Пепел в ладонях

Когда звук каблуков утих где-то на дорожках между начавшими зеленеть клёнами, Вриска перелезла на водительское сидение и взяла в руку свой прозрачный, словно изо льда, смартфон. Нашла номер Тавроса в адресной книге. С секунду просто смотрела на него, потом щёлкнула на зелёную кнопку. «Вы находитесь в чёрном списке у данного абонента. Вызов отклонён. Вы находитесь в чёрном...» — О, бляяяяяяяять! Ещё одна истеричка! — прошипела Серкет и хотела просто с силой кинуть смартфон на кресло, но получилось так, что он подпрыгнул и влетел прямо в приборную панель. Естественно, экран весь тут же пошёл трещинами. И Вриска заплакала. То ли смартфон было жалко, то ли стыдно перед Канайей, то ли не могла смириться с тем, что её Таврос, её собственный и давно воспринимаемый как что-то вроде мебели парень посмел выкинуть её из жизни. Флешбэк к 24 марта 2018 Таврос ещё раз осмотрел дело рук своих. На продавленный старый диван небрежно наброшен плед, на журнальном столике три пачки чипсов и четыре бутылки пива. В телик уже воткнута флешка с сериалом. Все лишние вещи, до этого раскиданные по комнате, сметены в кучу к стене. Пол вымыть он по очевидным причинам не мог, ну да ладно, просто скажет Гамзи не разуваться. Теперь надо отогнать кресло в другую комнату. На костылях он почему-то меньше стеснялся своего увечья, а перед этим другом Тавросу особенно хотелось выглядеть нормальным, а не развалиной на колёсах. Ощутил себя ущербным, зависимым от инвалидной коляски он не сразу. Сначала друзья звонили, писали в соцсети, заходили в гости, отец был рядом и помогал в быту. Но со временем Таврос вдруг понял, что друзья заходят редко, в сети выкладывают фотки с тех встреч, на которых он не был, у них новые шутки и впечатления, они часто заняты, у них нет лишних часа-двух, чтобы зайти. И Таврос чувствует себя лишним, не навязывается, проводит время в одиночестве. Руфио много работает, и некому вывезти инвалида на улицу проветриться. Вриска даже не позвонила после всего этого, но тут он был больше рад, чем расстроен. Таврос как будто исчезал из жизни других людей. И вот судьба неожиданно посылает ему Гамзи. Вообще, конечно, несправедливо так сближаться с человеком только потому, что он единственный, кто тебя навещает. Но чем больше Таврос общался с этим парнем, тем больше замечал в нём хороших черт. Даже не хороших, а родственных, что ли, понятных. Для своей компании Нитрам всегда был милым недотёпой, объектом для подшучиваний, гиком. Гамзи никогда над ним не смеялся, даже по-доброму. Он всегда молча слушал, когда Таврос рассказывал ему о чём-то. Нитрам не привык так долго находиться в центре чьего-либо внимания и начинал запинаться и нервничать, но Гамзи всё равно не перебивал. Этот его клоунский грим... Таврос старался не пялиться на него открыто, но иногда искоса разглядывал, прямо слыша голос Вриски у себя в голове: "вот ведь фрик!" Но теперь, когда мнение Тавроса не зависело от его девушки, он мог признаться себе, что скорее восхищается необычным видом Гамзи. Его собственного желания бросить вызов обществу хватало только на то, чтобы выбрить виски. Макара даже поддержал его увлечение настолками и выучил правила одной карточной игры, хотя и играл из рук вон плохо. Ввиду всего этого Таврос мог сказать, что неожиданно нашёл в лице Гамзи не только развлечение для своей пустой жизни, но и самого настоящего друга. Единственное, что немного омрачало их братские отношения, это слова отца, сказанные ещё тогда, в детстве. «Отец Гамзи — извращенец. Психованный, — сказал Руфио. — Поверь, Гамзи не в порядке. Держись от него подальше». Но Гамзи не такой. Да, в чём-то странный, но это ведь даже круто. Он первым пришёл на помощь, пока остальные ещё хихикали, думая, что упавший с лестницы Таврос — это очень забавно. Какие ещё доказательства нужны, чтобы поверить, что, даже если его отец действительно больной, сам Гамзи не собирается причинять зло Тавросу или кому бы то ни было? Ладно. Просто Руфио не стоит знать. Возможно, когда-нибудь Гамзи захочет обсудить этот вопрос, но сегодня они просто хорошо проведут время. Таврос ждал этого даже в каком-то роде с нетерпением. — Привеееееееет, Таврос. Что это тут у тебя, никак свидание? Нитрам резко обернулся. В дверях его комнаты стояла, прислонившись к косяку двери и скрестив руки на груди, Вриска. — Как ты... Ах, да, точно... — он же сам оставил дверь незапертой для Гамзи. — Закрывать двери надо, малыш! — фыркнула Серкет, снимая с шеи шарф. — Вриска, что тебе нужно? — Чтоооооооо? Ничего, что мы встречаемся, придурок? Вриска всегда такая грубая. Таврос считал, что ему так нравится. Когда она, наконец, разрешала обнять себя наедине, Нитрам, помимо очевидного удовольствия и возбуждения, чувствовал нечто особенное, как будто в груди у него провод, по которому пускают ток. Это страсть, понимал он. Это потому что она такая...сука. И это в разы круче, чем любовь. Правда, Таврос не мог вспомнить, сам он так думал или просто повторял за Вриской. С момента рокового падения до операции Таврос не чувствовал ног, и врачи не могли сказать, сможет ли он потом ходить. Теперь все твердят, что Нитрам везунчик и через год-другой вообще будет как новенький. Но за это время подвешенного состояния Таврос успел многое обдумать. И его главным выводом стало, что вся эта хрень не стоила его ног. — А ничего, что ты меня калекой оставила? Вриска уже прошла в комнату и взяла бутылку пива. При его последней фразе она поперхнулась. — Чт...что ты сказал? Я нечаянно, между прочим! Ты серьёзно думаешь, что я толкнула тебя потому, что хотела убить? Я толкнула тебя, потому что ты вёл себя, как дебил! — Тем не менее, я сломал спину. Вриска подошла, наклонилась над ним, упираясь рукой в спинку его кресла и приближая своё лицо к его: — Таврос, ты, блять, о чём? Неблагодарный ты скот! Я волновалась! Пришла к нему домой! А ты, между прочим, сам даже не удосужился отзвониться, всё ли с тобой в порядке! Я слишком занята, блять, чтобы день и ночь стоять под окнами больницы и выслеживать тебя! Таврос опустил взгляд. Вриска слишком хорошо знает, на что нужно надавить, чтобы он моментально почувствовал себя виноватым. — Прости. — Не слышу! — Я прошу прощения, что ты попала в такое положение, — промямлил он. Серкет выпрямилась. Судя по лицу, её этот исход событий вполне удовлетворяет, а Таврос снова пережил облегчение от того, что больше не слышит её обвиняющего тона. Тут она неожиданно залезла ему на колени, обнимая, и ласково замурлыкала: — Так-то лучше, Таврос-малыш. Это была крайне редкая для неё манера поведения. Видимо, она и сама понимала, что легко отделалась, и решила ублажить его. Вриска поцеловала Тавроса в губы, что он, спустя секунду, поддержал, затем прикоснулась губами к гладко выбритой щеке, подбородку, взяла тонкими пальцами его голову и отклонила в сторону. Тут вместо поцелуя Вриска вцепилась ему в шею зубами так, что он зашипел. Серкет хрипло засмеялась. Таврос обнял её. Голова приятно опустела от её запаха, её ласки. Ладонью он водил по телу, боку девушки, немного помедлив, перевёл руку на обтянутую джинсами узкую попку. Вриска вздохнула, щекотно лизнула его по уху. В заднем кармане её джинсов что-то лежало, что-то квадратное. Какая-то часть мозга Нитрама ещё работала, и он лениво размышлял, что бы это могло быть. Жвачка? Ммм...растворимый кофе? Нафиг ей растворимый кофе дома у парня? Презерватив? Таврос отпрянул и аккуратно отодвинул Вриску от своего уха. Та, раскрасневшаяся и ошеломлённая, уставилась на него. — А? — Вриска, нет. Он помнил, как она говорила, что ещё девственница и хочет впервые сделать это с тем парнем, с которым «всё будет серьёзно». И хотя порой Тавросу хотелось её до боли, но после того, как она обманывала его надежды, он радовался, что у них всё ещё не «всё серьёзно». А теперь, хоть он и не мог достаточно чётко это сформулировать, но Вриска явно собиралась ценой своей девственности совместить приятное с полезным: извиниться перед ним и получить новый повод манипулировать. Таврос не мог ей этого позволить. Пусть потом он умрёт от сожаления, но он не даст ей связать себя этой «серьёзностью» по рукам и ногам. — В чём дело? — Вриска, ко мне с минуты на минуту должен прийти друг. Он нас застанет, если мы продолжим. — Таврос, ты совсем тупой? У тебя возбуждённая девушка на коленях! Он замялся и постарался осторожно подтолкнуть её, чтобы она встала, и получил на это такую мощную оплеуху, что у него зазвенело в ушах. Зато возбуждение тут же прошло и Таврос вспомнил, что находится в комнате со злобной стервой, от которой так сильно устал. — Вриска, уходи. — Импотент чёртов! Педик! Тряпка! — Всё, уходи. — Ты что, прогоняешь меня??? Ты??? — девушка аж задохнулась от возмущения. Она схватила бутылку, и сначала Тавросу показалось, что она ударит его по голове, но она швырнула её в стену. На и без того выцветших и обшарпанных обоях осталось тёмное пятно от пива. Вриска резко развернулась, шаркнув подошвами кроссовок, и вышла в коридор. Таврос ждал. Он услышал, что она остановилась в коридоре, видно, ждёт, что он остановит её и покатит следом. Нитрам молился, пусть бы она просто ушла, и побыстрее, чтобы не столкнуться на лестнице с Гамзи. Только бы она не вернулась...у него просто не хватит сил, чтобы прогнать её снова. В конце концов, он опять услышал её быстрые удаляющиеся шаги и громкий хлопок закрывающейся двери. Нитрам тяжело дышал. Запах Вриски всё ещё наполнял его грудь, осознание, что он может потерять её навсегда, причиняло боль. Но он выдержит. Она принесла Тавросу больше дерьма, чем счастья. Надо вытатуировать это у себя на лбу, и не забывать, не забывать никогда. Не подчиняться ей, не верить, не ждать, что она изменится. Вриска не падший ангел, не хитренькая лисичка, не шёлковая плётка. Не то, что можно потерпеть. Вриска — каннибалка, которая съест его сердце, если Таврос не сможет избавиться от неё. Нитрам сглотнул и вытер глаза. Потом на кресле подъехал к зеркалу. На шее, в том месте, где она его то ли приласкала, то ли надкусила, было красное пятно, постепенно наливающееся синим. Нитрам усмехнулся, немного приходя в себя. Он ещё не выиграл войну, но победил в битве. Надо будет похвастаться Гамзи.

***

Этот долбоёб проснулся только к обеду. Час что-то делал в ванной, и вот теперь сидел и ковырял вилкой омлет, который Каркат ему милостиво приготовил. Сидя напротив, Вантас напряжённо смотрел на это извращение и, наконец, не вытерпел: — Жри уже. Гамзи как будто очнулся, встряхнул лохматой башкой: — Да, ёб, ща, бро. Мне просто нужно немножко ещё блядового кетчупа. — Угрёбище, у тебя в тарелке кетчупа уже больше, чем, мать его, омлета. — А. Ну тогда майонеза. Вантас посмотрел на него долгим взглядом, но передал майонез. — Ты мне ничего не хочешь рассказать? Гамзи пожал плечами, сглотнул: — Ты мой самый наилучшайший ебучий дружбан. Я не хочу потерять ещё и тебя. — Гамзи, я тебя ненавижу так сильно, что ты себе представить этого не можешь. Ты. Вечно. Блять. Вляпываешься. В говно. Ты мудак. Ты наркоман. — Я не наркоман. — Зато мудак! И ты постоянно проёбываешься где-то. И я всё равно твой друг. Сечёшь, бестолочь? — Пхах, — Гамзи расплылся в улыбке, осознав спрятанную за ругательствами искренность, и Каркат слегка покраснел: — Хватит ухмыляться так, как будто что-то хорошее услышал. Так что? Ты гей? Глаза Гамзи сперва удивлённо распахнулись, потом опустились в тарелку: — Не думаю, бро. Ну то есть...в каком-то ёбанном смысле да, но не совсем. Но короче проблема не в этом. — Давай по делу, окей? Ты скажи, а я уж сам решу, как к этому отнестись. — Ну...я короче, влюблён в одного чувака. Каркат припомнил вчерашнюю попытку себя поцеловать и напрягся. Блять, что если?.. — М. Это твой дружок с вечеринки? — Э? Не-не-не... Тот чел... — Гамзи помрачнел. — Я даже лица его толком не помню. Просто я подумал...ну раз уж я по парням, может, попробовать...пьяный был. Но мне не понравилось. Короче, я всё-таки, видимо, не гей. А мой чувак... — тут его губы разошлись в горькой усмешке. — Мой чувак просто самый лучший. Дело не в том, что он парень. Каркат слушал внимательно. Гамзи хотел бы, чтобы он сейчас выдал что-нибудь типа «ты жуёбина», чтобы не было так неловко от откровенности, но он оставался спокоен. — И твой...эээ...предмет воздыхания, он натурал? — Да. У него есть подружка. — Хуёво тебе. — Ну, типа... — Гамзи задумался. — Типа, я не особо-то хочу от него всяких гейских штук. Мы были отличными простыми блядскими друганами, пока он расставался со своей девчонкой. Но когда она вернулась... — Гамзи опять сглотнул и замолчал, а Вантас перевёл дух. Всё ж — слава яйцам — сам Каркат тут не при чём. И хотя он чувствовал себя крайне стрёмно от того, что разговаривает по душам с Макарой, который вообще всегда был на редкость похуистичен по отношению к любви и романтике, но так же и понимал, что сейчас от него требуется максимум сочувствия. — Что случилось-то? — Я...я монстр. — Гамзи тяжело вздохнул. Ему явно трудно было собраться с мыслями. — Я не могу делить его ни с кем. Я хочу запереть его в подвале и никому не отдавать. — Ну...бля...мне кажется, все это ощущают. — Это неправильно. Я...я не могу контролировать себя. Я...короче...вроде как набросился на него. И он теперь ненавидит меня и боится. Каркат не перебивал и водил пальцем по ободку чашки. Потом встал и пошёл к раковине, подхватывая грязную посуду. Гамзи успокоился и проследил за ним взглядом: — Ты ненавидишь меня. — Нет. Я думаю, чё делать теперь. Гамзи смотрел на него, как на панацею и божественное вмешательство, заставляя чувствовать грёбаную ответственность. — Так. Все эти твои школьные подвиги связаны с?.. — Ага. Хотел вести такую жизнь, чтобы быть...ну, бля, как бы быть с моим чуваком в одной весовой категории. Он хороший и простой. — Гамзи, я думал, я обоссусь от счастья, когда увидел, как ты помогаешь мисс Крокер проверять домашнюю работу. Неужели это было нужно только для того, чтобы пиздецки угодить какому-то там парню? Тогда выходит, что ты обманывал его о том, кто ты есть. Гамзи задумался, почесал затылок. — Нахуй. Вообще-то это было довольно нормально и просто так. Учиться и ходить к нему в гости. — Но как только чё-то пошло не так, ты тут же ударился в запой и накидался колёсами. Макара подавленно замолк, потом хрипло спросил: — Так я не могу стать его достоин? — Блять, нет. Не так. Ты уже отличный и достоин кого угодно. Но ты себя ценишь меньше мусора. — Я и есть мусор. — Неет! Блять. Гамзи. Ты понимаешь, почему мы дружим? — Неа. — Потому что мы похожи. Гамзи, поверь, я ещё как, бля, знаю, как это — когда ты никому не нужен. Мои родители тоже никогда особо не замечали меня. У них были свои хуевы разборки. Это сейчас мамы помирились и начали активно за нами следить, — Вантас передёрнул плечами. — Что, кстати, теперь уже бесит. Отцу плевать на нас. Канайя сама впутана во что-то...что-то травмирующее её. А я...я урод, и тоже люблю ту, с которой мне не быть вместе. Гамзи кивнул: — Я знаю. — Так вот. Если тебе интересно мнение того, кому на тебя не плевать — просто попробуй извиниться, если это стоит того. И всё как-нибудь решится. Если надо — я всегда помогу. Ты знаешь. Гамзи не сразу, но улыбнулся, искренне: — Ты не урод, Карбро. Ты милашка. — Заткнись. Ты не знаешь. — И ты не скажешь, почему зовёшь себя так?.. — Нет, — резко, как всегда на этот вопрос, ответил Каркат. Однако, тут же устыдился, вспомнив, что только что открыто обсуждал личные для друга вещи. — То есть, не сейчас, Гамз, хорошо? Ёбская тема для другого разговора. Гамзи кивнул: — Окей, бро. Я, кстати, охуенно виноват перед тобой. Каркат непонимающе склонил голову. — Мы, блять, всегда обсуждаем меня. Я то, я сё. А ведь я тоже твой друган. Я был слишком похуистом не только на себя, но и на тебя. Прошу, прости. Я теперь хочу помогать тебе. Как ты мне. Каркат быстро отвернулся, пока слеза, накопившаяся в глазу, не упала на щеку. — Дебил. Ты мне очень поможешь, если просто перестанешь встревать во всё. И поешь.