История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

В середине апреля шевалье и Морель прибыли в Геную. Когда их кареты катили по улице, где жили генуэзские богачи, шевалье с любопытством глядел по сторонам. Фасады многих дворцов были украшены росписью. То же касалось и того дворца, перед которым остановилась карета. Шевалье мысленно одобрил выбор Шарля. Даже когда придирчиво изучил дворец, не изменил своего мнения. Особенно ему нравились сад с фонтаном и терраса, с которой открывался вид на море*. Но о них шевалье узнает немного погодя. Пока что всё его внимание было приковано к брату, который ждал у входа. Стоило шевалье выбраться из кареты, как Шарль стиснул его в объятиях. - Вы раздавите мои хрупкие старые кости, - рассмеялся шевалье. – Но я тоже рад вас видеть. - Простите, - улыбнулся Марсан, смаргивая слёзы. - Это Антуан Морель де Волон, - представил шевалье мужчину, подошедшего к ним. – Мой добрый приятель. Я писал о нём. - Рад нашему знакомству, - кивнул Марсан. - А я ещё больше, граф, - любезно ответил Морель, разглядывая юношу. Шевалье подумал, что надо ему сказать, чтобы держался от Шарля подальше. Внутри дворца оказалось прохладно. Повсюду мрамор и росписи на стенах. - Вы голодны? – спросил Марсан – Местная кухня очень хороша. Она легче, чем наша, но не могу назвать это недостатком. - А как обстоит дело с местными винами? – спросил Морель. - Просто замечательно. - Есть какие-нибудь письма для меня? – перебил их шевалье. - Да, конечно, - Марсан кивнул и взялся перечислять: – От матушки. От Луи. От Раймона. Даже от Альфонса и Арманды*. А также от Вильруа. И от господина де Лувуа. - А от Месье? – шевалье начал терять терпение. - Сразу несколько, - смутился Марсан. – Они в вашей спальне. - А где моя спальня? – тихо спросил шевалье, что означало, что он сейчас взорвётся. - Я провожу, - Марсан легко стал подыматься по лестнице. Шевалье следовал за ним. А Морель решил пока изучить первый этаж. Очень уж было любопытно, как всё здесь устроено. Да и ноги хотелось размять. - Как Месье? – спросил шевалье, когда остался с братом наедине. - Ругается с Мадам, а когда не ругается, то спит, - ответил Марсан после небольшой заминки. - Спит? - Лишившись вас, он лишился всех сил. Шевалье замер. Он не мог подумать, что Месье так плох. Это значило, что он не видит надежды. Шевалье сильно побледнел и упёрся ладонью в стену. - Что с вами? – обеспокоенно спросил Марсан. - Ничего, - шевалье ослабил кружевной галстук. – А что Мадам? До сих пор в силе? - Король её всячески обхаживает. Марсан толкнул большую белую дверь и пропустил шевалье первым. - Как вам? Шевалье огляделся. Здесь тоже всюду мрамор и стены в росписях. - Очень по-итальянски, - сказал он. – Вы привезли мне портрет Месье? Марсан кивнул. - Его высочество позволил взять тот, который вы более всего любите. На нём полуобнажённый Месье представал в образе пастушка*. Его прекрасное белое тело почти светилось в полумраке рощи. Единственный минус картины был в том, что в другом углу Миньяр изобразил Мадам в окружении дам. Но шевалье собирался просто отрезать эту часть и бросить в камин. - Я бы хотел в первую очередь прочитать письма, - сказал он. – А вы пока развлеките нашего гостя. Только… - Да, братец? - Держитесь за штаны покрепче. Морель любит мужчин, особенно блондинов. Шевалье рухнул в кресло и сломал печать на первом письме. Оно до сих пор пахло духами Месье. Шевалье поднёс его к носу. Как бы он хотел сейчас прижаться губами к шее принца. Увидеть рисунок вен под кожей. Ощутить его тепло, его дыхание, его прикосновения... Шевалье стал читать. Месье писал о своей любви к нему, о ненависти к жене и брату. Неудивительно, что письмо он вручил Шарлю, а не отправил как обычно. Слишком уж оно было откровенным. Но при этом Месье не обмолвился о своём недомогании, о том, что целые дни проводит в постели без сил. До Шарля никто этого не говорил шевалье. Его явно берегут от лишнего расстройства. Какая чушь. Лучше бы Месье берегли. Через полтора часа шевалье прочитал все письма принца. Сколько же любви в них было. Сколько горечи и обиды. "Потерпите, - подумал шевалье, - я найду способ вернуться к вам". Двор готовился к путешествию во Фландрию. Официальная причина путешествия такова: Людовик XIV хочет осмотреть недавно завоёванную территорию. И лишь узкий круг лиц знал, что истинная цель поездки – отправить Мадам в Англию. Король, когда двор окажется поблизости от Дюнкерка, как бы невзначай предложит принцессе навестить брата. Месье, чем ближе был день отъезда, тем несноснее себя вёл. Заявил, что хочет сопровождать Мадам в Англию, ибо опасается, что Мадам наставит ему рога. Она ведь из таких легкомысленных женщин. Карл II воспротивился. Ему хотелось провести время с любимой сестрой, а не развлекать её мужа извращенца. Тогда Месье потребовал денег. Это требование было удовлетворено. Но Месье не унялся. Потребовал, чтобы встреча проходила в Дувре, а не в Лондоне. Оба короля согласились. После этого Месье потребовал, чтобы Мадам, когда она вернётся из Англии, встретили без лишней помпы. Людовик со вздохом сказал: "Хорошо, Филипп". Но самым главным требованием Месье было: "Пусть Карл II вернёт мне шевалье". На что Карл, когда узнал об этом, сказал: "Каким образом я верну ему шевалье? Передайте, что я готов принять паршивца в своей стране, это всё, что я могу сделать". Месье пришёл в ярость. Да над ним издеваются! Карл готов принять шевалье в Англии? Чтобы отравить его? Подослать к нему убийц? Бросить в тюрьму? Нашли дурака! Несмотря на попытки принца вставлять палки в колёса, в конце апреля двор всё-таки отправился во Фландрию. Выезжали в хорошую погоду, но вскоре начались дожди. Путешествия и без того забирали много сил, но это, казалось, лишило всех нескольких лет жизни. Мадам с каждым днём чувствовала себя всё хуже. Месье вредничал и не щадил её. Намеренно душился слишком сильно. Брал в карету своих фаворитов. Трещал с ними с утра до ночи. Мадам не могла даже дух перевести. Но Месье тоже страдал. Его мучили мигрени, которые он сам же усугублял. Избавления от них не было. Иногда его сильно тошнило, но он продолжал свою маленькую войну. В других каретах тоже переругивались. Сама королева Мария Терезия была на грани истерики. Она опасалась, что где-нибудь потеряют её поваров. Другие опасались за свои драгоценности и вещи. Дамы и Месье также дрожали за косметику. Скучно было ужасно. С неба лились потоки воды, в окна ничего не было видно. Некоторые придворные жаловались, что их кареты стали протекать. В частности, не повезло Эффиа. Пришлось ему перебираться к Беврону. - Чувствуйте себя как дома, - сказал тот со злорадной улыбкой. - Не знаю как вы, а я обычно не живу в карете, - ответил маркиз и чихнул. - Будьте здоровы, - сказал Беврон. - Иного не дождётесь, - ответил Эффиа, которому изменило его обыкновенно весёлое расположение духа. - Мне и ждать незачем, - пожал плечами Беврон. – Вы сами себя угробите. Двумя каретами впереди герцогиня де Монпансье была готова отхлестать веером Месье и маркиза де Вильруа. К своему несчастью, она приняла приглашение Мадам и теперь приходилось слушать, как Месье и Вильруа потешаются над графом де Лозеном, которого герцогиня пылко и тайно любила. - Я не видел более отвратительного зрелища, чем Лозен сейчас, - говорил принц ядовито. Он не забыл, что Лозен участвовал в аресте шевалье. – Даже дворовый пёс выглядит лучше. - Если Лозен упадёт в лужу, ничего в его облике не изменится, - вторил Вильруа, которому граф составил конкуренцию в одном любовном деле. - Но послушайте, - не выдержала Монпансье, - господин де Лозен едет верхом, как ещё он может выглядеть? - Все остальные всадники просто мокрые, один Лозен как чучело, - возразил Месье. Монпансье раскрыла веер и стала нервно обмахиваться. - Вам жарко? – удивился Месье. – А я мёрзну. - Похоже, здесь кто-то разбил флакон с духами, - сердито сказала герцогиня. – Дышать нечем. - Месье взял манеру так душиться, - усмехнулась Мадам, растирая себе виски. - Но вы же не станете отрицать, что это из-за Лозена мы в таком положении? – не отставал Месье. – Он выбирал дорогу. Герцогиня закусила губу от досады, но Вильруа её выручил, сам того не зная. - Это маркиз де Лувуа выбрал дорогу, - сказал он кисло. – Я знаю со слов короля. Монпансье торжествующе поглядела на Месье, а тот, не понимая её радости, просто пожал плечами. Недалеко от Ландреси двор встретил сын господина де Рошроля, местного губернатора. Он сообщил, что река вышла из берегов и придётся задержаться, пока будут строить новый мост. А пока их величествам и их высочествам следует найти пристанище, коим в итоге стал крестьянский дом. В одну комнату набились король, королева, Месье, Мадам, герцогиня де Монпансье, маркиза де Монтеспан и герцогиня де Лавальер, в другую - гвардейцы. - Мы станем спать на матрасах все вместе? – возмутилась Мария Терезия. - Вы знаете как расположиться лучше? – спросил жену король. Он единственный из всех сохранял спокойствие в эти дни. - Какой стыд! – продолжала возмущаться королева. - Оставить вам суп, мадам? – спросил король Мария Терезия только фыркнула в ответ. - Очень зря, - сказал король. – Пахнет недурно. А курицу? - Если вы забыли, кто вы такой, то я - нет! - заявила королева. Она с молоком кормилицы впитала в себя, что королю лучше умереть, чем показать себя обычным человеком. Её отец испанский король всегда вёл себя подобно статуе. Никто не мог упрекнуть его в том, что он хоть раз в жизни нарушил этикет. - Тяните за ножку, Филипп, - король кивнул на курицу, которую для них зажарил хозяин дома. – А я буду за другую. - Можно воспользоваться ножом, сир, - проворчал Месье, но сделал, что просили. - Это не так весело, - ответил король. - Ваши пальцы будут жирными, - пробормотала королева. - Нестрашно, оботру о платок, - король впился зубами в мясо и стал жевать. Когда все (за исключением королевы) относительно насытились, то легли спать. Но сон пришёл только к королю, остальным было слишком неудобно. Пахло влажной землёй и скотом, к этому примешивались запахи кухни. Матрасы были очень тонкими, у всех было чувство, что они лежат прямо на досках. Месье крутился с боку на бок и вздыхал. Мадам мучилась от боли в желудке. Коровы у крестьянина не было, поэтому молока не нашлось. Мадам ела то, что ели все, но на пользу ей это не пошло. Она будто проглотила кинжал, который теперь резал её изнутри. - Вы всегда мечтали спать на досках, - мрачно прошептала маркиза де Монтеспан на ухо герцогине де Лавальер. - Радуйтесь теперь. - Я радуюсь, - спокойно ответила та. – Мы в тепле и сухости. А большего и не нужно. - Мне нужно! – заявила маркиза и повернулась к сопернице спиной. Посреди ночи заглянул Лувуа, чтобы сообщить, что мост готов и можно продолжать путь. - Какое счастье! - воскликнула Монпансье. - По-моему, в мои волосы забралась мышь, - обеспокоенно сказала королева. - Там ничего нет, - успокоила её Мадам. - Но я чувствую шевеление! - Ваши волосы просто шевелятся от ужаса, - не выдержал король. Их величества и их высочества, а также фаворитки побежали к каретам под дождём, который немного утих, но совсем прекращаться не думал. Остальные придворные оставались в своих каретах всю ночь и были несказанно рады, что скоро попадут в город, где для них найдётся хотя бы сарай.