Humanity

Рэму не спалось, и потому он услышал, как среди ночи приоткрылась дверь в комнату Бренна. Сквозь щель Рэм проследил за тем, как опекун, воровато оглядываясь, крадётся к лестнице. Поразмыслив над тем, палить его или нет, Рэм решил развлечься и застать Бренна врасплох. Он настиг его у самой двери, резко включив свет в коридоре так, что тот подпрыгнул от неожиданности и рывком повернулся. — Рэми? Ты почему не спишь? — возмутился Бренн, растерянно щурясь на него. — Куда намылился? — задал Рэм тот вопрос, которым каждый раз провожал его Бренн. Бренн замялся, да и ответ Рэму, в общем-то, уже не требовался. На Бренне красовалась рубашка с огромным вырезом и брюки в облипку, а сам он… — Ты что, накрасил губы? — спросил Рэм, присмотревшись, и Бренн чуть не задохнулся от стыда, но Рэм продолжил. — Поверить не могу, что так криво. Дай-ка помаду, дорогой. Бренн, лишь покорно вздохнув, протянул тюбик и склонился к нему, чтобы Рэму было удобнее. — Тебе идёт цвет, — прокомментировал Рэм, нанося помаду вдоль контура его губ, — теперь сожми губы. И уберём излишки… Вот, теперь ты окончательно красавец. — Спасибо, Рэми, — Бренн несмело улыбнулся ему. — Ты идёшь к людям, правда? — Рэм нежно убрал прядь волос со лба опекуна. С макияжем и в этом прикиде Бренн выглядел гораздо моложе, чем был, и его как-то не хотелось отпускать никуда вот так, посреди ночи. — Да… — Презервативы взял? — строго спросил Рэм, и Бренн зарделся пуще прежнего. — Да, но я не надеюсь на столь благоприятное развитие вечера, Рэми. До дела вообще обычно не доходит. Люди боятся оставаться наедине со мной, — Бренн потупил глаза и, сгорбившись, как побитый пёс, присел на ящик под вешалкой, — я сплю даже не с кем попало, а с тем, кто не испугается. Прости, Рэми. Рэм безошибочно уловил горечь в его голосе и, встав рядом, прижал его внушительную, но уязвимую фигуру к своему боку. — Я уже взрослый, Бренн, и далеко не невинная фиалка, так что давай говорить откровенно. А ты не рассматриваешь своих сородичей? Бренн медленно покачал головой. — Они, как только видят кого-то, кого могут принять за более слабого самца, набрасываются, как на кусок мяса. Никаких прелюдий, монотонная долбёжка и — поминай, как звали. А более культурные сородичи уже давно с человеческими партнёрами по той же причине. У Рэма сжалось сердце при виде такого потерянного и несчастного Бренна. Как все они смеют воротить нос от него, самого лучшего, самого внимательного… и как смеют обращаться с ним грубо? — Не ходи никуда, Бренн. Они тебя не заслужили, — Рэм нахмурился. — Рэми, я правда понимаю их. Я для них хищник, и если кто-то и желает провести со мной ночь, то только какие-нибудь экстремалы, которые все равно в итоге остаются недовольны тем, что я никакой не дикарь в постели. — Это ты-то дикарь? — возмутился Рэм, вызвав улыбку у Бренна. Рэм снова посмотрел на его губы, сейчас ярко-красные. Такие только целовать да целовать, и Рэм даже знал, кто пристрастил Бренна к человеческим проявлениям чувств — он сам. Могло ли быть так, что Бренну теперь не хватало такого взаимодействия, которое людоеды были просто не в силах ему дать? — Бренн, ты красивый. Очень. А ещё ты заботливый и вообще, просто потрясающий. Пожалуйста, будь с тем, кто тебя ценит, — Рэм снова провёл рукой по его волосам. — Это только ты так думаешь, Рэми, — покачал головой Бренн, — а ещё я нудный и скучный, и… — Скучный? Бренн, ты выглядишь, как звезда подросткового кино. У меня ещё где-то клипса в ухо была… — Брось, меня не могли настолько омолодить все эти шмотки, — усмехнулся тот. — Если бы мои бывшие парни выглядели хотя бы вполовину так круто, как ты сейчас… — быстро наклонившись, чтобы он не успел отстраниться, Рэм запечатлел поцелуй на его губах, смазывая помаду. Бренн распахнул глаза. — Рэми… — он ошарашенно прикоснулся кончиками пальцев к своим губам в месте поцелуя. — Не ходи никуда, Бренн, — повторил Рэм. Пару секунд они просто буравили друг друга глазами: Бренн непонимающе, Рэм решительно. — Ты не понимаешь, я же не просто так… нужно мне… — пробормотал Бренн, снова краснея. — Всё, что тебе нужно, могу дать я, — Рэм взял его за руку, — я сейчас весь для тебя. Но ты сам решай, хочешь или нет. Я не давлю. Бренн посмотрел на их переплетённые пальцы, чувствуя, как внутри расползается слабость, неспособность возразить, оттолкнуть его Рэми. Так хотелось хоть раз почувствовать, каково это — быть с тем, кто тебя любит… а в любви Рэма Бренн не сомневался ни секунды. Это были не просто красивые слова — Бренн и сам любил самозабвенно, готовый даже отдать жизнь, если надо будет… — Я буду ненавидеть себя за это, — пробормотал Бренн, сдаваясь. — За что? За любовь ко мне? — Рэм покачал головой. — За то, что воспользовался тобой и твоим хорошим отношением ко мне в своих эгоистичных похотливых интересах, — Бренн ласково заправил прядь волос ему за ухо, действуя предельно аккуратно пальцами со втянутыми когтями. — Ты ведь не собираешься быть сверху, так кто ещё кем пользуется? — закатил глаза Рэм. — Вообще лучше не говори так о нас, Бренн. — Неважно, кто сверху, Рэми, — преодолев смущение, возразил Бренн, — важно, кто старше и опытнее, и кто о ком должен заботиться. — Я не ребёнок, Бренн, а совершеннолетний. Ты меня не развращаешь, если ты об этом. И до тебя охотников было довольно, — заметив взгляд Бренна, Рэм поднял руки, — немногим старше! Руки не застыли в воздухе, а потянулись к Бренну и обхватили ладонями его лицо. Зафиксировав его так, Рэм потянулся к нему губами, безжалостно размазывая помаду, которую только что сам же старательно наносил. Бренн совершенно не по-людоедски пискнул от обилия эмоций и разомкнул губы, робко отвечая на поцелуй. — Можем выпить немного на кухне, — предложил Рэм, отлипнув от него, — ты же всё равно хотел в клуб. — Да, давай так, — они прошли на кухню, где Рэм смешал виски и колу в любимый коктейль Бренна. — Привет, один тут отдыхаешь? — поиграв бровями, Рэм беззастенчиво оседлал колени всё ещё зажатого Бренна и присосался губами к его шее, прослеживая языком толстую артерию. Бренна тряхнуло от этой внезапной ласки, и он поставил стакан от греха подальше, открывая Рэму больший доступ к шее. — Рэми… а ты умеешь… — спустя пару минут он начал задыхаться. — Трахаться? — Я хотел сказать, доставить удовольствие, — Бренн тихонько промычал что-то, когда Рэм прикусил его мочку. — Только не думай обо мне плохо, — попросил Рэм, отвлекшись, — что я с любым… Бренн серьезно посмотрел ему в глаза, собрав волю в кулак. — Никогда так не думал и не подумаю. А теперь пожалуйста… пойдем ко мне. Войдя, он без лишних реверансов повернулся к Рэму, приобнимая. — Делай со мной, что хочешь. Я доверяю тебе, — сказал Бренн, ласково глядя ему в глаза, и Рэм, расчувствовавшись, поцеловал его в бритую щёку, усаживая на кровать. — Откинься на подушки, — попросил он, спускаясь поцелуями по шее и по одной расстёгивая пуговки на его рубашке. Соски его были крупнее, чем у обычного человека, и Рэм с удовольствием присосался к ним по очереди, поглаживая его между ног и уже чувствуя под рукой наливающийся орган, напоминающий размерами дубинку. Скрутив язык в трубочку, Рэм толкнулся им в сосок, что вырвало несдержанный стон из уст Бренна. — Боже, малыш… — прошептал Бренн, — ты слишком нежен со мной… Это я должен… — Бренн, заткнись. Ты ничего не должен, кроме как получить удовольствие. И я буду преклоняться перед тобой и твоим телом сколько смогу, потому что ты для меня особенный, — пробормотал Рэм, вылизывая его живот и вызывая у Бренна табун мурашек. — Дай же мне коснуться себя, Рэми… Пожалуйста… — попросил тот, извиваясь под ним от обилия ощущений, и Рэм уступил ему, замерев над ним на вытянутых руках. Бренн потянулся поцеловать своего мальчика, как умирающий от жажды тянется к оазису. — Я так люблю тебя… Пожалуйста, Рэми, хочу сделать для тебя… — в исступлении шептал он, хаотично оглаживая торс Рэма и будто ожидая подсказки. — Ниже, Бренн, — шепнул ему Рэм и Бренн, порозовев, легонько сжал его сквозь пижамные штаны. — Можно я… можно взять его в рот? — тихонько выдохнул он. — Тебе можно всё, что ты захочешь, — хрипло отвечал Рэм, и Бренн, переместившись пониже, так, чтобы оказаться точно под бёдрами Рэма, потянул вниз пижамные штаны и ловко поймал губами вывалившийся член, простонав, когда почувствовал на языке его вкус. Рэма тряхнуло от обилия эмоций и ощущений. Никто никогда не стонал, просто отсасывая ему, но Бренн… его любовь к Рэму неудержимо рвалась из него, каждое его движение кричало о ней. Во рту людоеда было просторнее, чем в человеческом, поскольку тому приходилось прятать зубы вдвойне старательнее, но плотно обхватывающие его губы и язык горячее человеческого сводили с ума. — Оставь, пожалуйста, я так долго не смогу, — простонал Рэм, и Бренн, самозабвенно сосавший всё это время, выпустил его член из своего рта. — Ну и что ж с того, малыш? Не бойся накормить меня… — он улыбнулся и лизнул кончиком языка головку его члена. — Блять, Бренн, ты такой… — промычал Рэм. — Будь со мной увереннее, Рэми. Ты не пытаешься трахнуть меня без подготовки, удушить или откусить кусок, а ко всему остальному я отношусь нормально. Я ведь тоже не девственник, знаешь. — Я тоже хочу, — сказал ему Рэм и перебрался ниже. Бренн понятливо развел перед ним ноги, слегка согнув в коленях, и Рэм чуть не подавился слюной, уставившись на небольшую аппетитную дырочку и стоявший над ней нечеловечески мощный член. — Лови, — Бренн бросил ему тюбик, и Рэм, выдавив немного, легко скользнул в него пальцем, сдвигая крайнюю плоть и толкаясь языком в дырочку на головке члена. — Бренн, мне интересно, а с женщинами у тебя было? — спросил Рэм, не переставая ласкать его горячие стенки изнутри уже двумя пальцами и надрачивая огромных размеров орган. — С человеческими — разумеется, нет. Наши члены не предназначены для проникающего секса с людьми. Я может и людоед по рождению, но не чудовище, — с трудом сосредоточившись, ответил Бренн, постанывая, когда пальцы Рэма задевали чувствительную точку внутри него, — с нашими женщинами только однажды. И то закончилось тем, что она выебала меня пальцами… ох… А у тебя? — Пару раз. И я тоже сообразил, что парни мне нравятся больше, — Рэм в целом понимал людоедку, покусившуюся на филейную часть Бренна — он был чудо как хорош весь от головы до пят. Он вздрагивал и ахал, стоило только коснуться его самых нежных местечек, а мягкие ягодицы удобно сминались в ладонях. — И я тебя люблю, Бренн. Готов на всё, лишь бы тебе было хорошо, — лизнув его член от головки до основания, Рэм поцеловал его в поджарый живот и заботливо поинтересовался, — ничего не ел вечером? Ты редко настолько худой. — С обеда, да. Когда я не ем, мне легче контролировать свои рефлексы, — пояснил Бренн, дыша с присвистом. — Поэтому позволил себя целовать? — понял Рэм. Бренн согласно угукнул. Он не расслаблялся ни на секунду, а Рэм было решил, что тот позволил себе просто повеселиться. — Хочешь съесть что-нибудь? У нас есть индейка, — искушающе шепнул Рэм, — не бойся, со мной ты контроль точно не потеряешь. После недолгих колебаний Бренн кивнул, и Рэм пулей унёсся на кухню, позабыв даже про трусы. Индейка не совсем остыла с ужина, к радости Рэма, и была практически нетронутой — его аппетит нельзя было сравнить с людоедским. Подхватив её вместе с блюдом, он потащил её своему обожаемому людоеду. — Открывай ротик, — шепнул Рэм, маниакально занеся индейку над его головой, и Бренну ничего не оставалось, кроме как распахнуть пасть, предупредив: — Не коснись клыков. Рэм кивнул, позволив индейке соскользнуть с блюда прямо в провал его пасти, которая мгновенно сомкнулась за ней. Ком прокатился по туловищу Бренна и осел в животе заметной округлостью, а сам Бренн довольно выдохнул, облизнув жирные губы. — Помаду смазал, ирод, — улыбнулся Рэм, целуя его уже в круглый и сытый живот. — Тебе нравится, как она смотрится на мне? — Бренн смутился, но настроен был игриво. — Ты очень горячий в этом образе, — поделился Рэм и навис над ним, — ты готов?.. — Ещё до еды был, Рэми, — Бренн развёл ноги ещё немного, и Рэм глубоко толкнулся в него. Полный живот качнулся в такт его движению, и Бренн сдавленно ахнул, притягивая Рэма сильными руками ближе, почти укладывая себе на живот и в порыве страсти слегка царапая когтями плечи. Но, уловив малейший запах крови, испуганно отстранился и прикипел взглядом к лицу Рэма. — Ты не поранил меня, не поранил, — успокоил его Рэм, — это всего лишь маленькая царапинка. — Я чую кровь, — шепнул Бренн в ужасе, но Рэм не был намерен позволить ему окунуться в пучину самобичевания. — Всего лишь капля, Бренн. Ну хочешь — слижи, я не дотянусь… — Рэм подставил плечо, и Бренн шарахнулся от него к самому изголовью. — Ты в своём уме? — прошипел он оттуда. — Предлагать людоеду свою кровь! — Не «людоеду», Бренн, а лучшему человеку в своей жизни. — Не человеку, — понуро возразил тот, — как бы мне этого ни хотелось. — Иди ко мне, Бренн. Пожалуйста, — позвал ласково Рэм, и тот, переваливаясь со своим круглым брюхом и пыхтя, снова оказался под ним, побледневший, смущённый и несчастный. — Давай просто сейчас забудем об этом. Мне было очень хорошо, а тебе? — спросил Рэм и, дождавшись кивка, резко вклинился между ног напряжённого Бренна, подхватил его под нечеловечески крупные бёдра, насколько позволяла его мускулатура, и толкнулся в него снова, натягивая на себя до упора. С губ Бренна сорвался тихий стон, и Рэм, заставив его согнуться сильнее, глубоко поцеловал приоткрытый рот, тронув языком верхние клыки. — Рэми, не целуй, — попытался было сказать Бренн, которому не хотелось ненароком откусить мальчику половину лица, но Рэм лишь досадливо зарычал. — Бренн, я тебя сам укушу, честное слово, если ты сейчас же не прекратишь так много думать. Бренн пристально посмотрел на него и вдруг улыбнулся. — Спасибо, что ты есть в моей жизни. Без тебя я бы совсем не знал, как выглядит любовь. У Рэма перехватило дыхание от его слов, а Бренн будто просветлел лицом, с упоением подаваясь навстречу толчкам человеческого члена внутри себя, насколько позволяло брюхо. — Ты научил меня этому чувству. Выйдя из него, чтобы не заставлять Бренна маяться с вытекающей спермой, Рэм кончил ему на живот и довёл его до оргазма, обеими руками обхватив его толстый член. Поманив его к себе, Бренн лениво принялся облизывать длинным острым языком его опадавший член. — Пожалуйста, пусть сегодняшняя ночь не приведёт к неловкости. Я не смогу долго без тебя, — шепнул ему Рэм, наклонившись, чтобы поцеловать его во взмокший лоб. — Не приведёт. Ты для меня дороже всех. Я люблю тебя, а то, что сейчас произошло между нами — тоже любовь.