История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

В конце года двор перебрался в Сен-Жермен-ан-Ле. Король расположился в Старом дворце, Месье – в Новом*. Это было удобно, потому что отношения между братьями продолжали оставаться напряжёнными. Отношения Месье и Мадам колебались между презрением и ненавистью, но со стороны всё выглядело неплохо. Месье делал над собой усилие и был с женой любезен. Взамен он просил Мадам ничего не предпринимать против шевалье. Та каждый раз отвечала, что хоть и не любит шевалье, но дальше этого не заходит. Её ум занимают иные вопросы. Месье ведь знает, о чём речь. - А где обещанные письма Филиппа к мадемуазель де Фьенн? – однажды спросил Месье. Мадам нахмурилась. - Спросите у этого вашего Лувуа! На этом в деле о письмах была поставлена точка. Месье и шевалье могли быть очень счастливы в этот период, потому что их любовь только крепла, но полностью отдаться счастью не получалось. Месье тревожился за шевалье. Если ему велят удалиться от двора или если Месье скоропостижно скончается, шевалье останется совсем без средств. Надо было найти для него иной источник финансов, нежели кошелёк Месье. Немного поразмыслив, Месье вспомнил, что в его владениях есть два аббатства, которые приносят сорок тысяч ливров годового дохода. Ныне ими распоряжается епископ Лангрский, но он стар и очень болен, наверняка скоро отправится на встречу с Господом. Как только это произойдёт, Месье решил, что отдаст аббатства шевалье. - Это очень щедро с вашей стороны, - сказал шевалье. Он и Месье прогуливались по парку, разбитому рядом с дворцом. Ветер, который завывал всю ночь, утих и небо стало проясняться. - Ерунда, милый, - отозвался Месье. – Этого хватит на скромную жизнь, но не более того. Шевалье хмыкнул. Сорок тысяч ливров в год – очень даже неплохо. Но ему было не слишком радостно. - У меня такое чувство, что вы со мной прощаетесь и это отступные. Месье замотал головой. - Нет, Филипп, нет. Это на всякий случай. Ведь сложно предсказать, что будет завтра. Вдруг я слягу и умру. - С чего бы это? – подозрительно спросил шевалье. – Вы больны? - Нет, - ответил Месье. – Но ведь меня могут отравить. - Кто? – шевалье встал, как вкопанный. - Не знаю. Мадам, например. Шевалье смотрел на него в немом изумлении. - Ну, хорошо, - вздохнул Месье, - это всё глупости. Но то, что я мешаю Мадам и королю – чистая правда. Возразить было нечего. Пользуясь тем, что поблизости нет посторонних, шевалье взял принца под руку. - Возможно, вам следует начать принимать яд в малых дозах, - зашептал он. Месье скривился. Позади, на почтительном расстоянии, держались кавалеры. Беврон глазел по сторонам. Его восхищал парк с аккуратными дорожками и затейливыми газонами. Восхищал дворец, возведённый в 16 веке. Он казался Беврону крайне причудливым. Возвышался на утёсе над Сеной, а потому вид из окон был прекрасным. Внутри было множество лестниц. Кто хорошо знал дворец, благодаря им легко мог попасть в любое помещение, но человеку постороннему грозило потеряться. Большая купальня была одной из особенностей дворца. Для чистюли, каким являлся Месье, ничего лучше придумать было нельзя. - Вам нравится Сен-Жермен? – спросил Беврон у Эффиа, шедшего рядом. - Не слишком, - отозвался маркиз. – С реки всегда дует ветер. - А я в восторге, - признался Беврон. – Прежде я не мог вообразить, что у меня будут собственные комнаты в каждом дворце, где останавливается Месье. Эффиа ответил ему дежурной улыбкой. Беврон уже убедился, что не нравится ему. Похоже, Эффиа считал его глупым. Просто псом шевалье де Лоррена. Но и Беврон отвечал Эффиа взаимностью. Ему казалось, что маркиз хитёр и себе на уме. При удобном случае может сделать какую-нибудь гадость. А ещё у него было разящее чувство юмора. Беврон не умел ответить на его шутки достойно, из-за этого его антипатия к маркизу только усиливалась. Они предпочли бы не общаться друг с другом, но им приходилось. - Какая жалость, что мне не досталась роль в "Блистательных любовниках", - за их спинами ныл граф де Фуа. Это была комедия Мольера, музыку для неё сочинил как обычно Люлли, а за машинерию отвечал Карло Вигарани. Но всё же большая часть идей принадлежала Людовику XIV, который выбрал себе две роли: Нептуна и Аполлона. "Любовников" планировалось представить публике в феврале нового года, а пока шла подготовка. Каждый придворный мечтал быть задействован в представлении, но не каждый получил роль. Но утешиться было чем: король пожелал, чтобы карнавальные празднества поражали воображение своей роскошью. Их ждали с нетерпением. - Неудивительно, - сказал Марсийяк. - Вы танцуете не лучше гуся. - Какой вы гадкий, - Фуа сделал вид, что обиделся. - Просто честный, - возразил Марсийяк. Кавалерам пришлось затормозить, потому остановились Месье и шевалье. - Я поговорю с братом, - услышали они слова принца. Шевалье что-то ответил, но кавалеры не разобрали, что именно. На следующий день Месье явился на репетицию, хоть и не был задействован. Вместе с придворными он наблюдал, как король исполняет сложные движения. Со всех сторон раздавался восхищённый шёпот. Людовик заметил брата, которого теперь видел редко. Филипп его избегал, но раз сейчас явился, значит, собирается чего-то просить. Король не верил, что принц решил мириться. - Как это смотрится со стороны? – спросил он, когда смолкла музыка. - Великолепно, сир, - ответил Месье. - Мы все стараемся превзойти себя. - Это заметно, сир. - Вы знаете, о чём будет комедия? - О любовниках и божествах? – предположил Месье. - Главным образом о причудах человеческой души. - О, - сказал Месье. – Как интересно. - Декорации должны вас порадовать, - продолжал король. - Гроты и амфитеатры передадут всю прелесть древней Греции. - Я уже считаю дни до премьеры, сир. Людовик видел, что брату не терпится перейти к теме, которая его волнует по-настоящему, но не мог устоять против искушения немного его помучить. К тому же, король скучал по тому времени, когда они могли долго обсуждать сюжет балета или оперы, а также сценические эффекты, призванные усилить впечатление. - Ну, Филипп, что у вас на уме? – спросил Людовик, вдевая руки в рукава камзола, который держал герцог де Сент-Эньян. Месье замялся. Говорить в присутствии стольких людей не хотелось. - Оставьте нас с братом вдвоём, - велел король. Придворные, музыканты и слуги потянулись прочь из зала, ставшего репетиционным. - Итак, Филипп? - Епископ Лангрский… Вы помните его? - Как я могу не помнить? – король усмехнулся. Епископ когда-то входил в число советников Гастона Орлеанского, у него было много денег, но мало совести. Время он предпочитал проводить при дворе, а не в своём епископстве. Сложно такую персону выкинуть из памяти. - Кажется, сейчас он хворает. - Его дни сочтены, - поправил Месье. - Вы как будто ждёте его кончину, - удивился король. - Ммм, - протянул Месье. - Ммм? – переспросил король. - После него останется два вакантных аббатства. Я ведь имею право назначать туда кого пожелаю? - И кого вы желаете туда назначить? – осторожно спросил король, уже понимая, чьё имя сейчас услышит. - Шевалье де Лоррена. Людовик вздохнул. Опять этот проклятый Лоррен. Он как бельмо на глазу, никуда от него не деться и дискомфорта доставляет уйму. - Филипп, это невозможно, - сказал он, пытаясь, чтобы его голос звучал мягко. – У шевалье нет духовного сана. Его образ жизни предосудителен. Такой человек не может получать бенефиции от аббатств. Месье сжал губы, чтобы не сказать грубость. Людовика крайне заботило, чтобы придворные создавали видимость благопристойности. Когда же дело касалось его самого, он руководствовался только собственными желаниями. Жил с тремя женщинами, вступал в скоротечные связи с другими и даже не пытался скрывать этого. Вот уж кто не вправе читать мораль. Король ждал от брата бурной реакции, но тот ничего не сказал. Было понятно, что от своего Месье не отступит. Но и Людовик не мог отказаться от сказанного. Значит, отношения между ними вконец разладятся. А всё из-за Лоррена, будь он неладен. Вскоре все знали, о чём шла речь между королём и Месье. Кольбер счёл, что Лоррен спятил, раз верит, что может получить эти аббатства. Лучше ему поунять свою жадность и забыть о них. Кольбер так и сказал Лоррену. Случай представился почти сразу. Министр и миньон столкнулись в одном из залов Старого дворца. Кольбер направлялся в свои апартаменты, шевалье возвращался от брата, графа д’Арманьяка. - Дам вам совет, господин де Лоррен, - сказал Кольбер. – Вспомните о скромности и рассудительности. Шевалье в ответ холодно улыбнулся. - Я думал, вы не из тех, кто суёт нос в чужие дела. - Впредь не буду, - пообещал Кольбер, оскорблённый его высокомерным тоном. И две фигуры, одна в тёмном костюме, другая в голубом, разошлись в разные стороны. Грубость шевалье объяснялась тем, что он устал. Ему казалось, весь мир против него и Месье. Они жили как на пороховой бочке. И главное, Месье не требовал для себя или шевалье чего-то из ряда вон. Его недовольство было справедливым, претензии имели законное основание, но упирались в отказы короля, которому плевать было, насколько Месье в своём праве. Шевалье осознавал, что намерение Месье отдать ему аббатства может обернуться проблемами. Но жадность была в числе его слабостей. Чем больше он думал о сорока тысячах ливров, тем сильнее желал их. В детстве и юности он познал бедность. У графа д’Аркура было много талантов, но в их число не входило умение копить деньги и распоряжаться ими. Поэтому теперь шевалье был не в силах отказаться от стабильного источника доходов. Пусть возникнут некоторые проблемы. В конечном счёте всё разрешится. Шевалье верил в свою удачу, которая его не подводила. Похоже, ей тоже были по вкусу красивые и дерзкие мужчины. Когда шевалье вернулся в Новый дворец, Месье уединился в купальне. Ему захотелось поплавать. В камине и жаровнях горел огонь, благодаря чему было жарко. Месье без риска простудиться скинул халат и остался нагим. Спустился по ступенькам в воду, которая доходила ему до живота, и уселся на мраморный пол. Теперь вода была ему по самое горло. Месье любил воду, хоть считалось, что вместе с ней через поры в организм проникают разные болезни. Но ради того, чтобы ощущать своё тело чистым, он готов был рискнуть. Его кудри чёрными водорослями колебались вокруг головы. Лицо раскраснелось. Месье водил под водой руками, вызывая небольшие волны. Отвлёк его холодный воздух, который пробрался в купальню вместе с шевалье. Месье, прячась от холода, скрылся под водой, а когда вынырнул, то увидел, что на краю бассейна стоит шевалье. - Ах, какое зрелище. Месье томно улыбнулся в ответ. - Где вы были, Филипп? - У брата, - ответил шевалье. – Когда возвращался, столкнулся с Кольбером. Он посоветовал забыть про аббатства. Месье помрачнел и снова погрузился в воду. Почему их не могут оставить в покое? - Теперь я этого не сделаю из упрямства, - продолжил шевалье, когда голова принца показалась на поверхности. - Возможно, нам следует… - Не говорите, что передумали, - перебил шевалье. - Я не передумал, но… - Тогда всё решено, - снова перебил шевалье. Месье больше не стал спорить. Он ещё немного побыл в воде, а когда вода стала остывать, выбрался из неё. Шевалье накинул ему на плечи простыню и повёл на кушетку. - Что-то мне жарко, - сказал шевалье и стал раздеваться. - Немудрено, - отозвался Месье, наблюдая за ним. Через пару минут шевалье остался в чём графиня д'Аркур его родила. Сложен он был потрясающе. Месье так и не обнаружил в нём изъяна. - В простыне больше нет нужды, - сказал шевалье, стягивая её с принца. Тот потупил взор, но лишь потому, что любой человек рядом с шевалье легко мог в себе засомневаться. Хотя Месье природа тоже не обидела. Особенно хороши были ноги и упругий зад. Шевалье устроился рядом на кушетке и тотчас положил руку на бедро Месье, начав его гладить. Кожа была не по-мужски гладкой. Месье удалял волосы с тела, что причиняло немало хлопот его цирюльнику, который смешивал уксус с известью, а затем сбривал волоски опасной бритвой. Шевалье не нравилось, что у этого мужчины есть доступ к самым укромным уголкам тела Месье, но ему нравился результат, а потому он терпел. - Какое прелестное плечо, - промурлыкал шевалье и поцеловал принца в белое плечо. – А какие ключицы… И ямочка между ними… Шевалье оставил поцелуи во всех этих местах, а руки его гладили другие: грудь, спину, между бёдер. Месье потерял всякую волю и позволял делать с собой всё. Когда шевалье дошёл до нужного состояния, велел принцу встать на четвереньки. Тот подчинился. Шевалье полюбовался его задом и ввёл в него два пальца. Месье вздрогнул, и шевалье ощутил, как сокращаются мышцы там внутри. Он задвигал пальцами, Месье слабо застонал. Не в силах больше сдерживаться, шевалье пристроился к нему и стал проталкивать в него свой немалый орган. Месье застонал громче. Шевалье представил, как принц морщится от боли. Но шевалье не знал пощады. Он энергично долбил Месье в зад, слушая его вопли и своё тяжёлое дыхание. А потом кончил в него. Когда вынул член, из Месье стало вытекать семя. Шевалье находил это зрелище бесподобным. Но Месье переменил положение и растянулся на кушетке. - Ох, милый, - пробормотал он. Шевалье улёгся прямо на Месье, ощущая жар его тела и как вздымается его грудь, и влагу семени на его животе. Желание шевалье не было утолено до конца. Он немного придёт в себя и снова овладеет своим восхитительным принцем. Тот уже раздвигал бёдра, очевидно, совпадая мыслями с шевалье.