Когда сходятся пути.

Эта ничем не прикрытая боль была с ним на протяжении веков. Невозможность понять этот мир, невозможность в нём приспособиться. Наблюдая за людьми три столетия, он не мог принять их правила игры. Жизнь человека была коротка, словно жизнь мотылька. Жалкие десятки лет, спустя которые не оставалось ничего, пустота. Почему даже столь короткий отмеренный им срок они проживали в предательствах и фальши? Он не хотел их понимать. Не хотел быть рядом с ними. Обидные слова, что так легко сорвались с уст ведьмака, выбили почву из-под ног, одним моментом в пыль растоптав так тщательно собранный им по крупицам самоконтроль. В очередной раз, пытаясь вести себя как человек, он натолкнулся лишь на грубость и унижение. Регис говорил, что ведьмак был другим. Детлафф бы рассмеялся ему в лицо. Все они были одинаковые. Могли сколько угодно врать и притворяться участливыми, благородными, но при любом удобном случае готовы спалить тебя на костре, только за то, что ты отличаешься от них. Вампиру захотелось всё наконец закончить, свернуть ведьмаку шею, а потом скрыться в какой-нибудь вонючей пещере и самому сдохнуть, как с самого начала хотел. Наверное, он и вправду был не более чем чудовищем. Прости, Регис, я старался, но ты ошибся, и ошибка эта будет последней, – пронеслось в голове вампира за секунду до... Геральт охнул, всем телом прочувствовав столкновение. Мощный удар мгновенно выбил воздух из лёгких. Боль огнём разошлась от затылка до поясницы. Рука, крепко сжавшая его горло, лишила всякой возможности вдохнуть так необходимый ему сейчас кислород. – Если ты действительно считаешь меня кровожадным монстром, назови хоть одну причину, по которой я не должен убить тебя прямо сейчас? – прорычал Детлафф ему в лицо. Вампир не выпустил когти, что слегка обнадёживало, но Геральт кожей ощущал вибрацию ярости, волнами исходившую от него. По всей видимости, тот балансировал на тонкой грани, и лишь она отделяла его от немедленной жесткой расправы над не в меру разговорчивым ведьмаком. В ответ он мог лишь яростно буравить вампира взглядом, царапая ногтями предплечье, не причиняя, впрочем, тому абсолютно никакого вреда. Гнев ещё клокотал в нём, но она инстинктивно уступала место липкому страху. Действительно, что сейчас мешало Детлаффу просто взять и оторвать его голову? Он дёрнулся, предприняв отчаянную попытку вырваться из цепких пальцев. Бесполезно. Нечеловечески сильная хватка не оставляла ни единого шанса на освобождение. Растеряв последний воздух, он чувствовал, как темнота угрожающе смыкалась перед глазами. Из последних сил он пнул вампира по ноге, прекращая сопротивление, понимая, что ничего не может сделать. Детлафф заметил, что ведьмак перестал вырываться и даже опустил руки. Ослабив давление, он ещё раз слегка приложил его о стену, не давая отключиться. Он и сам не знал, почему медлил. Вдруг стало важно высказать всё, что накопилось внутри до того, как они – теперь уже навсегда – распрощаются. Воздух неровными толчками наполнял горящие огнём лёгкие. Геральт часто и мелко дышал, уже не пытаясь высвободиться и довольствуясь тем, что ему вообще предоставили эту возможность. Ощущение собственной беспомощности порождало ненавистный ему страх, который скручивал внутренности ледяным липким комком, постепенно вытесняя способность мыслить адекватно. Последнее, что пронеслось в голове ведьмака – если он всё-таки выживет, то обязательно съездит Регису по морде. – Вы жалкие создания, – продолжил тем временем Детлафф. — Враньё и лицемерие – вот вся ваша лелеемая добродетель. Скажи мне, скольких невинных ты убил, ведьмак? Не считая тех, кого зовёшь чудовищами. Сколько людей погибло, пока ты искал Цириллу? Геральт вздрогнул, зажмурился. Он не хотел об этом думать. Правда, так отчаянно спрятанная им от самого себя, резала больнее ножа, вскрывая старые раны, заставляя кровоточить. Правда о том, что он всегда ставил её жизнь превыше многих других, не раздумывая и не считая. Меньшее из зол – кажется, так он тогда рассуждал. Какое-то время эта мысль успокаивала, а после, ночами, разъедала изнутри до озноба, до выжигающей все чувства бессильной ярости. Он запихал эту мысль глубоко в подсознание, заставил себя не думать об этом, чтобы не свихнуться. Детлафф с хирургической точностью доставал её на свет по кусочкам, всё ещё воспаленную и взбухшую. Хуже всего было то, что сейчас он не мог от неё закрыться. Вампир хищно усмехнулся, обнажая клыки, почуяв слабость. Взгляд обжёг сильнее холода Дикой охоты. – Пока я помогал Регису регенерировать, многое видел в его ослабленном сознании, ведьмак, хоть и сам того не желал. Ты потерял всех в погоне за своим Предназначением. А Регис? Он считал тебя своим другом. Защищал, как члена своей стаи. Выдал себя перед другими ради твоего расположения. А после, в замке Стигга, он пожертвовал собой... ради тебя. Но ты бросил его останки, даже не соизволив похоронить. Вы, люди, просто не способны на чувства, что сами же зовёте человеческими. Между ними почти не осталось свободного пространства. Детлафф хрипло рыча проговаривал эти слова, вплотную прижимаясь к ведьмаку, опаляя дыханием шею. Собственная слабость бесила. Его трясло. От вины, боли, от ненависти к самому себе. Геральту казалось, что вот-вот вампир просто вцепится ему в глотку, одним махом прекратив эти мучения. Даже отчасти этого желал. Чтобы всё это наконец закончилось. Чтобы больше не чувствовать боли. Пульс ведьмака выстукивал рваную мелодию, набатом отдаваясь в барабанных перепонках. Вампир провёл ногтем по бешено бьющейся жилке на шее, на грани слышимости втянув воздух, заставляя кожу предательски покрыться мурашками. – Я слышу, как быстро кровь бежит по твоим венам, ведьмак. Ты боишься меня. Боишься того, что я могу с тобой сделать. Теперь ты жалеешь, что пощадил Бестию? Что не дал Регису перегрызть мне горло. Геральт молчал, до боли в скулах стиснув зубы, пытаясь не отключиться от бушевавших внутри эмоций. Вина. Она была его бессменным спутником с момента, когда он впервые вышел на большак. Куда бы он ни направился, какими бы добрыми не были его намерения, за ним всегда тянулась гора из трупов. Мясник из Блавикена. Его руки навсегда останутся по локоть в крови: ни стереть, ни отмыться. Мутант. Выродок. Сколько раз он слышал эти слова? Сколько раз проклинал свою судьбу за то, во что она его превратила. Ярость в голосе Детлаффа не могла скрыть леденящего душу отчаяния. Ведьмак хорошо знал его вкус. Регис был прав, они действительно во многом похожи. – Нет, – прохрипел он, надеясь что вампир его расслышал. – Нет. Не жалею, – сказал уже глядя Детлаффу в глаза, когда тот отшатнулся от него, будто слова ведьмака его обожгли. Бешенство, туманившее взор Детлаффа, на секунду сменилось вспышкой удивления, но в тот же момент, совладав с эмоциями, он снова отгородился от него непроницаемой стеной. И медленно разжал кисть. Так, словно ещё раздумывал, стоило ли внезапное признание того, чтобы сохранить ему жизнь. Окинул презрительным взглядом, задержавшись на шее, где наверняка уже вовсю расцветали синяки и, растворившись туманом, исчез. Колени Геральта подогнулись. Со стоном он сполз вниз по стене. Цири принимала ванну в тот момент, когда услышала глухой грохот. Поведение Геральта показалось ей странным ещё во время их недолгого разговора внизу. Он был нервным больше обыкновенного, уставшим и вёл себя так, будто что-то скрывал; что-то важное. Радость от встречи, впрочем, была вполне искренней, что немного успокоило ведьмачку. Значит, дело было не в ней. Решив узнать, что там происходит, она вылезла из воды и, обернувшись в полотенце, скользнула к двери. Высунув голову с лестничного пролёта, она резко отшатнулась назад, не давая себя обнаружить. Они, двое, стояли у противоположной стены. Детлафф был повёрнут к ней спиной и не мог её видеть, а глаза Геральта были закрыты. Детлафф удерживал его за шею и что-то говорил. Слов было не разобрать, но судя по выражению лица Геральта, это было что-то не очень приятное. Ей показалось странным и возмутительным, что ведьмак стоял безвольной куклой, не пытаясь вырваться, с опущенными руками. Схватив меч, девушка уже хотела переместиться и вмешаться в это непонятное выяснение отношений, но в ту же секунду Детлафф просто испарился в воздухе. Осознание сменилось ужасом. Вампир! Детлафф был высшим вампиром! Какого же чёрта ты творишь, Геральт? Сжав губы в тонкую линию, она решила немедленно потребовать объяснений. Наскоро одевшись и прихватив меч, девушка спустилась в гостиную. Ведьмак сидел прислонившись затылком к стене и, стараясь выровнять дыхание, размышлял о сложившейся ситуации. Он был жив и практически невредим, что само по себе являлось хорошим знаком. Вот только что теперь делать, он совершенно не представлял. В памяти некстати всплыло данное Регису обещание. Вряд ли он сумеет внятно объяснить другу, куда делся Детлафф. По-хорошему, нужно было срочно его разыскать и вернуть в Корво Бьянко: мало ли кто мог попасться тому под горячую руку в таком состоянии. Саднившее горло тут же пробрало мучительным кашлем, живо и недвусмысленно намекая ведьмаку, чем может окончиться их очередная встреча. Идти расхотелось. Он потёр рукой шею. Отпечаток ладони на ней горел огнём. Ведьмак подумал, что ещё немного, и вампир бы неосознанно сломал бы ему трахею. Хотя почему неосознанно? Чёрт, теперь всё было ещё хуже. Почему он дал ему уйти? Геральт совершенно запутался. Звонкий голос буквально вырвал его из размышлений, заставив подскочить на месте. Зелёные глаза сверкали негодованием. – Ты ничего не хочешь мне объяснить?