История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

Шевалье о смерти Мадам узнал неделю спустя, получив из Франции лавину писем. Когда он прочитал письмо от Арманьяка, не мог поверить, что брат говорит серьёзно. Вскрыл письма от Вильруа, Лувуа, Эффиа, Беврона, Мореля. Все твердили одно: Мадам мертва. Шевалье охватила безумная радость, которая угасла, когда он внимательно всё перечитал. Мадам, умирая, твердила, что её отравили. Легко догадаться, кого она считала отравителем. В состоянии тревоги шевалье прожил несколько дней. Он ждал, что за ним придут, чтобы арестовать. Шарль тоже этого боялся. И Джерси. Но Палуццо сказал, что ничего не слышал о приказе арестовать шевалье де Лоррена. Мадам Колонна подтвердила его слова. Единственно все шокированы внезапной смертью Мадам и слухами, которые она породила. Это только ухудшит отношение к шевалье в обществе. - Меня как не принимали благородные господа, так и не будут, - усмехнулся шевалье. – Я не замечу разницу. Им стоило быть со мной поприветливее, чтобы сейчас я ощутил, как они меня презирают. Ему в самом деле было плевать, что там о нём думают местные. Хотелось вернуться во Францию. Но вряд ли в ближайшее время это случится. От одной мысли шевалье приходил в отчаяние. И где письмо от Месье? Какого чёрта принц молчит? Шевалье должен убедиться, что он в порядке. Позже выяснилось, что Месье занедужил. "Милый, я целыми днями лежал без движения. В моей голове была пустота", - писал он. Шевалье догадался, что Месье, помимо всего прочего, переживал из-за результатов вскрытия. Вдруг Мадам и впрямь отравили. Нельзя поручиться, что у неё нет врагов, кроме шевалье. Само вскрытие тела было обставлено так, чтобы никто не придрался. Присутствовало более сотни человек. В их числе посол сэр Монтегю. Врачи английские и французские постановили, что Мадам умерла от холерной болезни, вызванной подогревом желчи*. Следов яда не обнаружили. Шепотки сомневающихся в этом всё равно продолжали звучать, но Людовик XIV дал ясно понять, что он на стороне брата. Месье невиновен, его фавориты невиновны и точка. Это была хорошая новость. В глазах короля шевалье оставался просто наглым содомитом. Какое облегчение. Однако была и плохая новость. Месье выложил её под конец: "Что касается вашего возвращения, то пока это безнадёжное дело. Моё отчаяние не выразить словами. Теперь я решил, что буду делать всё, что король от меня потребует. Он хочет моей свадьбы с герцогиней де Монпансье? Пожалуйста, я подчинюсь. Лишь бы только умаслить его…". Шевалье мысленно застонал. Он свихнётся вдали от Месье, на этом всё и кончится. Однако надо признать, Монпансье – неплохой вариант. У неё денег больше, чем у самого короля. И она умна, и наверняка хочет замуж. Шевалье был уверен, что сумеет с ней договориться. Например, через Беврона. У него менее скверная репутация, чем у Эффиа. Лучше к герцогине послать именно его. Если Месье и новая Мадам выступят единым фронтом и будут просить вернуть шевалье, король может дрогнуть. Но это всё дело отдалённого будущего. Причём, будущего возможного. А Месье нужен шевалье прямо сейчас. Сию секунду. Шевалье убрал это письмо к остальным письмам, которые хранил в большой шкатулке, и запер на ключ. Он больше не мог находиться в четырёх стенах. Нужно было на воздух. Он сбежал вниз и велел подать лошадь. Конклав прошёл, теперь в Риме можно было передвигаться свободно всяким способом. Шевалье предпочитал ездить верхом. На Виа Джулия с ним приключился странный случай. Ему показалось, что он увидел Месье. Разумеется, это был просто кудрявый кавалер невысокого роста, но шевалье пустил свою лошадь за ним. Кавалер спокойно шёл, даже не подозревая, что его затылок сверлят пристальным взглядом. Когда он свернул в переулок, то же сделал шевалье. Но что дальше? Шевалье окликнет его и предложит выпить? Он ведь не говорит по-итальянски. Разве что понимает отдельные слова. Нет, напиваться в компании этого кавалера шевалье не хотел. Он хотел повалить кудрявого и задрать ему ноги. Но вряд ли кавалер на такое согласится. Похоже, настала пора заглянуть в бордель. Потому что шевалье не видать Месье как своих ушей. Он любит принца безмерно, однако у плоти свои запросы. Он больше не может обходиться своими фантазиями и рукой. Шевалье попытался вспомнить, что Морель говорил ему про бордель с юношами. Это ведь где-то недалеко. На стене дома должен быть опознавательный знак – роспись. Лютнист или вроде того. Шевалье стал выискивать дома с росписями и почти уже вышел из себя, потому что нигде не было лютниста, гитариста или хотя бы юноши с дудочкой. Ещё минута и он бы повернул лошадь обратно, но его внимание привлёк кавалер, который меньше всего на свете хотел привлечь внимание. Он всё оглядывался назад, словно боясь, что за ним могут проследить. Шляпа была надвинута на глаза, ворот плаща поднят и это в такую жару. Шевалье понадеялся, что это не убийца или мошенник, а просто обыкновенный содомит. Как бы его не вспугнуть, чтобы привёл куда надо. И шевалье натянул на лицо безмятежное выражение, будто он пустил лошадь шагом, потому что размечтался о дамочке. Уловка сработала. Кавалер не дал дёру. Шмыгнул за угол, шевалье за ним. И вот он! Дом с проклятым лютнистом! Который был нарисован на закрытых ставнях верхнего окна. Шевалье спешился и огляделся. Кому поручить лошадку, чтобы не увели? Тут дверь отворилась и на пороге появился черноволосый и смуглолицый парень. - Псс, синьор, - позвал он, добавив ещё что-то. Шевалье приблизился. - Ни черта не понимаю, - сказал он и уже начал думать, как при помощи жестов изобразить половое сношение двух мужчин, но, по счастью, к парню присоединился зрелый мужчина. То был сутенёр, и он вполне сносно изъяснялся на французском. Шевалье проводили внутрь, усадили на кушетку и стали ласково спрашивать, какие у него вкусы. "Я предпочитаю принцев", - хотелось пошутить шевалье, но он сдержался. - Темноволосый, кудрявый, невысокий, стройный, - перечислил шевалье. – Примерно моего возраста. Сутенёр пожевал губами. - Полагаю, Джованни подходит, - решил он. Смуглолицый поднялся за Джованни, а затем спустился вместе с ним. Шевалье с любопытством уставился на того, кого ему предлагали. Лицо Джованни ничем не походило на лицо Месье, но со спины он кое-как мог сойти за принца. Это если представить, что Месье перестал ухаживать за собой. Хотя наверняка задница у Джованни не столь прекрасна. Но шевалье так приспичило, что ему было плевать и на волосатые ноги, и на смуглую от загара кожу. Заплатив, сколько просили, шевалье последовал за Джованни в комнату свиданий. Там парень стал снимать с себя одежду, а потом выжидающе уставился на шевалье. Мол, как вы любите синьор? Брать или отдаваться? Шевалье кивнул на постель. Джованни лёг. Шевалье жестом показал ему, чтобы перевернулся на живот. Джованни подчинился. Шевалье приблизился и стал его разглядывать. Кудри Джованни были подстрижены коротко и не падали на спину, как у Месье. На самой спине кое-где алели прыщи. Шевалье страдальчески закатил глаза. Но всё же продолжил его разглядывать. Ладно, задница сгодится. И бёдра неплохие. Но эти чёрные волосы во всех местах… Шевалье снова закатил глаза. Он поставил Джованни на четвереньки и медленно высвободил свой член. Поводил им по заднице парня, чтобы как следует возбудиться. Джованни в тех же целях дрочил сам себе. Почувствовав твёрдость своих намерений, шевалье пристроился к нему сзади и стал энергично долбить. Джованни монотонно стонал, а шевалье пытался представить, что это страстные стоны Месье. Когда шевалье кончил, шлёпнул Джованни по заду и уселся рядом. Пока пытался отдышаться, размышлял, что так не годится. Надо завести себе постоянного любовника. Красивого и опрятного кавалера. Или любовницу. Мадам Колонна с каждым днём смотрит на него всё нежнее. Почему бы не ответить ей взаимностью? Она хороша собой, но главное – её любил Людовик XIV. Наверняка грезил о ней ночами. То, что не получил он, получит шевалье. Очень эта мысль шевалье понравилась. Он даже рассмеялся, чем заслужил недоуменный взгляд Джованни. В начале июля Мадам похоронили в Сен-Дени в присутствии множества знатных особ. Во время церемонии её гроб покоился наверху мавзолея, покрытый тканью, с вышитыми на ней гербами Франции и Англии. По периметру располагались серебряные урны и алтари. Сильно пахло ладаном. Клубился дым от сотен зажжённых свечей и факелов. Архиепископ Реймса отвечал за мессу, господин Люлли – за музыкальное сопровождение. Месье, как и все остальные, был одет в траурную одежду. Свет, пробивавшийся внутрь аббатства сквозь витражи, разбавлял море чёрного другими цветами. Месье немного любовался этим торжественным и мрачным зрелищем. Он до сих пор не мог поверить, что подошла к концу его вражда с Мадам. Больше не будет ссор. Больше не придётся спать с женщиной, которую он не просто не любил – ненавидел. И впервые со дня смерти Мадам в его душе забрезжил маленький огонёк радости. Тем более что король обещал, что шевалье и остальным кавалерам никто не будет мстить, ибо мстить не за что. Стараясь не выдать своего настроения, Месье делал вид, что скорбит. За ним до сих пор пристально наблюдали и придворные, и послы. Интересно, что они надеются увидеть? Какая реакция может выдать в нём отравителя? Месье поднёс к глазам платок и всхлипнул. Он не даст повод придраться к его поведению. Наконец церемония завершилась, и присутствующие потянулись из аббатства, оставляя Мадам в компании десятков захороненных здесь монарших особ. Людовик на глазах у всех обнял брата и расцеловал. Он никому не позволит думать, будто подозревает принца в преступлении. После него к Месье подходили другие члены королевского семейства. Обнимали, выражали соболезнования. Выдохнуть Месье смог только в карете. Вместе с ним была Мария Луиза. Девочку сочли вполне взрослой для того, чтобы участвовать в похоронной церемонии. Сейчас она прижималась к отцу и тихо всхлипывала. Анну Марию, которой ещё не исполнилось года, оставили в Сен-Клу. Последующие недели были заняты описью имущества Мадам, оплатой её долгов, расформированием её двора. Месье это немного отвлекало от мыслей, что разлука с шевалье будет долгой. Однако, стоило ему подумать об этом, как сердце наполнялось болью. Безумно хотелось увидеть шевалье, но это было из разряда невозможного. И тогда он вспомнил, что мадемуазель де Фьенн родила шевалье сына. Сама она продолжала жить в том особняке, за которой прежде платил шевалье, а теперь Месье, но ребёнка забрал граф д’Арманьяк, чтобы воспитывать со своими детьми. Месье решил наведаться к Арманьякам. Послал записку, потом прикатил сам. - Наверное, Филипп писал вам, что дитя назвали Александром, - сказал граф, пока Месье, наклонившись над кроваткой, разглядывал личико младенца. Месье кивнул. Он был в курсе. - Пока непонятно, на кого похож, - вздохнул разочарованно. - Будем надеяться, что на Филиппа. Иначе всегда будут сомнения, кто отец. Месье удивлённо вскинул брови. - Нельзя поручиться, что у мадемуазель де Фьенн не было других любовников, - пояснил граф. Месье этот вопрос не слишком волновал. В любом случае у него есть повод ревновать. Хотя он честно старался этого не делать. Вскоре Месье узнал, что шевалье оставил попытки хранить ему верность в разлуке. Месье никогда не просил о верности, но раз уж шевалье такое взбрело в голову, не возражал. Ему было приятно. Сам он тоже оставался верен. Главным образом, потому что было не до любовных интрижек. Месье жил в страхе и великой тревоге со дня ареста шевалье. Почти забыл, что на свете есть секс. Шевалье ему напомнил. Без всякого смущения расписал свой визит в бордель, а потом поделился намерением оказаться в койке мадам Колонна. Месье предчувствовал, что так оно и будет. За ответное письмо он взялся не сразу. Надо было справиться с эмоциями. Не хотелось показаться грубым и желчным. Месье решил, что прогулка верхом – верное средство, чтобы выпустить пар. В лесу Сен-Клу он пустит лошадь вскачь. Хотелось, чтобы ветер свистел в ушах. Обычно Месье такое не прельщало, но сейчас особое время. Когда всё перевернулось с ног на голову. О своём намерении он сообщил Беврону, но отказался от охраны. - Хочу побыть один, Шарль. - Но, ваше высочество, это немыслимо, - запротестовал Беврон. – Если с вами что случится, я буду держать ответ перед королём. А потом перед шевалье. И не знаю, что хуже. Позвольте хотя бы мне сопровождать вас. Месье неохотно согласился. Целый час Месье соревновался с ветром. Беврон только дивился ему. Казалось, этот изнеженный принц просто не в силах крепко держать поводья. Стоит лошади перейти на галоп, как он вылетит из седла. Но на деле Месье оказался выносливее, чем выглядел. Остановился и спешился, когда уже сам Беврон изнемогал. - Вы прекрасный наездник, ваше высочество, - с восхищением сказал Беврон, приблизившись к принцу. Тот, встав на колени у ручья, умывался прохладной водой. - Этому всегда все удивляются, - улыбнулся Месье. Он раскраснелся, глаза блестели, волосы были в беспорядке, но всё же сейчас принц выглядел так хорошо, как не выглядел уже много месяцев. Беврон залюбовался им. - Отдохнём немного на той полянке, - Месье головой мотнул в сторону. – Мне отчего-то давно хотелось лечь на траву и слушать, как поют птицы и смотреть, как плывут облака. Знаете, что шевалье написал мне? Что солнце, которое вижу я, видит и он. И луну, и звёзды. Это немного делает нас ближе. Месье встал и, не отряхивая чулки от грязи, направился на поляну, где трава казалась мягким зелёным ковром. С блаженным вздохом распластался на ней. Беврон лёг рядом. - Шевалье что-нибудь писал вам про мадам Колонна? – вдруг спросил Месье. Беврон приподнялся на локте и удивлённо поглядел на него. - Нет, ваше высочество. А должен был? - Ох, нет, Шарль. Я спросил просто так. Какое-то время они молчали. Месье смотрел на небо, гадая, что сейчас поделывает шевалье. Наверняка развлекается в обществе мадам Колонна. А Беврон то и дело косился на него. Ему нравился орлиный профиль Месье и пухлые губы. Вдруг он заметил, как по щеке принца скатилась слезинка. - Что такое, ваше высочество? – заволновался он. - Просто слезятся глаза из-за солнца, - Месье прикрыл их ладонью. Беврон не знал, что ему делать. - Я ужасный человек, - пробормотал Месье. – Мне не нравится, что шевалье счастлив вдали от меня. - Не могу в это поверить, уж простите. - Но это так, Шарль! Я завидую той, кого прежде звали Марией Манчини! Завидую страстно! Потому что шевалье будет ласкать её, а не меня! - Всякий на вашем месте ревновал бы, - заявил Беврон. – У вас есть полное право. Однако… - Что, Шарль? - Вам бы стало легче, будь у вас любовник. - Любовник… - пробормотал Месье. – Я даже не помню, как надо целоваться. - Позвольте вам напомнить, - решился Беврон. Месье смутился, опустил длинные ресницы. Беврон с тревогой ждал его решения. Вдруг рассердится? Но Месье прошептал: - Ладно, Шарль. Беврон наклонился над ним и поцеловал. Он старался сдерживать свою страсть и быть просто нежным, а Месье старался не воспламениться. У обоих это получалось плохо. Вскоре робкие поцелуи сделались страстными. Беврон нехотя прервался, чтобы стянуть с принца кюлоты. Чулки стягивать было незачем. Свои кюлоты Беврон только лишь приспустил. Его член стоял колом. Месье, увидев это, застонал. Беврон развёл его ноги в стороны и задрал повыше, а затем стал входить в него. Месье морщился и кусал губы. Ему было больно, но он желал именно этого. Беврон задвигался в нём, боль нарастала, но Месье наконец-то чувствовал себя живым. Он молил Беврона ускориться и сделать ему ещё больнее, и тот старался изо всех сил. Оба громко стонали, а Месье под конец и вовсе кричал, когда на смену боли пришло блаженство. Кончили они почти одновременно. Беврон извлёк обмякший член и повалился на Месье, начав покрывать поцелуями его лицо. - Я влюбился в вас с первого взгляда, - прошептал он. – Только вообразите мои мучения. Месье в ответ слабо улыбался. Ему было так хорошо. - Шарль, вы ведь не расскажете шевалье о случившемся? – вдруг спросил он. - Нет, потому что хочу жить, - честно ответил Беврон. - Тогда это будет нашем секретом. Они продолжили целоваться, а потом ещё раз занялись любовью.