История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

Когда Месье остался только с Бевроном и Эффиа, рухнул на пол, начав в ярости бить по нему кулаком. Ему хотелось орать, разнести всё в пределах досягаемости. Но он сдерживался и вместо крика с губ срывалось глухое рычание. - Ваше высочество, - шагнул к нему Эффиа. Месье посмотрел на него налившимися кровью глазами. Однако маркиз всё же решился сделать ещё шаг. И ещё. Месье протянул к нему красную и дрожащую руку. Эффиа заботливо помог принцу подняться. - Надо приложить лёд к вашей руке, ваше высочество, - сказал Беврон. – Иначе опухнет. Месье замотал головой. Вид у него был безумный. Но когда открыл рот, звучал вполне нормально: - Нет времени. Антуан, продолжайте заниматься сборами. Шарль, я сейчас же еду в Париж. На день, не более того. Через десять минут ко входу подали карету. Мадам об этом сообщили слуги, и она успела сбежать вниз до того, как Месье укатил. - Вам незачем ехать со мной, - бросил он, едва глядя на жену. - Но вы не вытолкните меня из кареты на ходу? – спросила Мадам. Месье не ответил и забрался внутрь. Шевалье поинтересовался у графа д’Айена, куда его ведут. Потому что явно не на улицу. - В вашу спальню, господин де Лоррен, - ответил юноша. Шевалье вскинул брови. Он-то полагал, что его, не теряя времени, за шиворот поволокут в Бастилию. - Тогда могу я увидеться с братьями? - Боюсь, нет, - Айен с сожалением покачал головой, - но вы можете написать им и кому угодно. Также с собой вам дозволено взять необходимое количество слуг. - Как мило, - пробормотал шевалье. Оказавшись за письменным столом, он в первую очередь стал писать Месье. Попытался утешить его и призывал к благоразумию. Это на случай, если посторонний (например, король) вскроет письмо. Также шевалье просил позаботиться о Фьенн. Ей ведь рожать скоро. Следующим адресатом был граф д’Арманьяк. Шевалье изложил всё, что произошло вечером. А также призвал приглядывать за Месье. Пусть это станет главной заботой Луи. Марсана он просил бросить всё и последовать за принцем в Виллер-Котре. Это было эгоистично со стороны шевалье, ведь Шарль был на хорошем счету в своём полку и мог сделать карьеру, но обстоятельства требовали самоотречения. Четвёртое письмо предназначалось Фьенн. Шевалье напомнил ей, что как только родится их ребёнок, Фьенн должна будет отдать его графу и графине д’Арманьяк. Пусть не противится этому, она обещала. И пусть будет покорна Месье и благодарна ему. "Ну, вот и всё", - подумал шевалье и отложил перо. Предстояло выбрать слуг. Он послал за всеми и спросил, кто последует за ним в тюрьму или изгнание. Согласились четверо. Вполне достаточно. - Благодарю, господа, - сказал шевалье, выходя к Айену и Лозену. – Я завершил свои дела. Куда мы теперь? - До утра никуда, господин де Лоррен, - ответил Лозен. – Ночь вы проведёте здесь. А мы постережём ваш сон. Шевалье уже устал удивляться. Поэтому он просто вернулся в спальню и рухнул на кровать. Какого чёрта происходит? Может, его просто попугают и отпустят? В полночь Месье и Мадам прибыли в Париж. Мадам всю дорогу убеждала мужа, что не имеет отношения к аресту шевалье. Она старалась звучать максимально убедительно, ведь от этого зависела её дальнейшая судьба. Если Месье поверит ей, Мадам будет жить относительно спокойно. Если нет, её ждут санкции и ежедневные скандалы. - Хорошо, Мадам, - вздохнул Месье, - раз вы мне сочувствуете, как это утверждаете, тогда помогите. - С радостью, - ответила Мадам. - Но каким образом? - Я намереваюсь послать за господином Монтегю. Скажите ему всё то, что сказали мне. А он пусть передаст вашему брату. Не сомневаюсь, что Карл II приложил руку к тому, что случилось. Месье говорил с женой ровно и спокойно, полагая, что сейчас любые средства хороши, хотя и не верил ей. - Если это поможет, - согласилась Мадам. Она скажет сэру Ральфу Монтегю, английскому послу*, что угодно, всё равно это не будет иметь значения. Только дурак не поймёт, что Мадам говорит по принуждению. Посол был в курсе происходящего в Сен-Жермене, а потому не спал. Когда за ним приехал Беврон, он строчил Карлу II письмо, сообщая о последних событиях. Беврон любезно сказал, что Месье и Мадам желают видеть господина посла прямо сейчас. Дело нельзя отложить до утра. Монтегю последовал за ним без лишних вопросов. Это был мужчина двумя годами старше Месье, темноглазый, в русом парике, галантный и активный. Он сочувствовал Мадам, а Месье не любил, но антипатию ловко скрывал. Когда карета остановилась у Пале-Рояля, Монтегю отметил, что дворец кажется спящим. Светились только окна со стороны Месье. В кабинете, куда Монтегю проводил Беврон, его ждали не только Месье и Мадам, но и аббат Монтегю. Он был духовником Мадам, а сэру Ральфу приходился родственником. - У нас нет времени ходить вокруг да около, господин посол, - сразу начал Месье, который сам на себя не походил. Он был необыкновенно серьёзен и впервые в жизни не заботился о том, какое впечатление производит: одежда его и волосы были в беспорядке. - Я хочу просить брата, чтобы он заступился за шевалье де Лоррена, - сказала Мадам. – Пусть мы с шевалье не ладим, но для меня дороже всего счастье Месье. Посол прекрасно знал, что Мадам врёт. Или же она просто спятила. Потому что Мадам потратила месяцы, чтобы настроить Людовика XIV против Лоррена. - Конечно, ваше высочество, я обо всём напишу моему государю, - заверил посол, хотя за его фразой пряталась другая: я напишу, что вас принуждают заступаться за вашего заклятого врага. Мадам его поняла. Но и Месье как будто тоже. - Также Мадам и я хотим, чтобы вы тотчас ехали в Сен-Жермен-ан-Ле, - нахмурился он. – Постарайтесь убедить и моего брата, что Мадам не желала ареста шевалье. - Не уверен, ваше высочество, что это хорошая мысль, - забеспокоился посол. - Почему это? – спросил Месье. - Его величество наверняка спит, - пояснил Монтегю. – Кто же меня пустит к нему? Но если допустить, что такое случится, в сей ранний час его величество не будет рад мне и все мои слова воспримет плохо. - Тогда просто дождитесь его пробуждения, - пожал плечами Месье. - Но я потеряю время, ваше высочество! – воскликнул посол. – Не лучше ли мне взяться за письмо к его величеству Карлу II? - Господин аббат, тогда в Сен-Жермен поезжайте вы, - решил Месье, поняв, что посол придумает тысячу и одну причину не ехать. Аббат посмотрел на Мадам, та кивнула. - Как пожелаете, ваше высочество, - смиренно ответил аббат. Когда оба Монтегю ушли, Мадам зевнула. Наверняка сейчас она не уснёт, но тело требовало горизонтального положения. - Я вам нужна ещё? – спросила она мужа. Месье покачал головой. - Тогда я буду у себя, - Мадам встала. Месье на неё не смотрел. Он взял чистый лист бумаги и открыл чернильницу. Он будет писать министрам короля, его друзьям, мадам де Монтеспан – всем, к кому король может прислушаться. Месье будет просить их, а точнее умолять, заступиться за шевалье. Рассвет он встретил за письменным столом. Спину и шею ломило, в глаза как песка насыпали, пальцы были в чернилах. Но осталось ещё кое-что: запечатать письма и отдать курьеру. Секретарь Месье остался в Сен-Жермене и приходилось всё делать самому. Когда Месье выбрался из-за стола, схватился за спину и поморщился. Боже, как он устал. Но отдыхать некогда. Надо пытаться и пытаться помочь шевалье, пока его не увезли куда-нибудь далеко... Горло Месье сжалось при мысли о любовнике. Но даже слёз он сейчас не мог себе позволить. - Кто-нибудь, - позвал Месье. Дверь отворилась и показался Беврон. Всё это время он ждал за дверями, на случай если понадобится. Он тоже выглядел осунувшимся и уставшим. - Да, ваше высочество? - Я что-то хотел, Шарль, - пробормотал Месье и провёл ладонью по лбу, оставив на нём след от чернил. - Вы позволите? – Беврон подошёл к нему и платком попытался оттереть чернила. Месье не обратил внимания. Он был полностью погружён в себя. Беврон и сам находился в шоке, ведь он был ставленником шевалье. Но состояние Месье было куда хуже, чем его. Беврон понимал, что сейчас принц держится, потому что пытается помочь Лоррену в скорые сроки, но что будет, если это не удастся? - Вам надо поесть, - сказал он. Месье помотал головой. - Я хочу забрать с собой письма шевалье. Он стал дёргать за ящички шкафа, обильно украшенного резьбой, в котором хранил корреспонденцию, но они были заперты на ключ, а тот был где-то среди вещей Месье. Неподатливость ящичков взбесила Месье. С искажённым от ярости лицом он стал дёргать их изо всех сил. - Неужели, - заорал он, - мне отказано даже в том, чтобы забрать его письма?! Беврон осторожно взял его за плечи. - Позвольте мне, - попросил он. – Может, получится вскрыть замки с помощью кинжала. Месье дёрнул плечами, сбрасывая руки Беврона, и отошёл к окну. Как всё ужасно! Беврон провозился довольно долго, но всё-таки справился. - Спасибо, Шарль, - прошептал Месье и стал дрожащими руками перебирать письма. Как бы он не старался удержать слёзы, они всё равно полились. Месье спешно вытирал их тыльной стороной ладони. Даже слезинка не должна упасть на эти бесценные бумаги. Немного погодя Беврону удалось уговорить его выпить горячий шоколад. Месье делал маленькие глотки, между которыми были долгие перерывы. Когда приехала с визитом герцогиня де Монпансье*, донышко чашки ещё не показалось, а сам шоколад уже остыл. - Я как узнала, что вы в Париже, сразу помчалась к вам, - сказала Монпансье. – Сама я вернулась ещё вчера. Бедный шевалье. Бедный вы. Но что случилось? Говорят разное. - Что случилось? – Месье поднял глаза на кузину. – Король так привык притеснять меня, что перешёл всякие границы. - Людовик очень вас любит, - возразила та. Месье усмехнулся. - Он любит только себя. Могу я просить вас об услуге? В Орлеанском дворце* такая чудесная библиотека. Мне понадобятся книги, чтобы занять себя в Виллер-Котре. - Берите что угодно, - щедро разрешила Монпансье. – Всё равно дворец пустует. Но разве ваша библиотека хуже? - Я наполнил её одними глупыми романами, - ответил Месье. Он не интересовался книгами про государственные дела, но теперь пришло время открыть для себя подобные тексты. Наверняка ему придётся общаться с послами других стран, а также всякого рода интриганами, которые слетятся на него как пчёлы на мёд, ведь брат короля, который бросил вызов королю, немедля приковывает к себе внимание всех тех, кто оппозиционно настроен. Месье не хотел попасть впросак. - Похвально, что вы решили укрепить свой ум серьёзным чтением, - сказала Монпансье, - но, дорогой кузен, может, не стоит вам покидать двор? - У меня нет выхода, - Месье встал. – Поеду прямо сейчас к вам, оттуда - в Виллер-Котре. Если увидите Мадам, передайте ей. - Передам, конечно, но… - До встречи, кузина, - перебил её Месье. Месье вместе с Бевроном вышел на улицу. С небес сыпался противный снег, который ветер подхватывал и швырял в лицо. Месье, укутанный в меха, не мёрз, зато Беврон дрожал. Он не успел накинуть верхнюю одежду, поэтому теперь приходилось отстукивать зубами мелодию. Месье, хоть и думал о другом, не мог этого не заметить. - Ах, Шарль, - вздохнул он, - вы ведь простудитесь, а ехать нам долго. - Н-не хотел задерживать вас, - отозвался Беврон, грея руки подмышками. - Пока будем в Орлеанском дворце, пошлём за вашей одеждой. Дворец встретил их безмолвием. Внутри никого не было, кроме охраны и некоторого количества слуг, должных поддерживать дворец в порядке. Построенный более пятидесяти лет назад для Марии Медичи, он также послужил домом её младшему сыну Гастону Орлеанскому, потом дочери Гастона – герцогине де Монпансье. Теперь дворец принадлежал герцогине де Гиз, младшей сестре Монпансье, но та редко в нём бывала. Месье и Беврона проводили в библиотеку, которая занимала гигантский зал. Её хранитель, убелённый сединами господин, почтительно выслушал, какие темы принца интересуют, и занялся поисками. Беврон в это время отогревался у камина. А Месье стоял у большого глобуса и задумчиво крутил его, словно искал место, куда бы они с шевалье могли бежать. Когда двери библиотеки отворились, все трое удивлённо уставились на вошедших. Это были принц де Конде и его сын герцог Энгиенский. - Пытаясь вас увидеть, мы колесим по Парижу, - сказал Конде. - Сначала поехали в Пале-Рояль, но там узнали от дам, что вы в Орлеанском дворце. - Вас послал король? – безразлично спросил Месье. - Нет, - ответил Конде, - я сам решил предостеречь вас, поскольку лучше разбираюсь в таком деле, как неподчинение королю*. - Я всё равно уеду в Виллер-Котре. - И зря. Это глупость, - без обиняков заявил Конде. – Я понимаю, вы хотите помочь этому вашему шевалье, но сделаете только хуже. Будьте покорным и милым с королём, иное поведение сравнимо с подбрасыванием хвороста в огонь. - Покорным и милым! – вспылил Месье. – Таким я был всю жизнь и что получил?! - Вы были балбесом в последнее время! – тоже повысил голос Конде. – Король хочет, чтобы принцы просили у него дозволения подтереть собственный зад, а вы задумали стать независимым! Вы! Его брат! Который должен быть тише муравья! Месье раскраснелся и сверлил Конде сердитым взглядом. Тот тоже был зол. Ноздри его длинного тонкого носа трепетали. Выпуклые глаза метали молнии. - Я много лет пытаюсь заслужить прощение, - продолжил он спокойнее. – Вы хотите повторить мою судьбу? - И всё равно я уеду в Виллер-Котре, - упрямо повторил Месье. Сейчас его пугала только разлука с шевалье, всё остальное казалось ерундой. - Ну что за осёл?! – воскликнул Конде. - Отец! – робко встрял герцог Энгиенский. – Быть преданным своему другу – похвально. - Ещё один осёл, - вздохнул Конде. – Зачем я вас сюда брал? Чтобы вы мне перечили? Энгиен скромно потупил взор. - Я ценю ваши советы, - сказал Месье. – Но я должен попытаться. Конде смерил его внимательным взглядом и вздохнул. С тем же успехом он мог убеждать стену подвинуться. - Ладно, - обречённо сказал он. - Попытайтесь. Раз угодно набить себе шишек. Но простились они на дружеской ноте. Даже обнялись перед разлукой. После Конде и герцог Энгиенский отбыли в Шантийи*, а Месье и Беврон – Виллер-Котре.