Когда сходятся пути.

Короткий и поверхностный сон едва ли можно было назвать полноценным отдыхом, однако Детлаффу этого вполне хватало. Высшим вампирам, равно как и всем остальным лунарным созданиям, длительный сон был и вовсе не свойственен, разве что во время регенерации. К тому же, сколько Детлафф себя помнил, бессонница всегда служила ему верным, незримым и неизменным спутником. Было ли всё дело в пытливом уме, или богатом воображении, порой рисующем под закрытыми веками мрачные, сюрреалистичные картины, ещё с юности он привык спать очень чутко, реагируя на любые звуки извне, будь то скрип потолочных балок от ветра или шуршание страниц, периодически доносившееся из кабинета отца. Когда ворочаться с боку на бок надоедало или усталость всё же брала своё, Детлафф просто сбегал в лес, на окраине которого стояло их поместье. В отличие от нескончаемой домашней возни, стрекот сверчков или пение птиц не беспокоили чувствительный слух, напротив — служили приятным фоновым шумом. Уже позже, перемещаясь по континенту, Детлафф всегда старался искать для жизни места уединенные, вдали от шумных городов и трактов. Компании он не искал, к тому же парочка вампиров, что не побоялись гнева его отца, и так сбежали вместе с ним, несмотря на его несогласие. Первое время Детлафф даже пытался прогнать их, не желая становиться для них источником опасности, но вскоре решил, что ограничив их выбор станет слишком похож на того, кого сам все эти годы презирал. Слухи о нарушившем древний закон наследнике клана Гхарасхам разлетелись довольно быстро. Что и неудивительно, учитывая, что только безумец или глупец решит восстать против старейшин и добровольно покинуть стаю, что само по себе почти приравнивалось к измене, и первое время приходилось довольно часто менять места дислокации и, заметая следы, убегать от ищеек отца, так что выбирать особо не приходилось. В основном они селились в глухих, непроходимых лесах. Там, где встречи с случайным прохожим можно было не опасаться, так же как и не опасаться себя раскрыть. Реже — по склонам и берегам рек. Иногда приходилось подолгу скрываться в пещерах, добровольно обрекая себя на голод, холод и сырость. Не то чтобы Детлафф боялся возмездия, вряд ли ему грозило бы что-то серьезнее выговора, но вернуться в семью означало признать поражение, а проигрывать он не любил. Когда Детлафф делил кров с Регисом, по первости тоже было как-то не до удобств. Измотанный частой кровопотерей и, как следствие, ослабленной регенерацией, он просто выпадал из реальности, полностью отключая себя от внешних раздражителей, проваливаясь в небытие. И только когда Регис стал чувствовать себя более-менее сносно и потребность в кормлении постепенно сошла на нет, бессонница снова к нему вернулась. Непосредственная близость города всё только усугубила. Регис любил жизнь и всё, что с ней было связано и, несмотря на то, что Детлафф совершенно не разделял его склонностей к гуманизму, отказать ему в просьбе жить рядом с людьми не мог. Шум повозок от проезжающих мимо торговцев, нескончаемый стук молота по наковальне, то и дело доносившийся из таверны через два квартала от их дома пьяный смех — всё это сводило с ума. А в редкие, тихие ночи Детлаффу казалось, что он слышит бой колокола в соборе на главной площади в Бругге. Порой он не мог уснуть по несколько дней. Дни плавно перетекали в недели, сливаясь в сплошную серую полосу. В такие моменты он старался как можно меньше контактировать с окружающим миром — раздражало всё, даже лёгкий порыв ветра. В его сознании время то ускорялось, то замедлялось, то исчезало вообще. Реальность вокруг смазывалась. Он терял чувство запаха и чувство вкуса, и вообще какое либо дальнейшее желание существовать. Регис, кажется, называл это меланхолией, сам же Детлафф считал, что он просто устал от людей. Со временем, что Детлафф провёл с ним в Диллигене, а после — в Метинне, это чувство притупилось, отошло на задний план, а после и вовсе было вытеснено яркой вспышкой в его жизни — знакомством с Рен. Простое желание или глубокое, возвышенное чувство, Детлафф парил в невесомости, готовый бросить к её ногам целый мир. Ослеплённый своей любовью, словно старец надеждой на вечную жизнь, он просто не видел, или же не желал видеть сомкнувшихся на его руках пут обмана и лжи. Регис с самого начала не разделял его эйфории, как будто уже тогда знал, или предполагал, чем всё это может закончиться. Что ж, так всё и вышло. Беспросветное чувство апатии и опустошения вернулось к Детлаффу с её потерей, а после боклерского инцидента он, кажется, не выходил из него совсем. Отогнав от себя неприятные воспоминания, что в последнее время с воистину ритуальным постоянством всплывали в его голове, Детлафф встал, потянулся, разминая затёкшие шею и спину, и затем, тихо шаркая ногами, подошёл к окну. Застывший и спёртый воздух дохнул в лицо запахом серы и гнили. Неприятный, чуть сладковатый, как на кладбище в летний зной, он провоцировал тошноту и желание поскорее убраться подальше. Мутная, багровая пелена, застлавшая всё небо над головой беспросветной вуалью, погружала весь город у подножия замка в слепой полумрак. В живую, колышущуюся бездну с вкраплениями редких колючих иголочек света, рождаемых от стоящих внизу домов. Неизвестность никогда раньше его не пугала, но что-то в этом месте его настораживало, беспокоило, вызывая ничем не объяснимую тревогу и досадную, изматывающую, головную боль. Хотя в последнем, вполне вероятно, была вовсе не её вина… Ведьмак… Детлафф уже тысячу раз проклял себя за то, что пошёл на поводу у Эмиеля. Прославленный охотник на чудовищ… На кого он мог бы охотиться, так это на накеров и утопцев. Ну, ладно, может быть, Детлафф немного утрировал, но тем не менее. Так глупо подставляться раз за разом. Как только он вообще дожил до сегодняшнего дня? Детлафф следил за ним во время боя на Сид Ллигад. Совсем немного, только из интереса к потенциальному противнику, не более. Геральт двигался довольно быстро и слаженно для человека. Возможно, он был даже очень неплох как ведьмак, но против таких, как он сам, у Геральта не было и малейшего шанса. Самоуверенность, с которой он бросался грудью на амбразуры, возможно, могла сослужить службу — как отвлекающий манёвр, но вряд ли спасла бы его от серьёзной атаки. В какой момент Детлафф решил вмешаться? Почему вдруг стало важным сохранить ему жизнь? Регис. Регис опекал этого странного человека, любил его как друга, как брата по оружию. Детлафф фыркнул. Эмиель и ведьмак. Когда он только успел так измениться? Детлафф ещё помнил его другим: бескомпромиссным и властным, не знающим страха и презирающим осторожность. Тот Эмиель, которого он знал, перегрыз бы ведьмаку глотку ещё до того, как тот успел осознать, кто стоит перед ним. Неужели его так сильно подкосила собственная почти-что-смерть? Детлафф никогда не выпытывал, что чувствовал его брат, находясь по ту сторону между жизнью и смертью, но в этом и не было нужды. Их мистическим образом обретённая кровная связь говорила о бесконечном океане скорби, переосмыслении и принятии гораздо больше, чем могли бы передать слова. Или, быть может, всё дело было не в Регисе, а в этом странном не-человеке? Детлафф не хотел, чтобы Регис оплакивал того, кто стал ему дорог. Он и сам не желал смерти ведьмака. Думалось, что после всего, что случилось, только ему будет даровано это право. Он хотел умереть в ту ночь, чтобы больше не чувствовать боли, чтобы больше никогда ничего не чувствовать. Что ж, судьба с ним распорядилась иначе. Кто он такой, чтобы вмешиваться в её ход? Усмехнувшись своим безрадостным мыслям, Детлафф устало вздохнул. Ведьмак. Ведьмак был квинтэссенцией проблем и, видимо, его злым роком. Живое, ходячее напоминание собственного провала, которое Детлафф так надеялся больше никогда не увидеть. Наглый, дерзкий, упрямый. Он умел обращать всё внимание на себя, заставлял переключаться, как по щелчку кнута. Несмотря на все попытки абстрагироваться — въедался под кожу. Он так запросто мог позволить себе всё, что хотел. Испытывал на прочность его терпение, хотя оно и так никогда не было сильной стороной Детлаффа, но даже в шаге от смерти в его горящих золотом глазах не было страха. В них были ярость, отчаяние, боль, но не страх. Ведьмак не боялся ни его самого, ни того, что он мог с ним сделать. Страх Детлафф увидел лишь однажды, когда остался с ним несмотря на голос разума, когда позволил себе заглянуть в его кошмары: страх остаться один на один с собой, не суметь защитить и спасти того, кто стал ему дорог. Нет, ведьмак не боялся смерти. Он тоже от чего-то бежал. Кровь была второй проблемой. Никогда на своей памяти Детлафф не испытывал бесконтрольной жажды. Это был удел низших вампиров, не его. Пока Геральт не видел, он позволял взгляду подольше задержаться на его шее, где навсегда осталось доказательство человеческой слабости и его природы. Безрассудный. Доверчивый. Геральт так откровенно предлагал себя, без относительностей и недомолвок, что он просто не смог сдержаться. Или всё же не захотел? От его ли беспечности и покорности пьянило так сильно, что он впервые за сотни лет не удержался в человеческом обличии? Обратился и вычистил окрестности от всех находившихся поблизости тварей, пока окончательно не выбился из сил, а после ещё несколько часов лежал на холодной земле, тяжело дыша и раскинув в стороны крылья, пытаясь унять бушевавший внутри огонь, чтобы только не вернуться в дом и не закончить начатое. И после всего тот ещё смел его провоцировать. Чёртов проклятый ведьмак. Детлафф мотнул головой, торопливо изгоняя из неё непрошенные образы и, обернувшись туманом, выскользнул в открытое окно. Мир мёртвых, по его представлению, должен был выглядеть иначе. Не то чтобы Детлафф часто себе его представлял. Разве что иногда, по ночам, когда память о произошедшем в Боклере выжигала дыру в груди, когда желание вырвать себе сердце становилось почти нестерпимым, он думал о том, что по ту сторону наверняка должно быть спокойно и тихо. О том, что когда всё наконец-то закончится, его перестанут тревожить набатом звучащие крики людей, сгорающих в ярком пламени его мести, перестанет глодать кости совесть, которую он так старательно пытался захоронить вместе с любовью к Рен. Что если и есть на свете бог, то там, на другой стороне, он милостиво сотрёт все его воспоминания, позволит наконец-то вздохнуть спокойно и начать всё с чистого листа. Сказочки про добрых богов, давно ли он начал в них верить? Облетев по кругу весь замок, Детлафф так и не нашел ни одной лазейки. Не то по велению злого гения, не то просто в насмешку над ним самим, замок захлопнул пасть, обнажив острые зубья решеток на окнах, замуровал ядовитой слюной все щели, не давая проникнуть туда, куда сам не хотел пускать. Этот замок бесспорно хранил секреты, он дышал и менялся, Детлафф чувствовал это нутром. Так, как чувствуют надвигающуюся грозу звери, но ничего не мог с этим сделать, и это злило. С нарастающим раздражением он отступился, вихрем пронёсся вдоль оживлённых улиц, вьющихся вокруг выстроенных в диковинном порядке домов. Спокойно здесь не было, как и не было тихо. Совсем маленький с виду город буквально кишел жизнью, как сточная яма пиявками. Не только людьми, как казалось на первый взгляд, нет. Он не мог обмануться, даже если бы своими глазами не видел, как казнили на площади ксварта. Детлафф их никогда не встречал. Те немногие представители, что по словам старейшин когда-то и существовали на континенте, давно вымерли, но он довольно много читал о населяющих межпланетную периферию народах. В библиотеках его семьи издавна хранились разные книги. Те, что смогли уцелеть при расколе и Сопряжении. Те, что вытолкнуло на поверхность вместе с горсткой ни в чём не повинных рас. Их берегли, словно новорождённое дитя, словно самое ценное сокровище в мире. Кланы шли войной друг на друга, выжигали народы и города для того, чтобы их заполучить. В то время Детлафф был слишком молод и не осознавал их ценность. Он и не спрашивал, зная, что всё равно не получит ответ. О том, что эти книги веками хранились в их семье, Детлафф краем уха слышал ещё от матери. Он почти не помнил её лица, как не помнил и то, от чего она умерла. Он запомнил лишь её голос и обрывки историй, больше похожих на волшебные сказки, которые она рассказывала ему перед сном. И запах, странно опьяняющий запах амбры, древесины, кожи и краски. Этот запах несли в себе и книги, запрятанные так глубоко, что никто, кроме тех немногих, кто знал где они хранились, — никогда бы не смог их найти. Детлафф знал. Украдкой, пока никто не видит, он проникал в спрятанное от посторонних глаз хранилище реликвий, и погружался в другой мир, внушительный, богатый мир знаний, у которого не было ни границ, ни запретов, ни ограничений. Он бродил по нему, по крупицам собирая из книг драгоценную информацию. Не понимая и половины языков, на которых они были написаны, он сумел прочесть только часть. До того момента, когда правда вскрылась и путь в хранилище ему стал заказан. После этого случая они долго и с чувством ругались с отцом. Тот не слушал и не хотел слышать ни его доводов, ни оправданий. Он твердил, что Детлафф наивен и глуп, что своей непокорностью он лишь доказывает свою несостоятельность, что подрывает его авторитет. С каждым годом после смерти матери он всё сильнее и сильнее замыкался в себе, становился жестоким и деспотичным, требующим от стаи беспрекословного подчинения и соблюдения древних законов, в которые, по правде, уже мало кто верил. Всё чаще он поддавался эмоциям, и в моменты гнева никто не осмеливался ему перечить. Никто, кроме самого Детлаффа. В тот же день он сорвался, оскалился на него и сбежал, вдрызг напился с компанией старших, и потом почти месяц просидел под замком, только ещё больше укореняясь в своей к нему злости. Смешно, но когда-то Детлафф и в правду считал это большей из своих проблем. Как давно это было? Будто бы целую жизнь назад… Встречались ему и знакомые расы: эльфы, люди, суккубы, даже вампиры. Детлафф почувствовал раньше, чем смог заметить, в нескольких футах от себя молодого носферата. Он о чём-то беседовал с девушкой, чьё происхождение Детлафф так и не смог распознать. Он хотел приблизиться к ним, возможно, заговорить, но замешкался, замер, спрятался за стеной, наблюдая. Что-то неуловимо отличало его от остальных особей, каких Детлафф привык видеть в стае. Что-то... Что именно было не так, он понять не успел. Внезапно воздух вокруг них задрожал, завибрировал, и носферат с девушкой, коротко заозиравшись, нырнули в ближайший проулок. Детлафф хотел проскользнуть вслед за ними, но невидимая сила сбила с ног и буквально придавила к земле. Как бы он ни пытался вырваться, ничего не получалось. Издалека послышался низкий, нарастающий гул, словно по улице летел гигантский пчелиный рой. Следом, прямо перед его носом, на мгновение перекрыв собой весь обзор и посрывав с проржавевших и хлипких петель ставни, с густым серым дымом пронёсся мощный поток магии. Спустя несколько минут, когда дым рассеялся, воцарилась могильная тишина. Подождав ещё немного, Детлафф выглянул из укрытия. Сила, с такой легкостью пригвоздившая его к земле, теперь не ощущалась вовсе. Улицы тоже были пусты, словно здесь никогда никого и не было, словно мир разом опустел, вымер, повинуясь незримой могущественной силе. Внезапное, короткое и свирепое буйство стихии не оставило после себя ничего, только длинную полосу дымящейся, обугленной земли, протянувшуюся от замка вплоть до самого края города. След от Стражей, или кого бы то ни было, вывел Детлаффа прямиком к воротам, что отгораживали их от остального мира магическим куполом. Недалеко от ворот возвышалась большая узкая башня, чем-то отдалённо напоминающая дозорную, но закрытая со всех сторон. Словно отлитая из цельного куска чёрного блестящего металла, башня не имела ни окон, ни дверей, ни даже малейших зазоров. По всей её поверхности тянулись незнакомые глифы и письмена, что и раньше встречались здесь, но теперь куда более отчётливые. Кверху башня сужалась, образовывая острый шпиль, и тянулась так высоко, что, казалось, насквозь пронзала им мутное небо. А может, так только казалось из-за закрывающего обзор защитного купола. Детлафф коротко оглянулся по сторонам в поисках потенциальной опасности, но так и не найдя её, вернулся в привычный облик. Земля вокруг башни была зыбкой, как густой болотный торф. Ступать по ней приходилось осторожно, тщательно выверяя каждый шаг, но в туманной форме было бы невозможно оценить всё жуткое величие этой постройки. Вблизи она оказалась ещё выше и выглядела куда более недосягаемой. Тянувшаяся от основания к самой вершине рунная вязь мерцала в полутьме ярким, алым светом. Воздух вокруг башни потрескивал от озона. Магии. Древняя и оттого незнакомая, чуждая и враждебная, она буквально пронизывала собой каждый камень вокруг. Не сдержав любопытства, Детлафф коснулся рукой надписей, и в те ответ откликнулись на прикосновение слабой, но вполне ощутимой пульсацией. Что-то во всём этом было неправильное. Башня слишком выделялась на фоне остального города, чтобы так просто её не заметить. Да и выглядела она так, как будто и вовсе была иллюзией. Или напротив — иллюзией было всё остальное вокруг? Детлафф нахмурился, пытаясь вспомнить, встречал ли он когда-нибудь описание чего-то подобного, но так ничего и не вспомнил. Размышления прервал тихий свист за спиной. Звук разительно отличался от пронзительного, утробного гула стражей и был едва уловимым, однако Детлафф слышал его и слышал отчётливо, и чем ближе он приближался к его источнику тем яснее понимал, что это был за звук. Обогнув башню он замер, не решаясь подходить ещё ближе. Ворота были открыты, и сквозь полупрозрачные тени стражей Детлафф увидел развевающиеся щупальца одного из тех странных созданий, что атаковали их с ведьмаком, стоило только им здесь появиться. Снаружи кишели и пытались пробраться внутрь ещё сотни таких же существ, но всякий раз, стоило им оказаться у самых ворот, невидимая сила отшвыривала их обратно. Стоило стражам выдворить существо за порог, ворота с глухим треском закрылись. Снова поднялся гул, но уже не такой сильный. Детлафф тут же обратился в туман и метнулся в сторону замка, не желая ещё раз быть пойманным в ловушку. Что здесь вообще происходило? И как это существо могло оказаться внутри, если вокруг всего города был выставлен мощный магический барьер? Всё это определенно ему не нравилось, и стоило разобраться с этим как можно скорее. «Как думаешь, они ещё вернутся?» — донёсся до него словно из ниоткуда взволнованный женский голос. Детлафф остановился как вкопанный, так резко, что рассыпался по земле полупрозрачной дымкой. Незаметно облепив стену дома недвижимой туманной завесой, он весь обратился в слух. Голос звучал нетвёрдо, колебался, выдавая волнение своего хозяина, и доносился прямо из приоткрытого окна в доме напротив. Того самого дома, в котором чуть ранее укрылся носферат. Следом за ним послышался мужской, куда более уверенный, но оттого не менее нервозный. «Лучше пока не высовываться. Ты же слышала, что произошло? Одно из них снова пробралось в город. В последнее время всё чаще…» «Так всегда случается, когда появляются новые. Но он же сказал, что защитит нас… Вильгефорц, он…» «Тссс… Не произноси его имя… Я чувствую, что кто-то за нами наблюдает». «Думаешь, это они? Думаешь, они и за нами придут?» «Помолчи… я не знаю, что происходит… но что-то грядёт… я чувствую. Те двое, с площади, они не похожи на остальных. Откуда они здесь по-твоему взялись?» Голоса становились всё тише, а вскоре и вовсе сошли на нет. Над головой раздались шаги, хриплое, тяжёлое дыхание. Детлафф не видел, но почуял, как носферат высунулся наружу, оглядев окрестности в поисках невидимого лазутчика, но вскоре, видимо, так ничего не обнаружив, захлопнул ставни. Слабый луч света, на мгновение ответивший собой землю, погас. Оставаться здесь ещё дольше было бессмысленно. Блуждая по вымершим улицам, Детлафф думал о том, что всё это могло значить. О чём таком говорил носферат и почему они все так боялись какого-то паршивого чародеишку? Что такого он мог сделать им в мире мёртвых, где существование само по себе уже не имело смысла? Жалкий, ничтожный, самоуверенный смертный, возомнивший себя богом, наглым образом поставивший себя на ступень выше древней, могущественной расы. Вильгефорц. Вильгефорца он ненавидел каждой клеточкой своего тела, каждой частью своей души, если таковая ещё у него имелась. Сколь сильна была порой боль от предательства Рен, но даже она не равнялась со жгучей, сжирающей его изнутри ненавистью к чародею. При одной только мысли о нём всё внутри начинало гореть. Глупый ведьмак и представить не мог, сколько сил ему стоило просто не броситься на него в тот момент, когда только его увидел, не вырвать всё ещё бьющееся сердце из его груди и не сожрать его прямо у всех на глазах. Сколько дней он метался в жалких, ничтожных попытках собрать то, что осталось от некогда могущественного представителя их вида. Сколько ночей он провёл в попытках утешить Региса, защитить, отгородить от ночных кошмаров. Сколько лет раз за разом вскрывал вены, только чтобы не слышать разрывающие его на куски крики агонии… Он хотел его уничтожить, воскресить и снова стереть с лица земли. Снова, снова, снова и снова, до тех пор, пока не угаснет в груди жажда мести. Он хотел, так хотел, но не мог, не теперь, когда весь их план полетел к чёрту, а они застряли здесь как какие-то вшивые гули в болоте, вынужденные играть роль послушных марионеток. Детлафф остановился, глубоко вдыхая стылый, пахнущий гнилью и серой воздух, и попытался успокоиться. Потребовалось время, чтобы наконец-то прийти в себя. Сейчас не было никакого смысла в том, чтобы раз за разом вскрывать старые раны. Нужно было бросить все силы на то, чтобы понять, как отсюда выбраться, и не стоило забывать о том, для чего они вообще оказались здесь. Конечно, как он мог забыть. Рен… Детлафф несколько раз медленно сжал и разжал кулаки, ощущая как жгучий комок опять подступает к горлу. Он думал, что со временем сможет возненавидеть её, очернить её образ, купаясь, словно в кипящей смоле, в своём чувстве вины, но смог лишь возненавидеть себя. Возненавидеть за слабость и за сомнения, за жалость к себе и за то, что не мог забыть, сколько бы ни старался. Точно одержимый, день за днём, он прокручивал в голове все события, связанные с ней, и чувствовал, как постепенно сходит с ума. Глупец, как он мог заиграться настолько, что заставил себя поверить, что он мог быть нужен кому-то вроде неё; что позволил себе отвернуться от тех, кто действительно в нём нуждался; что отправил всю стаю на верную смерть. Поглощённый обидой, гордыней и жаждой возмездия, потерял ориентир и всё то, что когда-то имело значение. Развязал бессмысленную войну, что не принесла ему ничего, кроме ещё больших страданий. Никогда не стоило забывать, что среди людей ему не было места. Геральт сказал, что он может его понять. Ложь! Ещё одна сладкая ложь, в которую он мог бы даже поверить, если бы его вера не умерла ещё в замке Дунн Тынне или, быть может, чуть позже, на земле его предков, смешалась с дорожной грязью вместе с кровью Рен. Нет, больше не Рен. Сианна. Сианна. Детлафф не заметил, как оказался на пороге замка. Не заметил и как оказался внутри, как мелькнули на периферии пустые коридоры, высокие бойницы окон и стройная череда безликих колонн, поглощённый своими мыслями настолько, что не видел и не слышал ничего вокруг до тех пор, пока не натолкнулся на невысокого мужчину, человека, чуть не сбив его с ног. Мужчина, увидев его, отшатнулся, отступил на полшага назад, поправляя пенсне на носу, и, вскинув голову, заверещал с отчётливым южным акцентом: — Я прошу прощения, но вам сюда нельзя! Эта территория находится в личном владении сэра Вильгефорца Ровенского. Прошу вас немедленно покинуть это помещение, в противном случае я буду вынужден позвать стражу. Вам здесь быть не положено. — Я сам решаю, где мне быть,  — рявкнул на него Детлафф, сделав шаг вперёд, но мужчина, к его удивлению, даже не сдвинулся с места. Узкие глазки, поблескивающие сквозь круглые стёкла, воровато забегали по сторонам и, ухватившись тонкими ручкамм за перила, точно паук, охраняющий свою сеть, он вконец преградил ему путь. — Я требую, чтобы вы сей же час покинули эту территорию. Это нарушение двадцать четвертого правила из свода правил. Я вынужден немедленно сообщить… — На последних словах он запнулся, бросив быстрый взгляд через плечо. Узкая винтовая лестница за его спиной уходила так глубоко, что разглядеть, что же пряталось там, внизу, не смог бы даже высший вампир. Странный звук разорвал тишину, взвился прямо из этой бездны. Это всё уже начинало надоедать. Что бы там, за его спиной, ни скрывалось, это было как-то связано с чародеем, а значит, требовало незамедлительного изучения. Недолго думая, Детлафф шагнул к нему ещё ближе, скидывая, словно змея, человеческую личину. Серебро на мгновение отразилось в светло-карих, застывших, как муха в древесной смоле, глазах. — Ты уйдёшь и забудешь, что встречал меня здесь, — вкрадчиво, почти по слогам, проговорил Детлафф. Взгляд мужчины медленно затуманился, однако повисшая в глазах дымка довольно быстро рассеялась и сменилась на понимание. — П-простите, но я так не думаю, — слегка дрожащим голосом ответил он и, окончательно стряхнув с себя оцепенение, набрал в грудь побольше воздуха и завопил: — Стра…! В то же мгновение он кулём свалился у подножия лестницы. — Проклятие! — зашипел Детлафф, коротко оглядываясь по сторонам. Издалека послышался знакомый гул. Следовало немедленно отсюда убираться. Он уже почти обратился в туман, как взгляд его привлекло мягкое свечение, алый проблеск откуда-то из-под ног. Детлафф остановился, потянулся к развалившемуся на полу мужчине, осторожно приоткрыл воротник. На шее, прямо под кадыком у него была выжжена руна. Руна светилась алым и слабо пульсировала, и, будто бы, с каждой секундой становилась ярче. Одна из таких же рун, что он уже видел на башне, таких же, что были выщерблены и на воротах. Мужчина, до этого момента лежавший неподвижнее камня, пошевелился. Глазные яблоки задвигались под закрытыми веками и Детлафф отпрянул. Невозможно! Даже если не брать в расчёт, что внушение на него не подействовало, мужчина был самым обычным человеком. Будь это не так, Детлафф давно бы это почувствовал. Но как? — Развлекаешься? — раздался позади него насмешливый тонкий голос. Детлафф непроизвольно вздрогнул, только сейчас заметив, что гул стих, и теперь ничто, кроме прерывистого дыхания постепенно приходящего в себя на полу человека не нарушало повисшую в воздухе тишину. Ничего не ответив, он обернулся и смерил Вильгефорца уничижительным взглядом. Чародей понимающе усмехнулся. — Ладно, можешь не отвечать. Впрочем, я бы настоятельно рекомендовал тебе впредь воздержаться от подобных забав. После таких вот увлекательных инцидентов у них развивается тенденция к сильнейшим головным болям, а я очень не люблю, когда что-то мешает моим слугам выполнять свою работу. К тому же, поскольку вы с Геральтом мои гости, я, с вашего позволения, как и любой радушный хозяин, возьму роль главного шута на себя. Дружеская улыбка на лице Вильгефорца растянулась в хищный широкий оскал, что мог бы даже оказать устрашающее воздействие. На человека, разумеется — не на вампира. Мужчина тем временем со стоном заворочался на полу, открыл глаза и, наконец-то увидев стоящего прямо над ним чародея, резко вскочил. Он пошатнулся, на мгновение обхватив голову руками, но почти сразу смог взять себя в руки. — Сэр Вильгефорц, — затараторил он, всё ещё плохо выговаривая слова, — я не виноват, я ничего не мог сделать, я сказал, что … — Избавь меня от своей пустой болтовни. На сегодня свободен. — Но я же… Я же сказал вам, что я не виноват. Я не успел позвать… — Что именно тебе непонятно из просьбы избавить меня от своего присутствия? — Но как же… — Свободен, я сказал. Ну что ты будешь делать, всё нужно повторять по два раза. Смотри, я ведь могу подумать, что на этот раз ты окончательно растерял все мозги, и усомниться в твоей надобности. Мужчина вздрогнул, испуганно вытаращив глаза, и затрясся как осиновый лист на ветру. Вильгефорц прицокнул и покачал головой. — Вот, полюбуйся что ты наделал, — махнув рукой на дворецкого, сказал он Детлаффу. — Толку от него теперь как от безмозглой скотины! А ведь он только начал мне нравиться. Недовольно скривившись, Вильгефорц с натягом вздохнул и, ещё раз взглянув на потерянного, сжавшегося в комок мужчину, щёлкнул пальцами. Без промедления откликнувшиеся на зов стражи облепили дворецкого словно рой мух. Безмолвный вопль исказил его лицо уродливой, неестественной маской. — Куда они его унесли? — после непродолжительного молчания спросил Детлафф, не переставая вглядываться в неестественно тёмный лестничный пролёт, поглотивший в себе и стражу, и нерадивого дворецкого. — Только не говори мне, что внезапно взволновался его благополучием. Не я только что свернул ему шею, — Вильгефорц усмехнулся, стряхнув с ладоней невидимую пыль. — Впрочем, с моей стороны и вправду будет довольно подозрительно не ответить на твой вопрос. Стражи всего лишь доставят его в мои покои, где он в довольно короткое время сможет прийти в себя. Ты ещё увидишь его, если вдруг захочешь перед ним извиниться. Если нет… Ну, что ж, я всего лишь предположил. — Он был мёртв. — Технически, он и сейчас мёртв. — Поправил его чародей. — Как и все мы здесь. Ну, или почти все.