Пепел в ладонях

Вечер Гамзи провёл с Каркатом. Друг переволновался, когда домой сперва вернулась мрачная Канайя, потом одна за другой Поррим и Латула, не разговаривающие друг с другом, и совсем уж поздно — грустная Терези. После чего началось великое переселение: Канайя забирала свои вещи из комнаты сестёр и переносила в родительскую спальню, а Латула наоборот, переезжала к Терези. И тогда как Гамзи уже к такому привык, поскольку наблюдал часто, сам Вантас, хотя, по идее, видел это ещё чаще, безумно переживал всякий раз, когда это случалось. Ночью Макара всё же начал выдвигаться в сторону выхода, предварительно накрасив лицо под весёлого клоуна с ямочками на щеках. Ввиду отсутствия дома у Карката грима, сгодилась простая гуашь. Всё время нанесения макияжа его сопровождал подозрительно-скептический взгляд Карката, но Гамзи, как и обычно, не придал ему особого значения. — Ты точно не бухать отправляешься? Может, всё-таки опять переночуешь у меня? — хмуро уточнил Каркат, когда они прощались на веранде. — Не-не, — с улыбкой Гамзи покачал головой, засунул руки в кенгуровый карман толстовки. — Не хочу смущать твоих дам своим, мать его, присутствием. Да и моего старика надо проверить, надеюсь, он там не сдох нахуй. — Гамзи немного помолчал, носком кроссовка потёр дощатый пол. — Спасибо, бро. Я напишу тебе завтра. Я больше не исчезну. — Ох, иди уже, — напоследок Вантас не удержался и стиснул тощую фигуру в объятиях. Макара оправил одежду, напоследок ухмыльнулся и спустился по скрипучим ступенькам. Гамзи брёл по практически пустым, не считая редких поздних автомобилей, улицам. Его мысли были одновременно теми же самыми, а с другой — новыми. Что действительно привнесла в его жизнь Рокси — направление. Макара теперь часто думал, чем займётся через год, а не только через час или на завтрашний день. Из размышлений его вырвал шум за спиной. Гамзи обернулся. Из тёмного проулка, откуда он только что вышел, пулей вылетел Каркат Вантас, а за ним, — большой, лохматый, лающий пёс. Каркат добежал до Гамзи и с воем спрятался за его спиной: — ЕБУЧИЙ МАКАРА, СПАСИ МЕНЯ, О МОЙ БОГ, О МОЙ БОГ, О МОЙ БОГ! Пёс остановился в нескольких шагах от Гамзи, удивлённо, как человек, склонил голову на бок и сел на землю. Макара махнул ему рукой, и потом подал её навстречу собаке. Тот тут же завилял хвостом, подошёл и дружелюбно понюхал пальцы. — Бля, Гамзи, он тебе сейчас руку откусит! — Да не, бро. Он просто хотел узнать, чё за люди тут шляются так поздно. — Он за мной погнался! — Эт потому что ты сам побежал. Тем временем пёс отряхнулся, лизнул ладонь Гамзи и спокойно направился восвояси. Зло сопящий Каркат вдруг что-то вспомнил, и отвесил Макаре подзатыльник. — Ауч! — Гандон ты штопаный! — невысокому Каркату приходилось чуть ли не подпрыгивать, чтобы треснуть Гамзи опять. — Ау! Бля, бро, хватит, чё случилось? — ошарашенный Гамзи стал пытаться схватить лучшего друга, чтобы хоть как-то обезопаситься от его затрещин. — Чё случилось? Ты меня, блять, спрашиваешь, мудила? — он махнул рукой себе за спину. — Последний возможный путь к твоему дому остался квартал назад! Какого неведомого хуя ты забыл в колумбийском районе?! Наркотики?! Отвечай! — Хв...хватит уже, бро! — неожиданно рявкнул Гамзи, впервые на памяти Вантаса повысив голос. — Я, блять, вообще-то следую твоему сраному совету!! — Совету?.. — Я хочу извиниться. Он живёт тут неподалёку, мой чувак. — В одиннадцать вечера? — Его старик меня не любит. Ща он на работе, а Таврос вряд ли уже спит. Он стал засиживаться за полночь. Гамзи не мог видеть лица своего приятеля, но представлял, что он в нехилом замешательстве. В конце концов Макара мотнул головой в сторону сумрачной аллеи под акациями, где не горело ни единого фонаря. — Пошли? Через пару минут, в течение которых они шагали в полном молчании, Каркат вдруг захлюпал носом. — Карбро? Спустя мгновение он понял, что Вантас пытается не плакать, и потянулся обнять его за плечи. Каркат отпихнул его: — Блять, мне так ебуче стыдно, что я преследовал тебя из-за того, что засомневался. Ты непостоянное чмо. То есть, на пятьдесят процентов чмо, на другие пятьдесят — отличный парень. — Хах, да. Обожаю блядскую непредсказуемость! Но всё ж я никогда не обманываю тебя, бро. Усеки это твоюматьски хорошенько. И спасибо, что побеспокоился обо мне. Каркат больше не стал протестовать, когда Гамзи нащупал его горячую ладонь своей холодной и крепко сжал. Возле подъезда они решили разделиться. — Давай, ушлёпина. По-быстренькому, — Каркат пугливо озирался, скрестив руки на груди. Ему не приходилось находиться в этой части города одному и так поздно. Неподалёку громко играла национальная музыка и слышались пьяные мужские голоса где-то в соседнем дворе. — Может, со мной поднимешься? — О, нет, как бы я не хотел вытащить твою задницу абсолютно из всех возможных луж, в которую она садится, это ты должен сам разрулить! Я жду. И мне ссыкотно. Так что не теряй времени, — он уткнулся в сияющий экран смартфона, что-то кому-то печатая. Гамзи кивнул, открыл сломанную кодовую дверь и скрылся в подъезде.

***

— Кто это? Пап? Гамзи глубоко вздохнул. — Тавбро, это Гамзи, — и прежде, чем Таврос успеет сказать "уходи", спешно проговорил. — Я не обижу тебя больше. И не буду вести себя хуйски стрёмно. Даже не войду, если хочешь. Просто поговори со мной. Гамзи рассчитывал, что Таврос устроит ему аудиенцию через три стальные цепочки, обязательный атрибут всех квартир в этом районе. Но дверь неожиданно просто распахнулась. Сердце Гамзи пропустило удар, когда он увидел знакомое лицо, в ноздри ударил знакомый запах. И так незнакомо поджаты смуглые губы, напряжены широкие плечи... Макара чуть не забыл то, что хотел сказать. Как будто не было этих трёх мучительных недель. — Привет, Гамзи. — Привет, — прохрипел он в ответ и неуверенно шагнул через порог. Таврос чуть откатил кресло назад, сохраняя дистанцию. Его руки нервно теребили плед, наброшенный на больные ноги. — Так что тебе хотелось сказать? Гамзи кашлянул в кулак, собираясь с мыслями. — Я хотел попросить прощения. — Да. Папа сказал мне, что твой отец занёс платок Вриски. И потом они поговорили по интернету и решили свои разногласия. Мистер Макара передал твои извинения. Гамзи постарался не выдать своего изумления. Курлоз заступился за него перед Нитрамами? Заботливый же сукин сын! Это было дико приятно...и немного бесило. Наверное, это и имел в виду Каркат, говоря о чрезмерной заботе Поррим. — И ты прощаешь меня? Таврос замялся. У Гамзи появилась пара секунд, чтобы просто полюбоваться на него, на эту неповторимую мимику, по которой можно читать все эмоции, как раскрытую книгу. Сам Гамзи именно по этой причине защитил своё лицо клоунской маской, хотя гуашь вся потрескалась, и кожа под ней мерзко чешется. У Гамзи в душе то, что лучше никому не знать. — Так ты гей? — наконец спросил Таврос, и тут же начал поправляться, по своему обыкновению. — То есть, это как-то слишком прямолинейно...но...короче, эм, что вообще было? Гамзи ждал этот вопрос. — Я...тебя люблю, братец. Даже очень. Ты гребучее совершенство. Это было так легко. Признаваться. Он думал, будет трудно — глядя в эти вечно убегающие тёмные глаза, говорить то, что Тавросу не понравится. Или понравится?.. Вдруг ему понравится? Мысль о взаимности, которую Гамзи старался не допускать, не дала ему сказать дальше. Он запнулся, глядя на Тавроса. Что если... Таврос весь съёжился, как будто его хотят ударить. — Гамзи, прости. Мне очень жаль...но я не такой. Ах. Глупенький долбоёб. Гамзи сам знал, какой он. И ужасно, что именно таким он его и полюбил. Его Таврос никогда бы не запищал от счастья и не кинулся ему на шею в ответ на признание, как ни больно это осознавать. Он полюбил того разъебая, который даже не может решить, какой из двух имеющихся видов мороженого съесть первым. Интересно, блять, когда ж это случилось? Тогда, когда Гамзи увидел его разбитым, распростёртым на полу? Или когда увидел, как он целует Вриску? Или в одиннадцать, когда они пили колу из одного бокала с двумя трубочками на его дне рождения? А может, вообще в четыре, когда Меулин привела его на площадку, поиграть с нормальными детьми, а в песочнице сидел самый миленький мальчик из всех детей, которых он вообще видел до этого в жизни? — Я понимаю, бро. Я ничего не ждал, клянусь. То, что произошло — ёбаная случайность. — Гамзи опустил взгляд. Ему захотелось сказать, что он ненавидит Вриску, и что она не достойна его драгоценного брата. Нет, он будет молчать об этом. Лучше сгореть изнутри, чем ещё раз вызвать неудовольствие у Тавроса. — ...Больше это не повторится. Мы ещё можем быть друзьями? На сей раз Таврос замолчал на ещё более долгое время. Гамзи привалился спиной к дверному косяку и ждал. Ему и хотелось услышать ответ побыстрее, и не хотелось, потому что ответом, скорее всего, будет вариация «нет». — Хорошо, — вдруг нервно сказал Нитрам, закрывая глаза. — Но если я уловлю хоть малейший намёк на...ну, короче...на то, что ты играешь не по правилам...я прекращу это. Ясно? — он потёр вспотевшие ладони. Аххх. Недоверие. Блядово недоверие преследует Гамзи по пятам с детства, как большая летучая мышь-вампир, норовя вонзить в него зубы всякий раз, когда он расслабится. Но так больно ещё ни разу не было. Дружба — сущность такая хрупкая, и сегодня она хоть и не разбилась, но раскрошилась по краям. — Спасибо, братец. — Не за что. Ммм... — Я позвоню? — Да. Да, сейчас тебе лучше уйти. Гамзи слабо махнул рукой и усмехнулся, уже разворачиваясь: — Добренькой блядской ночи, бро. — Гамзи, — на сей раз голос инвалида звучал помягче, и Макара обернулся, неосознанно стремясь услышать его снова. Таврос, всё же, на пару дюймов подъехал ближе. Его лицо выглядело виноватым, и Гамзи почувствовал себя чуть менее раздавленным. — Ты точно в порядке? То есть, я понимаю, что нет, просто...если всё...с твоими чувствами...обстоит так...то, может, нам лучше не общаться? Может, тебе поискать другого друга? Эм, подходящего тебе... Гамзи качнул головой. — Не, братец. Если мне приспичит, я себе найду. А вот друг...мне охуенно с тобой. Это было искренне. Таврос кивнул. Хотелось ещё прикоснуться к нему. Поцеловать, обнять, погладить по волосам. Хотя бы тронуть за плечо. Но Макара уяснил правила. Никакого контакта. Пока что, утешил он себя, спускаясь по лестнице.

***

Форточка на кухне была открыта, и во дворе слышался какой-то шум. Таврос заволновался. Гамзи сейчас, должно быть, уже вышел на улицу и как раз находится прямо там. Боже, что же делать? Со своим увечьем Таврос мог только позвонить в полицию, но в их районе даже патрули проезжают раз в неделю, поскольку это бесполезно. Таврос уже подъезжал к окну с телефоном, когда услышал хриплый смех своего приятеля, и от сердца у него отлегло. Держась за стены и мебель, он сполз с кресла и, почти не опираясь на ноги, дошёл до окна, чтобы посмотреть. — ТЕРЕЗИ, ТВОЮ МАТЬ, ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА? Я просил вызвать такси, чтобы приехать за мной, а не угонять машину твоей матери! — Я ничего не угонял, Карклз! К твоему сведению, я собираюсь стать офицером полиции! Я просто немного одолжил её. — ТЫ СЛЕПАЯ! Как тебе в голову только пришло сесть за руль??? — Да лан тебе, братец, бля. Твоя сестрица знает, чё делает. — Смотрите, кто, блять, заговорил! Тот, из-за кого я и попал сюда! — Заткнитесь, вы, тут вообще-то люди спят уже! — донеслось из окна где-то под Тавросом. — Пхехехе. Ну всё, поехали домой. — На машине, которую ведёт слепая девочка??? — Пхахаха! — Карбро, ну если ты так пиздецки против твоей лихой сеструхи, поведу я. — Это что, должно было меня успокоить??? — Рты заткните, а то я сейчас выйду! — снова зарычал тот же голос соседа. С улыбкой Таврос наблюдал, как, пререкаясь и смеясь, трое подростков всё-таки погрузились в голубой «шевроле» мамы Терези и уехали. Больше всего ему хотелось быть с ними сейчас. Погнать по городу и сделать парочку кругов по тихому ночному шоссе. И, хоть он знал тех двоих только мельком, с Гамзи ему было бы легко и спокойно. Эти три недели были самыми тоскливыми и одинокими в его жизни. Почти никто не нарушал его уединения, и Таврос успел столько всего передумать. Он сперва был в ужасе, даже провёл с неделю в бессоннице. Потом возненавидел Гамзи, потом пожалел и раскаялся в своих тех грубых словах. И, естественно, Таврос очень скучал. И...даже в какой-то момент, когда ночью сидел дома совсем один, умудрился задуматься — что, если бы в тот раз он не оттолкнул Гамзи, что-то шепчущего, царапающегося и пытающегося поцеловать? Ведь Таврос тогда сильно перепугался. Ещё бы — здоровый парень навалился на него, а он без опоры даже встать не может. Как выяснилось, это значило именно то самое, что Нитрам тогда и подумал. Тогда, конечно, он и помыслить о таком не мог, но...если быть с Гамзи? На вопрос о том, хотел бы Таврос переспать с парнем, он твёрдо отвечал «нет». Это не для него. Но Гамзи... Нитрам колебался, и в конце концов пришёл к выводу, что этот вопрос нужно решать отдельно. Гамзи — это не то же самое, что какой-нибудь парень. И, наверное...Таврос смог бы. То есть, он был уверен, что Гамзи вёл бы себя правильно. Он не торопил бы события и не сделал бы больно. Макара не приставал бы к нему ни с каким сексом и сопливыми обжимашками на глазах у всех. Это же Гамзи. Друг, братец, союзник. И всё же... Вриска была так хороша, и отравила его так сильно, что Таврос ловил себя на мысли, что тоскует о ней сильнее, чем о ногах. Нет. Он не хотел такого. Он никогда не мечтал об этой «страсти, которая круче, чем любовь». Таврос вообще уже не хотел никакой любви. И, если он поддастся своему слабому характеру, если согласится на что-то большее, то, может, Гамзи и будет счастлив, но сам Таврос нет. Он был счастлив с другом-Гамзи, а не с Гамзи-бойфрендом. Хотя той отличной дружбы, что была в начале, уже не будет, но...лучше уж так. Хоть бы только Гамзи перезвонил.