Когда сходятся пути.

Геральт следует за Детлаффом по тёмному коридору, снова и снова прокручивая в голове момент, когда же свернул не туда. Как так вышло, что вместо того, чтобы следовать по пути ведьмака, он вынужден блуждать в далёком, затерянном мире, в окружении врагов и призраков из прошлого? Как так вышло, что из всех живущих на свете существ, он оказался здесь именно с опальным вампиром, не имея в запасе ни намека на план? Поганый расклад. Идти тяжело — не спасает ни ведьмачье зрение, ни острый слух. Жёсткий ковер с длинным ворсом глушит все звуки, отчего кажется, что они просто плывут по воздуху. В прошлый раз у него хотя бы был ориентир, теперь нет и его. Зато есть проводник. Не то чтобы это сильно облегчало задачу. Геральт старается не отставать, но это сложно. Детлаффу, похоже, вовсе не нужен свет, чтобы ориентироваться в пространстве, и Геральт даже немного завидует. Спустя два поворота он наконец-то видит тусклую полоску света из-под двери и использует её как маяк. Стоит только войти внутрь, как сразу становится ясно, что комната — абсолютная копия той, что была отведена и ему самому. Всё тот же прокопченный углем камин, те же обветшалые, серые стены, громоздкая люстра, усыпанная сотней истлевших наполовину свечей и свисающая с потолка паутина. Геральт внезапно чувствует себя так, словно он оказался в зазеркалье. Он пытается найти отличия, хотя бы одно, но так ничего и не найдя просто валится на кровать, подспудно утягивая за собой стоящую на прикроватном столике бутылку. Янтарная жидкость остро пахнет травами и чем-то медовым, но на вкус оказывается омерзительной: прогорклой и липкой, как прокисший кисель. Она обжигает горло, густой плёнкой обволакивает желудок и туманит разум. Спустя три глотка напряжённость всё же уступает место усталости, а после — опустошающей слабости. Спустя ещё два становится всё равно. Поленья в камине тихонько потрескивают, время от времени освещая комнату короткими яркими вспышками. По воздуху стелется густой аромат тлеющих дров и кипящей смолы. От камина идёт такой жар, что впору достать веник. Так и хочется снять с себя тесную рубаху, окунуться в бадью с родниковой водой, да выпить холодного эля. Жаль, до ванны идти далеко, а из выпивки только сводящая скулы настойка. Геральт в любом случае не жалуется. Всяко лучше, чем сырая, холодная камера и дождевая вода. Только думает: как Детлафф возле камина ещё не сварился? Невозможно же терпеть. Вампиру, впрочем, похоже, вполне комфортно. Он сидит спиной к нему, прямо напротив огня, снова что-то вырезает из дерева, и Геральт откуда-то знает, что это помогает не только скоротать время, но и прекрасно успокаивает. Откуда Геральт это знает, он и сам не может понять. Просто чувствует, и всё. Ловит себя на мысли, что его самого это скорее взбесило бы. Кропотливую работу Геральт никогда не любил, ему больше нравилось смотреть. Наверное, он всё же сошел с ума. Иначе это объяснить невозможно. Опьянение от странного напитка, состав которого Геральт так и не смог разобрать – медленное, поначалу даже незаметное, но вскоре всё тело охватывает приятная эйфория и сильный, переходящий в почти нестерпимый жар. Или это всё-таки жар от камина? Геральт не собирается думать ещё и об этом. Голова и так гудит, как пчелиный улей. Что он вообще здесь делает? С каких пор предпочитает уединение, которое он всегда ценил превыше всего, обществу высшего вампира? Нет, с Регисом он, конечно, мог подолгу проводить время, но это же Регис. С ним всегда было тихо и спокойно, по-домашнему уютно. С Детлаффом было трудно, временами страшно, временами горячо. Он и сам был горячий, как огонь. Вспыхивал от малейшего дуновения, грозя снести всё на своем пути. Весь состоящий из клыков, когтей и противоречий. Не подпускал к себе ближе, чем сам хотел, ершился, оттого лишь сильнее подстегивая интерес. Опасный, дикий зверь, которого так и хотелось приручить. Нет, с Регисом всё определенно было проще. — Знаешь, если бы кто-нибудь сказал мне, чем это всё обернется — я бы ни за что не поверил. — Окончательно захмелев, говорит ведьмак. — Согласен, — кивает головой Детлафф. — Никто не мог знать, что это место существует. — Я сейчас не об этом. Детлафф на мгновение отрывается от своего занятия, но ничего не говорит. Понял он его или нет, Геральт не знает и, так и не дождавшись никакого ответа, решает продолжить. — Я был уверен, что, встреться мы снова, — поубиваем друг друга. — Пару раз ты был очень близок к своей смерти. — Безо всякого скрытого подтекста отвечает ему вампир. — Знаешь, когда ты молчишь, твоё общество выносить куда проще. — То же самое могу сказать и о тебе. Геральт фыркает и отворачивается, разглядывая причудливые тени на потолке. Ему сейчас слишком хорошо, чтобы снова начинать собачиться. В конце концов, выпить можно и молча. Тишина — всяко уютнее неловких разговоров. Можно расслабиться и закрыть глаза, представить, что всё это происходит не с ним. Что этот мир — ничто иное, как порождение больного разума, и совсем скоро он проснётся в объятиях тёплой перины, любезно взбитой к его приходу заботливым мажордомом, или, на крайний случай, на жёсткой, но не менее удобной кровати в верхней башне Каэр Морхена, с прижатой к его левому боку Йен или, может быть, Трисс… Геральт снова зажмуривается, пытаясь нагнать ускользающие воспоминания. Память заботливо подкидывает ему образ темноволосой чародейки. Она стоит на балконе, подставив лицо ветру, скинув парчовый халат, не стесняясь собственной наготы, порывистый ветер треплет её длинные черные волосы, придавая ей еще более завораживающий вид. Геральт тихо зовёт её, приглашая присоединиться, но как только она оказывается рядом, пуховая перина под его эфемерным телом беспощадно сменяется на затхлый матрас охотничьего дома, а податливое и нежное девичье тело на… Стоит мыслям свернуть не туда, Геральт тут же распахивает глаза и трясет головой. Избавиться от морока выходит не сразу. — На самом деле я никогда не хотел тебя убивать. — Сквозь шум в ушах доносится до него голос Детлаффа. — Разве что в первую нашу встречу. Геральт удивленно оборачивается, но Детлафф на него даже не смотрит, только подкидывает в камин ещё пару поленьев. Ну точно издевается. — Странно слышать такое от тебя. — Отвечает Геральт, смахивая со лба пот и снова прикладывается к бутылке. — Почему? — Потому что ты вампир, а я ведьмак. — Приводит он, с его точки зрения, самый разумный аргумент. — Не заметил, чтобы с Регисом тебе это мешало. Если Геральт и слышит нотки ревности в его голосе, то не придаёт им значения. По большей части потому, что не хочет выдать желаемое за действительное. — Сначала мне тоже было нелегко, но со временем это стало не важно. По крайней мере для меня. Мы слишком многое вместе прошли, чтобы это имело значение. Лютик, правда, до сих пор его побаивается. — А ты не боишься? Геральт готов на что угодно поспорить, что сейчас Детлафф имеет ввиду совсем не Региса, но делает вид, что не понимает о чем он, решая поддержать эту странную игру. — Он никогда не причинял мне вреда. Почему я вдруг должен его бояться? — Потому, что в любой момент вампир может вспомнить, кто он на самом деле. И тогда это не закончится ничем хорошим. Для тебя, разумеется. Геральт отмахивается. На него подобные заявления уже давно не производят ровным счётом никакого эффекта, напротив — лишь раззадоривают. — На такие случаи у ведьмаков припасены свои секреты. — Вот как, поделишься? — Боюсь, тогда это уже не будет секретом, — деланно сокрушается ведьмак. Детлафф еле слышно фыркает, забирая из его рук бутылку. Геральт старается не смотреть на то, как он обхватывает горлышко губами и делает глоток. Он предпочел бы вообще на него не смотреть, но любопытство, подогретое опьянением, слишком сильно, и Геральт в конце концов сдается. В светлой льняной рубашке с закатанными до локтей рукавами Детлафф выглядел моложе, мягче. Геральт и под пытками бы не признался, но ему это чертовски шло. Несмотря на более стройное, чем у самого ведьмака, тело, мышцы отчётливо прорисовывались через тонкую ткань, плавно перекатывались под кожей, когда он менял положение или потягивался, разминая затекшие плечи. Геральт отлично помнит, какую силу скрывает за собой этот обманчиво хрупкий внешний вид, и поспешно гонит от себя эту мысль, потому что от неё становится слишком жарко. Или это от выпитого алкоголя? Уже не разобрать. Внутренний голос умоляет немедленно убраться отсюда, пока он не сделал то, о чем наверняка на утро пожалеет. Но Геральт уже достаточно пьян, чтобы не обращать на него никакого внимания. Его взгляд скользит ещё ниже, цепляется за кинжал, бесхозно лежащий возле вампира. Нет, Геральт определенно не считает это предлогом. Красивое оружие он всегда любил. Детлафф искоса за ним наблюдает, не выказывает недовольства, когда Геральт садится рядом и берёт в руки клинок. — Я думал, вампиры не носят оружие, — говорит он, жадно рассматривая изогнутое лезвие в свете огня от камина. Холодная сталь приятно лежит в руке, переливается, отражая языки пламени. Завораживающее зрелище. — Это подарок. — Неохотно отвечает Детлафф. — От кого? Какое-то время они оба молчат, смотрят, как вспыхивают и гаснут в камине искры, и Геральт начинает жалеть, что спросил. В конце концов, кто они такие друг другу, чтобы вести задушевные разговоры? Он уже подумывает сменить тему, как Детлафф всё-таки решает заговорить. Голос его звучит устало, словно Геральт, сам того не зная, разворошил неприятные воспоминания. — Его передал мне один эльф. Мы вроде как дружили с ним. Очень, очень давно. — С кем? С эльфом? — Геральт даже не пытается скрыть удивление. Эти остроухие высокомерные выскочки ему никогда не нравились. Он вообще не представлял, как кто-то мог найти с ними общий язык. А уж представить себе эльфа, мирно беседующего с высшим вампиром, он не смог бы при всем желании. Что ж, видимо, он многого не знает. Детлафф недовольно хмурится, и Геральт послушно замолкает, перебравшись поближе к огню и устроившись поудобнее. — В пору своей юности я довольно много путешествовал, — продолжает Детлафф. — Какое-то время я жил в Аэдирне, на границе с Дол Блатанна. Там с ним и познакомился. Его семья давно перебралась в те края, сбежав от войн и междоусобиц, и так там и обосновалась. Йинар, так его звали на всеобщем, занимался изучением артефактов и реликтов своего народа. Из-за рода своей деятельности он тоже довольно часто переезжал, так что наши пути периодически пересекались. Иногда я отправлялся вместе с ним на подобные вылазки. Тогда это казалось мне увлекательным. Волею судеб мы сблизились, несмотря на то что принадлежали к враждующим между собой расам. Общение со своими сверстниками никогда не вызывало у меня ничего, кроме раздражения и скуки. Посредственные развлечения, раздел территории. Это утомляло. Конечно, многих не устраивало наше общение. Между эльфами и вампирами всегда была неприязнь. Мне в общем-то было плевать, тогда я не думал, чем всё это может закончиться. Последний раз я видел его в Назаире. Йинар тогда отправился со своей группой на раскопки в пустыню неподалеку. Когда вернулся, рассказал мне о необычном храме, затерянном среди зерриканских пустошей. Кем он был построен, нам так и не удалось выяснить. Ни в одной книге о нем не числилось никакой информации, но, судя по всему, он был очень древним, вероятно, построенным ещё до появления здесь самих эльфов. Там он и откопал этот клинок. Сказал, что как только увидел его, то сразу понял, что должен мне его показать. Почему именно мне — я так и не понял. На следующий день он отправился обратно, в Дол Блатанну, а у меня ещё оставались некоторые дела, так что мы распрощались. Когда я вернулся домой, узнал, что его убили. Вампиры. Из моего клана. Я был просто в бешенстве, пытался найти того, кто это сделал. Оказалось, что их послал мой отец. Он с самого начала не одобрял нашу дружбу. Считал, что я слишком много времени провожу с недостойными нашего рода, что это плохо на меня влияет. Убить его я не мог, поэтому просто ушёл. Какое-то время он пытался меня найти, потом бросил это занятие. — Твой отец? — А что тебя так удивляет? Мы так же рождаемся, стареем и умираем. Безусловно, этот цикл длится гораздо дольше, чем у других существ, но и брачные союзы заключаются между вампирами крайне редко. Из всех прибывших на континент рас только люди плодятся, как насекомые. Геральт морщится от этого сравнения, некстати вспоминая, что как-то очень похоже о людях отзывался Йорвет. — У смертности есть и свои преимущества, — недолго раздумывая отвечает ведьмак. — Имея в запасе века, ты перестаёшь радоваться мелочам, замечать, сколько сменилось правителей, сколько погибло людей, которые были важны. С каждым годом их становится всё меньше, а ты просто… смиряешься с этим. Потому что пройдет ещё много времени, прежде чем ты сам сможешь найти покой. — Говоришь так, будто знаешь по своему опыту. — Так и есть. — Соглашается Геральт. — Разве ведьмаки живут дольше людей? — Ну, никто из нас ещё не умирал дряхлым старцем в собственной постели, чтобы поделиться этим знанием с миром. Сотни две-три, может, больше. Самому старому ведьмаку, кажется, было около четырёхсот. А что насчёт вампиров? — Скрытому больше двух тысяч лет, — задумчиво отвечает Детлафф. — Точно никто не знает. Он — один из немногих, кто был рождён ещё в нашем родном мире. — И как он выглядит? — Он не примеряет на себя человеческое обличье, если ты об этом, но в целом его облик схож с вашим. Разумеется, только формально. Никто никогда не видел его настоящее лицо. — Регис однажды говорил мне что-то подобное, что каждый видит его по-своему. — Фактически он может примерить любую физическую оболочку. Так же, как вы примеряете одежду. Но те из нас, кто был рождён в этом мире, как правило, могут поддерживать только один. — Любимое пальто? — Что-то вроде того. На мгновение Геральт задумывается, как мог бы выглядеть Регис, если бы не был вынужден скрывать свою сущность. Он умел оставаться незаметным, когда это было необходимо, мог затеряться в толпе людей, но в тоже время легко втирался к ним в доверие. В худощавом цирюльнике средних лет никто попросту бы и не заподозрил опасность. Возможно, в этом был смысл. — А как насчёт низших вампиров? — Продолжает расспрашивать Геральт. Ему всегда было любопытно. В бестиариях Каэр Морхена информации о высших вампирах ничтожно мало, а Регис всегда отшучивался простыми фразами или же углублялся в такие материи, что у Геральта уже спустя несколько минут начинала раскалываться голова. Детлафф был прямее, понятнее, он не пытался сгладить углы или замалчивать очевидное, и Геральт не собирался упускать такой шанс. — Бруксы, альпы? Насколько мне известно, они тоже способны принять человеческий облик. — Ненадолго. Для того, чтобы его поддерживать, им нужен постоянный приток человеческой крови. — Так вот для чего Орианна содержит сиротский приют. Чтобы подпитываться ими. Чёрт, они же всего лишь дети! — Орианна не убивает их. Она использует их кровь, да, но взамен даёт гораздо больше, чем могли бы дать им родители. Большинство из них были законченными пьяницами, насильниками и убийцами. Думаешь, им было бы лучше с ними? — Это её не оправдывает, — грубо выплёвывает Геральт, стараясь как можно быстрее отделаться от жутких картин, что подкидывает ему воображение. Детлафф равнодушно пожимает плечами. Очевидно, точку зрения ведьмака он не разделяет. — Ты говорил, что высшим вампирам кровь не нужна. — Мы научились получать энергию из других источников. Кровь для нас сродни алкоголю или фисштеху. Ты чувствуешь эйфорию, прилив бодрости и сил. К этому… достаточно легко пристраститься. — Регис говорил мне, что у него были проблемы. Что он отказался от крови, потому что в молодости был от неё зависим. — Мы мало общались с ним в то время, — уклончиво отвечает Детлафф. Геральт снова прикладывается к бутылке, не желая развивать эту тему дальше. Если у Региса и были секреты, пусть они ими и остаются. — Если высшим вампирам не нужна кровь, чтобы существовать, то зачем они убивают людей? — Никто не убивает людей без причины. В основном вампиры живут обособленно и мирно. Но как и среди людей, среди нас встречаются бунтари. Те, кто не признаёт своим долгом считаться с остальными прибывшими на Континент расами. Это порицается. В особых случаях совет может даже прибегнуть к крайним мерам. Наверняка ты уже слышал про Хагмара. — Геральт молча кивает. — Были и другие. Скрытый придерживался политики невмешательства. Он считал, что выгоднее действовать из тени, хотя, теперь, с его исчезновением, вероятно, это изменится. — Война? — Скорее новые порядки. Скрытый был старейшим вампиром на Континенте. Но не все разделяли его принципы. Геральт вспоминает книги о разведении людей, которые обнаружил в руинах Тесхам Мутна, и чувствует как к горлу подступает тошнота. — Проклятие! — Шипит он. — Теперь из-за нас пострадает куча людей! Детлафф лишь пожимает плечами. — Ты всё равно ничего бы не изменил. Нильфгаард уже давно находится под покровительством клана Гхарасхам. Остальные государства рано или поздно последуют за ними. Это лишь вопрос времени. — Ты хочешь сказать, что Эмгыр находится под влиянием? — Округляет глаза Геральт. — Что он развязал войну по чьей-то указке? — Я говорю лишь то, что знаю. Политика меня не интересует. — Для не интересующегося ты знаешь слишком много. — Как и ты, — огрызается Детлафф. — Ведьмак, который не вмешивается в дела правителей, однако проводит больше времени работая на них, чем на самого себя. — Не всегда у меня есть выбор,— парирует Геральт. — Иногда проще согласиться с их условиями, чем оказаться на эшафоте. — Выбора может не быть не только у тебя. Геральт непонимающе хмурится. Детлафф тяжело вздыхает, отворачивается и откидывается назад, опираясь на локти. — Ты, помнится, спрашивал, есть ли у меня семья. — Говорит он, слепо уставившись в потолок. — Да. В каком-то роде она и сейчас есть. Но у вампиров всё иначе, чем у людей. Действует жёсткая социальная иерархия. Несмотря на то, что в этом мире оказались немногие, вампиры до сих пор придерживаются старых традиций. Кланы, конечно, различны между собой по статусу и обычаям, но одно остаётся неизменным — бесспорное подчинение главе рода, как и главе правящей династии. В зависимости от статуса семьи на тебя возлагаются определённые обязательства, которые ты должен беспрекословно выполнять. Мой отец – глава нашего клана, и в случае его преждевременной кончины мне пришлось бы занять его место. Вот только, как ты уже понял, у меня с этим как-то не заладилось. Геральт молча пялится на огонь до тех пор, пока глаза не начинает жечь. Нет, он определённо не ждал услышать что-то подобное. Что угодно, но только не это. Почему-то свалившаяся на его голову информация кажется слишком личной, не предназначенной для чужих ушей. Как будто он украл её по ошибке, и теперь не знает, что с ней делать. Её неожиданно стало слишком много, и в то же время преступно мало. Хочется ещё. Много чего хочется. — Мне жаль, что вся эта история так паршиво закончилась. — Через силу выдавливает он из себя лишь спустя какое-то время. Слова кажутся ему пустыми. Наверное, стоит сказать ещё что-то, но язык будто к нёбу прирос. — Все мои истории заканчиваются одинаково, — невесело усмехается Детлафф. — Мой отец тогда был прав в одном – мы те, кто мы есть, не стоит думать иначе. Больше он ничего не говорит, наверняка окончательно погрузившись в свои воспоминания. Геральт украдкой смотрит на него, на залегшую между бровей морщинку, на пустой, отрешённый взгляд. Свет от камина играет на его лице, смягчая черты, и почему-то сейчас он выглядит несчастным. Не такие уж они все и разные, думает Геральт, — все существа. Будь то люди, эльфы, ведьмаки или даже вампиры — всем им свойственно искать и порой не находить себе место в этом тесном и негостеприимном мире. — Я никогда не знал своих настоящих родителей...— Геральт убирает клинок в сторону, а следом и сам откидывается назад. Наверняка наутро он будет жалеть о сказанном, но крепкий алкоголь успел здорово развязать ему язык, поэтому он продолжает: — О матери воспоминаний почти не осталось, да и те больше похожи на странный сон, а мой отец и вовсе ушёл ещё до того, как я появился на свет. Гораздо позже я узнал, что он обещал меня ведьмаку по праву Неожиданности за то, что один из них спас его никчёмную жизнь. Он тогда возвращался из соседней деревни, был в стельку пьяный, не видел, куда идёт, и напоролся на гнездо гулей. А мой наставник Весемир случайно оказался рядом и успел спасти его шкуру. Когда отец вернулся и дома узнал о будущем ребёнке — бросил всё и уехал, спалив за собой все мосты. Ему было плевать. Он считал всех ведьмаков богопротивными созданиями, несмотря ни на что, и не пожелал даже знать того, кому суждено стать одним из них. — Значит, нам обоим не повезло. — Это значит, что мы не обязаны быть теми, кем нас считают другие. — Что ты пытаешься мне доказать? — устало вздыхает вампир. — Просто признай уже, что в тебе гораздо больше человеческого, чем ты думаешь. Перестань считать себя чудовищем и позволь себе жить так, как хочешь сам. Детлафф смотрит на него так, будто ничего глупее в жизни не слышал. — Ты забываешь, что я вовсе не человек, и больше не собираюсь им притворяться. Советую тебе хорошо подумать в следующий раз, прежде чем выдать подобную глупость. — Если ты пытаешься меня запугать — выходит херово, — доверительно сообщает ему Геральт. — Просто, чтобы ты знал. — Ты абсолютно невыносим! — Обречённо стонет Детлафф. Он закрывает глаза и качает головой, очевидно признавая, что спорить дальше бесполезно. Геральт прячет улыбку за бутылкой. Делает пару больших глотков, пока губы предательски кривятся, и с интересом поглядывает на Детлаффа, изо всех сил стараясь сохранить непринуждённый вид. — Регис должен был предупредить тебя об этом. — Он явно преуменьшил. Сам того не желая, Геральт мысленно представляет себе, как Регис строгим менторским тоном даёт Детлаффу инструкции и наставления для общения с ведьмаком, и больше не может сдерживать смех, потому что почти уверен, что именно так всё и было. Краем глаза он видит, как ухмыляется сам Детлафф, что только подтверждает его догадки. Что ж, в чём-то они определенно похожи.

***

Утро неожиданно обрушивается на него сокрушительной головной болью. В дверь кто-то настойчиво стучит, и звук гулким эхом отдаётся в ушах, словно на голову натянули чугунный колокол. Пожалуй, Геральт всё же недооценил крепость местных напитков. Он почти не помнит, как ушёл вчера от Детлаффа, и судорожно прокручивает в памяти весь их разговор, силясь вспомнить — не сболтнул ли чего лишнего. Воспоминания возвращаются неохотно, и лучше бы они не возвращались вовсе. Он не мог вчера утверждать, что художник из него ничем не хуже, чем ведьмак, и даже несмотря на своё невменяемое состояние он способен творить прекрасное. Он точно не мог уверять тихо посмеивающегося над ним вампира, что получившееся в итоге непотребство – именно меч, а не что-то иное, и что Детлафф просто отстал от жизни и не разбирается в современном искусстве. И уж точно он не планировал якобы случайно распахать себе острым лезвием пол-пальца только ради того, чтобы посмотреть, как вампир на это отреагирует. Детлафф, конечно, упрекнул его в криворукости, но не сделал ничего из того, что ожидал от него пьяный ведьмак. А взгляд, которым он его наградил, до сих пор стоял перед глазами, сладкими спазмами скручивая разомлевшее ото сна тело. Нет, Геральт абсолютно точно ничего этого не хотел, он просто был слишком пьян. Стук повторился. Затем ещё и ещё. Геральт с трудом поднялся с кровати, кое-как добрался до порога. Не успел он открыть дверь, как в неё тут же ввалился незнакомый мужчина. Неуклюже поднявшись с пола, он поправил аляповатый сюртук с рукавами-фонариками и громко затараторил с препротивным акцентом: — Месье Геральт, наконец-то вы проснулись. Меня зовут Винсент Де Борсо, я состою консьержем при местном дворе. Сэр Вильгефорц Роггевеенский желает с Вами побеседовать. Мне поручено лично сопровождать Вас к завтраку. Судя по всему, спал Геральт крепко, и несчастный консьерж уже долгое время пытался его разбудить. Взволнованный и раздражённый, он без конца поправлял то и дело сползающее пенсне и заламывал руки. От его мельтешения у Геральта закружилась голова. — Это...обязательно делать сейчас? — он поморщился, переживая короткий приступ тошноты. — Боюсь, месье Геральт, беседа не терпит отлагательств. Прошу Вас поторопиться. Сэр Вильгефорц не любит, когда его заставляют ждать. — Ну хоть умыться-то я могу? — Зло отрезал ведьмак. Очевидно, его согласие не обсуждалось. — Как Вам будет угодно, месье. Я подожду снаружи. Только недолго. — Консьерж поджал тонкие губы, с явным недовольством поклонился и вышел за дверь. День начался отвратительно. Геральт теряет счёт времени, пока они петляют в лабиринте коридоров и с досадой думает, что дорогу запомнить не удастся. Хитросплетенные вереницы лестниц не оставляют ни единого шанса. В тот момент, когда Геральт уже собирается поинтересоваться, уж не собрался ли усердный слуга вымотать его до смерти, перед ними словно из ниоткуда возникает широкая, украшенная резными вензелями, дверь. Де Борсо кивает ведьмаку на неё, жестом веля войти. Сам он, судя по всему, входить не собирается. За дверью оказывается длинный полупустой зал. Сквозь высокие бойницы окон льётся густой и неяркий свет странного оттенка, освещая узорчатые замысловатые фрески на стенах. Мощные гладкие колонны, выполненные в виде безликих статуй, подпирают собой сводчатый потолок. Каменный пол под ногами натёрт до блеска, и Геральт изо всех сил старается не поскользнуться на гладкой, почти зеркальной плитке. В дальнем конце зала стоит овальный стол, накрытый на двух персон. Чародей салютует ему кубком. — Проходи, Геральт, не стесняйся. Я тебя уже заждался. — Чем обязан? — Геральт старается, что бы его голос звучал ровно, но волнение сдержать не удается. Вильгефорц снисходительно улыбается. — Я же говорил — просто рад видеть старого друга. Присядь, выпей, поговорим. Он жестом указывает на свободный стул. Геральт присаживается с другого конца стола, совершенно не желая вести с ним светские беседы. — Ты, наверное, меня с кем-то спутал, Вильгефорц. Не припомню, чтобы мы были друзьями. — Что, даже не позавтракаешь? — Вильгефорц ухмыляется, нарочито игнорируя его слова, словно он действительно не понимает всю абсурдность их ситуации. — Брось, это всего лишь еда — она не отравлена. К тому же, судя по твоему внешнему виду, мой вчерашний подарок ты оценил. Геральт пытается игнорировать его и сохранять нейтралитет хотя бы внешне. Он правда пытается, но с каждым произносимым словом, с каждым его взглядом желание воткнуть чародею вилку промеж глаз становится просто невыносимым. Что уж говорить о приёме пищи в присутствии этого чародея. — Полагаю, я не за этим здесь. — Всё, что может выдавить из себя Геральт, но и это даётся с трудом. — Оставь эти предрассудки, Геральт. Нам многое предстоит обсудить. — Предпочитаю перейти сразу к делу. Лучше скажи, что это за место, и с каких пор ты успел обзавестись прислугой? Вильгефорц разочарованно вздыхает, но, к неимоверной радости ведьмака, оставляет бесплодную затею его разговорить. Поднявшись с широкого кресла, он обращает свой ставший серьёзным взгляд в сторону. Рассеянный свет от витражей пачкает его лицо янтарными кляксами, придавая ему ещё более нездоровый и нечеловеческий вид. — Что ж, уважаю твой профессионализм, но позволь напомнить — ты сейчас не в том положении, чтобы задавать вопросы. Хотя, я полагаю, свет на некоторые моменты всё же стоит пролить. Он снова наклоняется к столу и, прихватив с собой бокал на тонкой ножке, отходит на достаточное расстояние, чтобы Геральт наконец-то мог перевести дух. — Я здесь уже достаточно давно, — продолжает чародей. — С тех пор как ты, позволь заметить, меня убил. Как видишь, я успел тут неплохо обосноваться. На самом деле, когда я только попал в этот мир, здесь творился жуткий хаос. Кто-то был обязан взять на себя ответственность и навести порядок. Им стал я. Не так просто и сразу, конечно, но не буду утомлять тебя подробностями. Скажу лишь – всё то, что ты видишь вокруг, целиком и полностью моя заслуга. — Пока что я не увидел ничего достойного похвал. — О, ты, должно быть, о вчерашнем представлении? — Тут же отвечает Вильгефорц, испустив противный смешок. — Можешь не верить, Геральт, но мне и самому это всё в высшей мере претит. Что поделать, приходится иногда пачкать руки. Исключительно ради благих целей. — Прикрываться благими намерениями куда проще, чем признаться в собственном безумии. Геральт и не пытается скрыть презрение в голосе. Он видит, как играют желваки на острых скулах Вильгефорца, как дёргается его единственный глаз, и не может сдержать ухмылку. Пусть сейчас он не может его убить, но любезничать с ним он тоже не собирается. Стражи тенью с готовностью появляются за спиной, очевидно, уловив настроение своего хозяина. Вильгефорц рассеянно машет им рукой, и те, к удивлению Геральта, исчезают. — Ты не понимаешь суть правления, — продолжает он уже спокойнее. — Люди никогда не ценят то, что им даровано. Они признают лишь власть и грубую силу. Только так можно навести и контролировать определённый порядок. Подарок судьбы или всё же предназначение — называй как хочешь, но сейчас мне выпал шанс осуществить то, чего не удалось сделать при жизни — построить новый мир. Мир, в котором всё будет пребывать в идеальной гармонии. И ты, Геральт, мне в этом поможешь. Я уверен — то, что ты оказался здесь — не может быть простым совпадением. Геральт уже хочет ответить, что судьба здесь совершенно ни при чём, что Вильгефорц просто-напросто свихнулся, но вовремя себя одёргивает. Детлафф, кажется, хотел, чтобы ведьмак ему подыграл. Пожалуй, всё-таки стоит попробовать. Ничего другого в их положении всё равно не остаётся. Усилием воли Геральт душит в себе желание встать и уйти. — И что же ты хочешь мне предложить? — он выжидающе смотрит на чародея, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Улыбка Вильгефорца становится шире. — Чувствую деловой подход. Пройдёмся? Раз уж ты отказываешься соблюдать формальности.