История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

Когда шевалье вернулся в Пале-Рояль, Месье уже спал. Шевалье мог бы пойти в свою спальню, но ему хотелось чувствовать присутствие Месье рядом. Ещё сильнее хотелось оттрахать его, но шевалье сказал себе, что сделает это утром. А пока что он быстро разделся с помощью слуги и забрался под одеяло. Месье лежал на животе, шевалье лёг рядом на спину и, закрыв глаза, стал вспоминать минувший день. Сначала тревожный разговор с Лувуа, затем вечером попойка с Бевроном. Впрочем, шевалье пил мало. Беврон тоже только делал вид, что пьёт: шевалье заметил, что почти всегда он просто подносит бокал к губам. Беврон, очевидно, пытался понять, что за человек шевалье, а также боялся опьянеть и что-нибудь учудить. Это шевалье понравилось. Он решил, что Беврон похвально осторожен и если глуп, то глупость его не была явной. Манеры его вполне приятные, как и внешность. Месье не испытает отвращения, однако вряд ли увлечётся им, что важно. Беврона легко можно назвать привлекательным мужчиной, но ему далеко до шевалье. Он старше. И слишком смуглый. Видно, что даже не думал поберечь лицо от мальтийского солнца. Но лучшего всего было то, что Беврон держал себя крайне любезно с шевалье и почтительно. Такой человек будет делать, что ему велят, не тратя время на споры. Всё это в сумме позволило шевалье решиться. Перед тем как расстаться с Бевроном, он велел новому знакомцу из Парижа не уезжать и ждать вестей. Скоро шевалье пошлёт за ним. Шевалье перевернулся на бок и попытался всё выбросить из головы. Но мысли текли как река, отсекая шевалье от сна. Было бы досадно всю ночь крутиться и пялиться в разбавленную лунным светом темноту. Но, по счастью, этого не случилось. Шевалье через полчаса уже спал сном праведника, хоть и был далёк от праведности. Однако посреди ночи его разбудила боль в бедре. Пару лет назад шевалье был ранен во время штурма Фивских ворот*. Рана зажила, но остались шрам и внезапная ноющая боль, которая посещала шевалье, когда менялась погода. Он ещё шутил, что мог бы занять должность предсказателя погоды, если бы такая существовала при дворе Месье. Шевалье поморщился, втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Переместился к краю, уселся и спустил ноги с кровати. Стал растирать ноющее бедро. Он надеялся, что не разбудит Месье. Представать таким слабым шевалье не любил. Боль не уходила и он тихо выругался. Хотел проковылять в другую комнату, но было поздно: зашуршали простыни. Месье проснулся. - Что такое, милый? - пробормотал он. - Ерунда, - шевалье постарался звучать как обычно. – Опять проклятая нога. Месье не стал тратить время на расспросы. Вместо этого бросил на пол одну из подушек и уселся на неё. Так было удобнее растирать бедро шевалье. Месье надеялся, что его ласки прогонят боль. - Вы не должны сидеть у меня в ногах, - слабо запротестовал шевалье. Однако ему каждый раз было приятно, когда принц забывал о том, что он принц и становился просто любовником, нежным и заботливым. - Мы делаем многое из того, что не должны, - возразил Месье. – К примеру, Филипп, вы не должны засовывать в меня всякое. - Всякое! – воскликнул шевалье. – Никто прежде не называл мой выдающийся орган с таким пренебрежением! Месье тихо засмеялся и поцеловал шевалье в коленку. - Вашими стараниями мне полегчало, - шевалье запустил пальцы в чёрные кудри. – В самом деле. Забирайтесь обратно. - Не хочу, - сказал Месье. Его ладонь заскользила по бедру шевалье, а путь свой завершила на его члене. Месье осторожно сжал этот орган и стал ласкать. Шевалье сделалось жарко, он шире раздвинул ноги. Месье устроился между них. Когда язык принца коснулся головки уже возбуждённого члена, шевалье шумно выдохнул. Месье лизал член, шевалье ёрзал и часто дышал. Возбуждение текло по его венам, словно раскалённая лава. Сейчас он был полностью во власти Месье. А тот открыл рот и стал заглатывать член. Шевалье страстно хотелось увидеть всё в подробностях, но все до единой свечи были погашены. Пока кудрявая голова двигалась между его ног, шевалье стонал. С каждым мгновением блаженство усиливалось. - Вы превосходите…. всех шлюх… Парижа, - выдал шевалье, вцепившись в простыни. В это время его член был полностью в глотке принца. Вскоре шевалье излился. Тёплое семя наполнило рот Месье. Шевалье представил, как принц проглатывает его и облизывает пухлые губы. - Идите сюда, - пробормотал он, и Месье наконец поднялся с пола и сел рядом. Его дыхание было частым. От усердия кружилась голова. Шевалье подался к нему и стал целовать его губы, чувствуя вкус своего собственного семени. - Я обожаю вас, - выдохнул шевалье между поцелуями. - Я вас сильнее, - ответил Месье. - Это невозможно, - возразил шевалье. Нацеловавшись до боли в губах, они вернулись под одеяло. Месье стал быстро засыпать, но шевалье хотелось говорить с ним. - Мадам намерена кое-что предпринять против меня, - прошептал он. - Вы о письмах к Фьенн? Шевалье почувствовал, как принц напрягся. - Так вы знаете? - Ах, да, - ответил Месье, пытаясь казаться безразличным. – Выбросите из головы. Я так и поступил. Шевалье подумал, что Месье, способный о ерунде говорить часами, иногда как в рот воды набирает, когда дело касается чего-то для него поистине важного. Что за манера? Ведь гораздо лучше всё обсудить, чем оставить недомолвки и неправильные трактования, которые однажды непременно превратятся в непробиваемую стену. - Вам неинтересно, что правда, а что ложь? – начал он сердиться. Месье ответил не сразу. Повернулся на спину. Вздохнул. - Милый, я просто решил, что это не имеет значения. Всё равно я не в силах расстаться с вами. Шевалье немного подождал, но продолжения не последовало. Он бы отдал многое, чтобы увидеть выражение лица Месье, но видел только белеющий в темноте овал. - Я не отзывался о вас дурно, - сказал он. Месье продолжал молчать. Шевалье выругался про себя. Что за странное создание этот брат короля? Кажется, что понять его легче лёгкого, однако на самом деле нет ничего сложнее. - Скажите наконец, что думаете обо всём этом, - потребовал шевалье. - Обо всём этом, Филипп? - Обо мне и Фьенн! - почти рявкнул шевалье. - Ох, милый, если вы настаиваете… - Месье долго подбирал слова. - Ходят слухи, что вы снимаете для неё дом. - Это так, - вынужден был признать шевалье. – Но когда Фьенн родит, я заберу ребёнка и навсегда с ней распрощаюсь. - Хорошо, милый. Шевалье эта покорность вывела из себя. И спокойствие принца было подозрительным. Неужели ему просто всё равно? Шевалье его регулярно трахает, а большего принц, может, и не хочет. - Я спал с Фьенн, когда вы спали с Мадам, - продолжал шевалье, не в силах замолчать. Он надеялся вызвать у Месье хоть какие-то эмоции. Ему было необходимо, чтобы Месье на него реагировал. - Полагаю, тоже без удовольствия? – не без сарказма спросил Месье, хотя давал себе зарок не злиться. А шевалье успокоился. Всё в порядке. Месье ревнует его. - Это всегда было достаточно уныло. - О, - сказал Месье, - какая жалость. Но вы себя не щадили. - Перестаньте спать с Мадам, - сказал шевалье, на которого вдруг нашло озарение, как принца сделать только своим, - а я перестану спать с теми, с кем сплю. Будем верны друг другу абсолютно. Месье даже сел и уставился на него в темноте. - Что за странная мысль, Филипп? Как я могу перестать спать с Мадам? - Что в этом сложного? – притворно удивился шевалье. – Просто не ходите к ней и всё. - Но я обязан с ней спать. Иначе мне велят объясниться. Что я скажу? - Скажете, что смысла спать с Мадам нет. Очевидно, что рожать здоровых детей она уже не в состоянии. Месье молчал. Шевалье навострил уши, чтобы не пропустить даже его вздох. Всё-таки следует зажечь свечи, темнота – не друг важных разговоров. Надо видеть выражение лица Месье, чтобы не угадывать его реакцию. - Когда Мадам носит очередного ребёнка, от неё меньше вреда, - выдавил из себя принц. С этим шевалье поспорить не мог. Если Мадам предоставить себе, она устроит мужу ещё больше неприятностей. - Тогда требуйте развода. - Филипп! – воскликнул Месье. Он даже подскочил на месте. Идея его поразила. Развод – это очень серьёзно. Из Месье всю душу вытрясут, пытаясь заставить его передумать. Конечно, ему бы очень хотелось забыть не только дорогу в спальню Мадам, но и как выглядит её лицо, но с принцессой развестись довольно сложно. Особенно, если её брат король нужен твоему брату королю. Шевалье это понимал, а потому далее упорствовать не стал. Но для проформы продолжал ворчать. - Когда вы идёте исполнять супружеский долг, мне кажется, что моё сердце вырвали, проткнули шпагой, затем швырнули на пол и раздавили каблуком. Месье улыбнулся. Шевалье редко бывал патетичен, но каждый раз это звучало забавно. - Бедняжечка, - нежно сказал он и устроил голову на груди шевалье. Тот обнял принца. Ощущать мягкие кудри на обнажённой коже было приятно. Шевалье де Беврон ворочался с боку на бок. Кажется, скоро его жизнь в корне изменится, какой тут может быть сон. Он так и не уяснил, что шевалье де Лоррену от него требуется, но был согласен почти на всё. Лишь бы это не посрамило его имя и не шло вразрез с законами королевства. Но вряд ли Лоррену надо что-то такое. Он бы нанял головорезов, а не присматривался к мальтийскому рыцарю. Поэтому Беврон надеялся, что впечатление произвёл положительное. В пользу этого говорило то, что Лоррен велел Беврону прийти в Пале-Рояль, дабы на него мог взглянуть герцог Орлеанский. "Пусть Месье на вас взглянет", - Лоррен так и сказал. Очевидно, если физиономия Беврона и манера держаться Месье понравятся, шевалье похлопочет о нём. Однако конкретный день не был назван. Лоррен обещался прислать слугу, когда момент будет самым подходящим. А пока Беврон должен набраться терпения, никуда не исчезать и не встревать в неприятности. Это было легко. Беврон ещё не оброс знакомыми в Париже, денег у него не было, и он целыми днями торчал в особняке маркиза де Тюри. Беврон снова заворочался, ища удобное положение. Это не помогло. Тогда он взбил подушку, потому что она стала казаться каменной. Но и после этого он не обрёл покой. Мысли продолжали метаться между прошлым и будущим. Беврон то представлял себя преданным человеком шевалье де Лоррена, которому будет до гроба благодарен, то возвращался к их встрече в таверне "Великий король". Пока Беврон ждал Лоррена, успел разглядеть каждого посетителя. Это были кавалеры разодетые и шумные. Когда шевалье явился, многие из них его приветствовали, из чего Беврон сделал вывод, что в эту таверну любили захаживать придворные. Будет ли Беврон когда-нибудь в их числе? Он всеми силами желал, чтобы так оно и вышло. Пусть его жизнь станет спокойной и приятной. Долгие морские путешествия и бесконечно долгие дни на Мальте его вымотали. Ему надоела жара, которая так нагревала камни мостовой, что казалось, даже подошвы сапог начинают плавиться от соприкосновения с ней. Зелень Средиземного моря, синева неба, а между ними белая крепость, дрожащая в мареве - зрелище прекрасное, но радовались только глаза. Для довольства жизнью этого было крайне мало. Остальные органы тоже требовали получить своё. Беврон обо всём этом поведал Лоррену, когда тот спросил, каково это быть мальтийским рыцарем на Мальте. В Париже-то – раз плюнуть, если ты придворный. Конечно, теоретически рыцари всюду должны помнить, что им предписывается блюсти целомудрие, быть послушными и жить в бедности, но на практике мало кто так поступает. Жениться нельзя, а блудить – сколько угодно. - Скулы сводит от вашего рассказа, - вздохнул Лоррен. – Как вам удалось бежать? Бросились в море и вплавь добрались до берега милой распутной Франции? Беврон слабо улыбнулся. - Я был готов поступить именно так, но слёг. Врач не мог найти причину моего состояния и в итоге решил, что виновата сильная меланхолия. Мне дали бессрочный отпуск и отправили к семье. - Однако, надеюсь, меланхолия была вызвана безрадостной жизнью, а не тем, что вы к ней склонны, - сказал Лоррен. – Мне не нужен человек, который будет вздыхать непрестанно. - Я знаю, сударь, что при дворе все веселы и беспечны, я и сам таков, по крайней мере, умею казаться, - пылко начал Беврон, испугавшись, что Лоррен составит о нём неправильное мнение, - но когда ты вынужден проживать жизнь, которую себе не выбирал и не желал, это крайне гнетёт! Всё моё существо противилось этому! Шевалье кивнул. Ему легко было понять, что чувствует Беврон. Пусть судьба берегла его, как берёг и отец, не отославший его на Мальту сразу, а пытавшийся найти ему применение здесь, но не встреть шевалье Месье, скорее всего уже не сидел бы в Париже, а смотрел, как волны Средиземного моря плещутся о мальтийский берег. Шевалье страшила вовсе не обязанность воевать с пиратами или турками, воевать он любил как раз, а регламентированность и аскетизм жизни мальтийского рыцаря. - Мне нужен верный и толковый человек, - перешёл к сути шевалье. - Я не подведу вас, если вам угодно будет довериться мне и что-то поручить, – заверил Беврон и отставил в сторону стакан, чтобы не опрокинуть нечаянно. А шевалье улыбнулся. Он решил, что Беврон из тех, кто способен на собачью преданность, если ему дать кров над головой и пищу. - Это всё прекрасно, сударь, однако надо прояснить самое главное, - шевалье выдержал театральную паузу. – Вас от содомитов не воротит? В Пале-Рояле представлены все масти оных. У Беврона тогда покраснели уши и стали горячими как угли. Даже сейчас, ворочаясь на мятых простынях, Беврон чувствовал смущение. Он мог бы просто сказать, что он – человек широких взглядов, но вместо этого, желая сойти за своего, признался Лоррену, что у него кое с кем на Мальте кое-что было. Для шевалье это был лишь штрих к портрету нового знакомца, а для Беврона – Большое Признание. Но если оно поможет стать человеком шевалье де Лоррена, что бы это ни значило, Беврон готов был выкрикивать его на всех углах… Впрочем, нет. Это уже слишком. Беврон завздыхал и снова стал бить кулаком подушку, которая словно ополчилась против него. "Интересно, - подумал он, - каков из себя герцог Орлеанский? Скорее бы увидеть его".