Развлечения при дворе не иссякали, но придворные жили с мыслью, что ещё несколько месяцев и мужчины уедут на войну. Снова будут потери. Родители лишатся сыновей, жёны - мужей. Но никто открыто об этом не говорил. Славили военную мощь Франции, над Провинциями насмехались. В Месье теплилась маленькая надежда, дававшая ему силы вставать по утрам, но всё же он боялся слишком полагаться на неё. Каждый день молил Бога о возвращении шевалье, хоть и знал, что любовь его греховна, короля же молить перестал. Но отношения с ним сделались вполне мирными. С Мадам тоже всё было неплохо. Месье ценил то, что Лизелотта сразу привязалась к его дочерям, а также то, что она не пытается быть в центре внимания. Сама Лизелотта с неудовольствием стала замечать, что всё больше времени Месье проводит с кавалерами. Даже ночью с ними не разлучается. Лизелотта полагала, что всё сводится к карточным играм и обычным разговорам. Что ещё мужчины могут делать в компании друг друга? Но вскоре ей открылось истинное положение дел. Началось с того, что кто-то подбросил принцессе глумливый рисунок, изображавший её и Месье. Последний со спущенными штанами стоял на четвереньках, а Лизелотта держала в руках искусственный фаллос. Она немедленно пошла к мужу и заявила, что следует найти бумагомарателя. Малый рост Месье и его склонность наряжаться – не повод для насмешек. Но Месье возразил, что при дворе обидные анонимные стишки и карикатуры не редкость и бросил рисунок в огонь. Лизелотта в ответ возразила, что если бы негодяи знали, что без наказания не останутся, подобного не происходило бы. Месье только пожал плечами. Через неделю Лизелотта собственными глазами увидела, как он и шевалье де Беврон целуются. Был поздний вечер и залы Нового дворца опустели. Любовники не могли предположить, что Лизелотте перед сном захочется размять ноги. Она не разоралась. Тихо отступила в тень и наблюдала оттуда. Наконец-то головоломка сложилась. Месье был содомитом. А его дружки недружественно её встретили, потому что ревновали. Лизелотту тошнило от недосказанности и двусмысленности. Она этого в детстве наелась. Лучше бы Месье прямо сказал ей, как обстоит дело. Но закатывать скандал принцесса не стала. Решила, что даже хорошо, что у мужа любовники, а не любовницы и выводок незаконнорожденных детей. Можно не бояться, что Месье полюбит другую женщину столь сильно, что пожелает развестись с Лизелоттой. Ситуация, которая возникла между её родителями, исключена. Но радоваться этому пришлось немногим более месяца. В конце февраля шевалье получил письмо от самого Людовика XIV. Чтобы прочитать его без помех даже дверь спальни запер и отошёл к окну. Король писал, причём собственноручно, что шевалье прощён, ведь всякое наказание рано или поздно подходит к концу… Строки запрыгали у шевалье перед глазами. Ему пришлось перевести взгляд на улицу, сделать вдох и только после этого он сумел совладать с чувствами. Далее король писал, что Месье продолжает быть несчастным, но при этом выказывает замечательную покорность. Видя это, нельзя остаться равнодушным. Но шевалье должен уяснить, что решающую роль всё-таки сыграла покорность королевской воле, а не слёзы. Король готов терпеть шевалье подле брата, если он станет направлять Месье в нужном направлении. А если шевалье пожелает сбить Месье с пути, его новое изгнание продлится до конца его дней… Шевалье снова прервался и потёр переносицу. Ага, вот и условие. Он должен следить, чтобы Месье был паинькой, даже если это будет вредить интересам принца. Ладно, они как-нибудь выкрутятся. Но, несмотря на эту легкомысленную мысль, у шевалье неприятно засосало под ложечкой. Он стал читать дальше. Король выражал удовлетворение тем, что шевалье желает поучаствовать в войне с Провинциями. Всякая храбрость должна вознаграждаться, а потому шевалье получит чин лагерного маршала… Ого, подумал шевалье. Но дивиться королевской милости не было времени. Он свернул письмо, бережно убрал в карман, чтобы потом перечитать и побежал к Шарлю. Началась страшная суета, когда о королевском прощении узнали во дворце Колонна. Марсан вопил "Vive la France! Vive le Roi!" и подбрасывал шляпу к потолку, с которого взирали пухлые амуры. Морель чесал затылок и улыбался. Джерси был растерян. Мадам Колонна разрыдалась. Мадам Мазарини пришла в ярость. - Вы обещали помочь нам! – сказала Гортензия, сверкая глазами. – Но вы всё тянули и тянули с этим! А теперь уезжаете! - Мадам, откуда мне было знать, что так произойдёт? - пожал плечами шевалье. – Не тревожьтесь. С вашим умом вы придумаете план в сотню раз лучше моего. Всё изначально надо было поручить вам. - Это подло! – вторила сестре Мария. – Филипп, вы не можете уехать! Я надеюсь на вас! Только вспомните, чем я пожертвовала! Порвала со всем Римом! Мария вцепилась в него и залилась слезами. Шевалье довольно грубо оттолкнул её. А как ещё ему было высвободиться? - Никогда не понимал, зачем вы так поступили, - сказал он спокойно. – У вас неплохой муж. У вас было влияние в обществе. Но вы вбили себе в голову какую-то ерунду. - Что? – ошарашенно переспросила Мария. Даже плакать перестала. Неплохой муж? Да Лоренцо отравить её хочет! Чтобы найти новую жену, которая согласится ему рожать каждый год! - Я шучу, - кисло улыбнулся шевалье. – Постараюсь замолвить за вас словечко перед королём. Распишу, какой у вас ужасный муж. Но это всё, что я могу сделать. Вручив рыдающую Марию разъярённой Гортензии, шевалье продолжил сборы. Выехать следует рано утром. Как только солнце взойдёт. Морель, разумеется, тоже собирался. Он уедет с шевалье и Марсаном. Что ему в Риме делать одному? Тем более что шевалье обещал Морелю место при дворе Месье. Джерси было предложено то же, но художник отказался. Пришёл поздно ночью к шевалье, когда тот был один, чтобы сказать об этом. - Но почему? – удивился шевалье. – Разве вас что-то здесь держит? - Я ведь простой человек, - грустно улыбнулся Джерси. – Моё место не с благородными господами, а с прислугой. А лакейские помещения во всех дворцах мира одинаковые. - Вы – художник, - возразил шевалье. – Месье полюбились ваши рисунки. - При дворе и без меня довольно художников, - не отступал Джерси. – Лучших, чем я. - Но… - Господин де Лоррен, мне горько с вами прощаться, но я всё решил. Шевалье осталось только развести руками. Он так и не понял, что Джерси был в него влюблён. А тот надеялся в разлуке излечиться от напрасного чувства. Потому что, если каждый день придётся наблюдать шевалье подле брата короля, наверняка смерть покажется слаще сахара. Месье ни о чём не знал. Король надеялся сделать ему сюрприз в самый последний момент, однако не вытерпел. Когда Месье прибыл в Сен-Жермен-ан-Ле после краткого визита в Париж, Людовик спросил у него, что говорят в столице. - До сих пор дивятся, что вы сослали Вильруа, - честно ответил Месье. – Однако причиной полагают не его длинный язык, а заступничество за шевалье де Лоррена. В присутствии короля больше никто не рисковал упоминать изгнанника - никто, кроме Месье. - Вы ещё думаете о нём? – притворно удивился Людовик. – Ждёте его возвращения? Месье нахмурился. Что за вопросы? Брат издевается над ним? Однако, подавив раздражение, ответил, вложив в ответ всю свою страсть: - Мечтаю о том более всего на свете! - Раз так, - сказал Людовик, предвкушая то, что случится дальше, - я порадую вас. Уже два дня минуло с тех пор, как в Рим отправился курьер с дозволением господину де Лоррену вернуться. Месье вытаращился на короля. - Что вы сказали? – пробормотал он. – Умоляю, сир, повторите. Людовик повторил. И тогда Месье кинулся ему в ноги. Обхватил за колени и разрыдался в голос, смущая окружающих, но более всего - короля. - Филипп! – воскликнул тот. – Встаньте! Встаньте же! Но Месье был просто не в силах. Тогда королю пришлось поднять его. - Надеюсь, вы запомните это на всю жизнь, - прошептал Людовик. Месье отчаянно закивал, всхлипывая*. В Новом дворце начались приготовления. Надо было привести комнаты шевалье в должный вид. Месье лично контролировал каждую деталь. Он был в таком восторге и при этом в таком напряжении, опасаясь, что вмешается злой рок, что не мог спать. Целыми днями суетился, а на языке у него было: Филипп, Филипп, Филипп… Придворные ждали с шевалье с различными чувствами. Кому-то его возвращение было безразлично. Тайные недруги досадовали. Кто-то радовался. Эффиа был в числе последних: шевалье поможет ему бороться со второй Мадам. Беврон и Шатийон пребывали в отчаянии. Особенно Беврон. Если Шатийон просто думал паковать вещички, то Беврон слёг с горя. Пришлось Месье пообещать, что заступится за него. Но Беврон не очень-то верил. Может, сейчас Месье говорит от сердца, но стоит ему увидеть шевалье, как все обещания будут забыты. - Вам придётся покаяться перед шевалье, - сказал Эффиа, когда зашёл навестить недужного, скорее из любопытства, чем из сочувствия. – Киньтесь ему в ноги. Рыдайте. Говорите, что вас бес попутал. Говорите, что были всего лишь тенью шевалье. Месье только о нём и думал в ваших объятиях. Говорите, что искупите свою вину, если это возможно. Беврон понимал, что Эффиа советы раздаёт только из любви к умничанью, а не из добросердечия, но советы были дельные, следовало прислушаться. Хоть и нелегко было признавать их дельность из-за антипатии к маркизу. Хорошо, что Эффиа не ждал благодарности или какой-то реакции. Просто тихо вышел. В день возвращения шевалье Месье с самого утра прилип к окну. Эмоции разрывали сердце. Шевалье скоро окажется в его объятиях! Это невероятно, но правда! Однако… вдруг между ними всё переменится? Вдруг шевалье разлюбил его? Вдруг сочтёт некрасивым? Кто знает, какие изменения претерпели его вкусы. Но в любом случае Месье предстанет во всём блеске. Он готовился несколько дней. Купался в молоке, как царица египетская Клеопатра. Молочники Сен-Жермен-ан-Ле и окрестностей обогатились благодаря ему. Подолгу торчал в купальне, пока его избавляли от лишних волос на теле. Раздумывал над нарядом и драгоценностями. Не забыл про ожерелье из золота - подарок шевалье. Только оно останется на принце, когда одежда будет сорвана. Сейчас стоя у окна, он не замечал, как тянется к ожерелью, словно к оберегу. Каждая минута ожидания причиняла боль. Если бы в Месье камень бросили, было бы не так больно. Сколько ещё таких минут выдержать? Ещё недолго, говорил он себе. Завидев карету шевалье, слуга подаст сигнал другому, а тот третьему и так далее. У Месье будет время, чтобы вместе с придворными спуститься во двор. Лизелотта возмущалась, ведь нелепо встречать с помпой какого-то шевалье, но Месье пропустил её слова мимо ушей. - Антуан, это, случаем, не сигнал? – спрашивал он. - Увы, ваше высочество, - неизменно вздыхал Эффиа. Однако на сотый вопрос маркиз ответил: - Сигнал, ваше высочество. И улыбнулся. Месье вскрикнул. Выронил подзорную трубу, которая ему была без надобности. - Антуан, пусть все идут вниз! – сказал он и первым сбежал по лестнице. Придворные заполнили весь двор. Месье вместе с кавалерами стоял на крыльце и переминался с ноги на ногу от нетерпения. Осталось ещё чуть-чуть. Самую малость. Не более получаса… Получаса! Всё-таки это почти вечность! Месье велел оседлать лошадь, а когда это было исполнено, в одиночестве поскакал за пределы дворца. Шевалье тоже не мог больше ждать. - Не могу, Шарль! – сказал он брату и выбрался из кареты на дорогу. Наверняка над его поступком ещё долго будут потешаться при дворе. Да и плевать. Он предстанет перед Месье грязным и потным чучелом, однако, если тот до сих пор его любит, будет рад всякому. Шевалье быстро зашагал вперёд. Вскоре увидел, что со стороны дворца к нему приближается всадник, оставляя позади себя клубы пыли. Послание от Месье? Но, приглядевшись получше, шевалье остолбенел, а затем побежал. Месье тоже увидел его. Чуть с лошади не свалился. Натянул поводья, а когда лошадь остановилась, спешился и тоже побежал. Они спотыкались и задыхались, но не думали останавливаться. Пусть на мгновения, но они сократят разлуку. Шевалье распахнул объятия, и принц упал в них. - Филиииипп! - почти выл он. Они вцепились друг в друга и так и стояли. Месье рыдал. Шевалье готов был к нему присоединиться. Два года! Господь Всемогущий! Два года! - Дайте мне взглянуть на вас, ну же, - прошептал шевалье. Месье замотал головой и уткнулся лицом ему в грудь. - Я хотел предстать перед вами красивым, а предстану… таким, - глухо всхлипнул он. Однако шевалье оторвал его от себя и стал жадно разглядывать. Месье поначалу смущённо отворачивался, но затем лицо шевалье приковало его взгляд. - Какой вы красивый, - прошептал Месье. Шевалье рассмеялся. - Я люблю вас, - сказал он и крепко обнял своего принца. До Нового дворца они добрались в карете шевалье. Месье был рад видеть Марсана и честно старался любезничать, задавая графу вопросы о его здоровье и путешествии, но шевалье прервал его, начав целовать, и вскоре воссоединившиеся любовники забыли, что на свете есть кто-то, кроме них. Торжественную встречу шевалье проигнорировал. Помог Месье выбраться из кареты и на глазах у придворных схватил за локоть и потащил во дворец. На лестнице прижал к стене и снова впился в его губы. Но придворные украдкой смотрели на них, а потому шевалье себя пересилил и оторвался от Месье. Рука об руку они спешно зашагали в спальню, а их пальцы переплелись. Стоило переступить порог спальни, как любовники повалились на ковёр. Шевалье в великом нетерпении срывал с Месье одежду и грязно ругался, когда случалась заминка. Наконец оба обнажились до нижнего белья. Целовались до боли в губах, впивались пальцами в кожу, хотели слиться, делить пульс и дыхание на двоих. Шевалье легко разорвал ткань сорочки принца. Провёл ладонями по его груди и вздымающемуся животу. Раздвинул его бёдра и задрал ноги повыше. Проник в него нетерпеливо, без всякой осторожности. Месье вскрикнул, а для шевалье это было подобно музыке. Даже итальянские певцы-кастраты не умели звучать столь сладостно. Он двигался резко, член полностью оказывался внутри Месье, который закрыл глаза и исступлённо стонал. Шевалье поймал себя на том, что пытается запомнить его стоны на случай новой разлуки. Когда они излились, легли рядом и просто смотрели друг на друга. Это было таким же блаженством, как и соитие. Месье тонул в прекрасных серо-зелёных глазах. Шевалье падал в бездонную черноту глаз напротив. Месье провёл пальцем по его губам. Шевалье задержал руку принца и поцеловал костяшки. Потянулся к его шее и потрогал ожерелье, которое некогда купил у торговца древностями. - Филипп, скажите, я не сплю? – прошептал Месье. - Не спите, - улыбнулся шевалье. – Вам теперь долго не придётся спать.