О сотворённом зле и добре, О мере осуждений и похвал?
Проваливай! «Что это? Это мой голос?» Вэй Ин, я здесь, я рядом. «Это Лань Чжань? Что происходит?» Перед глазами черно и вязко, тело тяжёлое — всё в крови, уже неясно, чьей, и грязи. Пахнет падалью, пеплом и свежими ранами. В груди словно разверзлась дыра, из неё сочатся чужими слезами сожаления о совершенном и забытом. Вэй Усянь не помнил, как выбрался из Безночного города, даже перед самой смертью задавая себе вопрос: «Что я здесь делаю? Как я здесь оказался?» Воспоминания прошлой жизни, кроме этого, были яркими, полными, насколько может рассуждать об этом человек с ужасной памятью от рождения. Воспоминания новой жизни ещё ярче, они наполнены смехом и вкусом — беззаботной юности, семян лотоса и «Улыбки Императора». Вэй Усянь отправился искать пропускные жетоны, которые адепты Юньмэн Цзян забыли на постоялом дворе в Цайи, уже почти не надеясь их найти. Он совсем не устал, несмотря на целый день в пути — так бывает, когда ты молод, когда тобой движет жажда приключений и энергия чистого хаоса. Таким Вэй Усянь был тогда, наблюдая изнутри и снаружи одновременно, испытывая жгучее, острее любого перца, желание жить. Юноша нашел жетоны, назад возвращался второпях, только бы другим ученикам не пришлось ночевать на улице, в горах в это время холодно и сыро до самого рассвета и чуть дольше; только бы шицзе не пришлось ночевать на улице, думал он, стрелой мчась по тесным улочкам. Два сосуда «Улыбки Императора» болтались приятной тяжестью, совсем не мешая бежать, глухо стукались друг об друга на резких поворотах, оглашая: «Вот оно я, лучшее вино Поднебесной! Беги скорее и тогда сможешь насладиться моим вкусом!», и Вэй Усянь бежал, путаясь в полах одежды, почти не касаясь земли под ногами, бежал так, как никогда раньше не бегал. Остановившись и не обнаружив адептов там, где он покинул их всего несколькими часами ранее, Вэй Усянь на несколько секунд замер, как громом поражённый. Ушли и не дождались его, он раздосадованно почесал затылок, сосуды с вином напомнили о себе, соприкоснувшись выпуклыми боками, и всю досаду как рукой сняло. Подумаешь, отмахнулся Вэй Усянь, зато это значит, что шицзе в тепле и наверняка уже готовит ужин. — Барьеры созданы, чтобы их разрушать! — усмехнулся Вэй Усянь, и наложил печать. Он много слышал о строгих правилах в клане Гусу Лань, но также ему точно было известно, что обучение у старейшин из Облачных Глубин — роскошь, доступная далеко не каждому рядовому заклинателю, потому Вэй Усянь несказанно обрадовался, когда его имя оказалось в списке приглашённых. Вообще-то, он с самого начала был уверен, что его с его-то способностями просто не могут обойти стороной, а если это и произошло бы, то старейшины потом долго проклинали бы себя за такое упущение. С такими весёлыми мыслями, улыбаясь самому себе и вину за пазухой, Вэй Усянь перебросил ногу через стену. «Ох, Лань Чжань…» Вздохнул Вэй Усянь, наблюдая, как его юное воплощение нелепо хихикает, предлагая вино самому непреклонному, благородному и строгому в отношении правил заклинателю на всём белом свете. Лань Ванцзи был так же прекрасен, как и в его памяти: высокий, в белых одеждах, весь словно сотканный из лунного света. Только вот лицо какое-то не такое: Лань Ванцзи, которого Вэй Усянь помнил, был похож на каменное изваяние, а выражением его лица в пору было замораживать реки. Этот же Лань Чжань смотрел широко раскрытыми глазами, и губы его дрожали, как от глубокой обиды, и в целом его вид был каким-то нервозным, потерянным. Вэй Усянь не мог припомнить, чтобы когда-либо видел Второго Нефрита с таким умилительно-глупым выражением на лице; если бы у Вэй Усяня было тело, он бы смеялся до боли в желудке. Но тела у него не было, как и событий этих никогда не происходило, не мог настоящий Лань Чжань пялиться на него, на нарушителя всех мыслимых и немыслимых правил, таким взглядом, чтобы глаза горели нагретым на солнце янтарём даже в сумраке ночи. Лань Чжань, которого Вэй Усянь запомнил, ненавидел его, презирал и желал предать суду за все его злодеяния — в этом Старейшина Илина был уверен, как в своём имени, и не смел он даже думать о том, чтобы презирать Лань Ванцзи в ответ. От самой первой и до самой последней встречи Вэй Усянь искренне восхищался этим человеком, иногда благоговейно, словно небожителем, сошедшим зачем-то в мир людей, иногда с ужасом, не дыша, но восхищался он всегда. Нельзя было иначе, такие люди, как Лань Чжань, рождены исключительно для того, чтобы другие ими восхищались. Облачные Глубины и правда прекрасны, юный Вэй Усянь не мог в полной мере этого оценить, а Старейшина Илина хотел крикнуть: «Глупец! Запомни каждую деталь, каждый камень, запомни вкус «Улыбки Императора», больше тебе никогда не повезет испить её!». Но юноша не мог его слышать, самозабвенно отдаваясь забавам и развлечениям, то и дело норовя вырваться из заточения строгих правил и сотворить очередную шалость. Собственно, за свой нрав он получил по заслугам — переписывать правила Гусу Лань, разве есть кара более жестокая? Всё это было чудесным сновидением для Старейшины Илина. Всё, вплоть до чёрной туши на кончике кисти, пропитано было очарованием, тем самым, что заставляет видеть весь мир куда более ярким и красочным, чем он есть на самом деле. Даже Лань Ванцзи перестал казаться скучным и упрямым, Старейшина Илина любовался им, пока Вэй Усянь, несносный ребёнок, вместо дел развлекался в месте сосредоточения многовековой мудрости. «Лань Чжань, Лань Чжань». Сочная трава под ногами, неудобные ученические одежды непривычного белого цвета, Цзян Чэн, вспыхивающий гневом от каждой глупой шутки. Как же Вэй Усянь по этому скучал. Он думал, если бы Небеса дали милость и позволили пережить это заново, он был бы самым счастливым духом. С другой стороны, рассудил он, не заслуживает тот, чьи руки по плечи в чужой крови, никакого счастья. Мелодия привела его в чувство и подарила покой, как когда-то в пещере Черепахи-Губительницы. Мягкие ноты на губах, красиво очерченных тенью от уложенных на плечах волос. Старейшина Илина позволил себе окунуться в тёплые воды умиротворения, про себя радуясь: как хорошо, что изо всех он запомнил именно эту мелодию; и вдруг он почувствовал, как тело действительно утопает, утопает в зеленой траве, и кролики щекочут бёдра, подбираясь под тёплый бок незнакомца, а солнце подсвечивает красным темноту закрытых век и греет кончики ресниц. Он не заслуживал этого счастья, однако Лань Ванцзи протянул его душе руку, омыл слезами его память и забрал оттуда, откуда не возвращаются. Наградил улыбкой — первой, которую Вэй Усянь видел в его исполнении — и доверился словам, из которых правдивыми было два с половиной, если не меньше. Красиво, подумал Вэй Усянь. Жить действительно так красиво.***
Следующим пунктом слепленного на коленке плана Вэй Усяня было намерение договориться с Вэнь Цин. Её упрямый характер наверняка не позволит ей полностью довериться брату, она скажет ему: «Ты! Какое тебе дело, сколько риса ты съел с его рук?» и не позволит даже заикаться о том, чтобы пособствовать мятежникам против её родного клана. Однако, Вэй Усянь никак не мог допустить позволить её упрямству снова загнать их в безвыходное положение. Когда он отправился в покои Вэнь Нина в тот же день, когда наведывался к нему лично, в облике бумажного человечка, Вэнь Нин кивнул ему, улыбаясь честно и открыто, но руки его дрожали, а глаза стали мутными после долгих раздумий над тем, чего он понять был не в силах. — Молодой господин Вэй, я отправил послание, как Вы и просили. — Прощебетал юноша, дождавшись, пока сестра займется своими делами. — Н-но я не могу сам поговорить с сестрой. Вэнь Нин потупил взгляд, со стороны это выглядело так, будто он извинялся перед невидимой сущностью — человечек спрятался в оконных створках, выглядывая краем головы с нарисованными крошечными глазками. — Ничего, ничего, — заверил он, — я сам поговорю с ней, спасибо, Вэнь Нин. У него было ещё немного времени для нахождения в таком виде, и Вэй Усянь решил наведаться и к Лань Ванцзи. «На всякий случай, поделюсь с ним своими мыслями», – сам себя заверял он, никак не желая признавать, что ему просто хотелось ещё раз увидеть Второго Нефрита до наступления завтрашнего дня и пожелать ему доброй ночи. Вэй Усянь мало думал о том, что было с ним после возвращения в тело, а о том, что было до того — ещё меньше. Теперь же, когда подробности одна за одной всплывали в его памяти, словно одна половина его души пыталась донести ему какую-то весть, простое желание видеть лицо Лань Ванцзи перед собой, сравнивать его с тем, кого он знал прежде, переросло во влечение, грозящееся вскоре стать настоящей зависимостью. Окно в спальню Лань Ванцзи оказалось приоткрыто, несмотря на прохладные ночи, это вызвало у Вэй Усяня очередной неконтролируемый смешок; его даже посетила мысль, глупая как ни глянь, будто Лань Ванцзи не закрыл окно, потому что ждал его с новостями. — Лань Чжань! — человечек мягко приземлился на столешницу, забрался на бортик тушечницы и опёрся на возложенную рядом кисть, которой ещё несколькими секундами ранее Лань Ванцзи усердно что-то писал. — Вэй Ин, — произнёс Лань Ванцзи, внимательно осматривая временное вместилище духа Вэй Усяня, — не злоупотребляй этим способом без особой надобности. Над переносицей Лань Ванцзи залегла складка, прибавившая его облику несколько лет. Вот как, должно быть, выглядел Лань Ванцзи до того, как вернулся — мелькнуло в сознании Вэй Усяня, но он тут же отбросил эту мысль. Бесполезно, бесполезно, теперь уже неважно, что было тогда. — Ну Лань Чжань, не занудствуй, — человечек встал со своего места, прошёлся по столу, размахивая руками, остановился и вчитался в записи на столе Лань Ванцзи, — что ты тут пишешь? Это о Смертельных струнах? Записи, как всегда идеального начертания, местами разбавляли небольшие зарисовки, выполненные ничуть не менее искусно, чем ряды иероглифов, по содержанию представляющие собой возможности техники Смертельных струн с некоторыми неизвестными Вэй Усяню деталями. — Мгм, — отозвался Лань Ванцзи и вновь взялся за кисть, — есть несколько идей. Вэй Усянь, приложив руку к подбородку, внимательно изучал изображения. О секретной технике Гусу Лань он пускай и был осведомлён, но знания его были весьма ограниченными, на то она и секретная. — О, я понял! — человечек подпрыгнул на месте. — Ты хочешь использовать нити из вышивки заклинаний на одеждах, чтобы проводимость духовных сил была выше, верно? Но зачем? Помнится, тогда в пещере ты прекрасно обошёлся и тетивой от лука? Лань Ванцзи добавил несколько штрихов, как будто его в такое время действительно волновала эстетическая привлекательность зарисовок, и подписал составные части своей схемы. — Это было тяжело, — честно признался он, — другие могут не справиться. Сейчас, когда у них нет мечей, адепты как никогда взволнованы. Даже те из них, кто преуспевал в других способах борьбы, без привычной тяжести ножен чувствовали себя неуверенно. Лань Ванцзи решил таким образом вооружить учеников из Гусу Лань. Их «Смертельные струны» скорее всего смертельными не будут ни разу, но нанести урон будут способны хотя бы из-за того, что нити сами по себе уже наделены определённой силой. — А это не против правил? — Вэй Усянь запрыгнул на подставленную ему ладонь. Лицо Лань Ванцзи было совсем близко от него, стоило только протянуть руки, и он коснется бархатистой прохладной кожи. Прикосновения этого он конечно физически ощутить никак не сможет, но память сжалилась над ним и в кои-то веки решила не подводить — при одном виде Лань Ванцзи Вэй Усянь отчётливо ощущал запах сандала и гладкость белоснежной кожи. Лань Ванцзи неуверенно кивнул, поджав губы. Видно было, что своим делом он занимался скрепя сердце. Далеко не каждому эта техника давалась в освоение. — Экстренный случай, — произнёс Лань Ванцзи, и поднявшись со своего места изящным медленным движением, так чтобы человечка ненароком не сдуло, подошёл к окну, — отдыхай, не нужно попусту тратить силы. — Что значит попусту? — Вэй Усянь топнул ногой по ладони Ванцзи. — Я хотел увидеть тебя, а ты вот так меня прогоняешь! Я думал мы уже преодолели этот рубеж наших отношений, — человечек обиженно сложил руки на груди. Только когда до Вэй Усяня донёсся звук, подозрительно похожий на хорошо скрываемый смешок, он снова расслабился. И как этому непробиваемому чурбану только удаётся так запросто разводить Вэй Усяня на эмоции!***
Поймать Вэнь Цин, а уж тем более поговорить с ней наедине, было сложнее, чем переписать три тысячи правил десять раз подряд, уж это Вэй Усянь мог утверждать точно. Всюду она ходила с сопровождением, которое не подпускало других адептов без надобности и на расстояние вытянутого меча, и на Вэй Усяня даже глазом не смотрела, как бы он ни пытался подать ей очевидные знаки. Все-таки, Вэнь Нин что-то сказал ей, не может же быть, что она из одного только каприза игнорирует старого знакомого. Общались они мало, это правда, но всегда расходились на хорошей ноте. Не учитывая парочки раз, когда Вэй Усянь подшучивал над ней, но ведь то были совсем безобидные шутки. Другие девушки только радовались, когда Вэй Усянь обращал на них своё внимание и снисходил до маленькой шалости, Вэнь Цин же хмыкала и отворачивалась скорее, чем Вэй Усянь успевал ей улыбнуться. Использовать бумажную форму не представлялось возможным: Вэй Усянь в самом деле злоупотребил этой техникой и чувствовал усталость ещё долгое время после последнего раза, к тому же в таком виде дева Вэнь точно не станет его слушать, смахнёт и отбросит подальше от себя, как назойливую муху. На ночной охоте Вэнь Цин шла немного позади Вэнь Чао, не проявляя к ученикам никакого интереса. — Цзян Чэн, — Вэй Усянь наклонился к уху шиди, прислонившись плечом к его плечу и подстроившись под нервный быстрый шаг, — мне надо поговорить с Вэнь Цин. Словно вторя поведению Вэнь Цин, Цзян Чэн к его затее не проявил никакого внимания, только фыркнув: — Хочешь и её довести? Разочарованный вздох Вэй Усяня, впрочем, быстро отвлёк его, и Цзян Чэн слегка повернул голову. — Это важно, — пробубнил Вэй Усянь, быстро состряпав лицо сильно обиженного пятилетки, — а она на меня даже не смотрит, как так, Цзян Чэн? Я четвёртый в списке молодых господ, ни одна девушка мимо не проходит, а ей хоть бы что. Лань Ванцзи, шедший на несколько шагов впереди, вздрогнул и глянул на Вэй Усяня через плечо с таким лицом, словно тот ему на ногу наступил, и Вэй Усянь улыбнулся ему, обнажив оба ряда зубов, на что получил только «убожество» и удар порывом сандалового аромата, когда Лань Ванцзи махнул рукавом, убирая руку из-за спины. Цзян Чэн вернул Вэй Усяня из секундного помешательства, хохотнув. — Наверное у неё просто есть вкус. Впору было бы дать тумака за такие возмутительные заявления, но время было совсем неподходящее. Если уж Вэнь Цин пошла с ними, чтобы залечивать раны, что ж Вэй Усянь позволит ей делать свою работу. Когда адепты добрались до поляны, окружённой с одной стороны непроглядным лесом, с другой — острыми скалами, Вэй Усянь первый бросился в бой с завидным рвением. Вэнь Чао даже пискнул жалкое подобие похвалы в его спину, сразу ясно, он был бы рад, если Вэй Усяня, а следом за ним остальных учеников, загрызут твари. — Вэй Ин! — следом за ним бросился Лань Ванцзи, очень скоро нагнав и отбросив нацелившуюся на юношу тварь заклинанием. — Ц, Лань Чжань! — Вэй Усянь перехватил его руку и потянул на себя. Лань Ванцзи оказал сопротивление, так они дважды менялись местами, пряча друг друга за свои спины. Вэй Усяню это быстро надоело, Лань Ванцзи, казалось, вот-вот закипит от гнева. — Что ты делаешь? — отразив нападение ещё одной твари, спросил Ванцзи, цедя свою речь через сжатые челюсти, почти шипя. — Что надо! Лань Чжань, перестань! Они уже отошли на порядочное расстояние, танцуя один вокруг другого, и продолжали нарезать круги между деревьев. Даже твари, завидев это странное действо, не торопились нападать. Их было немного и все сплошь озлобленные животные духи, скорее всего охотники в этих местах забавлялись, прежде чем окончательно убивать дичь, и теперь эти духи доставляли проблемы, пожирая самих охотников. Вэй Усяню и так надо было бы постараться, чтобы подобная низкоуровневая тварь смогла нанести ему ранение, достойное внимания лекаря, а тут ещё Лань Ванцзи пришёл мешать ему своим благородством. В итоге, перебранка двух упрямых адептов завершилась, не успев начаться. Земля под ногами обмягчела, и они вдвоем как есть, почти в обнимку, полетели со склона, благополучно врезаясь в каждое попутное дерево. Вэй Усянь запоздало припомнил, как ещё вчера соврал про своё падение в овраг; шутку своей кармы он оценил по достоинству, на перефирии сознания рассуждая, как бы ему не переломало все кости. Наконец падение прекратилось, Вэй Усянь разлепил глаза. — Ты в порядке? — Лань Ванцзи заглянул в его лицо. Он остановил их падение, крепко прижав Вэй Усяня к себе и звонко ударившись о ближайшее по склону дерево спиной и затылком. Кровь из разбитой головы потекла вниз по шее, выпуталась из всклокоченных волос и окрасила алым прежде голубой воротничок верхнего платья. — Лань Чжань! — Вэй Усянь насилу выпутался из цепкого кольца рук, стёр кровь со своего лба — он не заметил, но пока летел вниз, проехался головой по торчащему из земли корню — и бросился осматривать товарища на предмет серьёзных повреждений. К счастью, таковых не имелось. К сожалению, очень уж сильно захотелось их добавить. — Ты! — впервые у Вэй Усяня не нашлось слов, даже обвинения за язык не цеплялись. — Ты в порядке? — более настойчивым тоном повторил Лань Ванцзи, отводя в сторону чёлку с лица Вэй Усяня, стараясь не касаться кровоточащей ссадины, обещающей оставить неприглядный синяк ото лба до кончика носа на ближайшие пару дней. Вэй Усянь перекатился и привалился к дереву рядом с Лань Ванцзи, тяжело дыша от злости и непонятной глупой обиды, ещё больше — от волнения. Ни ему, ни Лань Ванцзи от этого падения ничего не будет, а синяки и мелкие раны сойдут очень скоро, но в груди так и клокотало. — Ты и на меч бросишься? Лань Чжань, где твоя голова?! — не зная, куда деть свои эмоции, Вэй Усянь пнул сухую ветку, брыкнувшись на месте, точно выброшенная на берег рыба, за что поплатился тем, что в очередной раз ударился спиной о грубую кору. Лань Ванцзи на обвинение не ответил, отвернув голову, но продолжив боковым зрением поглядывать на Вэй Усяня, как провинившийся мальчишка. — Стыдно тебе? — фыркнул Вэй Усянь и прикусил свой язык. Он точно не хотел ругаться, ещё и из-за такой глупости, но это безрассудство… На весь свет славящийся холодом и рассчётливостью своего острого ума Второй Нефрит Гусу Лань позволил себе лететь кубарем неизвестно сколько только из-за того, что защищал Вэй Усяня от придуманной им же опасности, да где это видано? Ответа не последовало. Немного успокоившись, Вэй Усянь опять поменял положение, присев перед Ванцзи на колени, и отвёл его волосы, открывая шею. Не встретив сопротивления, он потянул за воротник и развернул Лань Ванцзи боком. На затылке последнего в одном месте больше всего собралось крови и налипшей в полёте пыли и сухих веток, и можно было бы посмеяться, каким неприглядным стал облик изящного, куда ни глянь, Второго господина Лань, да только вот плакать хотелось куда больше. Наспех сняв защитную полосу ткани со своего запястья, Вэй Усянь промокнул кровь, а как только собрался перевязать рану, его руку перехватили. — Нет нужды. Отступивший было комок чувств вновь нахлынул, все бранные слова одно за другим полезли на ум Вэй Усяня, парочку он даже озвучил, Лань Ванцзи совсем осунулся и отвернулся, уложив подбородок на своё плечо. Не знающий случайный прохожий мог бы подумать, будто Вэй Усянь до глубины души обидел спасшего целостность его костей господина, на какой-то миг Вэй Усянь и сам в это поверил. Он придумал было, как ему сначала обругать, а потом отблагодарить Лань Ванцзи за своё ненужное спасение, однако за ними уже примчалось несколько человек. Адепты скользили по крутому склону оврага, разбрасывая вокруг сухую листву. — Они здесь! — крикнул один из учеников в белых одеждах куда-то наверх. Сейчас, навскидку оценивая расстояние до края уступа, Вэй Усянь присвистнул: далеко, и края не видно, ещё раз бросил взгляд на Ванцзи и быстро отвел его в сторону. Лань Ванцзи как ни в чём не бывало встал на ноги, протянул Вэй Усяню руку и помог подняться. Адепты замельтешили перед глазами, только надобности в них не было никакой. Обратно поднимались в тишине. Проглотив все обвинения, Вэй Усянь прижался к Ванцзи боком, когда тот подтянул его на очередной уступ. — Я это делал, чтобы поговорить с Вэнь Цин, — сказал он и забрал свою ладонь слишком резким движением. Пальцы Ванцзи замерли в воздухе, подогнулись и спрятались в рукавах, — просто так к ней не подберешься, Вэнь Нин её не убедит… — А ты убедишь? — так же резко, как Вэй Усянь отобрал руку, произнёс Лань Ванцзи. Шедшие позади адепты перешёптывались о чём-то своём, сверху слышались голоса, среди которых чётко выделялся истошный визг Вэнь Чао. — Мог попытаться, но теперь это твоя забота, на мне-то ни царапинки. Неожиданно Лань Ванцзи кивнул в знак согласия. Вэнь Цин встретила их с гримасой полного разочарования на лице.***
Ванцзи не думал, прежде чем делал — это хорошо было ему известно и без напоминаний, однако теперь, получив их от Вэй Ина непосредственно, Второй Нефрит ушёл в глубокие размышления. Стадии принятия своих чувств он прошел уже давно, жить с ними, принимать их и позволять им вести себя стало таким же рутинным занятием, как умывание по утрам. Оглядываясь назад, Лань Ванцзи уже не помнил себя без любви к Вэй Ину, словно он родился с ней, с ней же умер и переродился, а факт того, что этому круговороту теперь не будет конца, совсем не расстраивал. Однако, одна деталь разрушала плоды долгих рассуждений — Вэй Ину не нужна эта любовь от него, от самого скучного, о чём он не стеснялся в прошлом говорить вслух, упрямого и заскорузлого человека на всём белом свете. Мужчины, к тому же. Такие, как Вэй Ин, влюбляются в хорошеньких заклинательниц, достаточно сильных, чтобы сопровождать их на ночной охоте, но в меру хрупких, чтобы имело смысл оберегать их. Девушки эти не обязательно должны принадлежать именитому клану, даже лучше, если о них никому не будет известно — так они не будут связаны гнётом устоев и правил по рукам и ногам, и тогда с ними можно будет и распить вино, и посмеяться вдоволь над глупыми шутками, и уснуть в обнимку в лесной чаще на подушке из сухих листьев около костра. Ванцзи не подходил ни под один из этих пунктов, и чем больше он это осознавал, тем тяжелее было выносить, как Вэй Ин разбрасывается заигрывающими улыбками направо и налево, не пропуская мимо себя ни одну девушку, что хоть немного подходит под его собственное определение красоты. Когда Вэй Ин ушел на гору Луаньцзан, по миру среди простых людей поползли слухи о его связи с выжившей кровной родственницей Вэнь Жоханя. Вот почему он её спас, судачили люди. Ванцзи не верил этим россказням, отчасти, но постоянно всплывающее в разговорах, куда бы он ни шел, имя Вэнь Цин подле имени Вэй Ина раздражало до зубовного скрежета. Собственно, потому так и вышло с этим треклятым оврагом: Вэй Ину покалечить себя – не цена, только бы добиться желаемого. А желаемое в его случае предполагает общение с девой Вэнь. Только представив, как она будет осматривать Вэй Ина на предмет наличия повреждений, касаться его кожи своей, а он будет улыбаться ей в лицо, Лань Ванцзи от злости и обиды едва не подпрыгнул на месте. Нет уж, он сам, подумаешь, пара царапин. Выбравшись из оврага, Ванцзи в первую очередь направился к Вэнь Цин. Его травмы не заслуживали внимания лекаря и сами зажили бы после короткой медитации, но обращение за помощью — предлог, чтобы поговорить, а в этом Ванцзи был ещё слабее, чем в схожести с «хорошенькой заклинательницей». — Молодой господин Лань? — Вэнь Цин, не церемонясь, обошла его и развела волосы в стороны, открывая себе обзор на рану. — И как это произошло? Её тон не звучал заинтересованно, на самом деле, едва ли её волновали обстоятельства происшествия, что было только к лучшему. Признаться в том, что Ванцзи позволил себе такое глупое падение, было сверх его возможностей. Терпеливо дожидаясь, останавливая себя от порыва вывернуться из-под прикосновений чужих рук, пока дева Вэнь закончит обрабатывать рану, Ванцзи тихо заговорил. — Дева Вэнь, Вам известно о готовящейся кампании против Вашего ордена? Ночная охота подходила к концу, перепачканные и уставшие от беготни по лесу адепты постепенно стекались на средину поляны, наполняя её болтовней. Ванцзи не сомневался в осведомлённости лекаря, хоть он практически не был знаком ни с ней, ни с её братом, догадаться об их близости не составляло труда. — Известно, — ответила Вэнь Цин после высказанной себе под нос череды возмущений, — вы пытаетесь угрожать или хотите предостеречь, молодой господин Лань? — Ни то, ни другое. Наложив простую аккуратную повязку из лекарственных трав, Вэнь Цин стала медленно собирать принадлежности в маленькую шкатулку из красного дерева. — Брат рассказал мне, что Вэй Усянь приходил к нему с просьбой. Вам не нужно утруждать себя какими-либо словами. Я ждала, что Вэй Усянь лично будет искать со мной встречи, наверняка для этого он и затеял это представление с тварями. И всё же, я не понимаю, чего вы ждёте от нас. Ученики разбились на группы, в основном в соответствии со своими кланами, Вэй Ин мелькал среди адептов Юньмэн Цзян, Ванцзи то и дело ловил на себе его вопросительный взгляд. Даже Цзян Ваньинь не отчитывал его за глупое поведение, скорее всего шисюн уже поделился с ним своими мыслями, и угрюмо бродил тяжёлой тенью позади Вэй Ина. — Отряды прибудут сюда через пять дней, если получат известие от Вэнь Нина, — из-за такого долгого разговора с посторонним человеком Ванцзи начинал подсчитывать количество произнесенных им слов, и с его возрастанием росло и ощущение дискомфорта, — нужно забрать наши мечи. Дева Вэнь хмыкнула, её тонкие пальцы ловко защёлкнули все замочки на шкатулке, надёжно защитив содержимое. — Какой мне от этого толк? — спросила она, недоверчиво поглядывая на Ванцзи из-под ниспадающих на лицо коротких прядей, выбившихся из причёски. — Откуда мне знать, что вы не воспользуетесь нами, а потом не возьмете в плен? К тому же, к делам ордена мы не имеем отношения. — Но вы и не препятствуете, — перебил Ванцзи, — мы сможем защитить вашу семью, только если орденам будет известно о вашей поддержке. Кажется, последнее заявление поколебало убеждённость Вэнь Цин в своей правоте, оставив место для сомнений. Репутация Лань Ванцзи была распространена далеко за пределы Гусу, мало кто позволял себе думать, будто он может лгать, и тем более, сыпать беспочвенными угрозами. То, что он вступил в продолжительный диалог с членом чужого клана, само по себе располагало к нему, а его слова имели смысл. По крайней мере, Ванцзи на это надеялся. — Для чего вам это? Если все так хотят свергнуть клан Вэнь, то зачем кому-то помогать нам? Поскольку они беседовали достаточно долгое время, а рана Ванцзи давно была перевязана, пора было заканчивать, чтобы не вызвать подозрений. Быстро оглянувшись, Ванцзи бросил короткое: — Не для меня. И вернулся к построившимся ученикам Гусу Лань под недоумевающим взглядом Вэнь Цин. Она постояла ещё какое-то время, обдумывая слова второго господина Лань, и приняла решение — это было видно в том, каким резким шагом дева последовала за вереницей заклинателей Вэнь и как она оглянулась назад, ища глазами в толпе Вэй Усяня, который вразвалку плёлся рядом с Цзян Чэном. Как только Ванцзи вернулся в строй, Первый ученик Юньмэна бросился к нему, игнорируя брань Цзян Ваньиня. Беглым взглядом осмотрев Ванцзи и заключив, что его повреждения ограничиваются только испорченными одеждами, Вэй Ин широко улыбнулся, толкнув Ванцзи плечом. — Что она сказала? — Ничего, — ответил Ванцзи, уложив волосы на плечах, чтобы не демонстрировать, и уж тем более самому не видеть запачкавшихся кровью воротников, — она сомневается. — Не страшно, — отмахнулся Вэй Ин. — Она упрямая, но не глупая. Эх, — Вэй Ин заложил руки за голову и наклонился, заглядывая в лицо Ванцзи, опущенное и наполовину спрятанное волосами, — скажи, Лань Чжань, вот почему ты такой… такой… безрассудный? Куда только подевались твои благопристойность и расчетливость, ц-ц-ц! Ясно как день, что Вэй Ин просто дразнился, но не реагировать на его подначки Ванцзи не умел. Нет в мире справедливости для человека, который способен вынести всё, кроме балагурства Первого ученика Юньмэн Цзян!***
Первые крупные неприятности не заставили себя долго ждать и настигли учеников в пещере на горе Муси. После долгого изнурительного пешего перехода Ванцзи и Вэй Ин не стали помогать искать вход, хотя конечно же знали его местонахождение, позволив тем самым взять всем небольшую передышку. — Лань Чжань, что-то не так, — подозрительно озираясь на вооруженных адептов Вэнь, прошептал Вэй Ин. — Мгм, — согласился Ванцзи. Во-первых, Вэнь Цин отчего-то не сопровождала их, что само собой натолкнуло Лань Ванцзи на мысль о том, что она решила принять сторону родного клана, и если не поведала о заговоре, то уж точно решила в нём не участвовать. В любом случае, в отличие от Вэй Ина, у Ванцзи не было никаких оснований ей доверять, а полагаться на кровного родственника всеобщего врага по его мнению было, как минимум, недальновидно. Во-вторых, Вэни выглядели более настороженными, не позволяли ученикам кооперироваться, и то и дело подгоняли их в ходе всего путешествия. Они и раньше не славились терпеливостью, а сейчас и вовсе демонстрировали все свои дурные качества разом. Рана Ванцзи затянулась очень быстро, единственной трудностью было привести в порядок скомкавшиеся волосы, и он сразу же после этого приступил к подготовке струн. Тайком вложив свои заметки в сборники изречений Великих из клана Вэнь, Ванцзи выпустил заговорённые нити из испорченного халата и потратил целый вечер на то, чтобы сообразить из них подобие настоящих струн. Под сводами пещеры использовать их будет затруднительно, без должного укрепления струны попросту не за что будет зацепить, однако это уже было лучше, чем ничего. В-третьих, как будто недостаточно было всего остального, под одеждами Вэй Ина чётко выделялся контур не очень надёжно спрятанной флейты, а это само по себе не предвещало ничего хорошего. К тому же, в той самой пещере находится меч, источающий невероятную тёмную силу. Спрашивать Ванцзи не стал, предпочитая терзать себя догадками, только бы лишний раз не тревожить Вэй Ина, который и так был весь на взводе с самого утра. Его можно было понять — теперь уже начинаются времена больших лишений, ответственность, которую Вэй Ин единолично взвалил на свои плечи, увеличилась вдвое от одного только знания недалёкого будущего. Вход нашли, как и раньше. Пещера навевала странную смесь чувств и воспоминаний: Ванцзи был здесь, тяжело раненый, снедаемый чувством вины за уничтоженный дом. Позади него был умирающий отец и без вести пропавший брат, впереди — долгая война, к которой никто по-настоящему не был готов. В этот раз всё было иначе, но от того только росло чувство тревоги перед надвигающейся неизвестностью. Чтобы избежать нелепого ритуала с поиском жертвы, которой можно пустить кровь и привлечь чудище, Вэй Ин впереди всех бросился осматривать пещеру, искусно изображая из себя первопроходца, которому не ведомо о нахождении Черепахи. — Смотрите! Эти скалы какие-то не такие… Но целью Вэней была совсем не Черепаха-Губительница. Взяв адептов в плотное кольцо и нацелив на них концы своих мечей, заклинатели ордена Вэнь хранили молчание. Поверженные в шок ученики не успели и не могли бы оказать малейшего сопротивления. Вэнь Чао вышел вперед, при этом держась рядом со своим верным сторожевым псом Вэнь Чжулю. — Вы, мелкие твари, действительно думали, что ваши грязные планы не раскроются?! Сердце Ванцзи ухнуло в ноги, Вэй Ин рядом с ним со свистом выпустил из груди весь воздух через плотно сжатые зубы. Устроить засаду в пещере многовекового свирепого чудовища, неужели Вэнь Чао настолько глуп? С другой стороны, если он решил запереть их здесь, безоружных, на съедение монстру, то его план работал как надо. Спина Ванцзи наткнулась на спину Вэй Ина, от ощущения его напряженных плеч, прижатых к плечам Ванцзи, Второй Нефрит едва заметно расслабился. Если замысел Вэй Ина сработал, то сюда уже должна была прибыть подмога: адепты Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь, но полагаться на это не стоило. Ученики со всех сторон смыкались плотнее, вместе с этим увеличивался и натиск. Никто в этой тишине не решался издать и звука, оставалось только ждать, пока кто-нибудь сделает первый выпад. — Господин Вэнь не потрудится поделиться с нами, в чём же нас обвиняют? — Вэй Ин, слабо дёрнув Ванцзи за рукав, вышел из-за его спины, сложил руки на груди и задрал подбородок. Разумеется, когда кому-то нужно броситься на амбразуру, Первый ученик Юньмэн Цзян впереди всего света. — Вэй Усянь! — прошипел Вэнь Чао, начав было закипать от злости, но сразу же успокоился, и его губы растянулись в кривой однобокой улыбке, — надеешься заговорить мне зубы? — Вэнь Чао рассмеялся, его голос загрохотал под сводами пещеры. Вэй Ин, вторя ему, захохотал так звонко, что несколько мелких камней отлетели от верхних нависающих скал. Он обошёл ещё нескольких учеников, на каждом останавливая взгляд, надеясь, что его намек будет правильно понят. Из всех здесь только адепты Гусу Лань более или менее вооружены. Ванцзи подцепил пальцем обмотанные вокруг запястий нити, послал в них духовную энергию, и его соклановцы, что пристально следили за его действиями, зашуршали рукавами одежд. Закончив свой неторопливый обход, Вэй Ин остановился прямо перед Вэнь Чао; пока он двигался, никто не заметил, как юноша выудил из-за пояса флейту и стал вертеть её между пальцев. Тёмной энергии в этом месте — немерено, но есть ли тела, которые он сможет поднять и использовать? Нужно ли это делать? — Вэй Ин, — позвал Ванцзи и, к его удивлению, на его зов сразу откликнулись. Вэй Ин слегка повернул голову, чтобы Вэнь Чао со своей свитой не пропадал у него из виду, и на миг улыбнулся мягко, успокаивающе, и в этой улыбке Ванцзи зацепился за тонкую незримую нить надежды: Вэй Ин не нарушит своего слова, прошлое не повторится. Несколько движений необходимо, чтобы создать суматоху, которая позволит адептам Гусу Лань перестроиться и призвать струны. Всего лишь отвлечь внимание Вэней. — Вэнь Чао, — протянул Вэй Ин, опасно сократив расстояние между своей грудью и ближайшим нацеленным на него мечом, — как думаешь, если я захочу тебя убить, сможешь ли ты меня остановить? — Ты! Своды пещеры наполнила трель. Ужасная, раздражающая слух. То Вэй Ин, поднеся флейту к губам, резко вытянул самую высокую ноту. От неожиданности и мерзости звука, Вэни на мгновение зажмурились, пошатнувшись на своих местах. Мгновение — достаточно, более, чем достаточно. С характерным шорохом и следующим за ним многоголосым «чзинь!» по выступающим камням растянулась сеть из шёлковых нитей; адепты других кланов, так же молниеносно воспользовавшись этим бесценным мгновением, растолкали пленителей в стороны, кому-то даже удалось выхватить мечи из чужих рук. На каждое движение веками картинка перед глазами Ванцзи сдвигалась, и вот ситуация переменилась, пускай не в пользу заговорщиков, но теперь они были наравне. Единственный, кто не потерял рассудительности в этой суматохе, Вэнь Чжулю вихрем бросился вперед, нацелившись на Ванцзи, от которого сейчас исходила наибольшая угроза для его господина. Разлетевшиеся по разным уступам ученики Гусу Лань, как пауки в тонких переплетениях сверкающих на солнце паутин, приготовились к атаке. Вмиг напряжённая тишина обернулась вакханалией, завязался бой, сопровождаемый настойчивой мелодией флейты. Флейта — единственное, о чём думал Ванцзи, уворачиваясь от атак, покидая доступное для использования струн поле. Для них не нужно было много места, при желании он мог использовать даже собственное тело, но сила удара зависела от прочности крепления. Несколько учеников уже лишились своих струн, но это не страшно: Ванцзи понимал, что долго они не протянут, ещё когда идея использовать их только посетила его разум. Он надеялся вообще не прибегать к их использованию, оставив это на крайний случай. К сожалению, случай предоставился слишком быстро. Имеющие за своими плечами только теоретические знания адепты Гусу Лань не могли атаковать в полную силу. По возвращении, думал Ванцзи, когда все это закончится, первым делом он попросит дядю обучить их. Перед Ванцзи промчался чёрный ураган — Вэй Ин, не прекращая играть, уходил от нападения. Следом за ним Цзян Ваньинь с выхваченным у кого-то из адептов Цишань Вэнь мечом ударил по ногам того, кто гнался за Вэй Усянем. Тот тем временем уже добрался до кромки воды, вспорхнул на высоко выдающийся камень, который, он знал, был ничем иным, как панцирем Черепахи-Губительницы. Вода зашумела, перебивая звуки сражения, разбуженная битвой и музыкой призыва, Черепаха медленно подняла голову на длинной шее из чёрного во мраке пещеры озера, и сразу же издала звук, похожий на шипение змеи. Вэй Ина это совсем не смущало — он стоял так же крепко; музыка стала чуть спокойнее. — Вэй Ин! — крикнул Ванцзи, срываясь со своего места. Он же обещал, он же обещал, он же…судорожно вертелось в голове Лань Ванцзи. Он что, действительно думает, что сможет подчинить её? Мелькнуло на краю сознания. Черепаха завертела головой, будто стряхивая с себя насекомое. От тёмной ци, поднимающейся из бурлящих вод, в груди точно сходились вместе ребра. Вэй Ин прекратил играть и так же ловко вернулся на берег, схватил Ванцзи за рукав и оттащил в сторону. Адепта, который целился Ванцзи в спину, секундой спустя смертельной хваткой своих зубов крепко схватила Черепаха-Губительница.***
Флейту Вэй Усянь вырезал с одним-единственным намерением — использовать её здесь, в пещере, если что-то пойдёт не так. А не пойти не могло, слишком долго Вэй Усяню казалось, что всё складывается слишком хорошо, чтобы быть правдой. Видимо, от юной души ему досталась безголовая амбициозность, подчинить Черепаху было одним из вариантов. Она всё равно показала морду, рассуждал Вэй Усянь, если уж её держит этот треклятый меч, то достаточно подчинить себе его энергию, и чудовищу ничего не останется, кроме как следовать за ним. Он подозревал, что Вэнь Цин не пошла с ними, потому что каким-то образом их замысел раскрылся, что, в итоге, подтвердилось. Об её предательстве нечего было даже и думать — Вэнь Цин слишком умна и слишком велика её неприязнь к власти Вэнь Жоханя, дева не стала бы упускать такую возможность. В том, что Лань Ванцзи она поверила, сомнений тоже не было. Оставался один возможный вариант: Вэнь Нин каким-то образом был замечен с посланием. Выходит, весть не покинула Цишань, и никто на помощь к ученикам не торопился. Но почему тогда Вэнь Чао устроил это представление с Ночной охотой, тогда как мог бросить все силы на массовое убийство своих пленников ещё в Департаменте по перевоспитанию? В любом случае вызов Вэням уже брошен, скрывать, кто убил всех учеников, нет никакого смысла. Только если это не отвлекающий маневр… — Лань Чжань! — Вэй Усянь вцепился в рукав Лань Ванцзи и рывком потянул на себя. Они снова встали спина к спине, и от этой близости Вэй Усянь преисполнился уверенностью. Крепкие мышцы даже под слоями одежды ощутимо перекатывались от каждого движения, Вэй Усянь чувствовал их, как свои собственные. Бегло осмотревшись и убедившись, что потери с их стороны пока незначительны, Вэй Усянь вновь поднёс флейту к губам, быстро облизнув их шершавым от сухости языком. — Вэй Ин… — из-за его плеча позвал Лань Ванцзи. — Просто продолжай сражаться, — бросил в ответ Вэй Усянь, — отчитаешь меня потом. Нарушать обещания как-то вошло в привычку; Вэй Усянь ждал, что после этого сражения Лань Ванцзи больше не захочет иметь с ним ничего общего, позволит ему вновь пустить свою жизнь под откос. Однако этого в планах Вэй Усяня не было. Он лишь использовал возможность: здесь прямо перед их носом смертельное оружие, многовековое чудовище, а у Вэй Усяня достаточно опыта, чтобы попытаться. Доказать, возможно, что даже без меча, опираясь только на единственную балку своего моста, можно победить в бою. Ему приходила мысль, что Тёмный путь не обязательно предполагает подчинение мертвецов и пробуждение их злой воли. Ведь есть ещё чудища нечеловеческой природы. Да, это по-прежнему Тёмный путь, да, он по-прежнему осуждаем и использует силы, которые тысячи правил разных кланов запрещают чуть ли не под страхом смерти. Какое расточительство! — Идиоты! Ублюдки! — Вопил Вэнь Чао, о котором, если начистоту, Вэй Усянь уже и думать забыл. Он хотел поквитаться с ним лично, чуть позднее, зная, что он всё равно будет прятаться за спинами своих солдат. Вэнь Чжулю метал алые искры, несколько учеников упали навзничь, заходясь кровавыми криками боли, хватаясь за свою грудь. Это чувство, когда Золотое ядро покидает тело, было слишком хорошо знакомо Вэй Усяню. Он поморщился, отвернувшись от этого зрелища. Черепаха слушалась неохотно, продолжала крутить головой, но меч в её панцире источал направленную на Вэй Усяня силу, и половина души откликалась, позволяла этой силе пропитать себя насквозь; шум в голове заглушал всё вокруг, чужие голоса, сотни, тысячи голосов звали его к себе. «Нет, сегодня я управляю вами» Лязг мечей, крепкий запах крови и крики, так много криков и здесь, на крошечном пространстве в тени массивных скал, и там, внутри, так много, что их уже не отличить друг от друга. Лань Ванцзи, защищая Вэй Усяня от любого приближающегося к нему врага решительными смертельными взмахами чужого меча, пробирался к острым уступам. Нити сверкнули синей вспышкой, что тут же озарила площадку, и десяток адептов Цишань Вэнь отлетели в стороны, словно тряпичные куклы. Наконец, Черепаха подчинилась; сперва медленно огляделась по сторонам, а затем резкими рывками схватила тех, кто был к ней ближе всего. Увидевший это Цзян Чэн, что вместе с Цзинь Цзисюанем прикрывал Не Хуайсана и парочку раненых, кивнул в сторону чудища. Не сговариваясь, наследники орденов бросились в разные стороны. — Вэнь Чжулю, спаси меня! — запищала Ван Линцзяо. Она размахивала тавром, хотя никто особо на неё и не нападал. Мянь-Мянь (Вэй Усянь так и не узнал её настоящего имени) ударила носком обуви по трясущейся руке Ван Линцзяо, и тавро вылетело, описав круг, и приземлилось аккурат в маленькую, но сильную, ладонь заклинательницы. Адепты сгоняли Вэней поближе к воде; Черепаха же, всё ещё предпринимающая попытки сопротивляться контролю, уже подняла на сушу массивную лапу, залив берег мутной бурлящей водой и смыв с него брошенные мечи и убитых ею же заклинателей. Следом за первой, скоро на берег поднялась и вторая конечность чудовища. — Отступайте! — рявкнул Цзян Чэн, оттесняя людей Юньмэн Цзян. Цзинь Цзисюань, каким бы там ни было его воспитание, вторил ему. — Лань Чжань, — Вэй Усянь отдышался от напряженной игры, — нужно загнать их к Черепахе, это даст нам фору. У заклинателей Вэнь на этот счёт были другие мысли. Они продолжали наступать на учеников, искусно сторонясь чудовища, но оно уже крепко стояло на земле всеми четырьмя лапами и хватало всех, кому не повезло оказаться в пределах её досягаемости. С каждым убитым человеком Черепаха свирепела всё сильнее, её естество исторгало клубы тёмной ци, у пасти собралась окрашенная кровью вонючая пена, а шипение перешло в утробные завывания, будто это стонали тысячи убитых ею людей. Вэй Усянь не успел среагировать и вовремя наслать чудище на Вэнь Чао, подолы его одежд трусливыми язычками бессильного пламени взвились ко входу — он встал на меч. Лишь Вэнь Чжулю и Ван Линцзяо остались в пещере. Хорошо, подумал Вэй Усянь, и сразу после этой мысли его тело прошила острая боль, несравнимая ни с одним ранением от оружия: обычного ли или заклинательского. Его плоть точно разорвали, а кости развели в стороны, и залили в это место жидкий металл. — Вэй Ин! Криком Лань Ванцзи из тела Вэй Усяня выбило душу. Он покачнулся на ослабевших ногах и обернулся, собрав все последние силы. Перед тем, как окончательно потерять сознание, Вэй Усянь увидел только Вэнь Чжулю, замершего прямо так, протянув к нему руку, источающую остатки когда-то наводящей ужас Сжигающей Ядра энергии. Изо рта Вэнь Чжулю хлынула кровь, забрызгав лицо Вэй Усяня. Из живота его торчало остриё меча.