История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

На следующий день после свадьбы двор отбыл в Сен-Жермен-ан-Ле. Каждый город, мимо которого проезжали, делал Месье и Мадам подарки. Лизелотте это весьма нравилось. Также ей нравился муж. Даже процесс совокупления с ним оказался не столь ужасным, как она предполагала. Вот только Месье почему-то не любил, когда к нему прикасаются просто так. Исполнив супружеский долг, всегда отползал к самому краю постели или просил жену это сделать. Лизелотта даже стала волноваться, что от неё дурно пахнет, а она не замечает. Ведь как ещё это поведение объяснить? В остальные часы Месье был очень мил. - У моего любимого брата Карла Людвига* такие же чёрные волосы, - как-то сказала ему Лизелотта. – Я зову его Шварцкопф. Чёрная голова*. Могу и вас также. - Лучше зовите меня Филиппом, - рассмеялся Месье. У принца был приятный смех. Лизелотта старалась смешить его чаще. Поняла, что обыкновенные дамские уловки не подействуют. Природа создала Месье странным. Но и сама Лизелотта была странной. Не умела кокетничать как другие женщины, зато умела шутить. Это нравилось Месье. К тому времени как двор прибыл в Сен-Жермен, Лизелотта уже считала, что нет человека на свете лучше, чем он. Первый оседлый день оказался совсем не таким, каким его представляли. Вместо праздничного ужина завершился слезами и кровопусканием. В начале всех событий был визит маркизы де Монтеспан в Новый дворец. Шурша юбками, она летела по залам. Её распирало от злости и обиды. Хотелось скорее выговориться дорогому другу – Месье. Если он чем-нибудь или кем-нибудь занят… Нет-нет, даже думать о том не хотелось. По счастью, Месье просто завтракал под разговоры своих кавалеров. - Ваше высочество, скоро случится немыслимое, - выпалила Монтеспан, прикладывая руку к сердцу, чтобы унять его сильное биение. Месье застыл, не донеся ложку до рта. - Пусть все выйдут, и я скажу, - добавила Монтеспан. Кавалеры не без досады потянулись на выход. Им тоже было любопытно, что случилось. Неужто король снова воспылал страстью к герцогине де Лавальер? Или к другой даме? Подождав, когда за последним из них закроется дверь, Монтеспан залилась слезами. - Моя дорогая Атенаис, - Месье сорвал салфетку с шеи и кинулся к маркизе. - Недавно со мной приключилось немыслимое, - пролепетала Монтеспан, шмыгая носом. – В курсе только король. Слёзы катились по её щекам, губы дрожали. Месье усадил маркизу на кушетку и сел рядом. - Г-граф… д-де Л-лозен… - она сделала судорожный вздох, - обозвал меня… сучкой! И потаскухой! И ещё сотней грязных слов! Потому что я не спешила просить короля о.. о.. Монтеспан снова залилась слезами, вспоминая ужасную сцену, но через минуту принудила себя продолжать. - Я не спешила просить о назначении Лозена на место герцога де Ла Фейада! Месье нахмурился, припоминая, что герцог командовал каким-то полком. - Но почему Лозен обратился к вам? Сразу к королю было бы вернее. Монтеспан отняла платок от покрасневших, но всё равно дивных глаз и покачала головой. - Не знаю, ваше высочество. Да и неважно это. Она сделала несколько глубоких вдохов. - Сейчас перейду к сути… Месье успокаивающе погладил маркизу по спине. - Я подслушала, что король позволит герцогине де Монпансье выйти за Лозена! Рука Месье замерла, рот открылся. - Да-да! – закивала Монтеспан. – Такой была моя первая реакция! Месье вскочил, будто кушетка его за мягкое место укусила. Он не позволит, чтобы этот Цербер, который сторожил шевалье, это исчадие ада, этот граф с дырявыми карманами породнился с Бурбонами! - Куда вы? – крикнула ему Монтеспан. - К брату, - ответил Месье, с шумом распахивая двери. Как был в халате и домашних туфлях, он сбежал вниз и велел срочно подать какую угодно карету. Ему надо в Старый дворец. Он сотню раз обещал себе, что будет покладистым ради шевалье, но сейчас это просто невозможно. Месье возмущало не то, что у герцогини чувства к столь ничтожному и некрасивому человеку. Пусть любит его сколько влезет. Возмутительность ситуации заключалась в том, что ради счастья кузины король готов закрыть глаза на мезальянс! Ах, как великодушно с его стороны! Но почему на Месье это великодушие не простирается?! Пока карета катила в сторону Старого дворца, Месье метался внутри, словно бешеная белка в клетке. Стоило карете остановиться, а лакею открыть дверь, как он выскочил и понёсся по ступеням, перепрыгивая через одну. Очень скоро туфли слетели с ног, и он остался только в чулках, но так бежать было даже удобнее. На него смотрели все. Некоторые пришли в ужас. В брата короля, похоже, бесы вселились. А Месье никого не замечал. Он ворвался в кабинет короля, когда тот совещался с министрами. - Это правда… - начал он, задыхаясь, - что Лозен станет… частью нашей семьи? - Да, Филипп, это правда, - ответил король, оправившись после первого шока. Он понял, что далее последует скандал. Но это было очень кстати. Монпансье давно молила позволить ей выйти за Лозена, и Людовик, скрепя сердце, дал добро. Ведь надо было что-то делать с проблемой, имя которой "огромное состояние герцогини де Монпансье". Любой принц, женившись на ней, сразу обретёт влияние и возможности. Такое Людовик мог позволить только своему брату, но раз эта свадьба сорвалась, пусть Монпансье станет женой простого графа. Лозен в родстве с королями не состоял, на трон претендовать не мог. Он посвятит своё время не заговорам, а тому, чтобы промотать состояние жены. Вреда Франции от этого не будет, только Монпансье пострадает. Но ведь таково её самое заветное желание. План был неплох, однако смущали нюансы, и Людовик стал думать, как бы забрать своё слово обратно. Похоже, кое-кто очень рассерженный сейчас в этом поможет. - Поверить не могу! – заорал Месье, игнорируя тот факт, что перед ним не только брат, но и его министры. – Вы готовы растоптать гордость Бурбонов! Разбавить нашу королевскую кровь самой обыкновенной! Что дальше?! Дофина вы жените на крестьянской девке?! Нам, принцам, из века в век приходится идти на жертвы ради Франции! И вы решили перечеркнуть это одной свадьбой! Чего ради?! Объясните мне такому ничтожному, неспособному уразуметь ваш великий замысел! Неужели вы прониклись жалостью к несчастным влюблённым?! Тогда почему вам не было жаль меня?! Шевалье не сделал дурного! Зато Лозен только этим и занят! Только вспомните, как грубо он обошёлся с мадам де Монако! Сколько от него выслушала маркиза де Монтеспан!* Вы забыли? Или вам всё равно?! Лишь бы ваш драгоценный Лозен был при деньгах?! Каких странных друзей вы стали себе выбирать! Самого верного сослали! У бесконечного преданного вам Арманьяка брат томится в ссылке! А ведь шевалье сражался за вас! Проливал кровь! Что сделал Лозен, чтобы удостоиться такой чести?! Да Провинции нас с дерьмом смешают, когда там обо всём станет известно! Вся Европа от смеха животы надорвёт! Кузина французского короля выйдет за бедного графа! Какой позор! Я не подпишу этот договор! Хоть плахой мне пригрозите! Истошные крики Месье, казалось, были слышны во всём Сен-Жермене. Вскоре придворные заполонили залы, ведущие к королевскому кабинету. Герцогиня де Монпансье и граф де Лозен были в их числе. Монпансье с трудом сдерживала слёзы. За что Месье с ней так? Она не сделала ему дурного. А Лозен, бледный как полотно, кусал свои тонкие губы. Он так и знал, что ему аукнется арест Лоррена. Ведь наверняка в этом всё дело. Лозен был всего лишь безвольным исполнителем, но Месье плевать. Будет он разбираться во всяких мелочах. Ему лишь бы поорать. В этот миг Месье вылетел из кабинета, как пробка из бутылки. Его лицо было искажено злобой. Он чуть не пробежал мимо Монпансье, но воротился и заорал ей в лицо: - Сумасшедшая! Эгоистка! Дура! Думайте головой, а не тем местом, что у вас чешется! Вспомните, чья кровь течёт в ваших жилах! И чья – в его! - Эту идею мне подал сам король! – крикнула Монпансье. Месье остолбенел. Придворные стали перешёптываться. Что? Король? Как так? Ему нравится мысль породниться с Лозеном? Министры всё слышали и обратили вопрошающие взоры к королю. - Герцогиня де Монпансье, верно, поняла меня неправильно, - спокойно сказал тот. - Наверняка, - усмехнулся Лувуа. – Когда женщина хочет замуж, восприятие реальности у неё искажается. - Вы говорите о принцессе крови, - осадил его Кольбер. - Прошу покорно простить мою грубость, сир, - сказал Лувуа, ничуть не смущаясь. Людовик кивнул. - Также заранее прошу прощения за то, что сейчас скажу. - В чём дело, маркиз? - Есть основания подозревать, что граф де Лозен сообщил голландцам о вашем намерении начать войну в наступающем году. Ноздри королевского носа затрепетали, вена на виске запульсировала. - Как любопытно, - сказал Людовик, охваченный яростью, которую привычно подавлял. Когда Месье вернулся к себе в Новый дворец, уселся на нижних ступенях центральной лестницы. К нему никто не подошёл, опасаясь попасть под горячую руку. Слуги и кавалеры наблюдали за ним издали. И только одна Лизелотта спустилась к принцу и уселась рядом. - Я нахожу, что вы правы, - сказала она. – Принцесса из королевского дома не может выйти за непонятно кого. Когда Месье не ответил, Лизелотта продолжила: - Мой отец развёлся с моей матерью и женился на фрейлине. Возмущение по сей день живёт в моей душе. Эффиа стоял на самой верхней ступени и наблюдал за милой семейной сценой. Похоже, Мадам вознамерилась занять его место друга и поверенного Месье. Это было не только неприятно по личным причинам, это было также опасно. Если Мадам обретёт власть при дворе мужа, миньоны её утратят. Маркиз не очень-то верил в подобный расклад для себя. Он был при Месье, когда тот любил Гиша и сохранил своё положение, когда появился шевалье. Месье и он зависят друг от друга. Между ними крепкая связь, основанная на дружбе, влечении и общих секретах. Женщине не под силу вбить между ними клин. Однако поведение Мадам всё равно раздражало. Двор гудел как растревоженный улей. Ждали развязку. Но какая она будет? Месье поплатится за безобразную сцену? Или герцогине де Монпансье придётся распрощаться с мечтой выйти за своего графа? По королю ничего нельзя было понять. День, начавшийся столь бурно, он провёл самым обыкновенным образом. После совещания с министрами отобедал, отправился на прогулку с придворными, потом вновь занялся делами, отужинал, лёг спать. На следующий день справился о Месье. Ему ответили, что тот в здравии, но дуется. Король сказал, что раз Месье способен стоять на ногах, пусть будет готов танцевать на балу вечером. В конце концов, этот бал в честь его свадьбы. - Если брату угодно, я буду танцевать до кровавых мозолей, - сказал Месье герцогу де Сент-Эньяну, который пришёл передать ему пожелание короля. - Полагаю, его величеству угодно, чтобы вы веселились, ваше высочество, - осмелился возразить герцог. - Буду веселиться как в последний раз в жизни, - мрачно пообещал Месье. Сент-Эньяну осталось только вздохнуть. Кавалеры Месье думали, что приготовления к балу будут самыми обычными, но Месье, вместо того чтобы заняться собой в первую очередь, пошёл к жене. Для Мадам это был первый большой бал при французском дворе. Она должна выглядеть великолепно и без посторонней помощи ей не обойтись. - Топазы подойдут лучше всего к вашим светлым волосам и глазам, - Месье вдел массивные серьги в уши жены. - Я долго с ними не выдержу, - пожаловалась Лизелотта, глядя на отражение в зеркале. - Вы привыкните. - Не хочу привыкать. Глупо привыкать к тому, что неудобно. - Разве вы не хотите быть красивой, ваше высочество? – любезно спросил Эффиа. Он в числе прочих кавалеров стоял у окна. Лизелотту весьма нервировало присутствие стольких мужчин в её спальне. Зачем они здесь? - А разве я некрасива? – с вызовом спросила она, надеясь, что рыжий мерзавец смутится. Но Эффиа не смутился. Растянул губы в глумливой улыбочке, давая понять, что думает о внешности принцессы. - Антуан прав, - принял его сторону Месье. – Чтобы производить впечатление, надо стараться. - Я слышала, что первая Мадам старалась, но вас этим раздражала, - заявила без обиняков Лизелотта. Месье поморщился. Эффиа заулыбался. Язык-то у Елизаветы Шарлотты Пфальцской без костей. Это её и погубит. Кое-как Мадам нарядили. Она протестовала против косметики и сложной причёски, против слишком тонкой талии и высоких каблуков. - Я не смогу дышать и вообще двигаться! – возмущалась она. – Меня придётся носить с места на место. И кто этим займётся? Но Месье терпеливо убеждал жену, что это всё необходимо. Такова местная мода. Её нельзя игнорировать, а чтобы установить свои порядки, Лизелотте самой надо быть в моде. Но для этого перво-наперво следует вписаться в среду. Лизелотта фыркала. Терпение Месье подвергалось серьёзному испытанию. Кавалеры это чувствовали и радовались. Скоро, думал Эффиа, эффект новизны пройдёт, и принц в обществе жены не продержится и минуту. Потому что эта особа груба и невосприимчива к прекрасному.