Как возможно забыть? В Облачных Глубинах мы дали обещание.
— Даже этот Великий орден Юньмэн Цзян пал от нашей руки! А он, он просто сын слуги! Ханьгуан-цзюнь поднимался по ступеням Хранилища Цишань Вэнь, и до него эхом из-за затуманившего разум гнева доносились пьяные пересуды солдат. Вот уже три месяца Лань Ванцзи, сбивая ноги, прочесывал каждый цунь Поднебесной, и день за днём его злость и отчаяние росли, заслоняя собой всё прочее. Как только до Юньшэна дошла новость о захвате Пристани Лотоса, а затем и о пропаже Вэй Усяня, Ванцзи сорвался на поиски. Первым делом он отправился в Юньмэн, где встретил Цзян Чэна — обессиленного, с лицом, лишившимся последней кровинки, и со следами слёз в мутных глазах, застоявшимися склизкими корками. — Молодой господин Цзян, — при виде него, только что лишившегося семьи, сердце Ванцзи замерло на полустуке. — Что произошло? Где Вэй Ин? Цзян Чэн пошатнулся, Ванцзи подхватил его под локоть, стараясь рассмотреть на лице хоть намёк на ответ, и это безжизненное выражение сказало ему то, чего он знать не хотел. — Мне… мне неизвестно, — Цзян Чэн закашлялся, и кровь брызнула из его рта на песок, скаталась с грязью в черные комья под слабыми ногами. К счастью, слава сынов Юньмэна была полностью оправданной. Едва встав на ноги, новоявленный Глава ордена при помощи армий Гусу Лань, Ланьлин Цзинь и Цинхэ Не отбил Пристань Лотоса, будучи вооружённым одним только Цзыдянем и жаждой мести. Ванцзи понимал отчасти его чувства, однако не разделял жестокости, с которой Цзян Чэн расправлялся с врагами. Он не препятствовал, занимаясь своим делом: чем скорее они вернут Пристань Лотоса, тем раньше начнутся поиски Вэй Ина. — Как думаете, — они остановились для привала в лесу близ Цинхэ, — он еще жив? — спросил Ванцзи и сжал губы, едва с них слетели последние слова. Глава Цзян вертел в руках нетронутую тыквенную флягу с водой. — Он живучий, как выводок тараканов, — усмехнулся Цзян Чэн и сразу же поник. — Если бы был хоть след… Ванцзи понял: он уже потерял надежду найти своего шисюна живым и здоровым. И сам Второй Нефрит начинал сомневаться в успешном исходе их миссии. Все чаще его посещали мысли, что Вэй Ин больше не объявится перед ним, как внезапный ураган, не подшутит и не рассмеётся сам над своей шуткой, не пристанет с пустыми разговорами, не нарушит правил, и не за что его будет отчитывать. Лань Ванцзи встал. — В путь. Отряды Гусу Лань и Юньмэн Цзян добрались до Безночного города почти одновременно с Ланьлин Цзинь и Цинхэ Не. В палаточном лагере готовился план нападения на Хранилище, чтобы вернуть адептам мечи. Несколько месяцев Ванцзи не держал Бичэня в руках, но если у него оставался гуцинь, что позволял сражаться наравне с другими воинами, то многие другие с потерей мечей словно лишились рук. Несколько ударов по струнам — и отряд захмелевших заклинателей, не дав никакого отпора, пал на камни, барахтаясь и прося пощады. — На колени, — резко приказал Ванцзи, и солдаты повиновались, дрожа и держась за уязвлённые части тел. Другие адепты Лань взбежали по лестнице вместе с Цзян Чэном, и вошли в хранилище. — Где Вэй Ин? — Второй Нефрит сжал руки в кулаки. Услышанное минутой ранее оборвало последнюю тонкую струну его благоразумия: какие-то псы Ордена Вэнь посмели назвать Вэй Ина сыном слуги, этот сын слуги, будь он здесь, уничтожил бы их, и глазом не моргнув! Глава Цзян сощурился, внимательно следя за действиями своего соратника, но Ванцзи не видел его. Он ничего в тот момент не видел, перед глазами встала алая пелена, лишь испуганные лица солдат пятнами проглядывали сквозь неё на свет. — Мы сбросили Вэй Усяня на гору Луаньцзан! — признался тот, кто громче всех хвастал своими боевыми заслугами ранее, и кто теперь ползал перед Ванцзи на коленях с благоговейным ужасом во взгляде и мольбой, отвратительной настолько, что желание на месте отсечь ему каждый палец один за другим бесновалось в груди клокочущим жаром, — сейчас от него ни тела, ни души не осталось! Если бы последняя фраза осталась внутри его рта, не тронула бы слух Второго Нефрита, он смог бы его пощадить. Тело упало набок, уродливо раскрыв рот, и остальные его сослуживцы очень скоро отправились за своим товарищем. — Три месяца прошло, — после долгой паузы, что встала между мужчинами, пока они спускались к площади, медленно произнес Цзян Чэн, с трудом выговаривая слова, — мы договаривались встретиться в чайной в Илине. Я думал, он отправился к Вам, в Ланьлин… — Глава Цзян сделал глубокий вдох и перевел взгляд с чернеющей низины Цишаня на застывшего на месте Ванцзи, — неужели они правда оставили его на горе Луаньцзан? Лань Чжань не успел ответить, да и не смог бы. Все слова из него выбило с последним порывом ветра, который принёс на язык вместе со вдохом горький привкус крови и дыма. Он думал, что обрадуется, вернув Бичэнь, но стоило увидеть Суйбянь, мелкие зачатки радости тут же исчезли. Меч Вэй Ина был лёгким и маленьким, но разил подобно молнии, в бою за ним не уследить, как ни приглядывайся. Теперь же он выглядел брошенной бесполезной железякой, одним мечом из числа тех, что остались около бездыханных тел на поле боя. Ванцзи осторожно погладил ножны и рукоять кончиками пальцев, невесомо коснулся иероглифов имени, и смех Вэй Ина будто послышался ему в завывающем ветре. Он взялся за рукоять, подумал, что в отражении от гладкого лезвия ему почудятся ещё и глаза, но меч не поддался. Цзян Чэн около него горько улыбнулся. Нежно сжимая в руках бесхозное оружие, Ванцзи прикрыл глаза. «Вэй Ин, где же ты?»***
Первый ученик Юньмэна долго не приходил в себя после медитации. Ванцзи вынес его из Холодного Источника, завернул в ханьфу и аккуратно, точно нёс дражайшее сокровище, доставил в цзиньши, встречаясь на пути с готовящимися ко сну адептами, у которых возникшая перед глазами сцена отбирала всю кровь с лица. Ванцзи не обращал внимания, куда важнее была его ноша. Второй Нефрит уложил Вэй Ина на свою кровать и укрыл одеялом по самый подбородок. Пока юноша спал, Ванцзи притащил в центр комнаты бочку и натаскал горячей воды. — Вэй Ин, проснись, тебе нужно согреться, — он осторожно потрепал адепта за плечо, и тот замычал, и губы его расползлись в улыбке. — Не могу идти, Лань Чжань, перенеси меня, — протянул Вэй Ин, стаскивая с себя одеяло. Ванцзи послушался и снова поднял Вэй Ина на руки. Около бочки он остановился, придумывая, окунуть его прямо в одежде, дать раздеться самому или… Вэй Ин не дал ему решить и выкрутился из его хватки, затем без тени смущения сбросил одеяния, и мелькнув невесомой тенью, уже оказался в воде. От неё исходил горячий пар, от бочки — запах нагретого дерева. Ванцзи передал юноше коробок с мыльным корнем и полотенце, а сам, немного покопавшись в хранящемся под столом ящике, выудил оттуда мешочек с травами и лепестками для купания. Сам он ими никогда не пользовался, считая омовение процедурой исключительно гигиенической, поэтому мешочек оставался полон под самую завязку. Недолго думая, Ванцзи вытряхнул его содержимое в бочку, отведя взгляд в сторону, и держась ближе к борту, разболтал в воде. — Это поможет, — пробубнил Лань Чжань, отходя к столу. Пока он набирал бочку, согревалась также вода и для чая, и Ванцзи занялся его приготовлением. Вэй Ин немного поплескался и обратился к другу, перевалившись локтями через край. — Расскажешь наконец, что там произошло? Или я зря так продрог? — Состроив выражение абсолютного страдания, Вэй Ин собрал губы в трубочку и склонил голову набок, сделавшись вмиг настолько очаровательным, что пиала в руке Лань Чжаня едва не треснула от крепкого захвата смущённого Нефрита. Он думал, может ли он поведать Вэй Ину всю правду. Если он имел смутное представление о реакции на подобное известие взрослого Усяня, то юноша оставался для него непредсказуем. Однако и скрывать это было бы нечестно по отношению к самому Вэй Ину, уж он-то точно обязан знать о непрошенном соседе в собственном теле. Ванцзи набрал чай в пиалу и протянул её Вэй Ину. — Было бы неплохо, будь это вино, — Первый ученик Юньмэна подмигнул и принял пиалу под строгим взглядом Лань Чжаня. Что ж, он снова начал дразниться, значит расположение духа у него весьма хорошее. — Что-то не так с моей душой, верно? — Вэй Ин развернулся и спиной лёг на борт бочки, держась свободной рукой и попивая чай. — Не могу объяснить точно, но мне кажется иногда, что в меня словно кто-то вселился. Вэй Ин говорил это просто, как если бы обсуждал с другом охоту на фазанов. Наверняка он волновался, что в нем поселился злой дух, все же он еще не имел опыта в такого рода вопросах, однако даже если и так, вида юноша не подавал. Каждый раз, думал Ванцзи, когда кажется, что Вэй Ин наконец стал ему понятен, возникает новое препятствие, и этот человек в очередной раз становится подобен закрытой на замок книге из запретного зала библиотеки. — И да, и нет, — решился Лань Чжань, — я подозреваю, что с твоей душой всё в порядке, но вот… Он не договорил. Вэй Ин перевернулся опять и уставился на него круглыми глазами, не дыша, внимательно слушая. Под этим взглядом Лань Ванцзи совсем стушевался, поставил пиалу и стал перебирать свои пальцы, спрятав руки на коленях. — Что «но»? Лань Чжань, не в твоём характере обрываться на полуслове! Вот только всё время с момента их «первого» знакомства Ванцзи только и делал, что терял часть слов где-то между своим счастьем и тревогой. Второй Нефрит напрягся, как струна, что должна вот-вот лопнуть. — Вэй Ин, — вздохнул Ванцзи, — я не могу подобрать слов. Он честно признался, и от этого смутился ещё больше. В комнате было так душно, что пар оседал на полу и столешнице мутной влагой. — Лань Чжань, — Вэй Ин выбрался из бочки в момент его замешательства, на ходу набросил на себя халат и сел рядом прямо на пол, потянувшись руками к рукам Ванцзи, — если не можешь, не нужно. Вот же напасть, про себя сокрушался Ванцзи, Старейшина Илина внутри юного тела адепта наверняка заходится от хохота. Но это не страшно. Не страшно, даже если, вернувшись, он станет дразнить Лань Ванцзи, напоминать о его глупом выражении лица хоть до самой смерти. Не страшно, только бы он посмотрел ему в глаза и сказал, что всё в порядке. Только бы он сказал: «Вот он я, здесь, рядом с тобой». — Лань Чжань, — горячо прошептал Вэй Ин совсем близко от его лица и накрыл ладони Ванцзи своими влажными, тёплыми, немного сморщенными от воды, — почему ты так сильно тоскуешь? Кем в конце концов был тот человек, для которого ты играл «Расспрос»? Удивительно, каким проницательным он мог быть. Прежде Вэй Ин не умел верно толковать чувства Ванцзи, постоянно видя в его лице неприязнь и угрозу. Или это только Ванцзи так думал? Он не мог сказать: «По тебе», и для Вэй Ина, и для заточенной внутри него души это звучало бы слишком обязывающе, и он тут же бросился бы сочинять, как помочь унять чужую тоску. Его всеобъемлющая доброта однажды его уже погубила, допустить это вновь означало бы признать свою слабость. Однако именно Ванцзи в этот раз решил для себя сделать всё, чтобы не дать Вэй Ину слепо жертвовать собой. — Это был... — Второй Нефрит замолчал, глядя в глаза, что были так близко, и можно было рассмотреть и пересчитать каждую ресничку; они у Вэй Ина короткие, но густые-густые, и на ощупь наверняка похожи на хлопковые волокна. Ванцзи отвёл взгляд, — я должен был встать на его сторону,— сказал он, на мгновение увидев в блеске глаз напротив понимание и боль, которые ему уже доводилось встречать; он уверился, что душа того Вэй Ина тоже слушала с присущим ему интересом и ругала его за такие глупые речи. — Вэй Ин, — позвал Ванцзи, неосознанно приближаясь, — скажи мне, что ты видишь в своих снах? Тёплая тяжесть покинула его руки, Первый ученик Юньмэна отстранился, встал на ноги и надел на себя остатки одежды. Поскольку его ханьфу продолжали сушиться, юноше пришлось вновь облачиться в «траурные», как он сам их часто звал, одежды Гусу Лань, но теперь на плечах вместо вышивки в виде лотоса о девяти лепестках были плывущие облака — Лань Чжань отдал ему один из своих нарядов — а сами платья не совсем подходили по размеру, и рукава свисали на ладонь ниже кончиков пальцев. — Кажется, я знаю, в чем дело, — Вэй Ин кивнул своей же догадке и стал собирать лепестки и стебли трав с поверхности остывшей воды. Ванцзи замер в ожидании, пока он озвучит свою версию, но юноша не торопился, полностью поглощённый своим занятием. Когда же он закончил, рукава халата были наполовину намокшими, и адепт закатал их, предварительно извинившись перед владельцем облачения, неловко хихикнув. — Лань Чжань, ты слышал старую легенду, в которой говорилось, будто бы у человека может быть множество душ сразу? — Вэй Ин вместо того, чтобы вернуться за стол, оперся бёдрами о бочку и опустил в неё одну руку, как бы успокаивая себя, поскольку вид его сделался встревоженным, и полы одежд чуть колыхались, мелко подрагивая. — Я не придавал этому значения, пока ты не заговорил о моих странностях. Часто я словно на время засыпаю и вижу всё вокруг как в тумане, тогда моё тело не слушается. А иногда в моих мыслях вместе с моим словно появляется ещё один голос. Вот как сегодня на Холодном Источнике, я не слышал, что он говорил, но стало так печально на сердце, — юноша говорил всё быстрее и быстрее, не то смущаясь, не то пугаясь собственных слов, — это началось давно, но было правда больше похоже на сны, но когда ты спел мне ту песню… Иногда мне кажется, что мой разум уже не существует вовсе, и я не понимаю, где мои настоящие воспоминания и чувства, а где вымысел. Вэй Ин замолк, обмочил в воде пальцы и похлопал себя ими по щекам, глубоко и шумно дыша. — Так вот. Та легенда гласит, будто в одном теле существует две души сразу: одна земная, которая руководит человеком и даёт ему разум, а другая — потусторонняя, она даёт связь с миром мёртвых, не позволяя нам оторваться от Предков, понимаешь, о чём я? В мыслях Ванцзи большая часть головоломки внезапно собралась сама собой. Верно, верно, верно — он готов был прыгать на месте — погибший Вэй Ин стал потусторонней душой для Вэй Ина живого, но они так сильно связаны общей памятью, что граница между ними стала стираться и это дало одной душе возможность вмешаться в существование другой. В таком случае, если с Ванцзи произошло то же самое, выходит той ночью его тело умерло и отпустило душу. По-прежнему не доставало частей, информации, да хотя бы призрачных нелепых предположений, чтобы завершить картину. Оставалось ещё так много вопросов: почему тогда Ванцзи без проблем принял чужую душу и дал ей властвовать в своём теле, почему они оказались именно в этом времени, хотя могли переместиться к самому рождению, когда собственно душа и находит своё пристанище, почему, почему, почему Вэй Ин с такой неохотой согласился вернуться к жизни во время их разговора, почему Ванцзи позволил себе плакать перед ним и посеял в нём сомнения. Второй Нефрит согнулся над столом, схватившись за грудь, и комната поплыла перед глазами, словно расслаиваясь надвое. Лицо обдало влагой с ароматом успокаивающих трав — это Вэй Ин брызнул в него водой из бочки, в следующий миг подняв его за подбородок и заставив смотреть в свои глаза. — Лань Чжань, все эти сны — на самом деле настоящие воспоминания, ведь так?***
Ванцзи уговорил Вэй Ина подождать с объяснениями, сославшись на позднее время. Пока они вместе наводили порядок в цзиньши, между юношами воцарилась тяжёлая тишина. Вэй Ин и без слов обо всём догадался, слишком выдающимся был его ум, Лань Чжань принял своё поражение в этот раз — он недооценил его, снова недооценил, и это в очередной раз стало причиной их размолвки. За все это время Вэй Ин не удостоил его даже взглядом, а от предложения переночевать в покоях Ванцзи отказался. — Я уже пообещал ученикам Гусу Лань, что расскажу им парочку историй перед сном, — Вэй Ин размял шею и раскатал рукава, пригладив складки ханьфу вдоль тела, — а ты сделаешь вид, что не знал этого, идёт? — Мгм, — отозвался Ванцзи и закрыл за товарищем дверь. Всю ночь он не смог сомкнуть глаз, снедаемый переживаниями, мечась из одного угла комнаты в другой. Разговор с душой Вэй Ина не выходил из его головы, фразы крутились в мыслях снова и снова и причиняли такую боль, что подкашивались ноги и приходилось садиться, чтобы перевести дух. Все это усугубило его самочувствие, он боялся, что его собственная душа отзывалась таким образом, а понять, просила она успокоиться или надеялась таким образом вернуть себе тело, не удавалось. В конце концов, к трём часам Ванцзи всё же смог задремать и проснулся, как положено, в пять, уставшим и разбитым, и обстановка цзиньши в замутнённом взгляде показалась ему размытой и. чужой. Адепты заметно повеселели; некоторые, видимо из тех, кто наслушался ночью сказок Вэй Ина, обсуждали между собой, как здорово было бы отправиться на Ночную охоту с таким соратником, испробовать с ним зажаренного на костре фазана и диких ягод, а после изничтожить гнездо какой-нибудь твари. Да, подумал Ванцзи, когда-то и он мечтал о подобном. Виновник трепета учеников спокойно спал, развалившись на своей циновке, запутавшись в белых одеждах. Ванцзи постоял в нерешительности в приоткрытых дверях и ушёл, волнуясь, что теперь Вэй Ин и вовсе не захочет говорить с ним, подозревая в утаивании каких-то секретов. И будет прав, если не кривить душой, но есть ли у Ванцзи выбор? Он рассказал брату, чтобы защитить свой дом, неужто, чтобы защитить Вэй Ина и его необходимо посвятить в такую необъяснимую околесицу, что произошла со Вторым Нефритом по воле Небес? — Лань Чжань! — Вэй Ин окликнул Ванцзи, когда тот уже взялся за створку двери, намереваясь закрыть её и отправиться мучить себя своим смятением куда-нибудь ещё. — Опять подглядываешь? — юноша рассмеялся; он потирал глаза, плотно закутавшись в халат. Ванцзи поджал губы и вошёл, осторожно ступая между спальных мест. — Твоя одежда, — он показал аккуратно сложенный комплект выстиранных ханьфу и положил его на стол, пока Вэй Ин собирал волосы и убирал постель. — Лань Чжань, прости, — Первый ученик Юньмэна взял свои вещи и остановил Ванцзи, который уже двигался к выходу, взяв его за запястье, — я вчера был слишком резок, мне не стоило вынуждать тебя говорить. Ванцзи не смог сдержать улыбки, и тягость отошла с его сердца: Вэй Ин не заговаривал с ним, потому что сам переживал, а вовсе не от того, что Ванцзи был ему чем-то неприятен. — Тебе не за что извиняться, — Ванцзи повернулся к нему и положил свою ладонь поверх ладони Вэй Ина на его запястье, — я всё тебе расскажу после завтрака. Ещё со времени обучения Вэй Ин невзлюбил подаваемую в Облачных Глубинах еду. Он считал, о чём не стеснялся говорить во всеуслышание, что еда без мяса это никакая не еда, а взращивать будущих героев на одних лишь травяных отварах да пареных овощах — наказание похлеще переписывания правил, с чем уж он был знаком близко, как никто. Собственно, по этой причине Ванцзи пропустил завтрак, вместо этого спустившись с горы и прикупив несколько простых закусок. Юноши договорились встретиться на кроличьей поляне; Второй Нефрит пришел раньше условленного и метался по траве, пока кролики с интересом и беспокойством сновали следом за хозяином. Он взял на руки одного зверька, что отличался от остальных черным пятнышком между ушей, и гладил его шерсть, понемногу успокаиваясь. О приближении Вэй Ина он узнал по звучному свисту самодельной дудки из бамбукового листа. Зазвучала мелодия, до боли известная Ванцзи, и всё спокойствие вмиг улетучилось. Вэй Ин спустился с насыпи, упал в траву, прокатился по ней, всполошив своим громким появлением привычных к одиночеству зверьков. Юноша выбросил свой «инструмент», вместо него взяв в рот травинку, и заложил руки за голову, не сказав Ванцзи ни слова. Он ждал, что Лань Чжань заговорит первым, потому что (Ванцзи хорошо это знал) стоило ему самому начать говорить, и он не сможет замолчать, пока не обсудит всё на свете, а теперь первым делом нужно было разобраться в другом. Ванцзи сел рядом с ним и передал Вэй Ину закуски, устроив кролика на своём согнутом локте. — Ты был прав, Вэй Ин, — начал говорить Ванцзи, и Усянь приподнялся, тут же взявшись за закуски. Теперь он точно будет слишком занят, чтобы перебивать, — я не могу объяснить всего, потому что сам многого не понимаю. Наверняка из твоих снов тебе уже известно многое, и я уверен, что это память твоей души говорит с тобой таким образом. Со мной происходит то же самое. Вэй Ин проглотил начиненную овощами булочку, немного подумал и спросил: — Так тебе тоже снятся все эти странные вещи? Второй Нефрит покачал головой, отвернув взгляд в сторону. — Я пережил все это сам. Трава около него зашевелилась, Вэй Ин отложил еду в сторону и перекатился поближе к Ванцзи. — Однажды я проснулся в тот день, когда должны были прибыть приглашённые ученики. Всё было так же, как в моих воспоминаниях. — Ц-ц-ц, — Вэй Ин всё же перебил, — но в моих все не так! Там ты постоянно меня избегаешь и называешь «убожеством», что же ты, Лань Чжань, такое говоришь сейчас? — Я ошибался, — признался Ванцзи, — в прошлом или в будущем, теперь уже не разобрать. И я виноват. Какое-то время они молчали, обдумывая уже сказанное. Ручей чуть ниже по склону мелодично переливался тихим журчанием по мелким камням, кролики шелестели в траве, играя в свои непонятные человеку игры. Ветер, налетевший с гор, растрепал Ванцзи волосы. — В этом нет твоей вины, — Вэй Ин подкрался к нему совсем незаметно и убрал от лица рассыпавшиеся по нему пряди, — что бы ни было тогда, сейчас у вас есть шанс всё исправить. От прикосновения кончиков пальцев Вэй Ина к коже на лбу и щеках Ванцзи, последнего пробило одновременно жаром и холодом. Захватив в грудь побольше воздуха, он не знал, куда девать взгляд, ведь куда ни смотрел, везде были всепонимающие мудрые глаза, сияющие серебром. — У вас, — повторил Вэй Ин и улыбнулся одним уголком губ, изобразить веселье у него вышло из рук вон плохо, — это по нему ты так печалился? По человеку внутри меня, верно? Ванцзи замотал головой, безбожно обманывая, но Вэй Ин уже всё понял без слов. — Я не он и уже им не стану, Лань Чжань, ты это и сам знаешь. Ты хотел наладить со мной отношения, чтобы в будущем я тебя послушался и не считал врагом. Как ты на самом деле ко мне… к нему относился, раз делаешь все это? — Юноша словно нарочно давил в одно место, в открытую рану, в разъехавшийся в стороны шов, тянул из него нити и вил их, вил вокруг своих пальцев. Это точно совсем другой человек, неужели и тот Вэй Ин был таким же в то время, когда Ванцзи не искал с ним общения? Это уже не дитя с одним ветром в голове, но ещё не Основатель Темного Пути, подчиняющий себе мёртвых и сторонящийся живых; между ними оказался чуткий, ко всему внимательный юноша с глазами полными слёз за чужую печаль. — Он не показал тебе? — Ванцзи глянул на него из-под ресниц и прикрыл глаза снова. — Того, что было на горе Луаньцзан прежде, чем, — он сделал паузу, подбирая слова, но мягче сказать никак не получалось, — прежде, чем его не стало? Вэй Ин отстранился и почесал нос. — Не-а, только Безночный город, осаду Луаньцзан, а за ней… Ванцзи поднял руку, призывая к молчанию. Скорее всего, Вэй Ин намеренно избегал этого воспоминания. Выяснять причины не хотелось, и без того слишком много уже навалилось на них за последние дни.***
В Юньмэн адепты выдвинулись на следующее утро сразу после завтрака, Ванцзи настоял на этом, беспокоясь за брата и не желая злоупотреблять гостеприимством Главы Цзян. Кроме того, весть о принудительном обучении в Цишане ещё не пришла, что могло означать только то, что орден Вэнь после проигрыша в Юньшэне настроен серьёзнее, чем то было в прошлом. У Ванцзи не было сомнений в способности старшего брата уговорить Главу Цзян укрепить оборону и начать искать союзников в предстоящей борьбе, но предчувствие нехорошего плотно засело в горле и мешало мыслить здраво вот уже вторую ночь подряд. Юноши ушли из Облачных Глубин вдвоём, несмотря на возражения Цинхэн-цзюня, отговорившись тем, что так их путь пройдёт быстрее и незаметнее. А путь предстоял неблизкий, преодолеть его одним полётом не представлялось возможным. Ванцзи посещал Юньмэн в прошлой жизни только однажды, когда разыскивал Вэй Усяня, но до Пристани Лотоса тогда не дошёл. А дошёл бы, встретил бы лишь разорённую, некогда прекрасную Резиденцию, залитую кровью, так что оно было к лучшему, что он остался в стороне. — Тебе понравится в Юньмэне, — Вэй Ин шел наравне с ним, крутя в руке подобранную около тропы веточку. — Сейчас как раз сезон цветения лотосов, я попрошу шицзе приготовить суп со свиными ребрышками, она лучше всех его готовит! Шицзе Вэй Ина, Цзян Яньли, Лань Ванцзи тоже знал мельком. То была девушка на вид ничем не приметная, однако аура вокруг неё располагала к себе каждого, кто не был слеп и глух. Наверняка именно она воспитала в Вэй Ине его чуткость и доброту, а в Цзян Чэне упорство в борьбе за то, что ему по-настоящему дорого. Помолвка между ней и Цзинь Цзысюанем уже была расторгнута, но они всё же в будущем должны будут пожениться. Ванцзи не были известны все детали, впрочем, он мало интересовался этим союзом, хотя справедливо отмечал, что во время облавы горы Байфэн молодой господин Цзинь вел себя почтительно и трепетно по отношению к дочери Цзянов. Не будь Ванцзи сам снедаем тайной влюбленностью, ни за что не заметил бы в Цзинь Цзысюане и намёка на чувства к деве Яньли, в то время как для других они были очевидны. Смерть этих двоих, подумал Ванцзи, была поистине большой потерей для обоих кланов. Они передвигались быстро, не останавливаясь в каждом городе, пусть Вэй Ин и настаивал. Ближе к ночи товарищи прибыли в полупустую деревеньку на границе владений Гусу Лань. Большинством жителей, как рассудили путники, являлись старики, покинутые детьми, что тянутся к городам, где можно хоть как-то заработать. Ни постоялых дворов, ни чайных разумеется не нашлось, и Вэй Ин предложил заночевать в лесу — погода была необычайно приятной, да и тварей они не встречали уже больше десятка ли. Дорога заняла несколько дней, Ванцзи и Вэй Ин то шли, то летели на мечах, делая короткие передышки на сон и еду. До Пристани Лотоса они плыли на джонке с небольшой каютой, закрытой лишь светлыми газовыми занавесками. Вэй Ин высунул из них голову, стоя на коленях на скамье, и нетерпеливо стучал по ней носками сапог. Он скучал по дому, рассуждал Ванцзи, и всё же для него оставалось загадкой, как кто-то, кто настолько любит родной дом смог от него отказаться, и разрешение этой тайны не представлялось возможным. Второй Нефрит отчаялся, взывать к ответу души Старейшины Илина он не намеревался, а заговаривать с Вэй Ином и просить его ворошить чужую память было сродни вероломству. Первый ученик Юньмэн Цзяна и так теперь постоянно занят тем, что сравнивает себя с тем, другим — это видно в его мутном взгляде за несколько минут до того, как он погружается в сон — и ищет хоть что-то, хоть зацепку, чтобы самого себя изучить. Стоило Вэй Ину сделать шаг на пристань, лоточники зашумели со всех сторон: — Молодой господин Вэй, Вы вернулись! — Молодой господин Вэй, возьмите кореньев лотоса для ужина! — Молодой господин Вэй, молодой господин Вэй! Вокруг его ног обвилось три ребёнка в фиолетовых клановых одеждах с бумажными змеями в руках. Они наперебой просили внимания, а Вэй Ин смеялся и трепал их аккуратные причёски под звон детских голосов. — Шисюн! Шисюн! — один из мальчиков, тот, что был на вид постарше остальных, выглянул из-за фигуры Вэй Ина на оглядывающегося по сторонам Ванцзи. — Кто это с тобой? Он похож на господина Ланя. Ванцзи подошел и немного склонился перед маленькими учениками. Перед ним было три совершенно разных лица, никак не имеющих отношения к его прошлому, но во всех он видел одного лишь Сычжуя, и от этого радость и горе нахлынули разом. — Молодые господа, — Ванцзи улыбнулся уголком губ и сразу же вернул лицу серьезность, на что Вэй Ин повеселел еще больше. Пристань Лотоса ничем не походила ни на одну из Резиденций прочих орденов. Тут простые горожане толпились прямо у ворот, продавая закуски и спелые фрукты, а адепты болтали с ними, освободившись от тренировок. Чуть в стороне, там где над забором возвышалась пышная слива, несколько городских ребятишек подглядывали за учениками на тренировочном поле. Всюду кружил запах выпечки, смеющиеся голоса и смелая ругань рыбаков, но этот шум совсем не мешал. То шумели люди счастливые, не знающие горя под покровительством Великого ордена, что укрывал их от бед и относился с добром, точно на равных. Несколько девушек, проходя мимо Ванцзи и Вэй Ина, захихикали за их спинами. — Молодой господин Вэй, куда нам отправиться, чтобы отыскать себе такого красивого друга? Вэй Ин обернулся к ним, быстро посмотрел на Лань Чжаня и забросил локоть на его плечо. — Простите, сестрицы, таких вам днём с огнём нигде не сыскать! Вместо того, чтобы обидеться, девы рассмеялись и побежали вниз по дощатым ступенькам, между собой обсуждая, насколько схожи их вкусы к мужчинам. Ворота Пристани Лотоса распахнулись, явив взору тренировочное поле, выложенное плитами с изображением лотоса посредине, и несколько крупных строений на толстых сваях, украшенных изящной резьбой с рисунками в виде вьющихся цветов. Десяток тренировавшихся с мечами адептов обратили всё внимание на вновь прибывших и всполошились, как прежде дети на пристани. — Шисюн! Молодой господин Вэй! Вэй Ина окружили со всех сторон, Ванцзи даже пришлось отступить на шаг. — Никаких манер! — гаркнул Цзян Чэн — Ванцзи сразу увидел его, спускающегося из Зала Познания Меча. — Разве вы не видите гостя подле своего шисюна! Цзян Чэн прошествовал к ним громкими широкими шагами. Ученики сперва от испуга беспорядочно столпились, толкаясь точно толстые утки, и только к его приближению смогли построиться как следует и поклониться Ванцзи. Ванцзи вернул им поклон, затем также обменялся любезностью с Цзян Чэном. — Вэй Усянь! — прогремел молодой господин Цзян. — Ещё раз такое провернёшь, и тебя найдут в болоте среди жаб! Вэй Ин рассмеялся и сгрёб своего шиди в объятия; Цзян Чэн сразу ответил на них, не забыв отвесить шисюну затрещину, и это породило у обоих облегчённые смешки. Вэй Ин продолжал держать Ваньиня за плечо, когда их объятие распалось. — Цзэу-цзюнь сейчас беседует с отцом, — Цзян Чэн обратился к Ванцзи, улыбка ещё не сошла с его губ, и про себя Второй Нефрит заметил, как сильно смягчалось всегда суровое угловатое лицо будущего Главы, когда он вот так просто улыбался, и его глаза с оттенком лилового сверкали в уголках радостными слезами, которые не упадут, но согреют душу: Вэй Ин вернулся и с ним всё в порядке. Цзян Чэн переживал за Вэй Ина, наверняка он ночами не спал, расхаживая по своим покоям, и на чём свет стоит ругал его последними словами, каждую свою речь непременно заканчивая фразой: «Только будь жив». Ванцзи кивнул. — Я подожду. Вэй Ин вклинился между ними и схватил обоих под локти. — Цзян Чэн, а Цзян Чэн, где шицзе? Ваньинь выдернул свою руку и указал в сторону помостов, извивающихся между постройками. Едва все трое устремили туда взгляды, из-за колонн показалась нежнейшая тонкая фигурка в лёгких светло-лиловых одеяниях. Она торопливо шла, с трудом удерживаясь от того, чтобы перейти на бег, в руках держала лотосовую коробочку, полную семян. — А-Сянь! — голосок у неё тонкий, как у ребёнка, и даже не скажешь, что дева старше Юньмэнских Героев. Она подбежала наконец к братьям и гостю, быстро поклонилась и обняла Вэй Усяня, привстав на носочки. Хоть Вэй Ин казался Ванцзи удивительно стройным, дева в его руках полностью пропала, настолько крошечной была её фигурка, похожая на изящную нефритовую статуэтку с золотой инкрустацией. — Шицзе! — Вэй Ин приподнял Яньли над землёй и немного покачал в воздухе, и дева залилась звонким, как переливы колокольчиков, смехом. Вот она какая, Пристань Лотоса, Ванцзи не ждал в своей жизни увидеть наконец то, что так дорого было сердцу Вэй Ина, однако ж, он здесь, стоит на тренировочном поле и слышит все эти радостные голоса, и его сердце само собой начинает биться быстрее, и хочется не то плакать, не то самому рассмеяться и повергнуть всех, включая себя самого, в изумление, подобное удару молнии в макушку головы. — Вам с дороги нужно отдохнуть, — Цзян Яньли нежно гладила руки Вэй Ина, глядя на Ванцзи со склонённой набок головой. Коробочка уже переместилась к Цзян Чэну, он выколупывал семена и ел их, складывая скорлупки в ладонь. — Я приготовила суп из лотоса и свиных рёбрышек; А-Сянь, господин Лань, пройдемте к столу. Вэй Усянь предложил ей свою руку; дева взяла его под локоть и повела по площадке. После короткого замешательства, Цзян Чэн и Ванцзи пошли следом. — Молодой господин Цзян, спасибо Вам, — сказал Ванцзи, наблюдая за милой беседой Вэй Ина и его шицзе, — за то, что помогли брату. В ответ Цзян Чэн улыбнулся, покачав головой, и фиолетовые ленты на туго собранном пучке встрепенулись над его лбом. — Вам не о чем волноваться, — он направил свой взор туда же, куда смотрел Ванцзи, — Цзэу-цзюнь уже рассказал нам о замыслах ордена Вэнь, сейчас он обсуждает с отцом, как нам выстроить оборонительные линии. Молодой господин Лань, — он остановился на секунду, и как только Ванцзи обратил на него внимание и замер, вновь зашагал, — Цзэу-цзюнь изъявил желание остаться ещё ненадолго, — будущий Глава поджал губы, в глазах его, если Ванцзи не показалось, мгновенно что-то сверкнуло и тут же исчезло, — разумеется, если Вы и Учитель Лань не возразите. Ванцзи долго внимательно всматривался в его лицо, но не смог разобрать и намёка на подвох. Вздохнув, он сказал: — Тогда позвольте нам злоупотребить гостеприимством ордена Цзян. *** Цзян Яньли накрывала стол на широкой веранде посреди лотосового пруда, помощницы подавали ей посуду, но в целом дева справлялась сама. Если бы Ванцзи не было известно об этой её особенности, то он бы в самом деле был ошарашен тем, что молодая госпожа лично занимается чёрной работой, и глазом не моргая. При этом он обратил внимание также на то, что в Пристани Лотоса никого не звали слугами, и даже к простым кухаркам обращались по полному имени. Ванцзи сел рядом с Вэй Ином и поклонился деве Цзян глубоким кивком головы. — Молодой господин Лань, наконец-то Вы приехали, — девушка наполняла пиалы ароматным густым супом, — жаль, что при таких обстоятельствах, но мы всё равно очень рады Вашему визиту. Принимая пиалу, Ванцзи покосился на Вэй Ина, что махал перед лицом раскрытой ладонью, при этом беззвучно обращаясь к шицзе, которая явно вознамерилась игнорировать любые его возражения. — А-Сянь так много о Вас говорил, — улыбнувшись Вэй Ину одним уголком губ, произнесла Яньли, и Усянь опустил плечи, сокрушённым растерянным взглядом ища помощи у Цзян Чэна на другом конце стола. Тот уже приступил к трапезе, источая нечитаемую ауру, и невозможно было и предположить, о чём будущий Глава думал в тот момент. — Верно, — подтвердил Цзян Чэн, чем усугубил положение Вэй Ина, которому только и оставалось, что прятать покрасневшее лицо за пиалой. — Шицзе, я так соскучился по твоему супу! — Ухватившись за первую возможность перевести тему, с удовольствием причмокивая, произнёс Вэй Ин. Яньли погладила его по голове и принялась чистить семена лотоса. Ванцзи долго не решался попробовать угощение, он и не помнил, чтобы в какой-то из своих жизней ел что-то мясное, однако показывать дурной тон было совершенно ни к месту, и он сделал глоток бульона. Суп из корней лотоса и свиных рёбрышек не шёл ни в какие сравнения со всей едой, что Ванцзи когда-либо пробовал. Привычному к пресной пище человеку открылся весь спектр вкусовых ощущений, и даже глаза его сделались шире. Он пока не мог понять, понравилось ему или нет, но одно он знал наверняка: испробовав любимой еды Вэй Ина он сам стал к нему ещё чуточку ближе, и от этого сердце потеплело, согретое горячим супом и нежной болтовнёй между встретившимися после разлуки братьями и сестрой. Когда с обедом было покончено, объявились помощницы, а за ними мягкой поступью на веранду взошёл, будто вознёсшийся небожитель, Лань Сичэнь. Завидев Ванцзи, он улыбнулся и ускорил шаг, и Ванцзи встал со своего места и согнулся в поклоне. Сичэнь тут же подхватил его за запястья и призвал выпрямить спину, сразу же найдя его глаза своими, изучая выражение на его лице несколько долгих секунд, и только тогда наконец сказал: — Ванцзи, ты в порядке, — и облегчение сняло с него следы усталости в залёгших под глазами тенями. — Брат, — Ванцзи кивнул и подтвердил своё состояние почти незаметной невооружённому глазу улыбкой, — ты тоже. За его спиной Цзян Чэн, Цзян Яньли и Вэй Ин поклонились. — Ох, молодой господин Вэй, — Сичэнь отвлёкся от брата, обойдя его со стороны, но при этом мягко поддерживая его за край рукава — так он говорил, чтобы один Ванцзи мог это понимать: «Я здесь, всё плохое минуло», — право, нет слов, чтобы выразить Вам благодарность за помощь в борьбе с захватчиками ордена Вэнь. Глава Гусу Лань в своём письме рассказал мне, как всё было на самом деле, если бы не Вы… — он оглянулся на Ванцзи, теперь тот держал его за рукав, и пальцы ощутимо сжались на ткани. — Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин нервно посмеялся, — нет нужды, нет нужды. — Юноша почесал загривок, мечась взглядом из стороны в сторону, избегая смотреть на Нефритов Гусу Лань всеми способами, — никакого великого дела я не совершил, Лань Чжань и без меня отлично справлялся. Лань Сичэнь с улыбкой покачал головой и не стал возражать. В конце концов, из повествования Ванцзи он смог сделать вывод о том, как неоднозначно Вэй Усянь относится к благодарностям. Вечером того же дня, когда все любезности Главе ордена и госпоже Юй были преподнесены, а Вэй Усянь получил от последней долгий словесный выговор, завершившийся усталым: «Поди с глаз моих», Лань Сичэнь пригласил Ванцзи в свои гостевые покои. Помещения в Пристани Лотоса не обладали той пышной обстановкой, как в Башне Золотого Карпа, от которой резало глаз, и до изящной простоты Облачных Глубин ей было далеко. Стены из светлого дерева, спускающиеся прямо с потолков по широким сваям нежно-лиловые занавеси, мягко качающиеся от вечернего сквозняка, мебель простых конструкций, и только пышная резьба выдавала её дороговизну. Свечи и уличные бумажные фонари добавляли обстановке уюта, что обволакивал со всех сторон, и Ванцзи невольно клонило в сон. Сичэнь сел на подушки, Ванцзи разместился напротив. Всюду, куда доставало взгляда, Сичэнь разложил по специальной системе спасенные из библиотеки Облачных Глубин книги и свитки. Как хорошо, подумал Ванцзи, что он забрал их. Библиотеке изрядно досталось, проломленной крышей повреждения не ограничивались, а ведь одно только это уже принесло бы письменам невосполнимый урон. — У меня было много свободного времени, — заговорил Сичэнь, выглядывая на занятых вечерней тренировкой адептов в открытую дверь покоев, — и я изучал некоторые книги из запретного зала. Ванцзи подался вперёд: именно этого он и хотел, пробраться к запретным книгам и отыскать в них ответы на свои вопросы. — Но сперва ты расскажи, удалось ли что-нибудь выяснить. Уже понадеявшийся на объяснение Лань Чжань насупился, и брови его дрогнули, сместившись к переносице. Он неохотно поведал о разговоре с душой и самим Вэй Ином, отчасти поделился своими переживаниями, и надолго между ними повисла тишина, что не ощущалась совсем из-за непрекращающихся разговоров и команд госпожи Юй, занятой тренировкой. — Что ж, мои догадки подтвердились, — Сичэнь кивнул самому себе, — в таком случае, как бы это ни было прискорбно, выходит, твоё прошлое тело в самом деле скончалось. Ванцзи и сам это понимал, но на мыслях о своей смерти никогда надолго не останавливался. Слишком долго он о ней думал прежде, чтобы теперь печалиться, к тому же, всё уже свершилось. Отчего он умер той ночью, не имело никакого значения. — Итак, — Сичэнь поспешил уйти от темы кончины своего младшего брата, — я подозреваю, что твоя душа так сильно рвалась всё изменить, что ничто не смогло ей помешать. Что касается молодого господина Вэя, раз уж ты говоришь о его приверженности Пути Тьмы, боюсь, на его душе владение подобным искусством сказалось не лучшим образом, и теперь неизвестно, получится ли у него так же, как и у тебя, вернуться к жизни. В один момент Ванцзи вознесся до Девятого Неба и тут же рухнул обратно на землю, оставив в ней глубокий отпечаток в форме своего тела. Чем больше он думал, тем сильнее ощущал себя подлецом. Ведь можно было оставить всё, как оно есть, но каждый раз глядя на этого Вэй Ина, юного, наполненного неуёмным задором, он хотел видеть другого человека. Вэй Ин был прав: он не тот, кого Лань Чжань знал, и больше им не станет. Но что же тут можно было сделать? Ванцзи не мог больше слепо преследовать свои низменные желания и чувства, что кому-то могли бы показаться возвышенной любовью, а ему же виделись бременем для того, кому они предназначались. — Есть, конечно, одна интересная заметка, — не получив ответа, Сичэнь решил продолжить рассказ, — в ней сказано, будто две души можно соединить в одну искусственным путём. Как это отразится на них и выйдет ли вообще провести такую операцию, неизвестно. — Нет, — перебил Ванцзи, плотно зажмурив глаза, и перед взором полыхнули разноцветные вспышки, — это жестоко. Лань Сичэнь потянулся к нему через стол и погладил по плечу, забирая себе часть тревоги. — Это не нам решать, Ванцзи. Молодой господин Вэй, обе его души обязаны знать, раз уж вы оказались в этом положении. Выслушав брата, Ванцзи кивнул и встал со своего места, даже не заметив, как сбросил с себя ладонь брата. Ничего не сказав, он вышел из комнаты и отправился на поиски Вэй Ина. Ему снилось однажды, через несколько месяцев после того, как Вэй Ин уехал из Гусу, что Ванцзи прибыл в Юньмэн с визитом; юноши встретились, как старые приятели, и Вэй Ин показывал ему множество доступных в Юньмэне забав. После того сна Ванцзи разозлился на себя и колотил подушку, пока она не стала похожа на несуразный клочок ткани, а потом долго приводил её в прежний вид. В его представлении Пристань Лотоса выглядела немного иначе, но побродив по верандам, Ванцзи убедился, что в жизни всё намного лучше. Он нашел Вэй Ина стоящим на коленях в Храме Предков. Голова Вэй Ина упала на грудь; принимая наказание, он задремал, но почувствовав около себя движение, всполошился и обернулся. — А, Лань Чжань, это ты. — Мгм. Ванцзи не стал заходить внутрь, издалека оглядев убранство Храма и подождав, пока Вэй Ин закончит беседу с Предками Цзянов и поклоны. Когда он вышел, они оба бок о бок прошлись вдоль прилегающих зданий, затем Вэй Ин повёл Ванцзи к воротам, за них и дальше к тому самому дереву, около которого днём дети подглядывали за тренировкой учеников. — Тебе есть что мне рассказать, да? — Вэй Ин сел на маленький помост, примыкающий к причалу, и свесил вниз ноги, не касаясь ими воды. Ванцзи встал подле него. Он рассказал лишь после затяжного молчания, когда понял, что ему нечего противопоставить словам брата: Вэй Ин должен знать, а как распоряжаться этим знанием — решать только ему. Ванцзи примет любой его выбор и его чувства к этому человеку не умалятся ни на долю, и он всё так же будет готов в любой момент в любой ситуации принять его сторону и пойти против себя самого, даже против всего мира. Какие глупости, обозлился Лань Чжань, вот он, стоит на причале в Пристани Лотоса, и Вэй Ин около него живой и здоровый, разве есть у него хоть малейшее право воротить носом? — Лань Чжань, Лань Чжань, — Вэй Ин цокнул языком и тихо посмеялся, — мы с тобой были такими глупыми в том времени, — он выгреб из травы рядом с мостиком несколько мелких камней и стал бросать их в воду, наблюдая за расходящимися по её глади кругами. — Сделаем это, плевать, какие там шансы. Ванцзи открыл рот, чтобы возразить: в случае неудачи душа Вэй Ина может совсем повредиться, или ещё хуже, и вовсе распасться на части, но начать говорить ему не дали. — Пан или пропал. И их глаза вновь встретились. В ночной темноте от кожи и волос Вэй Ина отражались блики с поверхности воды, и он будто светился изнутри холодным сиянием, подобно призраку. Ванцзи замер, и дыхание его замерло вместе с ним. Ни в чём больше в своей жизни он не был уверен так же, как в том, что в тот самый момент на него смотрела потусторонняя душа Вэй Усяня, которую он так страстно желал увидеть всё это время.