Разделишь ли ты со мной вечность?

       Весь день Лань Чжань только и делал, что бегал по территории ордена, надеясь найти своего мужа, который ловко избегал его с самого утра. Теперь, когда работа была сделана, заклинатель мог бы основательно обдумать странное поведение Вэй Ина, если бы не затянувшаяся игра в прятки. Лань Сичэнь не упустил из виду беспорядочную беготню брата, и, конечно же, знал причину случившегося, поэтому после ужина пригласил его в свою ханьши.        Лань Сичэнь всегда был более чем проницательным человеком. Поэтому, когда на следующий день после нападения на орден его младший брат рассказал за завтраком краткую биографию мужа и пояснил некоторые аспекты противостояния двух могущественных существ, старший в уме прикинул через сколько дней начнётся беготня двух супругов по территории ордена. И не удивился просьбе Вэй Усяня уйти на неопределенное время в уединенную медитация, в то время как Лань Чжань наматывает круги по излюбленным местам супруга. Поймав любимого братца на горячем, Лань Сичэнь пригласил его к себе на чай, мягко намекнув на то, что знает местоположение Усяня.        Ванцзы еле дождался брата, нервно стуча пальцами по гладкой поверхности стола. Сичэнь спокойно вошёл в свой кабинет и сел напротив, источая ауру дружелюбия своей мягкой улыбкой.       — Брат, тебя что-то беспокоит.       Ванцзы заставил себя разжать подрагивающие пальцы и прямо посмотреть на брата.       — Ты ведь знаешь где Вэй Ин.       — …       — Да.       Повисла минутная тишина. Янтарные глаза испытующе смотрели в темные глаза напротив, хотя Сичэнь ни капли не смутился под пристальным взглядом.       — В этом твоя проблема, Ванцзы.       Лань Чжань сильно удивился такой фразе, максимально распахнув глаза.       — Твоё извечное молчание приводит к недосказанностям, от чего появляются проблемы с пониманием.       Ванцзы и сам понимал, как мало говорит, особенно о том, что лежит глубоко в душе. Но ему всегда казалось, что Вэй Ин и без слов способен его понять, прямо как брат. Чтобы отпустить нервозность в теле, ему нужно было получить ответ на предыдущий вопрос.       — Где сейчас Вэй Ин?       — Уединенная медитация, — как нечто само собой разумеющееся ответил Сичень.       Замечательно. Теперь муж будет его избегать по меньшей мере неделю. Как бы Лань Чжань не хотел увидеть супруга, он не мог нарушить правило и влезть в чужое обучение. Поэтому от новости он испытал смешанные чувства. Хорошо, что Вэй Ин в безопасности и проводит время с пользой, отдыхая от сложной работы, но в тоже время обидно, что узнаёт об этом заклинатель от брата, а не напрямую от мужа, да и расстались они не на слишком хорошей ноте. Ванцзы не удержался от тяжелого вздоха.       — Брат, что происходит. Такое чувство будто есть что-то, что уже все заметили, кроме меня.        Лань Сичэнь снисходительно посмотрел на младшего.       — Ты прав, заметили многие. Например, новое поведение Вэй Усяня. Тебя оно не смущает? Не слишком ли странные поступки он совершает в последнее время?       Лань Чжань прокручивал события последних дней в голове, анализируя все странности в поведении супруга. Сдержанность в эмоциях и разговорах, всегда прилежный вид, спокойные плавные движения, полное соответствие этикету. Вэй Ин не просто не нарушал правила, а жил в точном соответствии с ними и следил за адептами, чтобы они тоже не нарушали их? Такое поведение, действительно, больше подходило бы прилежному старейшине ордена Гу Су Лань.       — Ванцзи, своим новым поведением, Вэй Усянь тебе никого не напоминает?       Напоминает… своей бесстрастностью, холодной отстранённостью, прилежным выполнением обязанностей… скупостью эмоций… напоминает самого Лань Чжаня! Но зачем Вэй Ину копировать его?       Чем больше над этим размышлял Ванцзы, тем сильнее хмурился, пока Сичэнь снова не заговорил:       — Теперь заметил, как вы стали похожи. Как думаешь, почему Вэй Усянь так сильно изменился? — не получив ответа, Лань Сичэнь продолжил, — Очевидно, что он сделал это ради тебя, потому что считает себя виноватым. Сколько раз ему приходилось слышать, что он единственное темное пятно на твоей безупречной репутации? А теперь вспомни, какие интересные факты его биографии недавно всплыли. Представь, что начнут говорить люди, когда эти новости разлетятся? Это ещё хорошо, что правду услышало не так много людей, и никто из них не заинтересован в ее распространении, однако. Лишние глаза и уши могут показаться откуда не ждали.       Теперь Лань Чжань понимал. Его муж опять готов пойти на все, лишь бы не доставлять лишних забот, переступить через себя ради любимых. Вновь перенести все страдания в одиночку. Да что же он за человек такой! Взвился Лань Чжань, больше не в силах ждать мужа, и так слишком много времени было упущено. Но Сичэнь не позволил ему покинуть свою цзинши, перегородив дорогу к двери.       — Ванцзи, сядь и успокойся, сейчас ты не в силах вести разговоры.       — Брат, отойди. — на грани рыка ответил Ванцзы.       — А-Чжань, ты же не хочешь все испортить. — уже более твёрдым голосом, с ощутимым нажимом ответил старший.       Лань Чжань, как будто очнулся, услышав угрожающе нотки в голосе брата. Уже очень давно он не видел Сичэня в таком грозном состоянии. И испугался… как в детстве. Нетвердым шагом младший вернулся к столу и опрокинул в себя чашку чая, похоже сваренным на успокоительных травах. Больше Лань Чжань не мог сдерживаться и тяжело упал на сложенные на столе руки.       Лань Сичэнь подсел на подушку брата и стал мягко гладить чёрные шелковистые пряди, успокаивая.       — А-Чжань, А-Чжань все не так плохо.       Ответом ему был тяжёлый вздох и, ничуть не успокоившись, Ванцзы взмолился:       — Брат, что мне делать? Я его не заслуживаю.       Лань Сичэнь по доброму усмехнулся.       — Думаю, Вэй Усянь считает так же.       Сердце Ванцзы рвалось и металось в груди от захлестывающих чувств. Как Вэй Ин может не замечать своих же действий, каждое из которых буквально кричит о его любви? Куда делась его самооценка, неужели он себя вообще ни во что не ставит? Когда это началось, и почему Лань Чжань упорно отказывался этого замечать? Как эгоистично было ставить своё счастье, выше их общего с мужем благополучия!       Памятуя свои тринадцать лет тяжкого ожидания, Ванцзы был слишком счастлив и беспечен, когда, наконец, заполучил себе Вэй Ина. Пусть он и любил его безмерно, но супругу ведь постоянно приходилось отгадывать загадки и многочисленные намеки, чтобы понять о чем Лань Чжань думает или что пытается сказать. Разве возможно за год так хорошо узнать человека, чтобы без ошибок можно было прочесть сложную гамму эмоций, запрятанную на дне золотых глаз? Вэй Ин же играл в угадайку, а с заниженной самооценкой он не мог выдвигать наглых предположений, а его муж был слишком самоуверен в своём видение мира, что не замечал простой истины, находящейся прямо под носом.       Как же Лань Чжаню хотелось плюнуть на все четыре тысячи правил, выплюнуть всю свою глупость и неуверенность, наполнившую его грудь за тринадцать лет одиночества, вернуться к Вэй Ину и вымаливать прощение за всю причиненную боль. Какая ещё неуверенность в своих чувствах, когда ещё с пятнадцати лет Лань Чжань не замечал вокруг никого, кроме сгустка веселья и всевозможных шуток? Как глупо было молчать и ожидать в ответ на своё признание насмешки и последующего пожизненного подтрунивания или унижения.        Лань Сичэнь сидел возле расстроенного и обозлившегося на самого себя брата, успокаивающе поглаживая напряженную, чуть бугристую спину. Столь удрученное зрелище старший видел лишь раз в прошлом, когда Ванцзы узнал о смерти матери. И точно также старший сидел подле младшего, не говоря ни слова, поддерживая лишь своим присутствием.       У двух нефритов ордена Лань было одно разительное отличие. Сичэнь был более открытым, дружелюбным и мягким, как весенний ласковый ветерок, Ванцзы с детства поражал окружающих холодной отстранённостью, скорбными чертами лица, колким взглядом и речью, оправдывая звание ледяной нефритовой статуи. Но принимали решения они в противопоставление своим характерам. Старший всегда опирался на логику и неоспоримые факты, в то время как младший действовал по наитию, идя на поводу сердечных чувств. Потому поступки Ванцзы часто были непредсказуемыми, лишенными логики и оставались непонятыми окружающими. Особенно сильно сейчас это волновало Лань Сичэня, насколько правильно его брат понял ситуацию, принимая немало важное решение.        И Лань Чжань теперь, действительно, все понимал, как оно было на самом деле. Его муж не был также счастлив в браке, каждый день живя как на иголках, сосредоточенно наблюдая за малейшим изменением в поведении или речи благоверного. Вынужден был выслушивать море грязи в свою сторону о том, что является пятном позора на репутации Ханьгуан Цзюня, испортив жизнь лучшему заклинателю последнего поколения. И Вэй Ин делал вид, что ему плевать на мнение общества, потому что хотел сделать своего мужа счастливым, ведь он чувствовал себя виноватым перед ним, не мог ему отказать. Ни в чем. Ни в малейшей просьбе. Правда ли ему пришлось не один раз перешагнуть через себя? Неужели это было настолько очевидно, что даже Мо Сюан Юй заметил и не в силах более терпеть подобное отношение Лань Ванцзы к своему учителю наговорил ему столько на площади? Если заметил даже ребенок, насколько же он был слеп и беспечен?        Но Лань Чжань с детства отличался особым упрямством, поэтому ему ничего не стоит терпеливо прождать Усяня в своей цзинши столько сколько потребуется, а потом, забыв про стыд и смущение, как на духу высказать, то что копилось на сердце с пятнадцати лет. Все слова любви, обожания и бесконечной преданности будут литься водопадом, как после разрушения вековой дамбы, ради единственного в этом мире человека, которого Ванцзы может и недостоин, но больше никогда не отпустит, не заставить страдать и играть в угадайку. Может у Вэй Ина теперь и нет той веры в себя, которой он так выделялся в прошлом, но у Лань Чжаня ее на двоих хватит.