Из цзиньши долетают звуки циня, то звучит «Расспрос», на который нет ответа.
От тишины, заполнившей ханьши дымом с запахом сандалового дерева, в голове Ванцзи гудело, как возле бурной воды, и от этого шума, исходящего из самого его нутра, к горлу подкатила застоявшаяся кровь с неприятным вкусом горьких трав. Сичэнь привел его сюда для уединения, чтобы выслушать рассказ брата без посторонних ушей и обстоятельно принять решение. Но они молчали уже половину благовонной палочки, и даже воздух не имел смелости дрогнуть в напряжённой атмосфере комнаты. – И как давно? – Лань Хуань не поднимал взгляда от до блеска начищенной столешницы. – С того дня, как прибыли ученики, – незамедлительно ответил Ванцзи, – мне неизвестно, как это произошло, я до сих пор искал ответы, но… ничего. Они вновь замолчали; снаружи послышались тихие разговоры учеников, что обсуждали заклинательские техники игры на гуцине. Ветки деревьев щекотали взгляд лёгкими движениями пушистых листьев на прохладном ветру в круглых прорезях окон. Запели птицы. – Ведь я сразу заметил, что ты ведёшь себя странно, – сокрушался Сичэнь, – почему же ты не рассказал мне? И теперь говоришь, что наш дом уничтожат, и мне придётся… и отец, Ванцзи, что же нам делать? – на его прекрасном прежде лице залегли глубокие тени, и усталость обратилась печалью. Вместе с тем Цзэу-цзюнь совсем не выглядел поражённым от рассказа Ванцзи. Второй Нефрит поведал ему о войне, что унесла тысячи жизней и стёрла с лица заклинательского мира целый орден, что стоял во главе долгие годы, о тёмном магическом артефакте, который стал причиной распрей, и о юноше, что в своём отчаянии отыскал лишь Тьму, и та поглотила его, прежде гениального, способного заклинателя. Он рассказал о своём смятенном сердце, что было разбито уже давно, ещё раньше, чем погиб Вэй Усянь – скрывать от брата было бы равно, что лгать – и Ванцзи играл и играл треклятый «Расспрос», пока кожа его пальцев не оголяла кровавую плоть, а затем наносил целебные примочки и играл ещё, и не было тому конца, и даже лучика света на мрачной дороге. Он рассказал о мальчике, о ребёнке, что вешался на ноги к тем, кто ему нравился, и обучался так быстро, что другим было за ним не поспеть. – Брат, я прошу тебя прислушаться к тому, что я сейчас скажу, – Лань Чжань нашел сжатый кулак Сичэня на другом краю стола и взял его в свои руки. Тепло кожи родного человека, как давно он ощущал его в последний раз? Столько лет он был в забытьи, не замечая, как рядом с ним тот, кто всегда оставался на его стороне, и кто поддерживал любые решения, страдал ничуть не меньше его самого, и вот теперь Ванцзи понял: ему выпал шанс не только спасти Вэй Ина, но и воздать должное старшему брату, быть ему семьей, в которой оба так остро нуждались. – Нужно собрать древние свитки, все, что сможем унести, дядю и отца и спрятать их, покуда это возможно. – Ванцзи ощущал лёгкое давление от возложенных на его собственные ладони рук Сичэня, что сцепил их рукопожатие. – И ты, ты тоже должен уехать. Пусть даже они сожгут Резиденцию, мы отстроим её вновь… – А ты? – Сичэнь выгнул бровь, взглянув на младшего брата. То был первый раз в его памяти, когда Ванцзи говорил так много, и как жаль, что тема была столь безрадостна. – Я останусь и помогу ученикам, спрячу их в пещере Ханьтань, а те, кто может биться, дадут отпор. – Ванцзи закусил нижнюю губу. Жертвовать жизнями, зная исход, было так эгоистично с его стороны, однако иного пути он не видел. В число этих жизней, что он был готов предложить судьбе для расправы с псами из клана Вэнь, он включал и свою. Сичэнь переложил свои руки так, чтобы полностью обнять ими холодные ладони Ванцзи. Длинными тонкими пальцами он очертил выдающиеся кости и сухожилия, дыхание его стало глубоким и шумным. Мужчина закрыл глаза, и духовная энергия приятным холодом потянулась к Ванцзи от кончиков пальцев до самого сердца. – Как я могу позволить тебе это сделать? – вздохнул Цзэу-Цзюнь. – А-Цзи, как я могу бросить тебя одного? Сичэнь стал как никогда похож на мать, её облик, тёплый и радостный, источающий нежность, от которой щекотало горло, скользнул в его чертах, и будто призрак растворился в глазах того же цвета, что были когда-то у неё, что достались и Ванцзи, и остался в них мягким блеском тягучих горьких слёз. – Мне уже довелось это пережить, – ответил Ванцзи. Он отобрал свои руки, поднялся на ноги и склонился в почтительном жесте, – прошу у брата, – его голос сорвался, но слёзы спрятались под рукавами, – прошу внять моей мольбе.***
Ванцзи хотел написать письмо. Так, на всякий случай, и отправить его с ветром в момент своей смерти, если бы пришлось принять её в этой битве. Однако как только он сел за бумагу, все слова покинули его мысли, и через два часа лист был исписан одним только «Вэй Ин, Вэй Ин, Вэй Ин», и иероглифы скакали, как непослушные кролики, и стали неприглядными, разноразмерными. Ванцзи прекратил свои мучения и вернулся в ханьши, где Сичэнь готовил вещи к отъезду. Братья совместно обдумывали, как убедить родных покинуть Облачные Глубины заблаговременно до наступления опасности так, чтобы это не выглядело подозрительным для нападающих. Ничего не шло на ум: годами запертый в добровольном заточении отец и упрямый в своих решениях дядя, не купились бы ни на одну из заготовленных ими уловок. – А если сказать, что готовится Совет? – Сичэнь оторвался от пересчёта манускриптов. – Лгать запрещено, – напомнил Ванцзи. – И дядя ни за что не поверил бы. Братья складывали свитки, один к одному. Сичэнь выглядел подавленным, озадаченным своим положением, Ванцзи же больше не находил в себе сил обдумывать что-нибудь ещё. Память о сожжении Облачных Глубин больно резала между рёбер. Окрасившиеся алым белоснежные когда-то одежды адептов, что рядами падали от разящих мечей безжалостных убийц, крыши, объятые всепоглощающим пламенем, и магнолия, оставившая после себя только сухую корягу, скорбно торчащую из взъерошенной земли. Из земли, омытой кровью невинных, в большинстве своём, юношей, которым пророчилось великое будущее. Все они были всего лишь детьми. Так же, как и Ванцзи когда-то давно, в прошлой жизни. Так же, как и Вэй Ин. С рассветом следующего дня Сичэнь отправил письмо в Цинхэ. Немного подумав, следом он написал и Главе Юньмэн Цзян. В тех письмах содержалось предостережение: орден Вэнь готовится к атаке на другие Великие ордена и первый в очереди – Лань из Гусу. Сичэнь попросил не слать подмоги, вместо этого усиливая собственную оборону. Дядя отказался уехать. Проницательность мужей клана Лань воистину способна была вывести из себя, и как братья ни умоляли, почуяв неладное, Лань Цижэнь будто ещё плотнее врос в свой табурет. – Если чему-то и предстоит случиться с Облачными Глубинами, я паду вместе с ними! – а после он выдворил племянников прочь. Цинхэн-цзюнь долго не соглашался на аудиенцию, однако после трехчасового ожидания сыновей под дверью, все же позволил им войти. Ванцзи плохо помнил отца, в его воспоминаниях то был мужчина, что изредка мелькал перед сыновьями и смотрел долго-долго своим тусклым взглядом скрытых в густых бровях глаз, и лицо его становилось печальным, будто он готов был заплакать, и губы дрожали, не иначе как у ребёнка. Отцу было больно их видеть – это понимание раньше ранило Ванцзи, однако когда же ему открылись причины такого поведения родителя, все обиды ушли, словно их никогда не было. Мужчины ордена Лань, влюбившись, и впрямь становились безумцами. – Как Глава ордена, я не могу оставить Резиденцию, – строго ответил Цинхэн-цзюнь, смерив повзрослевших без его участия детей пронзительным взором, – вы – будущее ордена и именно вам должно опасаться за свои жизни! В конечном итоге, братья не добились ровным счётом ничего в своём намерении защитить старших родственников. Ванцзи оставался непреклонен в желании отправить Цзэу-цзюня на безопасное расстояние, и тот под напором согласился. – Помни, брат, – Ванцзи сжал его плечо. – Твоя задача – сохранить наследие ордена Лань, моя – защитить наш дом, покуда это будет возможно. Сичэнь сдался, и его плечи поникли: куда он мог пойти, где укрыться ему от опасности? – Направляйся в Цинхэ, раньше ты поступил именно так. Лань Хуань на прощание сгрёб Ванцзи в крепкие объятия. Стало тепло, тепло и безопасно, и можно было свернуться в клубок и спрятаться в рукав, но пришла пора точить мечи. Уходя, Сичэнь не обернулся, и Ванцзи не поглядел ему вслед: один, чтобы не передумать, другой, чтобы не пасть духом. Ожидание было тревожным, и время вдруг ускорило ход. До смешного, когда Ванцзи изнывал в ожидании, оно тянулось, как свежесобранный мёд, а как только наступил час тревоги, понеслось, точно молодой конь по открытому полю. Ночи, холодные и тёмные, проведённые без сна, в одинокой медитации в углу цзиньши, не давали ничего кроме усталости и новых душевных мук. На пятый день, ровно столько он стоял перед Стеной Послушания до того, как Сичэнь пришёл к нему с разговором в первый раз, Ванцзи вспомнил. Вспомнил, как увидел Вэй Ина после трёхмесячных поисков в ходе Аннигиляции Солнца. Его потухший взгляд, и жизнь держалась в нём словно на одной только ненависти к Вэнь Чао, что стал похож на обожжённый труп. Вспомнил мертвецов, которые сопровождали окружённого тёмной энергией адепта, и улыбку, обратившуюся жестокой усмешкой. Ванцзи подумал, будь Вэй Ин рядом с ним в долгие дни ожидания неизбежного нападения, выносить это было бы легче. Но нет, он одёрнул себя, нельзя подвергать его такой опасности. Отряд ордена Вэнь напал, как и тогда, на рассвете, только солнце забрызгало коньки крыш розовыми нежными бликами. Адепты вбежали в яши, где старейшины вместе с Ванцзи медитировали, держа наготове мечи. – Пора, – кивнул Лань Цижэнь и поднялся с места одним резким движением. Цинхэн-цзюнь, что сидел поодаль всё это время, присоединился к брату. Ванцзи осмотрел родных, медленно, оценивая и одновременно с этим стараясь запомнить их черты – для себя ли, чтобы в случае его гибели их лица остались в его памяти, для предстоящей ли скорби, должно было решиться в тот день. Юноша затянул манжеты, вооружился гуцинем и отправился с адептами на первую линию обороны. – Дядя, отец, укройте учеников в пещере Ханьтань! – скомандовал он таким тоном, что никто не посмел возражать. В последний раз Ванцзи сражался годы назад, в самом деле, его заточение вкупе с серьёзными ранениями существенно повлияло на боевые навыки. Проводив старейшин и младших учеников и убедившись в их безопасности, Второй Нефрит присоединился к бою. Враги уступали, несмотря на количественный перевес. Благодаря тому, что Нефритам удалось намёками и увёртками взбудоражить учеников, те занимались усерднее и держали оружие наготове. Впору было рассыпаться в похвалах перед адептами ордена, но это, как и многое другое, Ванцзи решил оставить на потом. Он не получал удовлетворения от сражений. Ни в этой жизни, ни в той – бои были для него вынужденной мерой, пускай он был совершенен на этой стезе как никто из его соучеников. Ванцзи верил, до последнего верил, что всё можно решить словами, хоть он сам не владел ораторскими способностями и не умел, в отличие от Цзэу-цзюня, говорить грамотные воодушевляющие речи. Однако, воочию неоднократно узрев, на какие подлости порой способны противники, Второй молодой господин принял своё поражение. В мире, где каждый, кто обладая мало-мальскими способностями, перво-наперво брался за меч, его фантазиям о дипломатическом решении проблем не было места. От лязга металла сводило челюсти, и запах крови, тошнотворный донельзя, выводил из себя. Ванцзи только и успевал слать меч в разные стороны, и струны беспокойно дрожали под его твёрдыми пальцами. Духовная энергия его заклинаний, ставших сильнее во сто крат, чем то было в далёком прошлом, когда он действительно был лишь юношей, впервые познавшим настоящую ожесточённость борьбы против живых, разила заклинателей группами. Они отлетали назад, бились спинами о стены строений, и Ванцзи знал это наверняка, подняться им было не суждено. Большая группа нападающих продвинулась к пещере Ханьтань. Во главе – Вэнь Сюй, с ним Вэнь Чао, что сражался с помощью огненных заклятий, не испачкав рукава даже пятнышком крови. В стенах Облачных Глубин остались те немногие заклинатели, что были лишь для отвода глаз. Ванцзи велел всем адептам Гусу Лань уходить к пещере, а сам отражал атаки, покуда мог, сдерживая напор врага техникой Смертельных Струн. – Этот мальчишка! – восклицали адепты Вэнь. – Откуда в нём столько силы? Реальное положение дел же было таковым: молодое тело ещё не обладало достаточной духовной силой, и с каждым ударом её уходило всё больше, а атаки, в свою очередь, становились слабее. Руки начинали подрагивать, иногда мелодия словно рвалась на части. Оглянувшись, Лань Ванцзи убедился, что все надежно укрыты, и наложил печать на вход, оставшись один против десятков врагов. Усталых, искалеченных, но стоящих на ногах. Из-за деревьев донесся запах гари, дым взвился над трепещущими кронами. Ничего, успокаивал себя Ванцзи, главное, что люди целы. Внезапно заклинатели ордена Вэнь замерли на месте, и Ванцзи отнял руки от струн. Вэнь Сюй вышел вперёд, стекающая с его меча кровь очерчивала его след алой дорожкой. Ванцзи занёс руку для удара по струнам. – Слушай сюда, Лань Ванцзи! – вскричал старший сын Вэнь Жоханя. – Ты знаешь, почему мы здесь, так почему бы не сдаться? Ванцзи направил удар в землю под ногами Вэнь Сюя, пыль поднялась сплошной стеной, Ванцзи же за время его замешательства переместился на противоположную от входа в пещеру сторону и встал на широкий уступ горной породы. Доставаемые из ножен мечи снова издали мерзкий лязгающий звук, и Ванцзи, как зачарованный, пошатнулся на своём месте: запасы возможностей его тела иссякали. Пока перед глазами стелилась пелена, он размышлял, где же в его плане образовалась брешь. Затем он понял: не было никакого плана. Будь он более разумным командиром, смог бы решить, как избежать боя, как уберечь себя и других адептов. Ванцзи думал об этом, находясь на границе сознания, ещё немного, и силы бы покинули его окончательно, оставив только слабое тело. Но в последний момент перед тем, как совсем утратить шаткую и без того связь с реальностью, Второй Нефрит услышал: – У тебя хватает наглости осквернять Облачные Глубины своей тенью! На громкий крик, усиленный нависшими скалами, бойцы ордена Вэнь замотали головами в разные стороны в поисках источника звука. Пыль, поднятая взрывом от заклятия Ванцзи, ещё не улеглась, и их беспокойные силуэты метались в ней, подобно призракам. Звуки хлещущей из открытых ран крови дополнили нависшую над противником угрозу. Ванцзи напряг слух. – Мой меч уже покинул ножны, – кто-то с хлопком опустился внизу, прямо под тем самым уступом, на котором Ванцзи из последних сил удерживался в сознании. – Значит пора пролиться крови! Вэй Ин. Осознание медленно отодвинуло тревогу в сторону. То был голос Вэй Ина, или разум Ванцзи совсем помутился?***
В следующий раз Ванцзи увидел свет, лёжа в своей постели, в ворохе смятых, влажных от пота и крови одеял, приобретших грязный розоватый оттенок. Тусклый жёлтый огонёк свечи бросал на потолок над его головой длинные тени, пахло целебными травами и с детства привычными сандаловыми благовониями, откуда-то из открытого окна доносился едва различимый жар затухающего пламени. – Лань Чжань, ты очнулся! Ванцзи резко сел на постели. Последним, что он запомнил, был голос Вэй Ина, но тогда ему казалось, будто воображение играет с ним очередную злую шутку. Теперь же, когда этот голос оказался близко-близко, разнесённый эхом от стен, Ванцзи прошило мелкой дрожью: он погиб, и это его предсмертный сон? Или вся его жизнь была только видением? Вэй Ин уже устроился около него на постели, ощупывая запястья Второго Нефрита. Духовная энергия стала стремительно прибавляться, и очень скоро Ванцзи смог собрать глаза в кучу. – Ты…Что произошло? – Второй молодой господин отодвинул от себя руки Первого ученика Юньмэн Цзян, глядя в его окрашенное разводами крови и грязи лицо. Перепуганное, бледное, но живое. Ванцзи тронул его ладонь своей – тёплая, быстрый пульс отголоском мягкой вибрации тронул кончики пальцев, в кровь сбитых о струны в ходе сражения. – Цзэу-цзюнь прислал письмо, – Вэй Ин почесал нос, – в нём говорилось, что Облачные Глубины возможно скоро подвергнутся нападению. Цзэу-цзюнь попросил нас не вмешиваться, вместо этого занявшись укреплением обороны… Но разумеется, Вэй Усянь не смел бы зваться своим именем, если бы так просто послушался просьбы вышестоящего заклинателя. Ванцзи в душе сокрушался: во второй раз он проиграл одну и ту же битву. – Значительная часть Резиденции была разрушена, – продолжил Вэй Ин. Юноша смочил хлопковую ткань в чаше с водой, и пользуясь замешательством Ванцзи, протёр его лоб, виски и щёки, – но, надо признаться, Второй молодой господин Лань, вы здорово их измотали. Мне остались одни только едва стоящие на ногах пародии на настоящих бойцов. – Вэй Ин надул губы, совершенно фальшиво изображая оскорблённое достоинство, – ты был почти без сознания, когда я явился. Прости, что опоздал. Рука с полотенцем безвольно упала в воду, расплескав на одеяло и нижний халат Ванцзи значительную её часть. Возмущённый, Второй Нефрит перехватил эту руку. – Ты вообще не должен был являться! – он старался говорить строго, но обессиленное тело выдавало только жалкий полушёпот. – Брат ведь сказал, не нужно… – И оставить Облачные Глубины гореть вновь?! – Вэй Ин вскочил с места, ударил себя по бёдрам, не зная, куда деть эмоции. – Вэй Ин, – Ванцзи замер. Через всё его нутро вместо крови прошла волна ледяной воды, и кожу точно оцарапало изнутри мелкими осколками льда. Волосы зашевелились на затылке, и голова загудела, да так, что сознание местами ускользало, и взгляд терялся не то между углами комнаты, не то между моментами прошлого и будущего, – что значит вновь? – между словами были не паузы, нет, бездонные ущелья, сухое горло наотрез отказывалось выдавать связную речь. Вэй Ин не ответил – в комнату ураганом влетел обеспокоенный лекарь. Юноша пропустил вновь прибывшего к постели Ванцзи, а сам покинул цзиньши, и его мрачный образ растворился в глубоких тенях от блёклого огня. Лекарь торопливо осмотрел раны Второго молодого господина, вопрошая о давно заживших шрамах, которые он обнаружил случайно во время омовения и переодевания почти бездыханного юноши. Ванцзи отмолчался, всё ещё пребывающий в смятенном настроении от слов Вэй Усяня. Первой догадкой было, что Сичэнь раскрыл некоторые тайны, но картина отказывалась собираться должным образом на основании такого нелепого вывода. Как и тогда, на поляне, где Вэй Ин вдруг узнал мелодию, которой в то время ещё не существовало. Раны Ванцзи не были серьёзными, куда более он пострадал от нагрузок, что пришлись на ещё неокрепшее Золотое ядро. Сейчас в нем была только половина духовной силы, однако лекарь утешил юношу: через пару дней энергия полностью восстановится, главное должным образом отдыхать и не тревожиться по мелочам. Главное – сохранять спокойствие. Когда-то Ванцзи был в этом непревзойдённым мастером, теперь, когда он не был уверен больше ни в чём, волнение само по себе тревожило душу, то накатывая волнами, накрыв с головой, то отступая, но для того лишь, чтобы собрать побольше мощи, навалиться с новой силой и сбить наконец с ног. Лекарь глубоко поклонился, напоследок уверив молодого господина в целостности его родных и соучеников. Ванцзи кивнул, поблагодарив усталого (очевидно, Ванцзи был далеко не первым его пациентом в тот день) лекаря и попросил больше его не тревожить. В конце концов, как бы ни корил себя Лань Чжань за допущенную оплошность, Облачные Глубины в большинстве своём уцелели. В конце концов, прибыл Вэй Ин, словно грёзы вновь стали явью, и в очередной раз доказал, что он достоин, как никто, зваться героем Ордена Юньмэн Цзян и всей Поднебесной. Это только уверило Ванцзи в правильности его выбора, и отныне отдать своё сердце кому-то иному юноша не смел и не мог. –Лань Чжань, – Вэй Ин просунул голову в приоткрытую дверь, свеча выловила из темноты его игривую кривую улыбку. Заметив хозяина покоев бодрствующим, Первый ученик Юньмэн Цзян немного стушевался, веселье на миг пропало с его лица, но снова вернулось, когда Ванцзи, слабо улыбнувшись, пригласил его жестом ладони. – Это правда, Лань Чжань, что ты никого раньше не впускал в свои покои? Если так, прости, я вошёл без разрешения, – юноша совершенно не раскаивался, хоть его язык произносил слова извинения. Ванцзи покачал головой и спустил босые ноги с кровати. Ощущение кожей ног холодных половиц отрезвило его. Второй Нефрит затянул пояс халата и оперся обеими руками о постель по сторонам от себя. Вэй Ин уже расположился за столом, адепт возился с чайным набором, рядом с ним белели сосуды «Улыбки Императора», а грязь исчезла с лица, и оно снова светилось чистотой и юностью полупрозрачной кожи цвета свежего молока. Ванцзи встал с постели, набросил нижнее платье, наспех запахнув его поверх нательного халата, и медленно прошествовал к столу. Вэй Ин наполнил пиалу отваром и пододвинул её к табурету, что с другого конца стола переместился за соседнее с юношей место. Следом за этим он откупорил вино и отпил из горла, капля алкоголя не удержалась в уголках его губ и прочертила дорожку вниз по подбородку, шее, к груди и скрылась в воротнике одежд, небрежно подпоясанных, с незатянутыми как положено наручами. – Цзэу-цзюнь сейчас в Пристани Лотоса, – принялся рассказывать Вэй Ин, не дожидаясь, пока Ванцзи тяжело опустится на табурет и подобающе подберёт подолы халатов, – я перехватил его на границе Гусу. Знаешь, Цзян Чэн увязался за мной поначалу, а я его всё отговаривал. Господин Лань стал отличной причиной сбросить его с хвоста, ха-ха! Ванцзи весёлого настроя не разделял. Юноша отпил горький отвар, согревший горло, и тепло это прошло через всё тело, добравшись до продрогших голых ступней. – Я боюсь, Цишань Вэнь больше не станет осторожничать. Раз уж они решились напасть на Облачные Глубины в открытую и потерпели поражение, теперь их ярость только умножится, – Вэй Ин говорил и пил одновременно, воистину всесторонне талантливый человек. – Это может быть на руку, – откликнулся Ванцзи, повторно наполняя пиалу, – ярость смотрит невидящим взглядом. Первый ученик Юньмэн Цзян утвердительно кивнул и отставил сосуд в сторону. Ванцзи не стал спрашивать о его недавнем изречении, предчувствуя, что адепт скорее всего уйдет от ответа или, ещё хуже, отшутится в своей манере. Они некоторое время молча пили, каждый своё, в теплом сиянии свечи, но тишина эта не была угнетающей. Они говорили взглядами, что пересекались над столешницей, и Ванцзи благодарил, в то время как Вэй Ин смеялся, по-доброму, как только он один на самом деле и умел. – Тебе нужен отдых, Лань Чжань, – Вэй Ин закрыл опустошенный сосуд, – Глава Ордена и Учитель Лань занимаются наведением порядков... лучше бы тебе не попадаться на глаза старику, – адепт прыснул со смеху и быстро вернул серьёзность лицу, единственно искры в уголках губ выдавали шалость. – Мгм, – согласился Ванцзи, – ты вернёшься в Юньмэн? Вэй Усянь задумался, исподлобья взглянув на приятеля, вопрошая тихим дыханием: «Хочешь, чтобы я остался?» Лань Ванцзи не мог заставить его, не имел никаких прав, к тому же опасность грозила теперь и его ордену тоже. Скоро они должны отправиться в Цишань на принудительное обучение. Тем не менее, против своей воли, Ванцзи сказал: – Хочу. Вэй Ин широко улыбнулся, нашёл его руку, спрятанную в складках одежд на коленях, своей и пожал её. Нежно, осторожно. – Я останусь в Облачных Глубинах ненадолго, – как бы желая подтвердить то, что и так было ясно, медленно произнес Вэй Ин, – как гость Второго молодого господина Ланя.