Что было в горах, остается, мать твою, в горах

! Внимание, в этой главе будет наркота и сильный ООС Рея. И диалоги. !       Рей разлепил глаза. В комнате было темно, тихо и пусто — вполне обычно. Он взглянул на часы, прищурившись. На тумбочке лежал двойной набор дорогих оправ и золотые часы. Выглядело это крайне странно. Вычурные «Рэй-Бэны» с оригинальными красными стеклами были полусложены и, блин, одним видом напрашивались стать скомканными, как очередная грязная статейка из Daily Print. Но Смит лишь вздохнул и взял свои очки перед тем, как встать и одеться.       Можно было продолжить спать, но естественные потребности организма все же подняли его и через некоторое время довели до туалета. Закончив с мытьем рук, он потянулся. Никакой слабости в мышцах не ощущалось.       Тогда он приступил к традиционной зарядке, хотя и сократил нагрузку вдвое. Рекомендации врачей следовало выполнять хотя бы до конца недели.       Хотел ли он, чтобы кто-то лежал рядом? Вот еще.       Чтобы он ушел? Тоже нет.       Поверх белой футболки Рей накинул любимый кардиган, в котором ездил днем на задворки Лондона.       Он достал из одного неприметного комода вакуумную упаковку конопли, первого сорта, готовую к употреблению. Там же нашлись гриндер, полкило шестого номера «Кендала» и упаковка полупрозрачных бумажек по десять сантиметров. Пользованию трубками и готовыми блантами он предпочитал работать по старинке — языком.       Уж что-что, а виртуозность этого органа Флетчер сможет испытать на себе только таким способом.       Четыре свеженьких самокрутки отправились к Рею в карман.       Внезапно обилие антикварной мебели, которое всегда давило своей позолотой и вычурностью, создало какой-то потусторонний пафосный уют. Тусклый свет горел на стенах. На голубоватых стенах. Ноги беззвучно ступали по вычищенному по одной ворсинке ковру. Рей не любил этот дом, но с компанией здесь было не так чрезмерно претенциозно. Когда блондин проходил по коридору, послышался чуть севший голос:       — Жизнь начинается в три ночи, Реймонд? — зачем он оставил очки в спальне? Напрашивалась мысль о том, что Флетчер заходил туда, пока Смит дрых после колес. Осознание столь отстойной действительности заставило его чуть сильнее нахмуриться. Вдруг и руки распускал?       Лис, налив себе виски, в ожидаемом одиночестве смотрел на большом телике сериал, найденный среди коллекции дисков. Это тоже относилось к тем удивительным хобби Рея, которые он, впрочем, тщательно прятал в винтажные шкафы под ключ. Но замочные скважины нигде бы не остановили Флетчера, он бы из Ада добрался до таких лакомых тайников объекта своего бесконечного интереса. Кто разрешал тебе лазать по чужим полкам? В тот момент, когда в гостиную вошел хозяин дома, один симпатичный персонаж обнаружил пропажу своего сына и труп друга. Роешься в моих вещах, словно у себя дома, подлюга потасканный. Флетч смотрел на экран с каким-то восторженным чувством печали. «Что за ирония судьбы», — прошептал он: мертвого товарища звали «Омлет».       — А я ведь тогда, в парке, всерьез думал, твой мускул любви уже пять лет как не работает, — у него как всегда было омерзительно-похотливое настроение. — Только не бей.       — Почему пять?       — Не знаю. Пять, два — какая разница? Я ни разу тебя не видел за… — из уст Флетчера прозвучало очередное доказательство его сосредоточенной тайной увлеченности жизнью Реймонда. — Ты понял. Ведешь себя как бессердечный булыжник, которому секс не интересен.       — Пять лет назад мы познакомились, — вспомнил Смит, его поза, как бы это не противоречило сложившейся ситуации, стала более расслабленной. Он и был… неинтересен. А теперь стал. Неужели его мозги настолько пострадали?       — Ага. В каком-то бардаке, — Флетчер еле заметно клевал носом и не обратил внимания на оговорку Рея. Или только сделал вид. — Я еще принял тебя за…       — Бобби.       — Теперь ты определенно лорд-констебль. От важности не помри… — журналюга опустил веки и наклонился вбок, как будто подставляя открытую шею для смертельного укуса. — Слушай. Неужели у тебя так каждый день проходит? Ранения на ужин, угрозы на обед. Двухчасовой сон. И по новой.       — Сегодня у меня был выходной.       — Издеваешься? — Флетчер потянулся за пультом и убавил звук до нуля. — То есть сегодня ты просто развлекся?       — Это уровень твоих друзей-собутыльников, а не мой, — ответил Смит, приближаясь к дивану.       — Твой снобизм был только что посрамлен, Раймондо, — брюнет запрокинул голову и коротко посмеялся. Он выглядел каким-то неправильным. Растерянным. — А! Я знаю. Спихнул все оставшееся дерьмо на шестерок, а сам…       — Что? — нависнув над Флетчером, спросил Рей.       Поводок-то теперь очень короткий. Он никуда не сбежит, будет лизать руки и радоваться новым костям. У него было много шансов уйти. Почему он не ушел?       — Хочешь лечь со мной? — неожиданно спросил Флетч. Вот почему.       — Шанс уже упущен, — покачал головой Смит.       — Ой ли, дорогой… Правда? — усмехнулся лис. Он не без оснований был уверен, что их ждет ночью. Почему не пришел в спальню, а ждал здесь? Сон мог и не прерваться. Но я мог бы и прирезать его ненароком…       — Сначала… — Рей порылся в кармане и протянул своему гостю пухленький косяк.       — Подкурить меня решил? Я не из этих, — попытался отвертеться лис, выставив вперед ладони, но жесткий взгляд Смита был весьма красноречивым ответом. — Нет, Рей. Я и шмаль… Не-е-е.       — Лучшая в стране, Флетч.       — У вас там какой-то особый обряд посвящения? Чтобы дважды трахнуться с правой рукой Микки Пирсона, надо попробовать его товар?       — Ты привычен к алкоголю, но не к травке.       — Так тебя интересует мой развязанный язык, — догадался журналюга. — Как будто я что-то от тебя скрываю. Я скорее отрублюсь через десять минут. Секс будет очень скучным.       — Его не будет.       — Какая-то странная игра, я ничего не выигрываю.       — Я не выключил тебе сериал, а ты недоволен, куколка?       — Честно, я уже отрубаюсь, — это не было ложью. В отличие от Реймонда, который отлично вздремнул, лис тратил бессовестно дорогое виски, оставшееся еще с прошлого раза, в качестве сопровождения к сериалу.       — Давай, Флетчер.       — Это звучит так, как будто ты ждешь от меня стриптиза. А я сижу на стуле. Связанный, — брюнет все еще держал руки в отталкивающем жесте.       — Никакой разницы, — после непродолжительной паузы сказал Смит.       — М-м, — протянул Флетч. Теперь он перебирал пальцами кнопки на пульте, не нажимая их, а раздражая хозяина дома этим дурацким резиновым звуком. Скользкое лицо исказилось легким страхом. — Сериал мне «Ангелов» напомнил, шикарные были обряды? Ты с ними ведь пересекался, да?       — Твоя куртка по той же причине выглядит так дерьмово?       — Ха-ха, как грубо, Рей, — Флетчера передернуло. Нелестное высказывание о его ненаглядном пиджаке прошли сквозь него, так и не задержавшись в мозгу. Нервничает? Отлично. Пусть нервничает.       — Продолжим игру?       — Игру? Какую игру? — простонал он, продолжая тараторить какую-то засевшую у него в голове херню. — …всегда один дает, а второй берет. И я сейчас не про члены…       — Заткнись, Флетчер, — Рей подошел к нему вплотную. Он смял пальцами его воротник, мужчины замерли в паре сантиметров от поцелуя. Но вместо такого интимного действия Смит резко выпрямился, и притянул детектива к себе. — Оставим на завтра. Так и быть. Но за это ты хорошо поработаешь ртом. И я не про твой пустой треп.       Это происходило с такой скоростью, что Флетчер не сразу осознал происходящее. Погасший взгляд. Покажи мне все, гадкий лис. Как далеко зайдет наша новая забава? Наша… Ты уже раз перевернул доску, признавшись, что босс в курсе… Ставки повысились.       Реймонд Смит столько времени не уступал низменным желаниям. Тот случай пятилетней давности научил его относиться к плотским утехам и притонам даже не просто спокойно, а с привкусом стойкого разрушительного отвращения. Секс плавит разум, притупляет инстинкты. Так уж вышло, что тогда Флетчер, пробегавший мимо в поисках распутно-политической сенсации, случайно его спас. Не появись он, та подставная шлюха, наверно, перерезала бы ему, Рею, горло. Они никогда не узнают. Но с тех пор пути их неизменно пересекались, и каждый раз лис вел себя… типично по-уродски.       В связке с глубокой упаднической зависимости от соблюдения гигиены чужие прикосновения стали выводить Реймонда из себя. Иногда это кончалось резким «Не трогай меня», порой более ласковым «Руки убери», разумеется, не исключался и впечатляющий, выжимающий все соки недовольный взгляд. Но на Флетчера все это не действовало. Он раз за разом нарушал границы. И теперь Рей собирался отыграться по максимуму.       Бегающие глаза, неопрятные волосы, пропахшая гнильцой Лондона кожанка, крокодиловые ботинки цвета бургунди. Флетч создал себе четкий образ. Запоминающийся, провонявший табаком, грубый, в стиле Копполы, и такой же до тошноты мерзкий, как свиные уши с майонезом.       От его шумного общества тянуло блевать или помыться. Но сейчас…       Встревоженный взгляд Флетча метался между бедром Смита, в которое он упирался носом, и его же безэмоциональным лицом. Но через несколько секунд он стряхнул с себя эту пелену волнения, и потянулся к тому, чего хотел весь день.       К ноге.       Брякнули пуговицы, коротко прожужжала молния.       Тонкие губы вобрали член сразу, с вялым достоинством это сделать легче легкого, но с каждым движением языка орган постепенно увеличивался, заполняя все. Он упирался в небо, вызывая неприятное желание отдернуться. Тяжелая рука легла на голову Флетчера и не дала ему освободиться от давления. Нет, она направляла его с непреодолимой яростью. И перстень оставил легкий отпечаток на виске.       После непродолжительного количества фрикций на глазах брюнета выступили слезы. Он стал колотить руками по ляжкам Рея. Будь в зубах Смита сигарета, он бы, возможно, демонстративно затянулся, но вместо этого он сразу же выпустил волосы Флетчера, и тот свалился на бок, постанывая. Перспектива быть испачканным полупереваренной пастой или чем похуже отложилась на его подкорке как нечто неприемлемое.       — Срань Госп… бля! — подавившись слюной, взвыл неудачливый минетчик. Его душил приступ тошноты, он с трудом сглотнул этот комок.       Молодец. Реймонд чуть не сказал это вслух — прозвучало бы как извинение. Он не собирался просить прощения. Он делал то, чего хотел. Без жалости и сдержанности, он взял грубо и до конца. А вот журналюга был к этому не готов. Я хочу прочувствовать твой предел, лис.       — А на Рождество ты мне леденцы в жопу затолкаешь, а? — голос Флетча стал еще более хриплым, глаза блестели от скопившейся влаги. — Не очень-то приятно!       — Я уверен, что не хочу знать о твоем богатом опыте, — ухоженные пальцы Смита внезапно легким касанием обвели овал лица брюнета, а потом он указал на коробку одноразовых платков на журнальном столике.       — Просто к слову пришлось, — убрав от лица салфетку, проговорил Флетчер. — И я про глотку. У меня она не такая уж глубокая.       — А мне понравилось, — сжеманничал Рей. Беззащитность лиса его странно возбуждала. Он застрял на грани между «задушу» и «приласкаю». От этого торкало еще больше, чем там, в отеле, с наручниками и потным животным страхом. В нем родилось опасное влечение. Блондин планировал сделать что-то новое. А заодно выяснить подробности разговора Флетчера с Микки. Тут и помогла бы травка…       С прохвостом только так и можно. Подсластить пилюлю. Создать безопасную обстановку, залить вагю виски, поджарить… Именно это сейчас и происходило: еще не просроченный, истомленный алкоголем кусок мяса оказался на сильном огне, его следовало придавливать и держать до румяной корочки, переворачивать, смазывать маслянистыми приправами и снова давить так, чтобы изнутри вытекал кровавый сок…       — Значит, моя жертва не напрасна, — брюнет неожиданно улыбнулся, как будто его не мучили рвотные позывы минуту назад. — Продолжим?       Рей наконец позволил своему гостю задавать собственный темп. Это было мокро, горячо и, стоило признать, не совсем уж плохо. Постоянно соскальзывающие с основания члена три пальца, удерживающая ягодицу ладонь, твердое шершавое небо и изредка царапающие зубы — все это будоражило больше, чем Смит мог себе представить, сворачивая из коридора в гостиную часом ранее. Дерьмо.       Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.       — Все, хватит, — рыкнул он, с силой оттолкнув Флетчера, тот со сдавленным вздохом, почти всхлипом, врезался в спинку дивана. Его раздосадованная рожа блестела от всех возможных жидкостей: слюни, слезы и предсемя смешались вокруг его рта, стекли по бороде на шею. Какая мерзость. Но мне это… по душе. Лис с непониманием воззрился на активного партнера, неожиданно прервавшего все грязное веселье. Тот же, подтянув повыше белые боксеры, чтобы не запачкать брюки, зашагал в сторону своей комнаты. — Идешь?       — Ты еще, мать твою, спрашиваешь, — журналюга оскалился, его ноги уже подрагивали от нетерпения.       Пес заслужил смазочку себе под хвост.       Вазелин, друг холостяков и голубых, действительно лежал в ящике, небольшая стеклянная баночка. Словно это джем.       Флетчер скулил и выл под ним, вжимаясь в подушку, выгибая широкую ровную спину. Возраст ничуть не мешал ему насыщаться близостью с крепким молодым телом. Пусть после этого он и проваливался сразу в глубокий сон, кайф ловить Флетч умел и жаждал до звезд из глаз. Настолько, что даже заставил Рея ему малость поддаться и понежничать.       Дерьмо…       Последние дни Реймонд ощущал себя так, словно он дорогу в темноте нащупывает. Жизнь катилась в задницу. В одну конкретную. Правила нарушались, принципы прогибались, а постель была такой приятно теплой.       Легли они только в шестом часу, но в девять Смит вновь бодрствовал. Он написал Микки, но тот настоятельно посоветовал потратить день на восстановление. «Мерседес, шкет с простреленной ногой, твой квир-пес — я все знаю, Рей», — как бы читалось между строк.       Колеса, разминка, душ и готовка заполнили утро до момента, когда соизволил проснуться старый газетный голубок.       — Чашечка амбиций с утра, зайка? — Флетчер вышел в одной рубашке, одной из тех, что выудил для себя из пузатого шкафа начала века, сам он находил этот факт чертовски романтичным. Смит недовольно фыркнул. Ты ступил на опасное поле…       — Я поделюсь с тобой кофе, если оденешься.       — Я могу взять… — брюнет неопределенно повертел руками, не зная, какой задать вопрос. На его щеках поблескивали капли воды. Он умылся. Славно.       — Что угодно, — не придавая этому особого значения, кивнул Реймонд. Он пытался привести мысли в порядок, но расхаживающий без трусов лис этому явно не поспособствовал бы.       Ходячий пиздец.       Флетчер вернулся через пару минут. Его выбор пал на обычные треники, единственные среди кучи дорогих брюк. Удивительно.       — Думал надеть джинсы от Такеши Куросавы, но решил, что комфортнее будет так, — лис правильно истолковал его взгляд. Суммарно, даже за все годы, они провели вместе мало времени, но уже понимали друг друга, как супруги со стажем. Видимо, думал Рей, это из-за нашего насыщенного прошлого. Когда с человеком происходит много херни, он учится быстро вскрывать головы окружающим. Смит это буквально и делал. А Флетч просто упорно трахал всем мозги без подготовки.       Они молча насладились кофе и оладьями, которые испек Рей, добавив в тесто корицу и изюм. Это с его персоной не сочеталось никак, как в равной степени не сочеталось бы и с Флетчером, который в прошлый раз чуть не испортил лучшую сковородку.       — Чувствуешь разницу? — участливо поинтересовался блондин после завтрака. Под скулой сидящего напротив загостившегося сукина сына поблескивал крошечный мазок кленового сиропа. Вытри это. Вытри. Вытри. — На тебе посуда.       — Чувствую твое самодовольство, Рей. Я же говорил, что ты — идеальная жена.       — Жить надоело, лис? — сквозь зубы процедил Смит, сжимая в ладони вилку. Ее несомненно острые кончики были направлены точно в сторону журналюги, еще не потерявшего утренней неги.       — Все-все, признаю! Готовка — мой факап. Не стоило и пытаться. В сравнении с тобой… — голос Флетчера звучал нарочито испуганным, но его зенки светились и не лгали. Ему весело, в самом деле весело. — Оливер отдыхает!       — То-то же, умница, — налет неподдельной искренности на щетинистой роже слегка обескуражил Реймонда, он привстал и вытянул руку.       Брюнет затаил дыхание, и через секунду ничуть не ласковые пальцы оказались на его лице. Они сильно сжимали челюсть, сминали надоедливую бороду так, что губы вытянулись вперед. В широко раскрытых голубых глазах, лишенных всякой скромности, читался немой вопрос: что ты делаешь, дорогой?       Дерьмо, и правда, что ты делаешь?       Странный порыв Реймонда мгновенно улетучился. Или нет. Он мазнул большим пальцем по щеке лиса, собрав каплю сиропа. А потом эта маленькая сладкая капля отправилась в его рот. Немного пухлые губы сомкнулись на фаланге.       Это было в десять раз интимнее, чем, мать его, поцелуй. Реймонд Смит, которого знал пораженный моментом Флетч, никогда бы так не сделал. Реймонд Смит, который знал себя, кажется, достаточно хорошо, тоже не сделал бы так.       Дерьмо, это был хренов сюр. Парадокс. Иррациональная ситуация, которая случилась только из-за…       — Флетчер. Посуда.       — Да… — растерянный журналюга поднялся со стула, собрал грязные тарелки и кружки и, все еще находясь в некотором замешательстве, прошествовал к раковине.       Хотя их внутренние часы и не совпадали, Смит и Флетчер прекрасно сошлись своими дообеденными привычками. Они в полной тишине посмотрели ремейк фильма про Анри Шаньера, не став его комментировать. И так было ясно, что у Флетчера в голове гейские шуточки, а у Смита — исключительно ассоциации со своей службой на Пирсона. Разговаривать о работе им тоже не хотелось. А дальше — таблетки и дневной сон для хозяина, безделье в его доме — для пса.       Гость не то чтоб фигней страдал все то время, что Рей дремал. Он захватил очки, бросив пару долгих взглядов на беззащитного Раймондо, наполовину покоившегося под одеялом, внезапно нашедшийся в холодильнике мятный лимонад (по крайней мере, он надеялся, что в нем плавала именно мята), увесистый томик о жизни Кена Кизи в период с конца пятидесятых и вышел на улицу.       Эта книга была отличной иллюстрацией того, почему то, что само растет на земле, лучше синтетики. В общем-то, все произведения жанра создавали отталкивающее мнение о наркотиках. Флетчер любил их — книги, а не наркотики — как ценитель своей профессии, заставший порывистые бестселлеры этих долбанутых американцев еще в молодости. А почему их коллекционировал Смит? Не просто собрал по соседству с классикой от Байрона до Достоевского полку с парой дюжин гонзо-имен. Там стояли потертые корешки, видавшие закаты и рассветы рубежа шестидесятых — семидесятых годов — первые издания.       — За этим определенно кроется какая-то темная история, — прошептал брюнет, сидя на мягкой шкуре и неторопливо покуривая свои сигариллы под навесом для барби. Он бросал окурки прямо в него — все равно потом сгорят.       — Флетчер, — раздалось над его ухом. За чтивом часы пролетели незаметно.       — Да, любовь моя? — слащаво улыбнувшись, лис захлопнул гибрид романа и документалки, который скорее листал, обновляя в памяти, чем внимательно читал.       Погодка стояла замечательная: покрикивали пичуги, насекомые не надоедали, — но время медленно шло в сторону сумерек. Журналюга поежился, ощутив предвечерний ветерок. Под его подбородком натянулись тонкие сухожилия, он с шумом втянул воздух.       — Не лапай мои книги.       — Если бы твоя книга существовала, то называлась бы «Кровь, дерьмо и стремление к деньгам» или вроде того, — съехидничал Флетч, похрустывая локтевыми суставами. Он опять не свалил. Бессмертным себя считает?       В кармане Реймонда ждали своего часа четыре косяка, и он извлек один из них. Аккуратно свернутый солдатик смерти теперь одиноко лежал на широкой деревянной столешнице.       — Надеюсь, с табаком? — с сомнением протянул брюнет, глазея на предложенное удовольствие, на редкость сомнительное.       — Пятьдесят на пятьдесят.       — Классика, значит.       Флетчер подержал какое-то время самокрутку перед глазами, зажав между пальцев, и потом поднес к губам. Рей щелкнул выуженной из неизвестности зажигалкой. Флетч задержал ненадолго дыхание и не торопясь выпустил дым через нос. Его окутал запах каннабиса и расслабляющей тоски.       — Свеженький товарчик. Давно же я… кха! — закашлялся и пробормотал он, сразу же делая еще одну затяжку.       — Не нравится?       — Этого я не говорил, — лис передал Рею начатый джойнт. — А можно ли тебе курить сейчас, м?       — Есть теория, что марихуана помогает при сотрясении. Просто расслабиться она мне не помогает.       — А что помогает такому денди? — брюнет смотрел в его сторону так, словно уже прочел мысли. На огрубевшей от возраста коже затерялось привычное блудливое выражение. Если приглядеться, можно было заметить подавляющее количество складочек и трещин на некогда красивом лице. Но чего нельзя было отрицать, так это того, что морщины вокруг глаз шли ублюдку. Как и эта щетина. Как и…       Смит на секунду задумался, ответить ли честно. С одной стороны, нарушать собственные устои относительно правды из самодовольства он не хотел, а с другой… Признаваться Флетчеру почти что в симпатии? Упаси дьявол. Нелегкий выбор, сукин ты сын.       — Сон. Спорт, — он не стал продолжать список, но Флетч и без того догадался.       — Секс. Три «эс». С недавних пор, конечно же, — он негромко прыснул. Стрелочки-бороздки, расходящиеся от его век к вискам, неожиданно стянулись. — Я жалею, что не хожу рядом с тобой с камерой. Честно. Я раскладываю тысячи фотографий здесь, на внутренней части моего черепа, — он постучал по виску указательным пальцем и тоскливо продирижировал им в воздухе, продолжая полусидеть в уличном кресле.       — Еще рано для признаний, — Рей втянул в себя еще одну порцию отравы и вернул ее своему гостю. На голодный желудок накроет быстро.       — Тогда я добавлю, что никогда не откажусь от этих грязных мыслей, — теперь Флетчер наклонился вперед, чтобы снова наполнить легкие возбуждающим жжением. — Давай устроим старый добрый рок-н-ролл. Первые два пункта «святой троицы» мы уже выполнили. Пойдем по классике «Марки». Может, у тебя завалялись диски Мика Джаггера? Или ты всегда слушаешь всякую тоску? Come a little closer, huh…       — Это не Мик Джаггер.       — Точно, — лис почесал бородку и стал внимательно изучать свои ногти, слегка серые от грязи. — Недавно ведь лента про Неда Келли вышла. Давай посмотрим сейчас?       — Неинтересно, — эстафета снова перешла к Смиту. Это было чертовски негигиенично. Но даже несмотря на отвратный обмен слюной и все такое, он вдруг держался по-человечески. Он, правая рука наркобарона, мог вести себя обычно. Обычно. Это было странно.       — Да ладно. Там, — с деланным восторгом Флетчер закатил глаза и принялся ковырять найденной непонятно где зубочисткой ногти, — легенда, насилие, переодевание в женщин, голый Чарли Ханнэм…       — Вернемся к сэру Джаггеру. Ты трещишь, не затыкаясь, о всяком бесполезном дерьме, которое типа…       — Ты сказал «типа»?       — …должно пробудить во мне интерес.       — Певец из тебя бы точно не вышел, — Флетчер с усмешкой дослушал эту пародию и спросил: — Ты отдаешься Микки с усердием Ральфа Стедмана, на хрена? Ради престижа? Денег? Мерседеса, «ягуара» и умного унитаза?       — Престиж… Когда-то, возможно, — унитаз-то тебе чем не угодил? — А взять тебя: горький, перенасыщенный чванством и развязностью. Мог бы снимать кино, писать книги, купить новый пиджак бычьей крови, а сидишь здесь. Шуршишь по вечерам в углу. Для чего?       Флетчер широко раскрыл глаза, он смотрел на Рея, в его заполнившихся чернотой зрачках читалось искреннее удивление.       — Переживаешь? Как мило. Я, похоже, и правда отнесся к тебе с непомерно высоким уровнем предубеждения. Сейчас ты такой приятный. С тобой не станет скучно.       — В любви хоть не признавайся. Да, давай, вытащи язык из моей задницы, Флетчер, — да, ты ведь не собака. Или как?       — Я не собака, Рей, — ох, блядь.       — Однако… по всем признакам ты самая настоящая собака. По всем, кроме верности, — болтливее стал не только журналюга, и это могло доставить проблем. Но Рею было плевать. У него сегодня выходной.       — Ты просто не любишь, когда что-то в твоей заднице.       — Определенно, не люблю, когда что-то в моей заднице, — повторил Реймонд, скопировав издевку в голосе Флетчера.       — Но сам-то иногда по уши в заднице Микки, разве не так?       — Поясни, лис, — блондин дернулся в сторону чересчур расхрабрившегося лиса. — Я не очень расслышал.       — Задница мешает? — тот отшатнулся от ложного выпада и лукаво усмехнулся. — Да я готов поспорить, когда Пирсон тебя встретил, то сразу подумал: я, твою мать, должен его взять и приютить, показать его таланты всей охуенно чопорной Англии.       — У меня от тебя голова болит.       Они сидели какое-то время в обволакивающей тишине. В ход пошел второй косяк. Струйка дыма облизывала напряженные лица, запутываясь в разной густоты растительности… Флетчер снял очки и положил их на столешницу.       — Что тебе сказал Микки? — Рей выдохнул порцию смол, и его голос прозвучал слегонца сдавленно.       — Когда? — лис сделал вид, будто не понимает, о чем речь. — Не припоминаю, чтобы он что-то мне говорил.       — Может, босс общался с твоей тенью?       — Мистер Пирсон, — сделав серьезную мину, начал Флетчер голосом, будто на последней читке сценария, — отлично смотрелся бы на сцене. Грация и опасность. Глаза хищника с трудом вмещаются в его костюм.       — Ты отошел от темы.       — Я и не подходил, солнце. Итак, он наклоняется ко мне и леденящим шепотом произносит, мол, ладно-ладно-ладно, сукин сын, выполняй то, что скажет тебе Рей: скажет вылизать туалет — будешь лизать, и запомни — наш мир вовсе не клоунада и не гребанное хобби, мы занимаемся серьезным бизнесом, и последнее, что мне нужно после игр с русскими — это проблемы с очередным мертвым тинейджером из диснейленда или с тобой.       Последовала долгая пауза. Окурок полетел в отсек для дров. Уже опускались сумерки, но фонари с датчиками света еще не загорелись. Тишину нарушал лишь вопль какой-то стремной птицы. Стало как-то зябко.       — Скажи теперь ты что-нибудь, Рей, — приблизившись к Реймонду на опасно близкое расстояние, надтреснуто попросил брюнет. Его веки были наполовину опущены, но тонкий ободок голубых зрачков все еще был направлен на собеседника.       — Виски кончилось, — пожав плечами, хмыкнул Смит. Его накрыло приятной дурманящей тяжестью, будто одеяло легло на плечи. Воздух стал густым, как желе из пакетика. Что-то я не в форме сегодня.       — Совершенно ненужная информация… — протянул Флетчер. Когда задаешь вопрос, требующий неопределнного ответа, обычно ожидаешь услышать: «Не знаю, ты о чем?» Когда ждешь реакции на конкретные слова, хочется узнать правду, какой бы длинной или короткой, интересной или скучной, плохой или хорошей она не была. Его в последнюю очередь сейчас волновало виски. Тем более, он помнил, что там оставалось еще на три хороших глотка. А маленьких — все пять.       — А чего ты ждал? Благодарности? — недовольно пробормотал Рей. — Пойдем в дом.       Они, на ватных ногах, потратили в три или даже в четыре раза больше времени на дорогу с дворика внутрь. Хотя, возможно, это было только их воображение. Лазурные стены встретили их, как угрюмые волны.       На кухне они разогрели (кажется, разогрели) вчерашнего лосося. Рыбка таяла во рту, словно девственный язычок. Кто грел еду? Почему они ели из одной большой тарелки? Блондин улыбнулся глупой мысли. Он, черт подери, почти ненавидел себя за такую ассоциацию. Только два Бродяги, без Леди.       Рей, ты проигрался. Пиздец как проигрался.       В глубокой посудине с красным кантом оставался только соус и единственный кусочек семги. Флетчер воткнул в него вилку и надломил. Это, блин, похоже на то, как ты ковыряешься в чужих жизнях — входишь клином и ломаешь.       Вот почему я…       Неожиданно его губы обожгло чем-то теплым и вязким. Половинка розового произведения, что вышло днем ранее из-под его рук, мазнуло вдоль его рта. Капли сливочного соуса стекли к подбородку, запутавшись в бороде. Отсутствующий взгляд хозяина дома теперь с неподдельным интересом устремился на сидевшего напротив лиса. Он что-то объяснял, пытаясь впихнуть в Рея последний кусочек.       — …понимаешь, я бы никогда не тра… не наебал тебя так.       — Что?       — Ты все прослушал? А я тут перед кем распинаюсь, как целочка?       — И как бы ты меня трахнул, Флетчер? — пальцы Смита сжались на вороте журналюги.       — Секрет, — тот с усмешкой освободился, сунув в руки бандита чистую салфетку, и выскользнул в гостиную. А что бы я сделал, если бы он слизнул соус?       Дерьмо.       Рей не пошел следом сразу. Он смотрел на свою ладонь, только что державшую горло хитрого язвы. Жилки бились под его прикосновением, как струны скрипки во время итальянской «Грозы». Хотелось сдавить, почувствовать напряжение мышц, нервное сглатывание и дерганье кадыка, даже стекающие капельки пота… Нет, нет. Нет!       Он вздохнул, часто моргая, и поднялся. Все-таки травка не помогала ему расслабиться, до конца — никогда, тут он не преувеличивал. Смит посчитал до десяти и последовал за Флетчером.       — Take me on a trip upon your magic swirling ship, — продолжая валяться на диване, гнусавил тот. — My senses have been stripped, my hands can't… my toes… Оу, дерьмо.       — Что? — заняв соседний диван, спросил Рей. Он сел ровно, будто на уроке в начальной школе. Пряди волос рассыпались вокруг лба, накрыв кончиками дужки очков.       — Забыл слова, — ответил Флетч. Его нарочито открытая поза попахивала наигранностью. Он бросил на пол одну из подушек, проигнорировав взметнувшуюся бровь блондина, соскользнул на колени на нее и сел прямо перед Реймондом, прожигая его тоскливым взглядом. Пауза затянулась, пока Флетчер не нарушил ее своей привычно грубой манере.       — За кого бы ты играл? За «канониров», «пенсионеров»? — он обвел языком обнаженные зубы, будто пробуя собственные слова на вкус. — Нет, за «голубых»*!       — За голубую команду выступаешь ты один, скользкий пиздюк, — скороговоркой шикнул Смит. Мы теперь упражняемся в «дебильные вопросы»? — А в футболе у меня был кое-какой опыт.       — Пиздюк? Приму за комплимент, дорогуша, — расплылся в гнилой улыбочке Флетч. — Это было в школе? Кем ты был, защитником?       — Центральным нападающим.       — Оу. Теперь ты центральный нападающий на мой тыл, Рей, — изъеденная десятками лет, весьма бурных лет, рука застыла в паре сантиметров от колена Реймонда. Она застыла в просьбе. Пальцы, которые обычно все время находились в движении, остановились, словно требовали бокал виски. Осмелев, он приложил подушечки на фигурную чашечку и немного надавил на впадины, а потом осмелевшая рука поползла выше. Страх потерял? — Премьер-лига. И ты, похоже, не против быть со мной в одной команде.       — Штрафной пробить, Флетчер? — ладонь замерла на середине бедра. Но следом за ней и вторая неприятным весом легла на другую ногу.       — Может, лучше дашь себя обыскать?       — Валяй, лис, — попробуй.       — Как там твои компульсии? Руки еще не чешутся прибить меня? — неожиданно брюнет оторвал свои конечности от хозяина дома и с грацией медведя поднялся.       — Знаешь, что, Флетчер? — Реймонд с легким сожалением прогнал желание задушить лиса. — Пошли-ка во двор.       Журналюга с прищуром кивнул. Он прошагал на мысках к прозрачной двери и, не обуваясь, засеменил по чистой плитке. Захватив кое-что с кухни и заняв своего еще не изрядно подкуренного гостя очередным косяком, Смит разжег барби, чтобы сберечь от холода чьи-то пятки.       — Мы — просто ложь, ты и я, мы-ы… — Флетчер сделал затяжку и задержал дыхание, он выдыхал медленно, будто дракон выпускал из ноздрей тонкие витки дыма. Он стащил со скамьи плед и накинул себе на ступни. — …слова безо всякого смысла.       Блондин усмехнулся и забрал джойнт. Его образу очень шло курение, старый лис наслаждался зрелищем, не сводя глаз. Этот вечер был особенным, он ловил каждое мгновение, пусть и осознавал, что забудет часть на следующее утро.       Освободив легкие от сладко разъедающей гари, Рей пошарил в кармане кардигана и достал оттуда завернутую в пищевую пленку половинку кокоса. Обычного кокоса, в волосатой коричневой корке. Он смял целлофан и поднес орех к губам. Послышался хруст. Флетчер разлил лимонад на столешницу, засмотревшись.       — Свинья, — произнеся это слово, Реймонд тут же пожалел об этом. Дерьмовый кошмар Тренера сразу же всплыл в мозгу, как неоновая вывеска на Канал-стрит. Из воспоминания его выдернуло одно слащавое замечание.       — Ты чертова бомба с датчиком давления, — самокрутка как влитая лежала в морщинистых пальцах. Пепел окрасился рыжим всполохом. Лис залпом осушил стакан и с выражением продолжил: — У тебя нет таймера и красного провода, который можно перерезать в последнюю секунду. Ты весь такой замаскированный под элегантного типа. Как счетовод с четырех-пятизначной зарплатой. Но стоит встать на тебя — я предпочел бы сесть, — и слышится щелчок. Самая опасная мина в моей жизни. Ящик динамита, оставленный под обеденным столом….       — А ты совсем наоборот, Флетчер, — Рей проглатывал последнюю букву в фамилии, из-за чего она звучала как ругательство. Он прервал поток взрывных сравнений. — Наверно, всегда хотел попасть в крутую компанию, да места не нашлось, и из угодника ты стал таблоидной шавкой. Одиночка, ослепленный киношными злодеями, — Флетч сидел с блуждающей полуулыбкой, слушая это. Он поднес пальцы к губам, неосознанно смяв их. — Неудачливый сукин сын, который живет в материнском доме.       — Ох, как холодно, Раймондо, — журналюга немного скис, его локти безвольно опустились. — Ты же не напишешь моей маме письмо о том, как мы занимаемся анальным сексом? Это бы ее расстроило…       Рей приоткрыл рот, чтобы ответить, но ни звука не слетело с его языка. Он не знал, что сказать. Беседа плавно скатилась в какую-то разнузданную бессмыслицу. Пора вернуть ее в спокойное русло.       — Лис, что ты… — начал блондин, но его попытку нагло прервали.       — Эй, подай мне очки, — заскулил Флетчер, вскинув руки и накрыв ими лоб. О, песик немного размазался. Готов.       — Давай сам, — пробурчал Смит, скидывая докуренный огрызок в барбекю. Четвертую самокрутку он доставать не стал.       — Ну пожалуйста, Рей, — брюнет покачал головой, жалостливо скривив губы. Хотелось смять эту нахальную морду и вдавить куда-нибудь. Вдавить поглубже, чтоб воздух из легких выбило.       — Протяни лапу и возьми, — нарочито сдержанно ответил Реймонд. Он уперся ладонями в спинку и оттолкнулся, чтобы встать. Флетч сглотнул, наблюдая, как слои одежды обтягивают мощные руки. Он тоже был довольно плечист, но в силу возраста, а не регулярными тренировками деланный.       Впрочем, что огнестрел с собой таскать, что объективы — одна хрень — тяжело.       — Что ж так по-собачьи? — жилистые пальцы Флетчера схватились за окуляры и водрузили их на лоб. — Какой ты злюка.       — Не нравится по-собачьи? Не смеши меня, — а когда стонешь, и не подумаешь, что тебя что-то не устраивает. Рей со свойственной ему серьезностью на грани с жестокой величественностью, за грудки поднял журналюгу, встряхнул и отдернулся, судорожно заморгав. — В дом. Живей.       — Конечно, жеребец, — гнилая улыбка, вызванная огоньком возбуждения, выводила Смита из себя.       — Прекращай, лис, — скривился Рей, закрывая дверь наружу. — И иди вымой ноги.       — Ох, не знал, что тебе такое нравится, — брюнет поиграл бровями, сложив между них округлые складочки.       — Мне не нравится грязь с улицы.       Когда Флетчер скрылся в глубине дома, его хозяин снял очки и потер веки. Его слегка клонило в сон, хотя он и выспался перед марихуановым обедом. А лиса явно тянет трахаться. Как забавно. Даже сейчас…       Ходячее недоразумение вернулось в комнату. Его штаны, в смысле штаны Рея, были подтянуты до самых колен. Сухие голые икры, подсвеченные орнаментом вен, замерли перед опущенным взглядом Смита. Он медленно посмотрел вверх, не пропустив и того факта, что Флетч умылся и выглядел теперь отрезвевшим. И его нижняя часть все еще была малость воодушевлена.       — Что-то не так, Рей? — брюнет наклонился, чтобы спустить подвороты, его макушка застыла на расстоянии полушага от паха Реймонда.       — Все, Флетчер, — негодная ты сволочь. — Почему ты так зациклился…       — На чем? — светлые зрачки почти вернулись к обычному состоянию. А от чего они расширялись: от наркоты или от желания? Нет, обычно глаза краснеют, а не… Бля. Журналюга не собирался подсказывать реплики.       — Ты знаешь, — Реймонд спрятал в бороде подергивавшийся уголок губ. Он и забыл, что такое находиться под кайфом.       — Просто признай…       — Я признавать ничего не стану.       — Это долгая история, Рей, — Флетчер уставился в потолок и почесал подбородок. На его висках еще виднелись капли воды.       — Ничего, у меня выходной, — кивнул Смит.       Не все можно найти в интернете, даже о таком самодовольном ублюдке, как Флетчер. Он был известен в нужных кругах, но абы кто выйти на него без подсказок бы не смог… Как этот поганый, но не бедствующий и не до конца несемейный детектив дошел до того, что готов сосать и быть выебанным кем-то вроде Реймонда Смита?       — Возьмем за начало девяносто четвертый. Или пятый. В общем, почти двухтысячные, да? Мое золотое времечко.       — Поздновато как-то, — молодись, сколько хочешь, лис.       — Просто до той поры я был просто, ну… безымянным колумнистом.       — Продолжай, — и, пока Флетчер вещал свою сказочку, Рей прогулялся до кухни и поставил на плиту чайник. Щелкнула конфорка.       — У всех бывал в жизни свой Джона Джеймсон*, который однажды подзывал и спрашивал: «Эй, Питер, куда хочешь махнуть? Сараево или Карабах?» На самом деле отказать было невозможно. Молодая кровь, адреналин, стремления, знаешь. А дальше… Пока все ходили в кино на «Гарри Поттера», я полмира объездил. Афганистан, Израиль, дерьмовое СНГ… Кишков на всю жизнь нанюхался, Рей. Лучше б я, блин, смотрел «Олдбоя». Но нет, — Флетчер, неестественно то ли пошатываясь, то ли пританцовывая, перемещался по гостиной, трогая все, что казалось притягательным. Корешки книг, мебельные изгибы, шершавые покрывала… Он с нескрываемым любопытством поглядывал на подбородок Рея, но суровый взгляд бандита говорил: этому не бывать, лис. Только тронь. — Я предавался инстинкту самосохранения. Пусть звучит трусливо, зато я выжил в самых горячих точках того времени, хотя в итоге и словил пулю.       — Куда? — но Флетч проигнорировал вопрос. Рей залил кипятком крупные сушеные листья, рассыпанные по дну френч-пресса.       — А когда СМИ все под копирку писали про запуск БАКа, я решил завязать. Быть журналистом значит знать всю хуйню, что творится в мире. Лучше уж собирать компромат на продажных политиканов-пидарасов, чем блевать над трупами хер знает где, даже в уютной офисной коробке. Трупы есть всегда, и тогда я знать о них не хотел, — он резко остановился на пороге кухни. Потом их взгляды встретились. — Но к чему же я это все… Ах, да! Реймонд, столько лет прошло, а только ты открыл мне глаза. Следить за тобой стало настоящим удовольствием, любовь моя. Я скучал по беготне за парнями с пушками. Все-таки мир — это для педиков.       — Тяга к кино, видимо, оттуда же, — и лис, безусловно, не относит себя к педиковатым индивидам. Ставит себя вне этого дерьма.       — Конечно-конечно! — Флетчер уперся ладонями в стол, не разрывая зрительного контакта. Он вот-вот доиграется. — Ты и милый бухгалтер, и гангстер из середины века. Консервативный плюс кэжуал. Как тут не влюбиться.       — Постаревший битник, — налив привычные двести пятьдесят миллилитров чая в чашку с золотистым ободком, Смит немного подобрел.       — Хипстер, — журналюга играл с огнем каждой фразой, каждым движением.       — Поосторожнее со словами.       — Ты назвал меня старым.       — Ретро и бычья кровь — это старо, — категорично бросил Рей, отпивая горячую жидкость.       — Иногда стоит казаться отталкивающим, — не менее безапелляционно заявил Флетчер.       — Значит, как был ссыклом, так и остался, — маскируется под отраву, как трусливый слабый зверь.       — Должно же быть во мне что-то неизменное. Это же не кино, а гребаная реальная жизнь!       — Так куда тебя подстрелили?       — Не видел шрамов, вот и любопытно стало, да? — брюнет засмеялся и заглянул в холодильник. Там стояла бутылка «кончившегося» виски.       — Нет, — они вернулись в гостиную. Реймонд достал пробковую подставку под горячее и с трепетной сосредоточенностью поставил на нее свой напиток.       — Ты со мной заигрываешь? — Флетч же пригубил половину оставшегося алкоголя и ухмыльнулся.       — Просто хочу знать твои рычаги.       — Резонно… — брюнет усадил на переносицу очки, которые до этого покоились у него на макушке, под красноватыми линзами воспаленные белки стали казаться совсем красными. Он прикрыл глаза и откинулся на диванные подушки. — Надеюсь, тебя к пятидесятилетию не ждет дырка в голове, Рей.       — Что?       — В голову, Рей, — Флетчер перестал юлить и просто произнес это отсутствующим тоном. — Мне попали в черепушку.       — После такого обычно не живут, — везучий ты сукин сын.       — Это был рикошет, пуля не деформировалась и вошла неглубоко. Тогда-то я и понял, что… не гожусь ни на что, — Флетчер содрогнулся всем телом, вспомнив те секунды, когда в его кость влетел на огромной скорости комок металла. — Я лежал там несколько часов… среди гари, грязи и крови. Как мертвец. Поэтому, знаешь, когда я увидел тебя упавшим, я…       Испугался. Рей видел, как журналюгу тряхнуло, когда тот снова приложился к виски, осушив бутылку до дна. Его взгляд остекленел. Его потухшие зенки смотрели сквозь «Рэй-Бэны» мимо Реймонда, силясь сбежать от тяжелой реальности. Это была глава жизни частного детектива, которую нельзя было узнать ни у кого, кроме первоисточника.       — Флетчер, — с лиса слетело оцепенение, он снова вздрогнул и полными отголосков ужаса глазами глянул на Смита. Тот поднес указательный палец ко рту. — Забудь.       И тот забыл.       Журнальный столик оказался неплохим местом для забытья. В этот раз доминирование Рея только спасало. Флетч прилип к деревянной поверхности и свел колени. Он забыл.       Реймонд Смит — его лучшее лекарство. И такие сильные лекарства вызывают привыкание…       Время только шло к полуночи, когда они доползли до свежего воздуха снова. Флетчер, обернувшись в шерстяной клетчатый плед, беспардонно дымил. Запах табака определенно въестся в покрывало, — думал Рей, большими глотками поглощая из принесенного из дома кувшина с прохладной водой. От его тела разве что пар не шел. Спать расхотелось, стоило только вставить. И он был не прочь повторить. Травка ли это говорила в нем? Возможно.       — Что, хочешь второй раунд? — постукивая по сигарилле, спросил лис. С его лица еще не сошел румянец, а в ушах звенели дерзкие фразочки, которые он отпускал в процессе. Как он еще был жив после такого, Флетчер не представлял. Хотя его ноги продолжало сводить, а анус без перерыва саднило, он улыбался. — Смею тебя расстроить, но теперь моя очередь говорить «нет».       — А вдруг это твоя последняя возможность? — оскалился Смит, накидывая на себя кардиган. В футболке стало холодновато.       — Ты? Просишь меня? Где-то что-то сдохло, я уверен, — прыснул Флетч, отпивая из своего стакана. Он чувствовал себя опустошенным, прямо как скоро станет этот стакан. Им утоляли жажду, и это пробуждало в нем давно забытые чувства. Его жеманность ненадолго испарилась.       — Тогда я пошел спать, — уже направляясь к дому, закинул наживку Рей. — А ты — на диван.       — Нет, стой! Я… эм… чур с тебя завтрак в постель. Я точно не смогу ходить.       — Будь уверен, — кивнул он. — Не сможешь.       Они, угрюмый бандит и наглый журналюга, поспешили с улицы в тепло.       …в девять сработал будильник.       Прежде, чем жизнь стартанула бы без предупреждения дальше, Реймонд поехал к Пирсону. Флетчер отрубился на середине второго акта, после вчерашнего трипа никуда он раньше обеда не встанет, волноваться не о чем. Лис останется в норе.       Утреннее солнце внезапно почтило своим присутствием вечно серый Лондон. Ласковые лучи, отражаясь от приборной панели, слепили чувствительные глаза Смита, пока он катил «ягуар» в офис. Это было идеальное начало дня.       Однако скопившиеся документы отняли больше времени, чем он предполагал. Тот самый разговор с Микки был отложен до второй половины дня.       — Что делал в свой выходной, Рей? — разобравшись с отчетностью, спросил наркобарон. Сегодня его образ совмещал оттенок молодого вина, ужасно вызывающий «пье-де-пуль» и белую тенниску.       — Один песик предоставил мне свою промежность и все, что к ней прилагается.       — Промежность?       — Да, Микки, промежность, сладкий кусочек ничейной территории между анусом и мошонкой. Он ужасно готовит, но компенсирует это минетом. Ужасным.       Нет, такого диалога между ним с боссом никогда не произойдет. Держать плантации марихуаны — не стриптизером работать. Впрочем, — решил Рей себе признаться, — минет не был ужасным.       — Потраченный впустую выходной никогда не тратится впустую. Я нашел одного разносчика китайской лапши, — не меняя равнодушного выражения лица, ответил Смит. — Кое-кто — уже известно, кто — украл большую партию лапши и разбавил ее дешевым соусом. Одна миска успела разойтись по городу, обошлось без летальных исходов, но полиция зашевелилась, другую любезно нашел один натасканный пес.       — Кажется, вы с этим псом нашли общий язык? — серо-синие зрачки устремились в его сторону. Майкл Пирсон приоткрыл рот, раздумывая, не добавить ли чего-то к своим словам.       — Он иногда лает на хозяина, но команды выполняет, — честно сказал Реймонд.       — Смотри, чтобы не лаял слишком громко. А то придется усыпить.       — Эти ваши эвфемизмы, мальчики, — бросила Розалинд, она только что вошла в кабинет мужа. Но, несмотря на ехидный тон, на ее лице висела такая добродушная улыбка, какая у такой женщины вообще могла быть.       — Дорогая, — Пирсон встал ей навстречу, чтобы поцеловать в щеку, легонько сжав руку, и вернулся к разговору со своим замом. — Он сказал, что я целился в него из пистолета?       — Нет. Он предпочитает напустить туману везде, где это возможно, — тоном, полным равнодушия, Смит маскировал опускающееся на него легкое, еле заметное, робкое, волнение.       — У него тоже были пушки. Твои, — Микки потер виски и медленно опустился за свой стол, возвращаясь к бумагам. — Но он сразу же протянул их Банни, не пытаясь ни сбежать, ни что-то сказать. Мне было интересно, почему такой тип вдруг дал по тормозам. Не стал рыпаться, чтобы спасти свою шкуру. И я спросил его… как думаешь, что?       — Последнее желание? — предположил Реймонд, не сильно раздумывая.       — Верно. Но он сказал: «У меня не осталось незавершенных дел. Стреляй. Если можно, не в голову». Словно и не та крыса, которая играла на каждом фронте, подставляя и одних, и других. Это заставило меня переосмыслить положение вещей… И мы пришли к соглашению.       Правая рука Майкла Пирсона представил себе разговор босса с его заднеприводным журналюгой. Никаких повышенных тонов, оба отрешенные и одновременно взмыленные из-за его, Смита, почти роковой травмы. Очень необычное, должно быть, зрелище вышло.       — Можно вопрос, босс?       — Да, — Микки закончил свою мысль на счет частного детектива, разрушил все недосказанности еще два дня назад с самим Флетчером, и он не планировал больше поднимать эту тему, потому шанс спросить был только сейчас.       — Думал, что и он расплатится фунтом-другим плоти, почему нет?       — Не люблю повторяться, — улыбнулся тот. — И моему лучшему человеку не нужен хромой пес.       — Я понял, босс.       Блондин учтиво попрощался с руководящей четой и приблизился к двери, но, когда он уже собрался схватиться за бронзовую ручку, его неожиданно подозвала Розалинд:       — Реймонд, — она посмотрела на него продолжительным оценивающим взглядом и с удовлетворенным видом произнесла: — Пожелай своему эрдельтерьеру удачи от меня.       Он не терьер. Рей хмыкнул про себя и кивнул. Он лис. И чертовски везучий ублюдок.       В следующую секунду на его мобильный пришло сообщение: «Я попал в аварию. Забери меня пжлст: (»       Дерьмо.