История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

Звезда Кольбера закатывалась. Звезда маркиза де Лувуа сияла всё ярче. Теперь почти не было смысла в том, чтобы шантажировать Кольбера бумагами Фуке. Он утратит своё влияние и без вмешательства со стороны. Если бы Месье показал бумаги королю, просто бы ускорил события. Забавно. Месье огорчался этому почти так же сильно, как и сам Кольбер. Ведь он поставил на лошадь, которая не дотянет до конца скачки. Кольбер ещё обладал властью, но утрачивал её понемногу всякий раз, когда высказывался против войны с Провинциями. Франция ещё не готова. Однако король и Лувуа считали, что Франция более чем готова. Радовало в этой ситуации лишь то, что Лувуа оставался на стороне шевалье. Когда он находил несколько свободных часов, заезжал к Месье в Сен-Клу, чтобы заверить в дружеских чувствах, а также набить брюхо лакомствами. - Говорят, вас часто видят у Кольбера, - сказал Лувуа в один из таких визитов. - Это правда, - не стал отрицать Месье. – Ради шевалье я пытаюсь дёргать за все рычаги. - Кольбер – сломанный рычаг, ваше высочество. - Мне выбирать не приходится, господин Лувуа. - Он призывает отложить войну с Провинциями, однако даже в ваших интересах, чтобы война поскорее началась. Месье удивлённо посмотрел на маркиза. - Королю понадобятся все его дворяне, - пояснил Лувуа. – Уверен, через год шевалье уже будет с вами. Они сидели друг напротив друга. Толстый и грубый маркиз, обожающий войну, и изящный принц, не выносящий даже вида крови. - Вы… подтолкнёте короля к этой мысли? - О, безусловно, - улыбнулся Лувуа. Месье заволновался. Вдруг Лувуа прав, и шевалье призовут под знамя короля. Радоваться этому или огорчаться? Безопасней для шевалье было бы остаться в Италии. Но на войне он сумеет проявить себя и заслужить прощение. Если не погибнет… "Ох", - подумал Месье и стал растирать виски. Голова гудела. Другой головной болью Месье сделалось противостояние Беврона и Шатийона. Всякий раз, когда они встречались, сходились как боевые петухи. Поначалу это было забавно, но теперь Месье стал опасаться, что дело кончится плохо. Или Беврон убьёт Шатийона, или наоборот. Месье решил, что надо примирить их друг с другом. В конце концов, место в его постели найдётся для каждого. Месье покажет это наглядно. В ночь перед отъездом из Сен-Клу Месье велел Беврону и Шатийону задержаться в его спальне, когда остальные кавалеры потянулись на выход. - Шарль, - начал принц. – Анри. Мне надоело, что вы делите меня, как собаки кусок мяса. Миньоны смущённо уставились на него. - Мне хорошо с каждым из вас, - продолжал принц. – А если вы объедините усилия, моё удовольствие удвоится. - Вы хотите... – смутился Шатийон. - Да, Анри, я хочу, чтобы вы взяли меня одновременно, - спокойно сказал Месье. – Это поможет вам… подружиться. Беврон нервно расхохотался. Что за нелепая мысль?! - Я сделаю для вас всё, - заявил Шатийон, подразумевая, что такой преданности от Беврона принц не дождётся. - Хорошо, ваше высочество, - запальчиво сказал Беврон. – Так вам будет проще понять, кто умеет трахаться, а кто юнец неоперившийся. - Вы почти в том возрасте, когда кое-что перестаёт работать как надо, - огрызнулся Шатийон. - Довольно! – прервал их Месье. Затем стянул сорочку через голову. Миньоны впились в него жадными взглядами. Тело Месье казалось им совершенным. - Идите сюда, - томно позвал он. И миньоны наперегонки стали раздеваться. Покидали одежду кто куда. Бросились к принцу, почти отталкивая друг друга. Возникла небольшая возня, готовая превратиться в перебранку, потому что каждый хотел целовать Месье в те же места, что и другой. Но Месье решительно стал направлять миньонов, как с ним поступать. Пока он целовал Беврона в губы, Шатийон целовал принца в шею. Когда поцелуй в губы доставался Шатийону, Беврон приникал к шее. Когда настал черёд определить, кто овладеет Месье сзади, решили бросать монету. Беврону пришлось покинуть ложе, прошлёпать до камзола, обшарить карманы, прийти в отчаяние, потому что там было пусто, а потом возликовать, когда всё же нашёлся луидор. - Если выпадет профиль моего брата, в атаку пойдёт Шарль, - сказал Месье и подбросил монету. Все затаили дыхание. - Ха! – закричал Беврон, потому что судьба улыбнулась ему. - Не печальтесь, Анри, - проворковал Месье, видя, каким кислым сделалось лицо Шатийона. – Вы тоже будете при деле. Беврон, глядя на Шатийона с вызовом, шлёпнул принца по заду. А затем стал готовить его пальцами к проникновению. Месье отреагировал тихими стонами. Шатийон в ярости кусал губы. Проклятый Беврон! Чума на его голову! - Придвиньтесь ближе, Анри, - сумел выдавить Месье и тут же вскрикнул, потому что Беврон вошёл в него. Когда Шатийон подчинился, Месье взял его возбуждённый член в рот. Это привело в ярость уже Беврона. Он стал долбить принца в зад с таким пылом, будто хотел ему всё там разорвать. Месье жалобно мычал, но сосал старательно. Шатийон, блаженствуя, закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на своих ощущениях и не видеть красную, искажённую от усердия физиономию Беврона. Вскоре стоны Беврона и Шатийона слились. Почти одновременно Беврон кончил принцу в зад, а Шатийон в рот. После они чуть не подрались за право довести Месье до пика наслаждения. Но принц кончил своими усилиями. Миньонам пришлось только смотреть. Совершенно измученный Месье повалился на простыни. Ему казалось, что у него из заднего прохода идёт кровь. Так сильно там болело. Беврон хотел поцеловать принца, но вспомнил, что у того на губах семя Шатийона. Брезгливо поморщился. Для Шатийона не было препятствий. Он потянулся за поцелуем и получил его. Миньоны улеглись по обе стороны от Месье, лаская его потное тело и шлёпая друг друга по рукам. Вскоре все трое уже спали. Когда утром Сент-Фуа отодвинул полог кровати Месье, увидел возмутительную картину: голые мужские тела переплелись в объятиях, но первого камердинера сложно было шокировать. Миньоны, щурясь от солнечного света, который полился в спальню, когда отворили ставни, приподнялись на локтях. Месье лишь слабо пошевелился. - Похоже, эти негодяи не знали пощады, ваше высочество, - услышал он насмешливый голос Эффиа. - Мы пытались заключить перемирие, Антуан, - пробормотал Месье. - Простите меня, - всполошился Беврон. Он видел, что каждое движение отзывается в принце болью. - Вы – грубая скотина, - заявил ему Шатийон. - Ясно, - усмехнулся Эффиа. - Мирный договор так и не был подписан. - Надо позвать господина Эспри, - не унимался Беврон. – Что я натворил! Месье рассмеялся и успокаивающе похлопал его по бедру. - Я в порядке, Шарль. - Не забудьте доложить господину де Лоррену, как вы потрудились ночью, - сказал Шатийон. - Мерзавец! – в сердцах рявкнул Беврон. – Какого чёрта напоминаете о Лоррене? Месье зажал уши ладонями. - Проваливайте отсюда, господа, - велел Эффиа. – Скорее! Шатийон собрал свою одежду и стал спешно одеваться. Беврон тоже. Теперь ненависть миньонов обратилась на Эффиа. Распоряжается как у себя дома. Да кто он такой? Всего лишь вышедший в тираж любовник! - Антуан, все мои усилия превращаются в дым, - пожаловался Месье, когда остался только с ним. Эффиа понимал, что речь не о ночных утехах. - Так кажется сейчас, - сказал он. – Позже ваши усилия начнут приносить плоды. - Вряд ли… Месье перевернулся на живот, и Эффиа увидел, что на его ягодицах засохли капли крови. - Может, визит господина Эспри не стал бы лишним? – серьёзно спросил он. - Я вынослив, вы же знаете, - отмахнулся Месье. Сейчас меньше всего хотелось, чтобы ему в зад тыкал пальцем господин Эспри и осуждающе качал головой. Мол, нечего использовать некоторые отверстия не по назначению. - Вам предстоит выдержать поездку из Сен-Клу в Сен-Жермен, - напомнил Эффиа. - Подложу под больное место подушку, - снова отмахнулся Месье. Эффиа ещё немного побыл у принца. Но ему нужно было контролировать сборы. Ведь сегодня двор Месье уезжает из Сен-Клу. В свои права вступила осень, летнюю резиденцию пора запереть на ключ. Со свадьбой Месье уже всё было решено. Обсуждались лишь детали брачного договора. После возвращения в Сен-Жермен-ан-Ле Месье покорно присутствовал на тех обсуждениях, где был необходим, но своей невестой не интересовался. - Я нахожу, что принцесса недурна собой, - король кивнул на портрет Елизаветы Шарлотты Пфальцской. - В жизни наверняка всё иначе, - Месье бросил беглый взгляд на курносую блондинку. - Решено, что в ноябре она уже прибудет в Мец, - сказал король. – Там перейдёт в католическую веру. Маршал дю Плесси будет представлять вас. Вы же увидите невесту в Шалоне. - В ноябре! – воскликнул огорчённый Месье, впервые выказав какую-то эмоцию. - Есть время, чтобы пошить наряды, - попытался пошутить король. Огорчение Месье погасло быстро. В ноябре так в ноябре. Кольбер прав, утверждая, что лучше такая жена, чем другая с кучей влиятельных родственников. Больше, чем собственная свадьба, Месье занимал малыш Александр. Бывая в Старом дворце, Месье стал захаживать к графу д’Арманьяку и его жене Катрин, чтобы посмотреть на сына шевалье. Ведь Александр почти наверняка был его сыном. Серые глаза и светлые волосы давали на это надежду. - Мальчик здоров и смышлён, - довольно сказал Арманьяк, явно желая добавить: "Как и полагается Гизу". Месье ответил, что это чудесно и быстро стал прощаться. У него защипало в глазах, а расплакаться при графе не хотелось. Поскольку это повторялось всякий раз, когда Месье видел Александра, он решил, что пора прекращать себя мучить. Да и при взгляде на самого Арманьяка Месье делалось грустно. В лицах ребёнка и мужчины он искал черты шевалье и расстраивался от того, что приходится довольствоваться столь малым. Сам шевалье об Александре не писал и ничего у Месье не спрашивал. То ли из деликатности, которой вообще-то не отличался, то ли из равнодушия к теме. Зато много чернил потратил, призывая Месье более серьёзно отнестись к немецкой принцессе, её родне и брачному договору. Ведь в будущем принца может ждать какой-нибудь неприятный сюрприз, если сейчас он продолжит быть столь отстранённым. Месье удивлялся, как шевалье эта тема не надоела. Ему самому больше хотелось обсудить планы шевалье перебраться в Неаполь. Почему Неаполь? Что в нём особенного? А чем плох Рим? Надоел? А что мадам Колонна и мадам Мазарини? Продолжают верить, что шевалье устроит их дела? Взаимный интерес Месье и шевалье продолжал сохраняться на прежнем уровне, любовь не покинула сердца, однако разлука давалась всё тяжелее, хотя казалось, что это невозможно. Куда уж тяжелее, чем в первые месяцы! Но слова Лувуа вселили в Месье робкую надежду. К тому же у него зародился новый план. Он думал, что, возможно, стоит разыграть страстную любовь к Шатийону или любому другому красавцу, чтобы король счёл, что шевалье более не опасен. Не хотелось использовать Шатийона, потому что бедняжке это причинит боль в последствии, но он был самой подходящей кандидатурой: очень красивый и без влиятельных родственников за спиной, которые бы вцепились в Месье мёртвой хваткой. Вот только ещё есть Беврон. Он же с ума сойдёт. Да и шевалье нельзя будет сообщить что-либо. Их письма вскрывают до сих пор. Поэтому для шевалье всё будет выглядеть так, будто Месье его разлюбил и увлёкся другим. Причинить боль ему Месье боялся в гораздо большей степени, чем Беврону или Шатийону. Поразмыслив ещё немного, он решил отложить осуществление плана. Тем более что подготовка к свадьбе, поездка в Шалон-на-Марне, сама свадьба и последующие торжества отнимут много времени и сил. В Сен-Жермене с утра до ночи была суета. В Старом дворце репетировали "Балет балетов" в честь грядущей свадьбы. Придворные сокрушались, что Ватель убил себя, ведь лучше него никто не умел устраивать грандиозные праздники, а свадьба Месье должна стать именно таким праздником. При дворе очень хотели поразить воображение немецкой принцессы. В Новом дворце готовили апартаменты для неё. Набирали штат придворных, нанимали слуг. Кавалеры Месье ходили с кислыми лицами. - Надеюсь, она не склонна к истерикам, - сказал Фуа, когда кавалеры ждали пробуждения Месье. – Говорят, у обоих её родителей сложный характер. Они много лет в разводе, но продолжают портить друг другу кровь. - Ей в любом случае придётся с нами считаться, - отозвался Марсийяк. Эффиа молчал. Он кое-что разузнал о немецкой принцессе и по всему выходило, что Елизавета Шарлотта полная противоположность будущему мужу. Хорошо это? Или катастрофа? Сейчас судить было сложно. - Неужели вас не раздражает Шатийон? – шепнул ему подошедший Беврон. Эффиа улыбнулся. Похоже, Беврон был единственным из всех кавалеров, кого занимала не принцесса. - Если бы я раздражался по всякому поводу, мой дорогой, давно бы обзавёлся проблемами с пищеварением, - ответил он. - Не понимаю, что Месье в нём нашёл, - не унимался Беврон, которому надо было выговориться, а некому. - Красоту и молодость, полагаю, - ответил Эффиа. Беврон скривился. Ему было порядком за тридцать и что касается молодости, то Беврон её оставил на Мальте. Но ведь шевалье тоже скоро тридцать. Месье его любит сверх всякой меры. Это значит, что ему нравятся ровесники, а не девятнадцатилетние юнцы. - Шатийон – просто временное утешение, - пытаясь убедить себя в этом, пробормотал Беврон. - А вы разве нет? – спросил Эффиа и вместе с другими направился в спальню принца, двери которой отворили.