Все оборотни такие душевные?

      Макс то и дело поглядывал на телефон. Почему-то ему казалось, что эта девушка-беда еще ни раз появится в его жизни, причем у нее явно что-то случится. Интуиция подсказывала, что именно сегодня, в такой на редкость спокойный день, что-то пойдет не так. Да и совесть была не спокойна. Все-таки сбил девчонку, пусть и не покалечил…       Парень несколько раз порывался набрать ее, но всякий раз себя останавливал. Надо будет сама позвонит. Хотя прошла уже неделя. Может она уже и забыла, кто он такой? А Макс все думает о том, что виноват перед ней.       Эмма не смогла внятно объяснить своему молодому человеку откуда травма. Что-то пробормотала о том, что ее сбила машина, но обо всем остальном решила умолчать. С их знакомства с Максом прошла всего неделя, а она, Эмма, уже начинала задыхаться в обществе своего слишком уж рьяно опекающего ее парня.       На протяжении вот уже шести месяцев девушка убеждала себя, что во всех отношениях случает кризис и это надо просто пережить. Перетерпеть. Но с каждым днем ей становилось все труднее, неуютнее рядом с ним. Она все больше чувствовала его чужим. Пропасть между ними расползалась с огромной скоростью, а после знакомства с Фоллом, девушка ощутила себя летящей в эту беспросветную бездну.       Каждый вечер, оставаясь одна, Эмма в бессильи сжимала мобильный телефон. Набрать его? А что она скажет? Прости, Макс, я наврала. Мне не хватило смелости с тобой познакомиться. Так что ли?       В очередной раз оставшись в одиночестве, девушка вновь открыла его номер телефона, который уже выучила наизусть. Ей казалось, что если она позвонит Максу, это будет предательством. Изменой. Разве можно так поступать с любящим тебя человеком?       Ну и пусть их последняя ссора закончилась взаимными обвинениями, угрозами о расставании и хлопком дверью. Пусть она сейчас осталась одна, собирать себя по кусочкам. Ведь помирятся же. Всегда мирились.       Эмма убеждала себя, что он делает для нее все, а она поступит, как неблагодарная тварь, переметнувшись к едва знакомому парню, который и имени-то ее не помнит, наверняка.       Девушка сжала в руке телефон. Слезы потекли по щекам. Она плакала на взрыд скорее от безвыходности своего положения, чем от какой-то обиды. Эмма ощущала себя загнанной в угол, не способной больше обороняться. Нервы были натянуты как струны на гитаре. Любое неверное движение и все. Зовите санитаров.       Эмма вновь посмотрела на свой мобильный, а после в зеркало, где отразилась заплаканная, испуганная девушка, не знающая как поступить правильно. Ей вновь показалось, будто в отражении за ее спиной стоит Макс. — Да сгинь ты уже, — голос сорвался, девушка с маху запустила телефоном в зеркало.       Раздался звон разбитого стекла. Осколки посыпались на пол. Эмма опустилась на колени и, рыдая на взрыд, достала из-под осколков свой телефон, порезав руки. От боли ей хотелось плакать еще сильнее. Находиться в квартире она больше не могла. Ей казалось, будто стены разом сдвинулись с места и, если она немедленно не уйдет, ее просто раздавит.       Девушка бежала прочь от собственного дома, гонимая непонятными даже ей самой страхами. Кровь от порезов не успокаивалась и алые капли так и катились по рукам. По дороге проезжали редкие машины, пешеходов в такое время суток уже не было. И если бы на нее решился напасть какой-нибудь маньяк, то он бы в страхе отшатнулся.       Макс только что отвез Шона и теперь ехал домой. Усталость давила на него, молодому человеку очень хотелось спать, но приходилось следить за дорогой, чтобы не прокатить на капоте своего автомобиля еще кого-нибудь.       Его внимание сразу привлекла девушка, идущая в одиночестве по улице. И это среди ночи? Одна? Погодите, да это же та долбанутая девчонка. Разглядев свою знакомую, удивление отступило как-то само собой. Но что-то подсказывало, что девушка явно не в порядке.       Девушка вытирала слезы, оставляя кровавые следы на щеках и шипя от боли. Свежие порезы на ладонях болели. Она даже не пыталась остановить кровь. Раз сразу не получилось, зачем стараться. Эмма все больше напоминала себе чокнутую, пару раз в ее голове проскользнула мысль о том, что психолог ей уже не поможет, даже если она к нему обратится. Тут нужен был психиатр вместе с какими-нибудь ядреными таблеточками. — Эй, долбанутая, — Макс вылез из машины, весело улыбаясь, — что ты здесь делаешь?       Эмма обернулась на зов, не сразу определив кому он принадлежит. От ее вида у оборотня улыбка моментально пропала, а на смену развеселому настроению пришел ужас. Парень даже не пытался скрыть своих эмоций. Макс пошатнулся от неожиданности, но равновесия не потерял. Он был потрясен этим видом. Ее надо было срочно куда-то деть, умыть и успокоить бы не помешало.       Перед его глазами вместо симпатичной девчонки, навравшей об ушибе, перед ним стояла измученная, вся в слезах и крови девушка, которая не скрывала своего жуткого состояния. — Что с тобой? — он достал из кармана какой-то платок и, подойдя к девушке, начал осторожно вытирать кровяные разводы и текущие по ее щекам горькие слезы, — Эмма, не молчи.       Макс слегка потряс ее за плечи. Еще истерик ему не хватало. — Почему ты не позвонила мне? Я же сказал, — Эмма всхлипнула и, не спрашивая, уткнулась ему в грудь, Фолл не мог себе позволить ее оттолкнуть, — звони, если что-то случится.       Девушка чувствовала тепло, идущее от Макса, почувствовала, как он осторожно обнял ее за плечи, слышала его успокаивающий шепот, чувствовала его горячее дыхание. Он выглядел очень уставшим, но заметив ее остановился и теперь стоит с ней посреди улицы, пытаясь успокоить… — Я наврала про руку, — Эмма вновь всхлипнула, — прости. — Я знаю, — Фолл улыбнулся, жаль она этого не видела, — знаю. Давай я отвезу тебя домой?       Девушка в его руках вздрогнула и отшатнулась от него, словно он был болен какой-то смертоносной болезнью. Фоллу даже показалось, что она стала еще бледнее. Почему-то она отказывалась, выдумывая на ходу причины, почему ей не надо домой. Но оставить ее здесь, ночью… Это было бы безумством. Как ей только мозгов хватило, выпереться на улицу. Да, она не подозревала, что вампиры и оборотни — это не выдумка, что ночью они сходят со страниц книг. Не знала, что без вести пропавшие исчезли вовсе не из-за какого-то хитроумного маньяка. А он знал. И не мог себе позволить оставить кровососам такой ужин.       Если ее съедят, она потом всю жизнь будет ему во снах являться и смотреть пустыми глазами, будто с укором, протягивать к нему холодные мертвенно-белые руки. Макс поморщился от такой мысли. Представить Эмма в таком виде было не трудно, она сейчас была едва ли лучше того образа, что нарисовало воображение Фолла. — Пойдем, — он осторожно подтолкнул ее к машине, — садись. — Я не поеду домой, — она еще раз всхлипнула. — Мы не домой едем, садись уже, — парень сел за руль, дожидаясь, когда девушка тоже залезет в автомобиль.       Едва Эмма захлопнула дверь, оборотень повернулся и достал с заднего сидения небольшую аптечку. — Сама обработать сможешь, девушка-проблема?       Она вытерла ладонью покатившуюся по щеке слезу и кивнула. Макс оставил свет в салоне и неспеша поехал по дороге. Спать все еще хотелось, но оставить эту взбалмошную девчонку он не мог. Девушка, все еще периодически шмыгая носом, обработала порезы и забинтовала руки, перепачкавшись кровью еще больше. Фолл заметив несколько пятен крови на сидении тяжело вздохнул, но ничего не сказал.       Автомобиль остановился на противоположном городу береге. Эмма вышла из машины и прохладный ветер моментально остудил ее пылающие щеки и растрепал волосы. Мегаполис, сверкающий за рекой, поражал своей красотой. Макс нашел в багажнике свою толстовку, которая валялась там уже довольно давно, но для того, чтобы согреть девушку вполне подходила. Он осторожно подошел к залюбовавшейся видом знакомой и накинул на ее плечи кофту. — Жизнь чуть сложнее, чем ты думаешь, Эмма, — парень сел на траву и теперь смотрел на нее снизу вверх.       Оборотень не знал слушает она его или просто разглядывает тысячи разноцветных огоньков, абстрагировавшись от всего остального мира. Эмма даже не шелохнулась, когда почувствовала, что Макс на нее что-то накинул.       На белоснежных бинтах проступили кровяные разводы, порезы все еще болели, но уже не так сильно. Слезы стояли в глазах пеленой, мешая любоваться огромным городом. Фолл посмотрел на свою футболку, которую девушка тоже перепачкала, а после снова перевел взгляд на виновницу этой вылазки.       Ну и зачем ты ей помогаешь, Макс? Своих проблем тебе не хватает? Но на все эти мысли, оборотень решительно отвечал себе, что ему не трудно, а девушку, возможно, он убережет от какой-нибудь очередной глупости.       Парень так и продолжал что-то говорить ей о жизненных трудностях, но Эмма похоже была погружена в свои мысли и слышала его лишь обрывками, периодически кивая. Ей не хотелось рассказывать о том, что она давно не ощущает себя нормальной, что чувствует, как медленно, скрежеща и поскрипывая, тронулась крыша и теперь ее сводит с ума все, что выбивается из привычного уклада жизни. Если расскажет, то он просто отвезет ее к психиатру и оставит, покрутив у виска. А после выдохнет, потому что спихнул со своих плеч эту неадекватную и со спокойной совестью забудет о ней. А ей, Эмме, этого не хотелось. — Ты не пробовала к врачу сходить? Может нужны таблетки какие? — Что, прости? — Я просто подумал, — Макс зевнул, — это не совсем нормально, гулять ночью по городу, в твоем районе и, — он демонстративно оглядел ее с ног до головы, — в таком виде. — Я нормальная, — Эмма не знала почему вдруг сорвалась на крик и отшатнулась, но оборотня эта реакция явно напрягла. — Я ж не спорю, — хотя ему очень хотелось доказать ей обратное, но разве псих признает, что он псих? , Макс встал и осторожно приблизился к знакомой, — все хорошо, Эмма.       Девушка отрицательно мотала головой и пятилась. Ее спину приветливо встретила машина и Эмма, громко завопив, бросилась вперед, угодив в крепкие руки Фолла, который, поймав ее, был не намерен отпускать девушку. С ней надо что-то делать, пока это еще возможно.       Она вырывалась из его рук, что-то крича, но Макс не давал ей освободиться. Парень прижал ее к себе, словно маленькую, вспоминая, как когда-то успокаивал маленького племянника, и, покачиваясь, зашептал: — Не бойся, тихо, маленькая, тише.       Теперь он точно знал, что ее нельзя оставлять без присмотра. И срочно надо показать кому-то. Психиатр это же не слишком жестко для начала, да?