История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

Дворец Колонна располагался у самого высокого холма Рима – Квиринала. По сути, это было несколько зданий, окружавших сад*. Внутри дворец был столь же грандиозен, как и снаружи. В главной галерее выставлялись произведения искусства, указывающие на хороший вкус и богатство представителей семейства. Шевалье был впечатлён, но старался этого не показать. Всё-таки он тоже не из свинарни вышел. На встречу с супругами Колонна шевалье отправился один. Шарль выздоравливал, но следы болезни ещё оставались на его лице. Мореля и, уж тем более, Джерси причины брать не было. Месье прислал множество подарков для дорогой подруги и её близких. За шевалье шли слуги, которые все эти дары несли. Украшения, кружева, ленты, зеркала, веера, перчатки, снаряжение для охоты – безделушки, но стоящие целое состояние. Шевалье понимал, что эти траты ради него. Месье не хотел рассчитывать только на дружеские чувства мадам Колонна. Он всячески её задабривал. Сама хозяйка, её сестра герцогиня де Мазарини, а также брат герцог де Невер* ждали шевалье в зале, где мадам Колонна обычно принимала друзей. Но этот зал от прочих отличался разве что чуть большим количеством кресел, в остальном его стены также были увешаны полотнами выдающихся мастеров, украшены позолотой, потолок расписан на исторический сюжет, а мрамор на полу отражал всё это. - Господин де Лоррен! – воскликнула Мария, когда шевалье поклонился. – Наконец-то! Я столь много о вас слышала, что мне кажется, меня посетил герой из сказки! - У меня схожие чувства, мадам, - улыбнулся шевалье. – Я слышал о вас даже больше. Некогда Людовик XIV горячо полюбил самую независимую из сестёр Манчини. Его пленили большие чёрные глаза, подвижный ум и уверенность, с которой держалась девушка. Она даже могла дать отпор кардиналу Мазарини. Людовик мечтал жениться на ней, но ради блага Франции в жёны пришлось взять испанскую инфанту. А Марию спешно выдали замуж за итальянского аристократа. Первое время любящие сердца сильно страдали в разлуке, но Людовик утешился раньше. Шевалье подозревал, что король всегда будет думать, что ради Франции принёс большую жертву, а потому ждать, что Месье поступит также. Но сейчас было не время для таких мыслей. Следовало сосредоточиться на Марии. Шевалье поцеловал протянутую руку, сделал комплимент. Всё как положено. - Мы будем много видеться, учтите, - заявила Мария. – Хочу знать, что происходит при французском дворе. - Наверняка вы всё знаете от господина де Невера, - шевалье кивнул герцогу. - Филипп такой затворник! Ему нечего мне рассказать. Герцог де Невер кисло улыбнулся. В Париже он предпочитает отсиживаться в своём дворце, это правда. Но не хотелось, чтобы его обсуждали при Лоррене. Он не враждовал с шевалье, но и не питал особой симпатии к нему. Сейчас он здесь не ради этой встречи. Просто зашёл захватить Гортензию на прогулку. А вот Гортензии взглянуть на шевалье было любопытно. Она была знакома с ним лучше, чем Мария. Та уехала в Италию, когда шевалье был просто безызвестным юношей. Гортензия же помнит, как у него всё началось с Месье. Но развитие романа она не наблюдала, потому что ей пришлось бежать из Франции. - Забавно, - сказала она, - мы трое – Филиппа я исключила - в Италии не по доброй воле. Отправиться сюда нас принудили. - Но ведь вы родились здесь, – заметил шевалье. - И что с того? В Италии у меня ничего нет, а во Франции осталось всё: дети, друзья, богатство, положение в обществе. Два года назад Гортензия с помощью Невера бежала от мужа, который спятил окончательно и стал опасен. Хотелось верить, что хотя бы детям он не причинит вреда. - И как вы справляетесь с тоской? – спросил шевалье. - С тоской? – переспросила Гортензия. – Не уверена, что справляюсь. Я просто стараюсь быть легкомысленной, иначе сойду с ума от горя. А вы, господин де Лоррен? - Сажусь за письмо к его высочеству. - Какая прелесть! – воскликнула Мария. – Очень мило! Но давайте сменим тему. Эта уж очень печальная. Если я внесу свою лепту, мы все разрыдаемся. - Где вы остановились, шевалье? – спросил Невер. - Скоро перееду к Гаспару Палуццо. Он любезно согласился сдать половину своего дворца. - А! – хмыкнул Невер. – Занятный тип. - Но главное, в одной с нами лодке, - заметила Мария. - Он родственник кардинала Алтьери. Мой муж тоже кому-то из них родственник. Дальний… Кажется… Поэтому мы все мечтаем увидеть Алтьери Папой. - Тогда и я присоединюсь к вам, - сказал шевалье, решив, если удастся завести знакомство с возможным Папой, это пригодится. Лишь бы Алтьери прожил достаточно. - Вы не обидитесь, господин де Лоррен, если я и Филипп сейчас уйдём? – спросила Гортензия. – Мы всегда гуляем в это время. - Даже не подумаю, - ответил шевалье. Ему пришлось встать, чтобы поклониться герцогине, а потом Неверу. - Скоро их заменит Лоренцо, - сказала Мария. – Но сейчас я должна кого-нибудь позвать. Ведь неприлично, что я остаюсь с вами наедине. Третьей пришлось стать одной из дам Марии. Она скромно устроилась в самом дальнем кресле и навострила уши. - Лоренцо уверен, что я ему изменяю, - зашептала Мария. Шевалье пришлось податься к ней, чтобы разобрать все слова. – Однако он судит меня по себе. Вот уж кто не отличается верностью! Она многозначительно посмотрела на шевалье и кивнула. Как будто шевалье был в курсе всех римских сплетен. - Прежде он любил меня, - вдруг погрустнела Мария. – Но мне пришлось отказать Лоренцо от спальни. С тех пор он взбесился… Скажите, будь вы женщиной, вы бы испугались, услышав предсказание, что умрёте, рожая мужу четвёртого ребёнка? - Полагаю, безумно, - пробормотал шевалье, завидуя всякому за пределами дворца. - Вот и я испугалась! - Мадам Колонна, я ведь кое-что забыл. Месье прислал подарки для вас. Шевалье вышел из залы, чтобы вернуться в сопровождении слуг. В руках каждого было по большой шкатулке. Мария осталась очень довольна. - Сегодня же напишу Месье. Его всегда отличал тонкий вкус. Когда шевалье засобирался уходить, вернулся Лоренцо Колонна. - Это господин де Лоррен, - поспешила представить Мария. – Помните, я говорила о нём? - Да-да, - пробормотал Колонна. – Господин де Лоррен, из-за конклава я занят почти весь день. Надеюсь, скоро всё подойдёт к концу. - Лоренцо переругивается со сторонниками других кардиналов, как будто это может помочь, - фыркнула Мария. - Вам смешно, - нахмурился Колонна, - но это потому, что вы ничего не понимаете. Шевалье предпринял вторую попытку уйти. Ему хотелось на свежий воздух. Из-за трескотни Марии и неразборчивого французского её мужа у шевалье разболелась голова. - Надеюсь, в следующий раз, когда мы встретимся, станем поздравлять друг друга с избранием Алтьери, - сказал Колонна. - Или вы за другого кандидата? Конти? Роспильози? Черри? Бранкаччьо? - Я никого не знаю из названных, - покачал головой шевалье. – А потому буду за Алтьери. Пока шевалье трясся в карете, вёзшей его в дом, который он мысленно окрестил "Дом больного Шарля", размышлял о семействе Манчини. С Невером всё понятно. Он давно живёт между Парижем и Римом. Но с тех пор, как в Риме поселилась Гортензия, Невер сюда зачистил. Эту сестру он всегда любил сильнее прочих. Муж Гортензии даже был уверен, что между Невером и Гортензией любовная связь. Но герцог Мазарини сумасшедший, вряд ли к нему стоит прислушиваться. Забавно, что он приходится кузеном Эффиа, и прежде его знали как маркиза де Ла-Мейере. Он был в числе самых верных сторонников кардинала Мазарини, даже во время Фронды. Этого кардинал не забыл. Предложил маркизу де Ла-Мейере жениться на Гортензии. Условие было только одно: принять титул герцога Мазарини. Когда кардинал умер, Гортензия и её муж стали очень богаты. Хотя и титул, и деньги должны были достаться Филиппу Манчини, но кардинал не любил племянника, полагая, что Ла-Мейере куда более достойный человек. Ла-Мейере выигрывал в его глазах даже у иностранных правителей, которые также просили руки красавицы Гортензии. Поразительно, что кардинал не заметил первые признаки безумия у Ла-Мейере, которое потом прогрессировало очень быстро. Семейная жизнь не принесла Гортензии счастья. Муж изводил её ревностью: запрещал общаться с мужчинами, устраивал обыски в её комнатах, заставлял молиться целыми днями, но, решив, что этого недостаточно, увёз в глубь страны, а потом и вовсе заключал в монастырь. Не выдержав этого, Гортензия сбежала в Рим. Но страдала не только она. Герцог измывался над слугами. Даже античные статуи, которые некогда приобрёл кардинал для своего дворца, не давали ему покоя. Герцог отбил им члены и велел занавесить груди. Его ханжество по размеру не уступало его безумию. У Марии Манчини всё должно было складываться намного лучше. Её муж не был уродом или сумасшедшим. Он позволял Марии вести такую жизнь, какая ей нравится. Согласился даже поселить в своём дворце беглянку Гортензию. Но, как сегодня узнал шевалье, супруги едва терпят друг друга. Неужели всё из-за отказа Марии спать с мужем? У них было три сына, но сейчас в живых оставался только один. Наверное, Лоренцо опасается, что и этот мальчик может умереть и хочет иметь в запасе ещё одного наследника. Понять его можно. Но шевалье не было дела до семейных проблем посторонних ему людей. Будь он в ином положении, держался бы подальше от обеих сестёр. Ведь несчастные женщины могут быть очень докучливыми. Но какой у шевалье выбор? У Колонна здесь огромное влияние, шевалье рассчитывал, что получится этим воспользоваться. А потому надо быть вхожим в их дворец. - Мы должны понравиться мадам Колонна и мадам Мазарини, - за ужином сказал шевалье брату. Шарль уже окреп настолько, что мог спускаться вниз. Он начал есть нормальную еду, а не только хлебать куриный бульон. В ближайшее время, решил шевалье, они переедут к Палуццо. Надо задружиться также и с ним. - Для вас это не составит труда, - улыбнулся Марсан. – Наверняка обе уже влюбились в вас. - С мадам Колонна может всё получиться легко, - возразил шевалье, - но мадам Мазарини не глупа. Вдобавок муж причинил ей столько горя, что я могу вызывать у неё отторжение. Ведь Месье и я тоже повинны в страданиях Мадам. Шевалье говорил это с иронией, потому что полагал, что в своих страданиях Мадам виновата сама, не желая приспосабливаться. У Гортензии же не было шансов приспособиться. С безумием мужа договориться сложнее, чем с его любовником. - Я бы хотел осмотреть Рим, - вздохнул Марсан. – Я почти ничего не видел, кроме этого дома. - Вот и попросите мадам Мазарини всё вам показать. После ужина шевалье заперся в спальне. Открыл окно и стал смотреть на припозднившихся горожан. С наступлением сумерек на Виа Леонина становилось опасно, как на любой другой улице, и горожане спешили укрыться в своих домах. Но зато буквально через дорогу была река Тибр*, что в жару казалось благословением. На берегу ещё суетились владельцы лодок. Вытаскивали их на берег, громко переговариваясь, а кто-то даже пел. Шевалье подумал, что надо будет как-нибудь нанять лодку и взглянуть на город с воды. Завтра он планировал в компании Джерси осмотреть развалины мавзолея Августа. Усилиями семейства Содерини там были разбиты висячие сады и выставлялись древности. А послезавтра – мавзолей Адриана. Любопытство представлял даже мост, который вёл туда. Он был украшен статуями апостолов Петра и Павла, компанию которым скоро составят ангелы, изготовленные господином Бернини и его учениками*. Другим "украшением" моста были тела казнённых преступников, которые здесь вывешивали в назидание другим. Шевалье догадывался, что за осмотр Рима он взялся так рьяно, потому что выхода требовала его сексуальная энергия. Он до сих пор хранил верность Месье, надеясь, что скоро получит разрешение вернуться и уж тогда оттрахает Месье по полной программе. Шевалье всё это представлял в подробностях, каждый раз сильно возбуждаясь. Наверное, скоро его ладони покроются мозолями, и он разучится целоваться. Другими словами, верность давалась ему всё тяжелее. Внизу прямо под его окнами прохаживались проститутки, которых должны были вывезти из города на время конклава, однако шевалье наблюдал их каждый день. Поневоле он стал приглядываться к ним, ища самую симпатичную. Девицы тоже его приметили и кричали ему - наверняка сальности. Но шевалье ещё не отчаялся до такой степени. Лучше уж он уложит Марию Манчини. Меньше риск заразиться. Последний раз втянув вечерний воздух, он отошёл от окна. Надо взяться за новое письмо к Месье. Шевалье начнёт с рассказа о посещении дворца Колонна, а дополнит в следующие дни, когда увидит и узнает новое. Месье сейчас путешествовал со всем двором по Фландрии, что затрудняло их переписку, но шевалье не сдавался. Если бы ему сказали три месяца назад, что он станет писать столь много и с удовольствием, он бы не поверил.