Когда сходятся пути.

Костёр прогорел, лишь тлеющие угли слабо мерцали красными всполохами, да и то потому, что Геральт продолжал их ворошить. Очевидно, день и ночь здесь были такой же неотъемлемой константой, как и в его родном мире, потому как всё, что он сейчас видел – непроглядная, даже для ведьмачьего зрения, тьма. Геральт хотел спросить, мог ли что-то видеть Детлафф, но язык всё никак не поворачивался. Они молчали уже часа два, и он не хотел нарушать воцарившееся между ними спокойствие и не иначе как чудом установленный нейтралитет. Цири с Регисом так и не появились, и он старательно гнал от себя мысли, что с ними могло случиться что-то плохое. – Как думаешь, с ними всё в порядке? – Геральт всё же не выдержал затянувшегося молчания. Второй участник их не задавшегося с самого начала похода, до этого времени увлечённо вглядывавшийся куда-то в пустоту, обернулся и нахмурился, явно не расслышав его вопрос. – Цири и Регис, – повторил ведьмак, – не представляю, где они могут быть. – Я бы на твоем месте лучше подумал, где оказались мы. – Об этом я тоже думаю. Надо как можно скорее найти кого-нибудь. Возможно, хоть так мы сможем хоть что-то узнать. Мы не можем всё время торчать здесь и ждать, когда те твари вернутся. – Уверен, что готов куда-то идти сейчас? Остывающее кострище не освещало ровным счётом ничего. Геральт едва мог свои сапоги разглядеть. Он тяжело вздохнул, на какое-то время уставившись взглядом в ту сторону, куда до него смотрел вампир. Ожидаемо ничего там не разглядев, Геральт решил не спорить с очевидным, кинул в затухающие угли уже порядком надоевшую палку и направился в их временное убежище. Там внутри хотя бы горели свечи. Усиленная эликсирами регенерация делала своё дело, но такие серьёзные повреждения не могли сойти за пару дней. Геральт это понимал, злился на себя и на поганых тварей. На то, что из-за его неосторожности они тупо теряют время. Облокотившись на край стола, он принялся осторожно снимать повязку. Кровь успела пропитать ткань и подсохнуть так, что отдирать её было делом малоприятным. Неудобства добавляло отсутствие ванны, да и воды как таковой. Интересно, как здесь вообще мог кто-то выживать? – думал ведьмак. Взять хотя бы того несчастного зверя, которого поймал Детлафф. Ему наверняка была необходима вода. Или нет? Может, они могли обходиться и без неё. Взять в пример высших вампиров. Удобно устроились – никаких тебе банальных проблем в виде голода или жажды. Хотя про жажду он, наверное, погорячился. Геральт осторожно ощупал уже затянувшееся место вчерашнего укуса. Зеркала, чтобы как следует его рассмотреть, с собой не было, но ведьмак точно знал, что след остался. Что двигало Геральтом, когда он это предложил, он и сам не знал, но точно не здравый смысл. Интересно, что сказал бы на это Регис? Наверняка прочитал бы целую лекцию о неразумных поступках и возможных плачевных последствиях. Геральт усмехнулся своим мыслям. Нет, Регису об этом знать совсем не обязательно. – Выглядит лучше. – Погрузившись в размышления, Геральт не заметил, когда Детлафф успел войти. Рука над раной дрогнула в последний момент, отодрав несчастный кусок ткани вместе с кожей. Ведьмак зашипел и грязно выругался. Он дико ненавидел, когда к нему подкрадывались, особенно в моменты уязвимости. Как жаль, что у его спутника такое поведение было в порядке вещей. – И давно ты тут стоишь? – Да не особо. Подумал, вдруг тебе помощь нужна. – Как видишь, я отлично справлюсь и сам, – недовольно проворчал ведьмак, зашвырнув подальше пришедшую в негодность тряпку. Детлафф укоризненно посмотрел на него. – Я просто хочу убедиться, что ты не сдохнешь через пару дней. – Интересно, с каких пор это для тебя имеет значение? После всего случившегося Геральт как никогда хотел сохранить дистанцию. Он чувствовал себя неуютно в непосредственной близости вампира. Нет, он его не боялся, разве что опасался немного, совсем чуть-чуть, но не боялся уж точно. Куда больше волновало другое. Если не брать в расчёт вечно угрюмую физиономию и временами просто невыносимый характер, Детлафф ему нравился. Даже не так – к нему тянуло на каком-то физическом уровне, и вот это уже вызвало страх, близкий к паническому. – Как знаешь. – Детлафф, с еле заметным раздражением наблюдавший за его мыслительным процессом, наверняка превосходно отражавшемся на лице, махнул рукой, явно не горя желанием и дальше наблюдать его душевные терзания. – Но если ты всё-таки сдохнешь, я скажу Регису, что ты сам был в этом виноват. Геральт возмущённо фыркнул. Ну конечно, он был во всём виноват. И в том, что они очутились непонятно где, и в том, что осьминогие уродцы чуть его не сожрали. Ничего другого Геральт и не надеялся услышать, и всё же надо было как-то брать себя в руки. Что он теперь, каждый раз от него будет шарахаться? Просто нужно не думать об этом, и всё пройдет. Пройдёт же? – Ладно, подожди. – Детлафф обернулся уже у выхода. Геральт запустил в него флакончиком. Тот ловко перехватил его, посмотрев при этом на как на полного идиота, словно мысленно вопрошая: и стоило ли так долго ломаться? – Ляг, так будет проще. Может и стоило. Геральт смотрел на кровать, как на эшафот, уже проклиная себя за то, что согласился. Успокоиться не получалось, несмотря на всю ведьмачью выдержку. Видимо, прав был Регис, пора ему на пенсию. Он совершенно не мог понять, почему так на него реагировал. Списать мандраж на то, что Детлафф – вампир, не получалось. Регис мог торчать у ведьмака неделями, но его присутствие никогда не вызывало подобных реакций. Может, всё дело было в том, что Регис умело притворялся человеком? Детлафф же этого делать даже не пытался. О чём-то большем Геральт старался не задумываться. – Ты быстро регенерируешь. – Это особенность всех ведьмаков. Следствие перенесённых мутаций. – Полезная особенность. Геральт злится, понимая, что совершенно не контролирует поток своих мыслей. Все силы уходят на попытки не обращать внимания на то, насколько приятно рука Детлаффа ощущается на ещё воспалённой коже. Подсознание и вовсе взбесилось, восстало против своего хозяина, подбрасывая какие-то совершенно немыслимые образы возможного применения этой полезности. Наверное, его отравили – думает ведьмак, – иначе с чего бы этому взяться. Так ведь обычно и происходит: заехал не в тот город, выпил не то вино, взял не тот заказ, и вот ты уже перестаёшь контролировать ситуацию, а потом и себя. Пока в голове хаотично проносятся возможные причины внезапно охватившего его приступа мазохизма, упоительная прохлада исчезает, и на место возвращается способность соображать нормально. Геральт без промедления отодвигается подальше, надеясь, что со стороны это не выглядит как позорное бегство. Детлафф, к счастью, будто и не замечает его ненормального по всем критериям поведения, или делает вид, что не замечает – чёрт его разберёт, но уходить, судя по всему, не собирается. Только смотрит как-то странно, пытливо, склонив набок голову, словно на диковинную зверюшку. – Кому вообще пришло в голову создавать ведьмаков? – говорит он наконец, когда Геральт уже готов был спросить, в чём, собственно, причина столь пристального внимания к его скромной персоне. – Ведьмаков создали чародеи. – Геральт сомневается, стоит ли говорить что-то ещё, но Детлаффу это, кажется, действительно интересно, и, немного поразмыслив, он всё же решает продолжить. Ему вообще кажется до жути странным вот так сидеть и разговаривать, словно нет в этом ничего особенного. Нет, он, конечно, и раньше задумывался о странных и ироничных поворотах его ведьмачьей судьбы и об особенной тяге к размышлениям и разговорам по душам с теми, кто, предполагалось, должен был умереть от его серебряного меча, просто в последнее время всё как-то усложнилось. – После сопряжения люди нуждались в хладнокровных и умелых убийцах, способных защитить их от зла. Мальчиков-будущих ведьмаков забирали из семей ещё детьми, чтобы никто не помнил прежнюю жизнь. В большинстве случаев – из неблагополучных семей, сирот, а иногда как награду по праву неожиданности... Тренировали послушных солдат, потом подвергали мутациям. Испытание травами было призвано выжечь всё человеческое, превратив их в бездушных монстров, лишённых эмоций, и взамен наделить нечеловеческой силой и выносливостью. – На что это похоже? – Само испытание? Это что-то вроде ритуала. Тебя привязывают к столу и в определенной последовательности накачивают эликсирами. В природе достаточно мощных мутагенов, способных в должной дозировке в большей степени изменить структуру человеческого тела. Если первый этап проходит успешно, то переходят к следующему и так далее, пока не происходит необходимое трансформирование. Обычно это занимает от семи до десяти дней. Не то, что бы это много, просто... Геральт сбивается, на мгновение теряя нить повествования. Он честно старается подбирать слова, говорить так, чтобы это звучало обезличенно, но воспоминания из прошлого накрывают удушливой волной и его предсказуемо несёт. – За это время успеваешь о многом подумать и многое возненавидеть. В те моменты, разумеется, когда ты вообще способен мыслить. Наверное так всё и было задумано. Люди полагали, что бороться с чудовищами должно такое же чудовище, как и они сами, лишенное эмоций, одержимое одной только жаждой убийства. Забавно, правда, что это не сработало. Да и не все обладали достаточной силой, чтобы пережить подобную перестройку организма. Кто-то умирал на испытании прямо на столе, корчась в муках, захлебываясь в луже собственной рвоты, кто-то сходил с ума уже после. Отбракованный материал тщательно изучали, проводя различные манипуляции с сознанием и телом, что-бы улучшить формулу, сделать её более эффективной. А после, когда от них уже мало что оставалось, – пускали в расход. Те, кто смог уцелеть, оттаскивали и закапывали их трупы за пределами замка, на холме, служившим братской могилой. Сбрасывали в одну яму, как куски прогнившего мяса. Под конец ведьмак всё же позволяет эмоциям ненадолго взять верх, едва заметно морщится, но почти сразу приходит в себя, отгоняя непрошеные образы. Криво усмехается, когда слышит треск несчастной простыни, которую Детлафф неосознанно сжимает в руке. Наверное со стороны это и правда звучит жутко, но что поделать, такова цена за возможность быть тем, кто он есть. Сам он давно уже с этим смирился. – И после этого они ещё нас считают чудовищами. – Голос вампира больше напоминает звериный рык, и Геральт с любопытством наблюдает за калейдоскопом эмоций, сменяющихся на его лице. Даже почти не жалеет, что рассказал о том, о чём обычно старается умалчивать. – Страх – сильный катализатор. Люди полагали, что только так смогут себя защитить. – Это их не оправдывает. – Нет, но даёт возможность понять. – Кому нужны их мотивы, когда итог — лишь боль и смерть. – Иногда они всё-таки много значат. Геральт уверен, что Детлафф догадывается, что он имеет в виду, стойко сносит буравящий насквозь взгляд, прекрасно понимая его негодование. Раньше он тоже не мог это принять. Делил мир лишь на чёрное и белое, не пытаясь искать между ними скрытые полутона. Когда молодой Геральт впервые выехал на большак, он считал, что цель его благородна и как никогда оправдывает средства. Лишь малая его часть, сумевшая выжить при испытаниях, со временем проросла, раскрывая простую истину. Что бы он ни делал, как бы ни старался, для большинства он, ведьмак, как был, так и останется монстром, чудовищем из детских сказок, ведь на одного спасённого всегда приходился десяток им же и загубленных жизней. Справедливость как монета – имеет две стороны и не может являться одной для всех. Жаль, он понял это слишком поздно. – У каждого своя правда. Всё зависит от того, под каким углом на неё смотреть. – Ты сам-то веришь в то, что говоришь? - Детлафф презрительно усмехается, смотрит на него осуждающе, и Геральт отводит взгляд. Наверное, в его исполнении эти слова действительно звучат фальшиво, но менее правдивыми они от этого не становятся. – Это не так важно, – равнодушно пожимает плечами ведьмак. – Мой мир был и останется таким, каков он есть. – Так может не стоит его спасать? Конечно не стоит, злится ведьмак, ведь именно поэтому мы с тобой торчим в этом богами забытом месте. Именно поэтому ты до сих пор не уходишь, сидишь здесь и душу из меня выворачиваешь, а я, наплевав на всё, во что когда то верил, почти готов с тобой согласиться. Геральт уверен, что мог бы сейчас привести сотню причин, из-за которых стоит бороться за его мир, но не находил в себе сил признаться, что и сам думал об этом гораздо чаще, чем стоило. Все эти эмоции выводят его из себя, и он чувствует себя просто отвратительно. Даже матрас под ним вдруг стал неудобным, скомканным и неимоверно колючим. Он уже собирается зло ответить, что вампира тут, собственно, никто не держит, что он может валить на все четыре стороны, но когда оборачивается, понимает, что снова остался один, и всё что ему остается – тихо материться, проклиная свою судьбу, чародеев, возомнивших себя богами, и самих ёбаных богов, Детлаффа, Региса, княгиню с её опальной сестрицей и весь род человеческий. Да и не человеческий пожалуй тоже. Он ворочается ещё долгое время, пока наконец не проваливается в беспокойный сон. "До боли знакомый лес утопал в высокой траве. Каэр Морхен. Место, которое он когда-то звал своим домом. Старый замок уже скрылся за чёрной вуалью, только луна серебрила верхушки покосившихся от времени стен. Обоняние будоражил запах опавшей росы и густой аромат хвои. Вдалеке, предвещая наступление славной ночной охоты, заухала сова. Геральт тоже охотился. Выслеживал добычу подобно дикому зверю. Ноздри хищно раздувались, улавливая след. Звук шагов тонул в устлавших землю мягких иглах. Он чувствовал, что добыча близко, предвкушал, с каким удовольствием вонзит в неё острые клыки, как плоть податливо примет их в себя, окрасит красным. Рот непроизвольно заполнился слюной. Было во всём этом что-то абсолютно не рациональное, неправильное, но разве есть дело волку до людских переживаний? Люди ничего не смыслят в охоте. Он ускорился, заслышав шум ручья и заполошённое биение тёплого сердца. Молодая лань жадно лакала воду, не заметив опасность, что надвигалась на неё серой тенью. В один затяжной прыжок он настиг её, сомкнул клыки на её шее. Кровь, тёплая и густая, сладким нектаром заполнила глотку. Он вдруг услышал человеческий крик, резко отпрянул, ощетинился, прижал уши, во все глаза рассматривая свою добычу. Перед ним лежал он сам, истекая кровью, и Геральт почувствовал, как расползается кожа на его загривке. Он зарычал, попятился назад, но понял, что провалился в пропасть. Вода тут же острыми иголками впилась в лёгкие. Волк пытался выплыть к поверхности, отчаянно перебирал лапами, но что-то удерживало его и тянуло на глубину. На поверхность озера стремительно наползал и с коротким треском застывал голубой лёд. Ему не выгрести. Не успеть. Он взвыл в последний раз, пуская пузыри, окончательно захлебываясь в проглотившей его воде. Геральт разлепил веки, ощущая, как всё тело буквально горит. Лёгкие немилосердно пекло, словно он и вправду наглотался воды, а во рту солоно стоял привкус собственной крови. Он осторожно провел рукой по шее и успокоился, ничего не нащупав. Это просто слишком реалистичный сон. – Надеюсь, не я причина твоего состояния? – Геральт резко взвился от неожиданно прозвучавшего где-то совсем близко голоса, наткнулся на пристальный холодный взгляд и обречённо подумал, что кошмары теперь преследуют его не только во сне. Все еще ощущая головокружение от столь резкой смены положения, он со стоном откинулся на подушку, пытаясь успокоить сбившийся сердечный ритм. – Нет, просто дурной сон. – Геральт и правда так не считал. Пусть вампир и являлся причиной большинства его проблем, он точно не имел отношения ко всему, что творилось в голове ведьмака. Он уже и сам не помнил, когда в последний раз нормально высыпался. Разве что после долгой и выматывающей охоты, или когда валился с ног в пьяном бреду. Видимо, сейчас, заметив отсутствие такой возможности, подсознание решило отыграться по полной. Вряд ли Детлафф ему поверил, но больше ничего не говорил, и какое-то время просто сидел рядом, пока Геральт безуспешно силился прогнать навязчивые видения. Не желая уходить, они мрачными образами вплетались в тени по углам, словно только и ждали, когда он снова останется один, чтобы на этот раз окончательно разорвать его в клочья. – Когда снова станет светло, мы отсюда уйдем. Постарайся отдохнуть. Всё ещё слабо соображая, что делает, ведьмак схватил его за запястье. – Тебе не обязательно уходить. Геральт ненавидел показывать свою слабость. Он не имел на это никакого права, не теперь, когда на кону стояла судьба целого мира. Плевать. Он просто не хотел оставаться один. Не сейчас. Не здесь. Даже сама перспектива находиться с ним в одной кровати сейчас не пугала так, как возможность снова оказаться во власти кошмаров. Детлафф посмотрел на него как-то очень устало, словно ведьмак сам не понимал, что просит слишком многого. Наверное, он и правда не должен был этого говорить. Геральт недовольно выдохнул "забудь" и отвернулся к противоположной стене, утыкаясь лицом в подушку, не в силах сейчас выдерживать его взгляд. – Я останусь. Спи.