***
«Адриан Агрест. Кот Нуар — национальный герой Французской Республики. Любящий муж и самый лучший отец», — бездушные буквы рядом с годами жизни выводили такое родное имя на мраморной могильной плите, хотелось закрыть глаза и представить, что все это происходит не с ней, не с ними. Нино тихо рыдал, сидя на влажной земле, пока его жена обнимала себя за плечи, зная, что сейчас лучше не трогать ни подругу, ни любимого. За оградой кладбища стояли репортёры. Несмотря на вязкий непроглядный туман, мадам Агрест улавливала расплывающимся взглядом вспышки камер, потирая пальцами кольцо на безымянном пальце левой руки. Тут же вспомнилось другое кольцо, держа в руке которое Адриан вдруг встал на одно колено почти восемь лет назад. "Всё мои 9 жизней для тебя". Если бы она знала, что останется в 28 лет вдовой, то не смеялась бы над этой детской фразой в день помолвки.***
Маринетт 33 года. Сегодня тот самый день, в который умер её муж пять лет назад. Также, как и тогда, она стояла перед могильной плитой, но Нино и Альи не было рядом. — Мам, я же просила тебя не плакать, — девочка в голубом платье легонько дёрнула подол чёрной юбки Маринетт. Женщина вытерла незаметно пролившиеся слезы и грустно улыбнулась дочери, смотрящей на неё ярко-зелёными отцовскими глазами. Светлые волосы свободно спадали на плечики, а маленькие ручки держали небольшой букет цветов. — Он бы этого не хотел, — десятилетняя Эмма Агрест положила букет на могилу отца и ненадолго, но с огромной нежностью любящего ребёнка прижалась маленькой пухлой щекой к его изображению, крепко зажмурив глаза. Она не должна дать волю слезам, это разобьёт маме сердце. «Мне тебя не хватает, папочка», — Прошептала она, чтобы не услышала женщина. Маринетт смотрела на дочь, а перед глазами была картина бездыханно лежащего на её руках Адриана, которого пытались забрать санитары. Этот день будет преследовать её всю жизнь, а ужас произошедшего никогда не сотрётся в памяти, как и лицо любимого супруга, на которого так сильно была похожа Эмма. — Маринетт, — неожиданно низким голосом заговорила девочка и протянула ей маленькую ладошку, — Маринетт, все хорошо, открой глаза. Адриан тряс её за плечи, легонько похлопывая по мокрым щекам. — Мари, милая, это сон, слышишь меня? Дюпен-Чен разомкнула потяжелевшие веки и наткнулась в темноте на лиственно-зеленый взгляд, разрыдавшись пуще прежнего и прижавшись к голой груди Агреста. До ужаса реальный сон оставил тяжёлый камень на душе и связал ком в горле. Адриан гладил её по голове, нежно обняв и уткнувшись носом в тёмную макушку густых волос. — Всё в порядке, Мари, успокаивайся, — она ещё раз всхлипнула и отстранилась, вытирая рукой мокрый нос. Чувство, будто все это она уже видела, никак не отступало. — Это всего лишь сон, тебе просто приснился страшный сон. Девушка кивнула и рвано выдохнула, прислонив ладонь ко лбу. Теперь она точно не уснёт. — Принести воды? — Нет, спасибо, Ад-дриан, — хрипло прошептала она, — тебе лучше пойти спать. Я справлюсь. Агрест нахмурился и замер, около минуты смотря стеклянными глазами куда-то мимо Маринетт, а потом медленно кивнул и поднялся, уходя к себе. Дюпен-Чен свесила с постели ноги и еще раз вздохнула, укутываясь в большой бежевый плед. В горле пересохло, а ступни холодил паркетный пол, по которому она максимально тихо шла на кухню. Не хотелось тревожить Адриана ещё и тем, что она теперь не уснет. Раз уж ей приснился такой кошмарный сон, то нервная система была явно не очень спокойна после вчерашнего разговора с мастером. Жаль, что он не дал увидеть Тикки. Мари плохо её помнила, но до сих пор отчетливо чувствовала, как чего-то не хватает в её жизни. Оказалось, все эти четыре года она неосознанно искала в своей комнате присутствие красной квами. Девушка жадными глотками выпила налитую в стакан холодную воду и направилась к себе в комнату, но вдруг наткнулась взглядом красных после слез глаз на белый ноутбук Адриана. Мари чисто рефлекторно посмотрела на дверь, за которой парень, наверное, уже уснул, но из-под нее пробивалась полоска света, руша догадки девушки. Она открыла ноутбук и нажала на кнопку в углу дисплея, ожидая пока устройство включится. На экране автоматически открылся домашний браузер с вкладкой Альиного Ледиблога, который вчера смотрела Валери. Нино забрал крестницу сегодня с утра, и в связи с последними событиями, Мари была очень этому рада. Ей не потребовалось много времени, чтобы найти нужное видео – оно было одним из последних видеофайлов на сайте, Дюпен-Чен кликнула по нему, развернув на весь экран. «— Всем привет, с вами Алья Ляиф! И сегодня я веду репортаж с организованной парижскими героями встречи. Никто не в курсе, в честь чего Ледибаг и Кот Нуар вдруг решили собрать чуть ли не всех жителей нашей столицы, но, кажется, мы всё скоро узнаем. А вот и они!» Объектив камеры был переведён на приземлившихся героев. Толпа фанатов радостно загудела, но Кот и его Леди не выглядели счастливыми. У обоих были бледные, осунувшиеся лица, глаза, что небесно-голубые, что неестественно-зеленые не смотрели на людей, а фигуры казались такими… отстраненными, будто никто из них двоих не хотел здесь находится, а лучше бы забился в дальний угол и громко, навзрыд рыдал. Девушка в красном костюме вдруг подняла руку, в которой сжимала камень чудес мотылька, и прикрыла глаза, борясь с подступающими слезами и всей той бурей чувств, разом нахлынувшей на нее. Кот Нуар отвёл взгляд, опираясь на свой жезл, чёрные уши почему-то прижались к светлой макушке, когда жители Парижа взревели от восторга. Ведь все знали, как выглядела брошь. Пару лет назад Ледибаг попросила Алью выложить снимок камня чудес в Ледиблог, чтобы люди сообщили, если увидят ее на ком-либо. Мастер Фу тогда одобрил эту идею, разрешив сфотографировать изображение из книги хранителя. Герои так ничего и не сказав, развернулись и взмыли с балки Эйфелевой башни в воздух, скрываясь среди крыш домов. Маринетт закрыла ноутбук и потёрла лицо руками. Что с ними случилось четыре года назад? Что они узнали или пережили? Она боялась, и в то же время хотела знать правду, но думала, что эта самая правда ударит хуже всех тех страшных догадок, сформировавшихся у нее в голове. Девушка встала с дивана и приоткрыла дверь, заглядывая внутрь: теплый свет прикроватной лампы освещал двуспальную кровать, на которой лежал Адриан спиной к Мари. Она бесшумно скользнула внутрь и устроилась позади него, прижавшись холодным носом к лопатке парня. Агрест не развернулся и не заговорил первым, но отложил в сторону телефон, в котором листал ленту новостей и завел назад руку. Маринетт недоуменно посмотрела на мужскую ладонь. «— Мадемуазель Дюпен-Чен, если вы снова решили заморозить меня своими ледяными ногами, то с завтрашнего дня вы не будете бродить по дому босиком, клянусь своим хвостом! — Адриан отложил свой телефон, усмехнулся и завёл за спину руку, взяв одну из холодных ступней Мари, чтобы её погреть. Она всегда ложилась вот так позади него и прижимала свои ноги к его ляжкам чуть ниже боксеров. Девушка лишь рассмеялась и обняла его за шею, целуя в область за ухом. — Признай, месье Агрест, ты любишь меня греть...» Дюпен-Чен неуверенно приподняла ногу, упёршись ею в горячую руку, которая тут же сжалась на ступне. Адриан потянул её через свою талию и начал растирать. Они оба понимали, что все это значит. Никто больше ничего не отрицал. Однако вопросов меньше не стало. — Я ходила к мастеру Фу вчера. Не специально, так вышло, — Маринетт осторожно положила холодную ладонь на ребра парня, щекоча своим дыханием его спину. — Я не помню, кто это, Мари, — Адриан смотрел на вид, открывающийся из панорамного окна его комнаты. Невысокие дома освещали ночную синь в столь позднее время ярко горящими люстрами. — Хранитель камней чудес. Это он дал нам талисманы, — ноготок Дюпен-Чен заскользил по рельефному контуру кожи Адриана, которая из-за её действий начала покрываться мурашками, — Ещё я видела Плагга. Он очень скучает по тебе и моим сырным булочкам. Агрест неожиданно усмехнулся и взял в руки другую ногу Маринетт, позволяя ей говорить. — Оказывается, мы забыли всё, потому что... — её палец замер, а голос дрогнул, внезапно охрипнув, — потому что мы оба хотели забыть то, что происходило в нашей жизни, когда нам было 21. Когда мастер забрал у меня серёжки, подобно чудесному исцелению по Парижу пролетела стая божьих коровок, стирая память нам и всем Парижанам. Ты тогда был на фехтовании и упал, потом тебе диагностировали частичную амнезию. Я не помню, где он забрал мой талисман, но помню, как уверенно шла в пекарню, будто бы никогда и не съезжала из неё. Он не знает, почему к нам возвращается память, и боится, что нам будет тяжело заново переживать то, что мы вспоминаем. Это происходит из-за каких-то знакомых нам вещей или действий. Поэтому он не хочет, чтобы мы видели Плагга и Тикки. А этот обжора как всегда нарушил правила, появившись на моих глазах. Парень вдруг повернулся к ней лицом. В его глазах еле заметно сквозила огромная боль. Он отпустил ноги Мари и укутал их в плед, убрал с её лба прядку тёмных волос за ухо и вздохнул, смотря прямо в её сонные голубые глаза. — Ну а я ходил вчера в архив издательства Альи и нашёл, что искал. Но когда я собирался уходить, нашёл кое-что ещё. Видимо, это одно из тех воспоминаний, которое мы хотели забыть. Переживать это опять действительно очень больно, и я не могу взять на себя ответственность рассказать тебе о том периоде нашей жизни, хотя ты, наверное, и сама когда-нибудь узнаешь об этом из своей медицинской карты. Если мы хотели забыть события, подобные этому, то мне это понятно, я лучше и дальше жил бы в неведении, — он перевёл дыхание и немного приблизился к Дюпен-Чен, — но я не хотел бы прожить свою и без того одинокую и серую жизнь без тебя, понимаешь? Думаю, это и есть причина, по которой мы вспоминаем: несмотря на произошедшее когда-то, никто из нас двоих, я уверен, не хотел забыть свою любовь. Маринетт опустила взгляд и потерла кулачком сонные глаза, придвинувшись к Адриану и уткнувшись лбом в его шею. — Можно я останусь сегодня с тобой... — она сделала паузу и зажмурилась, — Котёнок? Адриан грустно улыбнулся, бросив взгляд на тумбочку, где лежали два взятых вчера из редакции журнала. Один рассказывал о помолвке счастливой пары, а второй об их трагедии. Агрест протянул руку и выключил прикроватную лампу, обнимая прижавшуюся к нему девушку и утыкаясь подбородком в её макушку. Между ними повисла уютная тишина. Оба думали над словами, только что сказанными друг другу. Маринетт неуверенно обняла парня за талию и почувствовала то тепло, которого ей так не хватало. — Что ты увидел, когда разбудил меня? — тихо прошептала она, шмыгнув носом. — Как будил тебя множество раз до этого в нашем доме. — руки Адриана сжались чуть сильнее на её теле, а кадык дрогнул, когда он сглотнул, — Одно время тебе постоянно снились страшные сны, в которых я погибал, и ты оставалась одна с нашей дочерью. — Мне кажется, мы должны найти этот дом. Документы на него или ключи всё равно должны быть где-то. — Найдём, — Адриан вздохнул, — завтра и найдём. — А еще моя медицинская карта была потеряна 4 года назад, я не уверена, что все записи в новой восстановлены. — Мари и не знала, хочет ли она узнать то, что теперь было известно Агресту. Та боль, которую она увидела в его глазах, действительно пугала. Адриан так ничего больше и не сказал.***
Теперь у Маринетт был свой кабинет. Одет Готье больше её не доставала своими колкими фразами и не создавала ту неуютную атмосферу, что обычно витала над их столами. Девушка вздохнула и поставила коробку на столик перед диваном, на старом месте остались еще две. Она намеревалась перенести все свои вещи до обеда и, кажется, вполне успевала. Мари прошла по коридору, заходя в лифт, где стоял Мансель Дамье. Высокий парень с тёмно-каштановыми волосами приветливо улыбнулся ведущему дизайнеру. — Привет, Маринетт. Слышал, тебе выделили кабинет, поздравляю! — Дюпен-Чен повернулась к нему и прислонилась к стенке лифта, поблагодарив. Дверцы распахнулись на очередном этаже, и в кабину вошла Натали Санкёр, а вслед за ней месье Агрест. Блондин молча кивнул своим подчинённым, немного задержав теплый взгляд зелёных глаз на девушке, и отвернулся. Мари вдруг захотелось прижаться к его мощной спине в привычной рабочей белой рубашке. — Я тут подумал… Не хочешь ли ты пообедать со мной? Дизайнерша вздрогнула от неожиданности, совсем забыв о Манселе, с которым вела беседу. Адриан заметно напрягся, сжав ладони в кулаки. — Я… э-э-э… — Она закусила нижнюю губу, думая, что ответить. В голове внезапно стало очень пусто. — Просто я уже довольно давно хочу тебя куда-нибудь пригласить, ты же вроде как одна, да? — Мансель вопрошающе наклонил голову, не отрывая карих глаз от миниатюрной фигурки в бордово-красном строгом платье. На челюсти Адриана вздулись желваки, а Маринетт рефлекторно потерла пальчиками правой руки колечко из белого золота — старая привычка, которая вновь появилась в её жизни. — Мадемуазель Дюпен-Чен уже пять лет как помолвлена, — месье Агрест вдруг развернулся, вперив пронизывающий взгляд в парня, — Вы разве не знали, Дамье? Тон Адриана был сухим и строгим, точно таким же, какой когда-то был у Габриеля. Натали невольно поёжилась, но не повернулась, ожидая, когда кабина лифта уже прибудет на нужный этаж. Атмосфера, мягко говоря, была очень напряжённой. Мансель вдруг изменился в лице и выпрямился, не ожидав прямого вмешательства начальства в их разговор. Он взглянул на молчащую Дюпен-Чен, одним выражением лица словно спрашивая ее, правда это или нет. Маринетт тяжело вздохнула и повела плечами, будто чья-та потенциальная невеста не знала, можно ли её таковой считать. — Спасибо, месье Агрест, но, думаю, я и сама бы справилась с вопросом о моей личной жизни, — Адриан вздрогнул, как от пощечины. Конечно, её семейное положение вызывало большой вопрос, но она что, собиралась прямо при нем согласиться на обед с этим, с этим… доходягой? Парень нахмурился и кинул выразительный взгляд на кольцо, которое теребила девушка. — Прошу прощения за мое нетактичное вмешательство, я лишь хотел сообщить вам, Маринетт, что сегодня в обед мы могли бы решить вчерашний вопрос. Я нашел эти бумаги в своём компьютере и распечатал копию для вас. Кабина лифта, к великому счастью Натали, остановилась, и они с Адрианом вышли сразу же после того, как он сунул несколько скреплённых листов в руки нахмурившейся Маринетт Дюпен-Чен.***
Девушка потёрла виски и взглянула на часы. Через 15 минут начнётся обеденное время, которое она так ждала с того момента, как Адриан передал ей копию документов на их дом. На последнем листе был приклеен стикер, где парень написал, что будет ждать ее в машине. Теперь им был известен адрес и ничего, кроме страха, не мешало бывшим героям туда съездить. Работать она уже не могла, нетерпение будто прожигало в ней дыру, пытаясь заставить подняться с места и выйти из офиса. Мари сняла с вешалки черное пальто и надела его, на ходу застегивая пуговицы. Пальцы дрожали, и она не могла попасть в петельку, пока на всей скорости, с которой стремилась оказаться в машине Агреста, не врезалась в кого-то. Этот кто-то выругался на неизвестном Маринетт языке. Хотя может и не выругался, но звучало уж больно грубо. — Извините пожалуйста! — Дюпен-Чен подняла взгляд и наткнулась на вздёрнутую бровь и сложенные на груди руки взбалмошной Джейн Кёниг. Значит, она действительно ругнулась, а неизвестным языком оказался немецкий. — Ой, Джи, это ты… — Ну конечно, если Джи, то не страшно, — красноволосая подруга закатила глаза и усмехнулась, — куда это ты так несешься метеор-Маринетт? Неужели на свидание? Кёниг по-лисьи хитро ухмыльнулась и переступила с ноги на ногу, цокнув каблуками. Мари скользнула взглядом по её одежде и подумала, что из них двоих как человек, идущий на свидание, выглядит явно не Дюпен-Чен. — Несусь к Адриану, — выпалила глава дизайнеров модного дома, не успев даже подумать, — т-то е-есть, это не свидание, если что! — Конечно, — Джейн вдруг стала серьёзной и понимающе кивнула головой, — расскажешь потом. — Что расскажу? — Маринетт нахмурилась и закинула на плечо свою сумку, которую все это время держала мизинцем и безымянным пальцем, пока застегивала пуговицы. — Каково же это спать с Адрианом Агрестом, естественно, — Кёниг звонко рассмеялась и развернулась, начиная уходить. — Вот же сучка! — Бросила ей вслед Дюпен-Чен, чуть ли не топнув по-детски ножкой, а смех ДжиДжи стал громче. — Стараюсь, моя хорошая!***
Небольшой дом выглядел как-то уныло и покинуто. На тех снимках из альбома Мари он будто бы был ярче. Но все это было сейчас неважно. Адриан засунул руку в карман, доставая из него ключ. Маринетт стояла рядом и нервно теребила зубами нижнюю губу. Как он понял, она была немного обижена из-за его выходки в лифте. А что он должен был делать? Не так важно то, что когда-то морально их разрушило, по сравнению с тем, что девушку его сердца могли сегодня с утра увести прямо у него из-под носа. Чёрта с два он её отдаст кому-либо. — Ты точно готова? — Мари кивнула головой и решительно забрала из его рук ключ. Она медленно открыла дверь и первая зашла в небольшой коридорчик. На полке стояла обувь, мужская и женская, будто бы только и ждала возвращения своих хозяев. Дальше располагалась кухня. Точно такая же, какой её видела Мари в своих воспоминаниях. Она бросила взгляд на столешницу и невольно покраснела. Адриан открыл холодильник, а потом кухонные шкафчики. Пусто. Парень подумал, что это очень странно, ведь его невеста всегда была и остается прекрасной хозяйкой. Молодые люди прошли дальше, в уютную гостиную, где располагалась большая лестница, ведущая на второй этаж. В комнате не было ничего особенного: диван, телевизор, приставка, в которую они играли иногда ночами напролет. На низком столике лежала книга, которую читал Адриан четыре года назад. Мари покачала головой, глядя на нее. Сколько раз она ругала своего жениха за то, что он оставляет книги в таком положении, ломая им корешок? Девушка закрыла небольшой томик, и тень улыбки появилась на ее губах. — Только не ругай, — парень зажмурился, приоткрыв один глаз, чтобы подглядывать за действиями Мари. Будь у него сейчас кошачьи уши, он прижал бы их к голове, Дюпен-Чен была в этом уверена на все сто процентов. Она прошла мимо него, поднимаясь по лестнице, и неожиданно остановилась, перекинув руку через перила и взъерошив светлые волосы Агреста. На втором этаже было несколько дверей. Одна вела в их общую спальню. Большая двуспальная кровать занимала основную часть пространства. У стены стоял туалетный столик, на котором Мари вдруг нашла свою любимую помаду. Адриан выдвинул ящик прикроватной тумбочки, находившейся слева от кровати. Парень всегда спал слева, так что было очевидно, что ей пользовался он. Ничего особенно интересного там не было: какие-то бумажки, смазка на водной основе — Адриан почему-то покраснел, как это бывало с ним в 17 лет, когда у них с Мари дошло до интима, — ежедневник, фантики, коробка из-под камамбера, несколько книг и куча других вещей. Он взял в руки ежедневник и открыл, попав примерно на его середину. «12:00 — Отвезти Принцессу к врачу», — гласила первая запись. Парень замер и тут же закрыл его. Желание просмотреть старые заметки резко пропало. Он бросил взгляд на маленькую кроватку, сшитую заботливыми руками его невесты, и сморщил нос, услышав оставшийся еле-заметный запах сыра. Плагг очень любил свое мягкое ложе. Оказалось, за то время, что он рассматривал тумбочку, Мари уже узнала, что скрывается за двумя другими дверями, и теперь стояла в проеме третьей. За одной был санузел, за другой они когда-то организовали небольшой спортивный зал, дабы не терять геройскую форму. Купили для него беговую дорожку, велосипед, эллипс и еще несколько тренажёров, но иногда обходились и обычными упражнениями, тренируясь вместе. Маринетт всхлипнула и осела на пол, съехав по косяку. Адриан медленно подошел к ней, осматривая третью комнату, купающуюся в розовых тонах. По стенам вразнобой были раскиданы нарисованные черные котята, посередине стояла красивая детская кроватка с резными ножками, а у окна располагался небольшой столик для пеленания. — Теперь я знаю, о чем ты говорил ночью… — Дюпен-Чен смотрела прямо перед собой стеклянными глазами, сидя у ног Адриана и держа в руках какие-то бумаги. Парень наклонился и понял, что это были не просто бумаги, а медицинская карта, лежащая все это время в этом доме на комоде у входа в детскую. Он взял её в руки и пробежался глазами по строчкам, содержание которых уже знал. До последнего не хотелось верить, что все это правда. — Я была знаменитой парижской героиней, сражалась с самыми опасными акумами, кучу раз была на волосок от смерти, — Маринетт обхватила голову руками, медленно покачиваясь. Солёные мокрые дорожки появились на ее лице. — И в чем смысл, Адриан? — Милая, послушай… — Я оберегала весь этот чертов город 6 гребанных лет, но не смогла уберечь нашу дочь?! И всё из-за того, что какой-то придурок вдруг решил, что будет прикольно сбить беременную женщину? Ахренительно! И это их благодарность, Котёнок? Это, мать его, просто н-не с-сп-праведливо-о-о! Адриан упал на колени и обнял девушку, взвывшую словно раненный зверь. Он так крепко прижимал ее к себе, что костяшки пальцев побледнели. Слушать плач любимой женщины по потерянному ребенку было просто невыносимо. Парень закинул голову, лишь бы скопившиеся в уголках глаз слёзы не брызнули на щёки, но тщетно. Им обоим было невероятно больно. Не важно, что прошло пять лет, вся тяжесть их утраты снова легла огромным камнем на них, придавив так, что от горя было тяжело дышать. Адриан прижался губами к её наморщенному в истерике красному лбу, всё еще пытаясь себя сдерживать. Он должен быть сильным. Если они оба сломаются, то некому будет собрать их по частям. Он должен быть её опорой, а не падать с ней рядом. Они справятся. Адриан всё сделает для этого.