Nothing is forgotten

      Оказалось, что в их старом доме был ещё и подвал. Хотя, подвалом, в классическом его понимании, это помещение было назвать сложно. Больше подошли бы слова «студия» или «мастерская». Светлые стены были увешаны эскизами, на некоторых манекенах висели недоделанные творения молодого дизайнера, у стены стоял стеллаж, забитый книгами о самых мельчайших подробностях искусства шитья. Помещение было просторным, светлым и уютным. Таким же, как и его хозяйка.       Когда-то давно Адриан по выходным часто заваливался с книгой на диван, стоявший здесь будто специально для него. Нельзя сказать, что он читал неинтересные книги, просто иногда наблюдать за Мари было интереснее. Казалось, что оторвать её от работы не может ни любимый жених, ни домашние дела, ни неугомонная подруга, звонки которой Маринетт игнорировала уже неделю.       Алья Ляиф не находила себе места, и Адриан попросил Нино, чтобы тот рассказал все своей жене сам. Агрест понимал, что в данный период времени всё, что может помочь Дюпен-Чен — полная картина тогда произошедшего, время и его поддержка. Потому что никто не понимал девушку лучше, чем отец её потерянного ребёнка. Парень припарковал машину в гараже лимонного дома и открыл багажник, доставая последнюю привезенную с их, теперь уже бывшей, съёмной квартиры коробку. Маринетт отказалась выходить из дома и возвращаться в многоэтажку. Он не знал, с чем связано её решение, но был не против. Однако недельное проживание на диване в мастерской приносило не самые приятные ощущения во всем теле, хотя, если бы он спал в гостиной, было бы ещё хуже. Адриан вздохнул и зашёл в дом, оставляя очередную коробку в коридоре. Перевозить вещи пришлось одному, при чем он старался делать это, когда Мари спит, потому процесс затянулся.       Парень поднялся на второй этаж и приоткрыл дверь их некогда общей спальни. Девушка спала, свернувшись вокруг подушки, а большое одеяло валялось на полу у кровати. Блондин прошёл в комнату и поднял его с пола, намереваясь укрыть Маринетт, когда заметил рамку в ее руке. Адриан убрал её на прикроватную тумбочку и задержал на снимке взгляд. На нём они двое счастливо улыбались, обнимая друг друга. В этом доме почти везде были фотографии, вызывающие странные чувства и ощущения, будто это не они улыбаются, целуются и радуются жизни, а какие-то другие Маринетт и Адриан. Воспоминания услужливо напоминали им о событиях на снимках, но ничто не могло сейчас отвлечь их от общего горя.       Эта неделя казалась кошмаром наяву. Мари ничего не хотела, а особенно есть. В дом срочно пришлось покупать продукты, и Адриан старательно пытался учиться готовить по видео в интернете, но несмотря на это все его старания не были оценены. Хотя, может быть, это было связано не с тем, что готовка не давалась парню, а с тем, что Маринетт стала бледной тенью себя. Она много молчала и спала, изредка доставая старые альбомы и розовые дневники. В один из тех дней, когда она перечитывала свои записи, девушка тихо заплакала, оставила блокнот на столе и закрылась в спальне. Адриан подошел к столу и сразу приметил несколько строчек:       «Я не виню этого человека. Уверена, как отец четверых детей, он никогда бы не сбил кого-либо нарочно, тем более беременную женщину, если бы его тормоза были исправны. Мы с Котёнком были сегодня на его похоронах. Несмотря на то, что я все еще плохо себя чувствую, мне хотелось туда пойти, и сердце разрывалось, когда я смотрела на его скорбящую семью. Никто не застрахован от таких случаев, четверо детей лишились отца и кормильца, мы с Адрианом лишились долгожданного ребенка. И пусть в этом никто не виноват, но осознавать это всё еще очень тяжело.»       Агрест помотал головой, поняв, что задумался. Он накрыл девушку одеялом, но та очень неожиданно открыла насыщенные голубые глаза, казавшиеся очень большими по сравнению с исхудавшим телом. Грустный взгляд блуждал по его лицу, пока тонкая и бледная рука тянулась к теплой щеке. Маринетт провела костяшками пальцев по линии подбородка прикрывшего глаза и поддавшегося на ласку парня. Адриан сел на край кровати и взял её руку в свои, покрывая тыльную сторону медленными и невесомыми поцелуями. Их отношения не имели никакой конкретики даже при том, что оба осознавали вновь проснувшуюся любовь друг к другу. Мари старалась пережить потерю ребенка в одиночку, отталкивая парня, Адриан же нуждался в ней, как в воздухе, но не осмеливался переходить черту, вспоминая ее глубокую уверенность в том, что у неё нет никаких чувств к нему. — Тебе надо поесть, — парень вздохнул, когда Дюпен-Чен уставилась куда-то в окно на его утверждение, делая вид, что ничего не слышит ни про какую еду, — мне нужно съездить на работу и решить несколько вопросов по коллекции, чтобы отложить ее выпуск, но я никуда не поеду, пока ты не поешь.       Мари вскинула голову и резво села на кровати, в ужасе округлив глаза. Коллекция! Как она, черт побери, могла забыть? И теперь из-за нее у всех в модном доме Агрестов синим пламенем полыхают дедлайны. Ей срочно нужно на работу. Собственное горе, море слез и страданий почему-то сразу отошли на второй план, стоило вспомнить о деле всей её жизни. — Я поеду с тобой, — прохрипела девушка и встала с кровати, отодвинула дверцу шкафа-купе и скользнув глазами по содержимому, Адриан усмехнулся: она иногда напоминала ему отца — переживала всё в одиночку и с головой уходила в работу, забывая обо всем и всех, — мы не можем задерживаться ещё дольше, а тебе стоило мне обо всем сказать раньше.       Дюпен-Чен сняла с вешалки брючный комбинезон без рукавов с сетчатым вырезом до пупка и скрылась в ванной. Адриан успел лишь рот открыть. То есть, обедать она не хочет, а на работу бежит первая. Ещё и с такой резвостью! Парень возмущённо фыркнул, собираясь крикнуть ей, что заставит ее поесть, хочет она того или нет, но Мари вышла из ванной быстрее. Строгая черная ткань струилась по похудевшей на пару килограмм женской фигуре, а сетчатая ткань в V-образном вырезе эффектно подчёркивала небольшую грудь. Девушка с расчёской в руках прошла мимо него обратно к шкафу и достала каблуки на платформе, в которые намеревалась переобуться в офисе. Откуда у нее такие каблучищи, Маринетт не помнила, но из всей обуви они единственные подходили к нынешнему наряду. Пока девушка завязывала волосы в длинную, отрощенную со времен коллежа, косу, Агрест сидел на кровати и откровенно пялился. Даже отблески недельной апатии и голодания не смогли испортить природную красоту его невесты. По крайней мере, он надеялся, что может считать её невестой, раз уж она носит помолвочное кольцо. А то, что их отношения далеки до данного статуса, было, по его мнению, лишь временной проблемой.       Мари впервые за последнее время улыбнулась, наблюдая за парнем в отражение зеркала. Вид у него был очень глупый. Она повернулась к нему и двумя пальчиками приподняла его голову за подбородок, немного наклонившись над ним. Взгляд Агреста невольно прошелся по вырезу, но тут же вернулся на лицо девушки. — Знал бы кто на работе, что ты можешь так нелепо выглядеть, сидя с открытым ртом, то уже никогда не воспринял бы тебя как грозного и холодного начальника, — Парень закрыл рот, сглотнув скопившуюся слюну, кадык на его шее подскочил, а затянутый галстук вдруг стал слишком тугим. Лицо Мари было невероятно близко от его лица, нежные пальчики коснулись воротника, развязывая галстук. Он не знал, что она задумала, но спустя неделю её холодная стена рухнула, возвращая Маринетт в состояние живого человека, а не подобного тени существа. — Я не знала, что за те четыре года, что мы жили раздельно, — Адриан был готов потянуться к её губам, подозревая, что следующим этапом её действий будет снятие с него рубашки, он уже и не особо слушал, о чем Мари говорит — ты так и не научился красиво завязывать галстук.       Парень замер. Маринетт, как ни в чем не бывало перезавязывала на его шее полоску дорогой ткани, как делала это каждое утро когда-то давно, не замечая перемен настроения Адриана. Он отвел от неё взгляд и нахмурился, напряжённо смотря куда-то поверх плеча Дюпен-Чен. Девушка выпрямилась и с удовлетворением кивнула умело завязанному узлу, отпустив из рук галстук. Агрест тут же встал и, закусив внутреннюю часть щеки, быстро вышел из спальни, направляясь в гараж.       Ехали на работу в тишине. Маринетт заламывала руки, нервничая из-за того, что всех подвела, а Адриан сжимал руль с такой силой, с какой утопающий хватается за спасательный круг. Произошедшая в спальне ситуация не хотела его отпускать. А ещё не покидало ощущение, что начать встречаться с Мари было куда легче почти десять лет назад, чем сейчас. Возможно, если бы они не узнали о том, что потеряли своего ребенка, то никогда бы об этом не вспомнили, а Адриану было бы легче подступить к Маринетт, которая сейчас думала лишь о том, что произошло в день аварии. Ах, нет. Ещё и о работе. Но не о нём, уж точно. Он очень хотел детей. Ему тоже было больно из-за всего, что стало так неожиданно известно, потому парень как никогда нуждался в ней. Агрест вздохнул и потер переносицу, раздраженно ударив кулаком по середине руля. Сидящая рядом Дюпен-Чен вздрогнула от испуга и обратила внимание на дорогу, по которой ехали они и тот придурок на сером Пежо, подрезавший их минутой раннее.       В деловом центре было очень оживленно. Народ бегал туда-сюда по этажам и лестницам, не дожидаясь долго едущего лифта, который приехал как раз тогда, когда в офис зашло начальство в лице владельца фирмы и ведущего дизайнера. Они втиснулись в кабину, стараясь никого не задеть, однако на руки Мари шлепнулась большая черная папка, и девушка от тяжести и внезапности сделала шаг назад, споткнувшись и прижавшись к груди Адриана спиной. Парень подхватил её за талию. — Стажировка новичков переносилась уже три раза, солнце мое! — возмущённо донеслось откуда-то из-за толпы. В стеклянной поверхности стенки отразились красные волосы, и Адриан усмехнулся, но талию своей сотрудницы не отпустил, начав поглаживать её большими пальцами. — Так что они ждут тебя. А я жду рассказа о том, чем увлекло тебя наше начальство аж на целую неделю. Ну ты поняла, о чем я!       Мари шлёпнула себя ладонью по лицу и искоса глянула на поднявшего одну бровь Адриана. Народ в кабине был так занят разговорами друг с другом, своими мыслями и бумагами, что никто не обратил внимания на брошенную Кёниг фразу. Девушка почувствовала, как руки на её талии трясутся, и возмущённо повернула голову. Он что, серьёзно угарает над всем этим? — Простите, мадемуазель Кёниг, но, боюсь, что мадемуазель Дюпен-Чен нечего вам рассказать. По крайней мере пока что, — Агрест усмехнулся, а откуда-то, где предположительно находилась низкая фигурка немки из отдела кадров, донеслось приглушённое ругательство.       Лифт остановился, и три человека, в том числе и красная как рак ДжиДжи, вышли. Мари уже подумала, что сейчас будет свободнее, и Адриан её отпустит, но только вот в кабину зашло уже пятеро человек. Сказать, что её прижало к блондину, значит ничего не сказать. Большие мужские руки медленно начали скользить по её талии, притягивая ближе и крепко обнимая. Горячее дыхание коснулось нежной кожи шеи, и девушка вздрогнула от пробежавших по телу мурашек. — Адриан, что ты делаешь? — прошептала она, пытаясь повернуться к нему лицом, но толпа людей, тяжелая папка, услужливо подсунутая Джейн, и кольцо рук очень сковывали движения. — Я чертовски соскучился по тебе, — парень обречённо прикрыл глаза, чувствуя её тело каждой клеточкой своего. Как холодная кожа предплечий задевает его ладони, как острые лопатки облокачиваются на его грудь и как всё же прижимаются её бедра к его. Он вздохнул и отпустил её талию, откидывая голову на стенку лифта. — Но мы живем вместе, — Мари, наконец, повернулась к нему лицом, внимательно вглядываясь в мужские напряжённые черты, — я знаю, что у нас была не самая лёгкая неделя, однако…       Она прервалась и взглянула через плечо. Лифт вновь остановился, но в этот раз на нужном ей этаже, и девушка закусила нижнюю губу. — Поговорим после работы, хорошо? Адриан угрюмо кивнул и отвернулся.

***

      Пухленькая девчушка раздосадованно поджала губы, прижав к ним розовый ноготок и слушая все замечания ее наставницы, а по совместительству еще и популярного в Париже модельера, её кумира. Маринетт Дюпен-Чен облокотилась на стол юной стажерки, обговаривая все не устраивающие её детали, но ни в коем случае не прикасалась к эскизу. Политика дизайнерши была такова — свои ошибки все стажёры модного дома «AGRESTE» должны исправлять сами, а не ждать, когда их эскиз поправит наставник, но это при условии, если они хотят в будущем попасть под её крыло. А большинство как раз и хотело, напоминая Мари, как она сама горела этой работой и возможностью стажироваться у Габриеля когда-то давно. Сейчас она также горела работой, но иногда ей хотелось, чтобы кто-то более взрослый помог, направил в нужное русло и дал пинка. Мотивационного, конечно.       Некоторым из стажёров не было никакого дела до известной и талантливой девушки. Очень уж они хотели работать непосредственно с младшим Агрестом, моделью мирового уровня. Одевать его, шить на него, даже просто хотя бы изредка иметь возможность с ним контактировать — предел мечтаний. Какого же было их разочарование, когда стало известно, что владелец модного дома появляется на работе с той же периодичностью, с которой эти юные дарования выдавали стоящий эскиз.       Мари отошла от девушки к панорамному окну, где на столе стояла швейная машинка и начатое платье для коллекции. Всё это она специально перенесла сегодня сюда, чтобы не терять время и доделать-таки свою работу. Один из двух попавших на стажировку парней поднял руку, прося Дюпен-Чен подойти. Она вздохнула, кинув тоскливый взгляд на пурпурную материю, и двинулась меж столов, когда открылась входная дверь. Девушка не обратила на это внимание: сюда часто кто-то заходит, чтобы обговорить те или иные вопросы с долго отсутствовавшей модельершей или же комиссия из учебных заведений молодых людей проверяла процесс практики, а иногда заглядывала Натали, которая непременно что-то хотела. Откуда только энергию берет? Маринетт внимательно рассматривала эскиз, при чем довольно неплохой, только вот… — Добавь аксессуаров. Я бы предпочел наручные часы, хотя я ничегошеньки не смыслю в процессе вашей работы, — Адриан Агрест немного наклонил голову, стоя позади стажёра и своей сотрудницы, сложив руки на мускулистой груди. В зажатом кулаке он держал бумажный пакет. Парень не замечал доброй части восхищённых взглядов отвлёкшихся от работы молодых ребят. — Месье Агрест, могу ли я поинтересоваться, какого… что вы здесь делаете? — Девушка запнулась и нахмурилась, оглядев студентов, — Не отвлекаемся, у вас осталось мало времени!       Адриан проигнорировал реплику Мари, как, собственно, и стажеры, которые лишь ради приличия начали делать вид, будто очень поглощены работой. Парень наклонился к лицу девушки и приподнял бумажный пакет, легонько им встряхнув. — Я обещал тебя накормить. И поехал на другой конец города ради твоего любимого блюда. Если ты и сейчас откажешься есть, я накормлю тебя с ложечки, Принцесса, клянусь камамбером Плагга. — Он поставил пакет на стол и раскрыл его, доставая лоток с едой. Дюпен-Чен нахмурилась, задумчиво постучав себя по подбородку ноготком указательного пальчика. — Тебе не кажется, что клятва так себе? Тебе никогда не нравился его сыр, и ты постоянно тырил печенюшки Тикки, из-за чего она вечно обижалась почему-то на меня, а не на тебя, глупый Кот.       Адриан улыбнулся, взял вилку в руку и накрутил на неё немного лапши. Он специально делал это на виду у всех. Даже то, что он подрывал свой авторитет ледяного начальника, абсолютно его не волновало, если это научит Мари есть тогда, когда нужно. Девушка покраснела, взглянула на студентов и неверяще покачала головой, когда вилка приблизилась к ее рту. Нет, он этого не сделает. Одна из девушек повернулась к своей подруге и зашептала ей на ухо что-то о том, что не прочь была бы, если такой красавчик вдруг решит её накормить. «Открывай рот, детка», — прошептал Агрест, и Маринетт громко фыркнула. Парень успел сунуть ей вилку в рот, а голубые глаза удивленно расширились. Девушки за дальним столом захихикали. Дюпен-Чен вспыхнула, проглотив еду и пронзив Адриана убийственным взглядом. — В кабинет, — прошипела она и вышла за дверь, направляясь к кабинету этого нахального, непутевого, безрассудного, глупого ко… начальника! Парень изобразил стажёрам испуганную мину и выскользнул за дверь, под их нестройный тихий смех. Признаться честно, было немного страшновато, один раз она уже подвесила его вверх ногами над шоссе, когда Нуар ну очень глупо разыграл ее. Всё-таки раньше она была Ледибаг. А Ледибаг страшна в гневе. Молодые люди зашли в кабинет и закрыли за собой дверь, повернувшись друг к другу лицом. — Ты издеваешься надо мной? Специально позоришь меня, подрывая авторитет, чтобы я потом с ними справиться не могла?       Адриан замер. Чё-ёрт. Об этом он ведь как-то не подумал. Парень поднял руку, почесав затылок и позволил девушке выговориться. Лучшего решения сейчас всё равно не было, а так она выпустит пар, после чего он её успокоит. Мари активно жестикулировала руками, иногда тыча ногтём ему в грудь, громко ему объясняя, словно маленькому нашкодившему котенку, что так делать просто-напросто нельзя. Она прислонила ладонь ко лбу и устало вздохнула, закусив губу и отвернувшись от парня к окну. Первая за долгое время еда вызвала небольшое чувство тошноты и головокружения, Маринетт покачнулась на высокой платформе. — Моя Леди, — Адриан тихо подошел к ней со спины, аккуратно придерживая и обнимая, как делал это с утра в лифте, за талию. Горячие губы коснулись голого плеча, а затем пульсирующей жилки на шее. Девушка замерла и будто бы даже задержала дыхание. Агрест легко коснулся области за ушком, а потом розоватой мочки. Мари прикрыла глаза и закусила нижнюю губу, видимо, Адриан вспомнил её чувствительные места, — Я правда очень соскучился. — Котёнок, ты хочешь поговорить об этом сейчас? — Она вывернулась из уютных объятий и повернулась к нему. Парень, будто решаясь на важный шаг, медленно кивнул. Маринетт посмотрела на настенные часы, прикидывая, на сколько может оставить юных дизайнеров одних, — Ладно. Мы живем вместе уже некоторое время. Теперь переехали в наш дом, видим друг друга каждый день, и я даже была дома всю неделю. Так что же ты имеешь в виду, когда уже второй раз говоришь, что скучал?       Адриан потёр кулаком нос и пожал плечами, глядя пронзительно зелёными глазами в голубые. Всё дурачество вдруг пропало из его образа. — Ты всё ещё уверена в том, что не любишь меня?       Мари осеклась и как-то вся сжалась. Вопрос поставил девушку в тупик. Что она чувствует к Агресту? Всю неделю её мысли были заняты совсем другим, чтобы теперь она смогла дать точный ответ. — Ты так громко говоришь о том, что мы живём вместе, будто бы спрашивая: «А что тебе ещё от меня нужно?». Я сплю в мастерской на диване, мы не проводим вместе время, мы всегда по-отдельности, а ты всё время уходишь в спальню и закрываешься. Мне тоже больно, милая, — на нежно-голубые глаза стали наворачиваться слезы, стоило Дюпен-Чен услышать последнюю фразу. Адриан протянул руки, обхватывая её лицо и поглаживая щеки большими пальцами, — Мне не всё равно и никогда не было. Но я хотел бы переживать это с тобой. Однако я даже не знаю, кто мы друг другу. Друзья? Сожители? Или может я, наконец, могу называть тебя своей девушкой, если ты носишь это?       Парень поддел пальцем серебряную подвеску, погладив буквы, и посмотрел на кольцо, покоящееся на левой руке. Солёные капли медленно побежали по розовым щекам, и Адриан наклонился, целуя девушку в лоб. — Не плачь, — он вытер влагу, приподняв голову Мари, и она тихонько шмыгнула носом, стараясь не смотреть в серьёзные зелёные глаза. — Я хочу идти дальше, жить дальше, хочу семью, жену, детишек, проводить время с любимой женщиной и просто радоваться каждому дню.       Девушка вдруг втянула воздух ртом и разрыдалась. Она знала, что так будет. Ожидала этого. Рано или поздно он должен был сказать ей, что не любит, что ему нужная другая. Та, которая не будет рыдать сутками напролёт, голодать, а родит ему здоровых детей, которые унаследуют его красоту и состояние. А потом будут высокомерно смотреть на неё с обложек глянцевых журналов, которые будут писать, насколько же сильно старая дева Маринетт Дюпен-Чен изжила себя, как модельер. — И я хочу, чтобы рядом со мной по жизни шла ты, — он повысил тон, чтобы она могла его услышать, и крепко прижал к своей груди, потихоньку покачивая девушку в своих объятиях. Она судорожно всхлипнула и подняла на него заплаканные глаза. Ей не послышалось? Адриан вытирал слезы с её лица, а Мари не могла поверить в то, что только что услышала. — Ты любишь меня? — Она покраснела и в очередной раз закусила нижнюю губу, которую парень тут же вытянул пальцем из плена белых зубов. Он кивнул, прижавшись лбом к её лбу и ожидая, что она скажет дальше. Но Маринетт молчала, не отстраняясь, но все же тяжело дыша. Сердце билось где-то в пятках. К черту, будь, что будет.       Девушка подняла руки и положила нежные пальчики на худые щеки Адриана, медленно притянув к себе. Мокрые искусанные губы столкнулись с обветренными в нежном и очень осторожном, будто самом первом, поцелуе. Руки скользнули в светлую шевелюру, притягивая ближе к себе. Парень наклонился ниже, углубляя поцелуй и крепко сжимая миниатюрную женскую фигуру в этом соблазнительном комбинезоне. Лишь бы Мари не передумала, не оттолкнула и не сбежала. Девушка легонько прикусила его губу, проникая языком в чужой рот и сплетаясь в нежном танце.       Пара позабыла обо всем. Сейчас им было плевать на дедлайны, стажёров или коллекцию. Главное, что бетонная стена между ними рухнула, открывая дорогу в лес, наполненный кислородом, которого так не хватало, и друг к другу. Агрест подхватил девушку под бедра, усаживая на свой стол и прижимая все ближе к себе, настолько, насколько это возможно, лишь бы почувствовать её тепло, её любовь, всю её. Руки Мари заново изучали Адриана, блуждали в мягких волосах, гладили напряжённые шею и плечи, хватали за белый воротник рубашки и скользили по накаченным мышцам широкой спины. — Кхе-е… Я бы сказала, что вы — врушка, месье, но, пожалуй, не буду мешать, — бывшие парижские герои испуганно замерли и синхронно повернули головы, встречаясь взглядом с ДжиДжи, которая вальяжно откинулась на косяк двери, держа в руках огромную папку с надписью на обложке: «Агресту». Маринетт резко вскочила со стола, собираясь как можно быстрее ретироваться, но не рассчитала возможностей своей обуви, когда ноги подкосились. Адриан поймал ее за локоть чисто рефлекторно, не дав упасть и не отводя немного раздражённого взгляда от нагло ухмыляющейся Кёниг. — А еще дверь лучше закрывать плотнее, сюда могла зайти какая-нибудь Готье или тот зеленоволосый придурок с 32-го этажа, вечно забываю, как его зовут. Но вам обоим невероятно повезло, что я такая классная.       Джейн подмигнула молодым людям, прошла мимо них так, словно происходящее только что было чем-то абсолютно обыденным под крышей модного дома, оставила папку на столе начальника и умчалась, даже не осознавая, какой вездесущей могла быть. Или же осознавая очень хорошо.       Адриан потёр затылок и глянул на Мари, замершую в ужасе от того, что сюда действительно мог зайти кто угодно, а не её подруга. Взгляды встретились, и девушка судорожно вздохнула, пытаясь смириться с ситуацией. Агрест облокотился поясницей на свой стол и протянул руку, которую опешившая Дюпен-Чен не моментально, но все же приняла, медленно подойдя к нему. Теперь она стояла между его ног, не зная, куда деть свои руки, потому приняла единственно верное, как ей показалось, решение, начав поправлять воротник и галстук, которые она сама же и привела в состояние хаоса. — Милая…       Девушка прислонила указательный палец к губам парня, заставляя его замолчать. — С сегодняшнего дня вы, месье Агрест, больше не спите на диване в моей мастерской, — Мари быстро наклонилась и чмокнула Адриана в губы, сразу же отстранившись. На губах парня расцвела счастливая улыбка, а руки потянулись к любимой девушке, но та предугадала это, вывернулась из поля досягаемости и моментально скрылась за дверью кабинета, возвращаясь к своим стажёрам.