Звенит лезвие Бичэня, Но как же сложно избежать безумия любви и ненависти, истины и лжи
Ванцзи думал, наивно предполагая, что после ухода Вэй Ина с глаз долой от Великих орденов внимание к его персоне со временем перестанет носить такой уничижительный характер. В конце концов, он не являлся свету и не напоминал о своём существовании. Однако шли дни, что перетекали в недели, а те в месяцы, и пересуды мало того, что не утихали, а только разгорались с каждым днём всё сильнее и сильнее, и обещание не вмешиваться более в жизнь предателя Светлого Пути, что Второй Нефрит дал самому себе, было грубо им же нарушено. Конечной точкой тому послужила встреча во время Ночной охоты, с адептами ордена Ланьлин Цзинь. После совместной победы силами кланов Лань и Цзинь над полчищем марионеток в лесах бывших имений Цишань Вэнь, заклинатели устроили привал на широкой поляне, удачно сокрытой от палящего солнца густыми ветвями вековых деревьев. Адепты Гусу Лань держались в стороне от громких обсуждений, в особенности Лань Ванцзи, что был готов отправиться в путь незамедлительно по окончании боя. «Чертов Вэй Усянь!» – донеслось до его слуха, и рука дрогнула на мече. Стоило кому-то одному упомянуть имя Старейшины Илина, все тут же сочли это наиудачнейшей темой для разговора: «Не ровён час, он соберёт свою армию и постарается захватить власть!». В тот же день Ванцзи отправился в Илин. Он не верил ни единому слуху, ни единому слову – лишь те, кто не знал натуры Вэй Ина, могли позволять себе подобные злостные высказывания. По пути Ванцзи засомневался: «Знаю ли я его натуру?». Сомнение его было настолько сильным, что взойти на гору он так и не решился: целый день пробродил в окрестностях, уничтожая нечисть, на второй медитировал в одиночной комнате на втором этаже постоялого двора. Он мог развернуться и покинуть Илин, но его ноги будто сцепило заклятием – как ни заставлял себя, как ни пытался воззвать к голосу разума, всё равно оставался в посёлке. Из определённых точек на рынке можно было увидеть гору Луаньцзан, и Лань Чжань вглядывался в её очертания, затянутые чёрным туманом, пытаясь представить жизнь Вэй Ина там, где прежде царила одна только погибель. Он направлялся обратно к постоялому двору, приняв нелёгкое решение вернуться в Гусу, убедив себя в собственной неблагоразумности: поддался порыву, но что он мог сделать? Вэй Ин провёл между ними границу, возвышающуюся до Небес, и никакие талисманы не могли помочь её преодолеть. Шаг Ванцзи был нетвёрдым, как если бы мужчина находился в сильном опьянении. Состояние его сознания, впрочем, ничуть не опровергало стиль поступи негнущихся ног. В такой момент восторженные возгласы, к которым Второй молодой господин Лань давно был привычен, раздражали до зубовного скрежета, и сохранять бесстрастное выражение едва оставались силы. Ухудшил его положение из ниоткуда взявшийся ребёнок, что припечатался о его ноги и упал навзничь, плюхнувшись маленьким по-детски пухлым тельцем на пыльную дорогу. Ванцзи только и успел обратить на него взгляд, как дитя разразилось рыданиями, да такими, что зазвенело в ушах. – Ну что за отец! Разве он не видит, что ребёнка нужно взять на руки и утешить? – со всех сторон стали доноситься недовольные комментарии и вздохи. Абсолютно растерянный, Ванцзи не знал, куда себя деть. – Я не его… отец, — пробормотал он и вновь глянул на ребёнка. У того от плача раскраснелось лицо, он мазал пыль по влажному от слёз лицу и пачкал смуглую кожу грязными разводами. – Папа! Папа! – восклицал он, что породило новую волну возмущения у горожан. Прежде Лань Чжань никогда не имел с детьми никаких дел, в его голове не было ни единой крупицы знаний, как должно поступать в таких ситуациях. Себя или старшего брата, вот так откровенно рыдающими, он не помнил ни в одно из мгновений жизни, такая картина не могла даже представиться его воображению. Ванцзи поймал себя на мысли, что в самом деле прежде он даже не слышал детского плача так близко от себя – лишь во время Аннигиляции Солнца, где-то в отдалении, и звуки детских рыданий связаны для него были лишь с лишениями войны и окружающей со всех сторон смертью. Этот же мальчишка развалился посреди дороги, и ничего его не волновало, кроме одному ему известного горя. Когда же истерика достигла своего апогея, и ребёнок стал заикаться от перехватывающих дыхание слёз, из толпы вышел некто в чёрных одеждах, и его голос прозвенел, словно был единственным звуком на всём белом свете, в голове Ванцзи. Не подними он тогда голову и не встреть сверкающего в лучах полуденного солнца серебра глаз, точно счёл бы возникший образ лишь дурной галлюцинацией своего пошатнувшегося рассудка. – Лань Чжань! Вэй Ин живо отправил зевак по своим делам, а дитя припало к его ногам, крепко вцепившись в подолы одежд и поглядывая, как на злейшего врага, в сторону совсем смятенного Ванцзи. Разбитого, возможно, стоило подуть легкому ветру, и тело его растворилось бы в пыли. – Какое совпадение. Какими судьбами в Илине? – Вэй Ин улыбнулся, чуть склонив голову набок. Так, словно не было многомесячной разлуки. Так, словно они разошлись после пышного застолья как старые приятели какую-то неделю назад. Так, словно он не оттолкнул Ванцзи с тем страшным полным горечи и разочарования лицом. – Ночная охота, проходил мимо, – Лань Ванцзи не умел врать, не мог. Однако способность недоговаривать внезапно сама по себе появилась в ряду прочих: он ведь и был на Ночной охоте, ну и пусть пришел в Илин намеренно, так или иначе, ему всё равно пришлось бы рано или поздно его проходить. Вэй Ин поверил и совсем расслабился, очевидно, в свете всего произошедшего он ожидал угрозы от любого старого знакомого. В груди Ванцзи защемило, так сильно защемило, что он с трудом остался стоять с прямой спиной. – Ребёнок? – поспешил поймать ускользающую нить Лань Ванцзи, опасаясь тишины, которая отберёт Вэй Ина обратно, оставив от него только сплетни на чужих губах. – Я его родил! – хлопнув себя ладонью по груди, гордо произнес Вэй Ин, и даже парочка проходивших мимо по своим делам горожан обернулись на такое нахальное заявление. Этот юноша обладал ещё одним талантом – нести полную чушь с таким выражением лица, что волей-неволей приходилось в нее верить. Вот и теперь Ванцзи сдвинул брови вместе, пытаясь собрать воедино факты, и всерьез озадачился, когда ему этого не удалось. Вэй Ин на это только рассмеялся. Как прежде, звонко и радостно, а Ванцзи, вопреки его веселью, ощутил звенящую в голове боль. Ребёнок, тем временем, совсем успокоился – Вэй Ин мастерски отвлекал внимание личностей любых мастей и возрастов – и залюбовался игрушками и сладостями в корзинах торговца. Раздразнив мальчика, Старейшина Илина заложил руки за голову и развернулся в другую сторону. А-Юань – так зовут ребенка, как выяснил Лань Чжань – уже набрал полную грудь воздуха, готовясь к новому акту безудержных рыданий, и Ванцзи стало его так жалко, что в горле встал неприятный сухой ком. Ему подумалось, если бы кто-то осмелился подобным образом задеть его кроликов, мечу не пришлось бы долго оставаться в ножнах. – Какую из них… ты хочешь? – между словами глотая горячий воздух, выдавил из себя Второй Нефрит, смущаясь пытливого детского взгляда. В итоге он скупил всё, на что указал маленький пальчик, из благодарности торговцы за щедрую покупку ещё долго провожали их, прогуливающихся выше по улице. – Давай перекусим? – предложил Вэй Ин, любуясь, как А-Юань вешается на ноги своего щедрого одарителя, разумея наверняка, что ради такого количества подарков не стыдно и поплакать. – Ну же, не будь такой ледышкой, – не дождавшись отказа, заторговался Вэй Ин, – ты в кои-то веки пришёл в Илин и мне посчастливилось на тебя наткнуться… …давай вместе предадимся ностальгии. Даже в то время Вэй Усянь находил, о чём с ним поностальгировать, вспоминал Ванцзи с теплотой, но улыбка никак не осмеливалась появиться на его холодном лице. Лишившийся всего, Вэй Ин цеплялся, как утопающий за призрачную соломинку, за любую возможность быть ближе к тому, к чему так привык – к жизни, где он был подающим надежды заклинателем, где его имя произносилось либо с улыбкой, либо с ревностью, но никак не с гневом и отвращением. К той жизни, что навсегда была для него потеряна. Ванцзи вернулся в цзиньши в сопровождении брата. Лань Сичэнь не решался спросить о его побеге, а сам Ванцзи рассказывать был не намерен. В любом случае, он уже всё понял, подытожил Ванцзи и попрощался с Лань Хуанем, не поднимая глаз. Время шло издевательски медленно. День ото дня Ванцзи чувствовал на себе ухмылку Судьбы, что наблюдала его метания по Облачным Глубинам в нетерпении новой встречи. Юноша был заперт в клетке с открытой дверью: в любой момент он мог отправиться в Пристань Лотоса, и ему были бы рады, но покинуть дом в свете нестабильной ситуации для него приравнивалось к предательству. Уже тогда, думал он, Цишань Вэнь вызывали у орденов подозрения, уже тогда их опасались, неприязненно оглядываясь на их бесчинства по отношению к мелким кланам. Но то было дело завтрашнего дня, а меж тем шли месяцы перепроживания той жизни, что уже была прожита годы и годы назад. Он не отрывался от работы, стараясь оправдать свои не по годам развитые способности. В своих глазах он был слабее себя прежнего: виной тому, очевидно, было юное тело с его недостаточными физическими данными, чтобы выносить нагрузки, которые прежде были для Ванцзи привычны; однако для остальных он в своём самосовершенствовании ни с того ни с сего вдруг поднялся на несколько ступеней, и необходимо было как-то замаскировать, раз уж совсем скрыть силу не удавалось, результаты многолетнего опыта в боях и заклинательстве. Временами Второй Нефрит ощущал, как ускользает от него ощущение реальности: участвуя в разговорах, отвечая на вопросы, на которые уже давал ответы, Ванцзи словно витал в затянувшемся сне. Воспоминания наваливались на него недвижным камнем, будто он зацепился о выступ подолом одежд, и чем больше тянул его, тем сильнее чувствовал тяжесть. Прошлое, ставшее будущим, настоящее, переменившееся от нескольких фраз – вкупе всё это способно было свести с ума, и иногда, прохаживаясь по извилистым тропам, Ванцзи мог видеть в безоблачном небе, как рассудок покидает его тонкими сияющими нитями. Лишь одно держало его на плаву, и напоминания самому себе не позволяли перешагнуть черту, из-за которой не возвращаются. В Пристани Лотоса ему были бы рады – эту мысль он держал на кончике языка, засыпая и просыпаясь. С этой мыслью шёл к обеду, и с ней же ухаживал за кроликами на отдалённой лесной поляне. Вэй Ин был бы ему рад. Первый ученик Юньмэн Цзян писал ему первое время длинные письма, где в красках описывал свою жизнь по возвращении из Гусу. Иногда, читая неровные скачущие по листам иероглифы, Ванцзи мог чувствовать запах лотосов и слышать голос, от которого так любовно трепетал его слух. Очень скоро письма прекратились — Ванцзи давал на них короткие, иногда даже односложные ответы, наверняка Вэй Ину это просто наскучило. Когда Сичэнь сообщил брату о предстоящем Великом Совете кланов в Цишане, Ванцзи на время замер: и как он забыл? Обладая безупречной памятью, что сохраняла в его сознании мельчайшие детали прошлого, он забыл о том, что предшествовало уничтожению Облачных Глубин. – Ты можешь отказаться, конечно, – Сичэнь заговорщически приподнял одну бровь, – однако это крайне не рекомендуется. К тому же, ученики Юньмэн Цзян тоже будут там, — он улыбнулся, украдкой подглядывая за реакцией брата, – и… Ванцзи развернулся, взмахнул рукавом, заложив одну руку за спину. – Я поеду. Иного выбора у него, разумеется, не имелось, это было прекрасно известно Лань Хуаню, что решил не упускать редкой возможности подразнить своего наконец, по его мнению, ожившего брата.***
Великий Совет кланов традиционно собирался раз в пять лет и знаменовался роскошными встречами, пиршествами и соревнованиями. Ванцзи готовился к состязанию лучников, пересчитывая стрелы и покрепче затягивая на запястьях плотные манжеты наручей. Пальцы его при этом дрожали – сегодня наконец образ из его снов вновь предстанет перед ним и рассмеётся так, что все невзгоды мигом забудутся. Стоя посреди площадки, от которой к охотничьим угодьям расходились предназначенные для разных кланов входы, Лань Ванцзи оглядывался по сторонам, и волнение его нарастало, подобно набирающей величину волне. В сохранение безучастного лица юноша вкладывал все имеющиеся у него духовные силы, и оттого казался другим людям скорее пугающим со своим холодным лицом и немигающим взглядом. Ванцзи глубоко дышал, не переставая внутренне бороться со своей мальчишеской сущностью, что так некстати напомнила о молодости тела, звук натянутой и отпущенной резким щипком тетивы на какое-то время отвлёк его внимание: пора заняться делом, иначе можно совсем потерять лицо. Ванцзи стрелял из лука так же хорошо, как и делал всё остальное, однако это занятие, в отличие от той же игры на гуцине или упражнений в фехтовании, не приносило ему никакого удовлетворения. Причина крылась в том, что адепты Гусу Лань в принципе практически не использовали лук, но умение обращаться с ним всё ещё считалось признаком благородства и всесторонней воспитанности. – Ванцзи-сюн! – на громкий вскрик остальные молодые люди обернулись, как на внезапную угрозу. В особенности, адепты Гусу Лань, которые и в мыслях не могли позволить себе обратиться к Второму молодому господину таким фамильярным образом – по их группе пробежал взволнованный ропот. – Вэй Ин, – одними губами выдохнул Ванцзи, найдя наконец глазами стремительно несущегося к нему Первого ученика Юньмэн Цзян в благородно-красном церемониальном одеянии и с аккуратно забранными в тугой хвост волосами, только две слегка завивающиеся возле подбородка пряди обрамляли красивое улыбающееся лицо. За время их разлуки Вэй Ин немного вытянулся в росте, хоть и оставался по-прежнему ниже Ванцзи, и черты его заострились, став более мужественными, сохранив только намёк на детское очарование, и сделав его облик по-настоящему привлекательным. Ванцзи поспешил прикрыть волосами вмиг зардевшие кончики ушей, когда Вэй Ин остановился перед ним на расстоянии вытянутой руки. – Лань Чжань! Я звал тебя, что же ты не откликался! – обвинял Вэй Ин, но у обвинений его не было даже веса ивового пуха из-за широкой улыбки, которая только слегка приоткрывала рвущийся из его горла смех, звеневший между слов, словно тончайшей работы серебряные колокольчики. – Я… не слышал, – искренне удивившись, ответил Ванцзи и поджал губы: ведь он так старательно выискивал Вэй Ина в толпе и всё равно пропустил его прибытие. Впрочем, поражаться было нечему: пестрящие везде алые наряды и так выбивали из колеи не привыкшего к обилию красок Второго Нефрита, а вместе с волнением они сделали его чувствительным настолько, что от яркости движущейся вокруг сплошной красной массы людей глаза всё время наполнялись влагой. – Не страшно, не страшно, – Вэй Ин помахал ладонью, и словно что-то заметив, уставился в лицо Ванцзи, – ой, Лань Чжань, у тебя лента съехала, – юноша ухмыльнулся одним углом губ и подался вперёд, качнувшись с пятки на носок и забрав руки за спину. В ответ на это Ванцзи только нахмурился. Как только адепты Лань прибыли в Цишань, воспоминания об этом событии немедленно вернулись, и Лань Чжань оставил тревоги, оправдывая свою забывчивость резкими и крупными переменами в его жизни. – Раскусил! – Вэй Ин расхохотался так, как если бы его шутка вышла удачной. Наверное, он считал все свои шутки на редкость смешными. Ещё раз одарив Ванцзи широкой улыбкой, юноша развернулся в сторону входа для Юньмэн Цзян. – Поговорим позже! – Немного подумав, сделав уже несколько шагов вперед, Вэй Ин снова остановился. – Даже не пытайся у меня выиграть! Состязание началось, и юноши устремились, раззадоренные соревновательным духом, «истреблять нечисть». Ванцзи взял себя в руки, ещё раз дёрнул тетиву, позволив низкому гулу её звучания вибрацией разлиться в напряжённом теле, и вложил стрелу. Второй Нефрит поражал цели одну за другой, на прицеливание у него уходило так мало времени, что со стороны казалось, будто он и вовсе стреляет наугад, на деле же Ванцзи ловил взглядом цель ещё во время натягивания тетивы. Каждая его стрела достигала манекена со злобным духом, в то время как его собственное беззащитное сердце незаметно для него тоже оказалось на прицеле. – Лань Чжань? – Вэй Ин пискнул из-за его спины, юноши столкнулись, не заметив друг друга увлечённые своим делом. – А лента на самом деле съехала. Ванцзи выпустил ещё одну стрелу и наконец обернулся к адепту. – В этот раз я не вру, давай поправлю! Неподалёку от них адепты Гусу Лань, услышав заявление Вэй Ина, забормотали в несколько голосов, Ванцзи же оказался на перепутье: дать Вэй Ину коснуться его ленты, чего сам Ванцзи желал всем своим нутром и сердцем, но вызвать этим негодование и косые взгляды, или же, как тогда, оттолкнуть юношу и позднее извиниться. Пока Второй Нефрит взвешивал все за и против, невесомая ткань уже ощекотала его лоб, Вэй Ин счёл молчание за ответ и с силой потянул за концы ленты, сорвав её с головы Второго молодого господина. Ученики ордена Гусу Лань зароптали с новой силой, чем повергли Вэй Ина в полное замешательство. Он сжал ленту в кулаке, бросая смущённо-растерянные взгляды то на Ванцзи, то на приближающуюся к ним группу учеников. – Прости, я не нарочно… – пробормотал Вэй Ин, – вот, повяжи её вновь, – он протянул ленту и расслабил кулак. Заметив сведённые брови Ванцзи, юноша поспешил пальцами свободной руки разгладить образовавшиеся его грубым сминающим движением складки. Сичэня, что был неподалеку, привлек шум, и он скоро появился из-за деревьев. Ванцзи осторожно, будто берясь за самое драгоценное сокровище, коснулся сперва неловко пытающихся исправить положение пальцев кончиками своих, не удержавшись, огладил их до середины и мягко забрал лобную ленту из обмякшей ладони. Адепты за его спиной замерли, как громом поражённые. Конечно же, Вэй Ин не запомнил правил, касающихся лобных лент адептов клана Лань, вот почему он был так удивлён. Ванцзи осознавал это, но дурманящее счастье уже затмило все остальные чувства. – Ничего, – тихо произнёс он, глядя в широко открытые глаза Вэй Ина, – спасибо. Сичэнь закашлялся, мелкими быстрыми шагами подошёл к Ванцзи, и приобняв его за плечи, отвёл в сторону, приказав адептам их окружить и бросив на Вэй Ина один из своих странных всепонимающих взлядов. – Ванцзи? – позвал он. – Ты в порядке? Ванцзи его не слышал, как не слышал и переговоров адептов, и не видел их косых недовольных взглядов на такого же ошарашенного, как они сами, ученика Юньмэн Цзян, разглядывая свою ленту и мелкие складки, оставленные на ней руками Вэй Ина. Сердце колотилось так, что разрывало грудь.***
Юноши расстались практически сразу по окончании состязаний. Этикет обязывал их находиться подле старших из своего ордена, и за всё это время они пересеклись лишь несколько раз в торопливых беседах, где Вэй Ин без умолку повествовал о том, как шла его жизнь во время их разлуки, а Ванцзи кивал, изредка вставляя своё слово. Не мог Вэй Ин обойтись и без обвинений — Ванцзи обещал приехать в Пристань Лотоса, но не сделал и намёка на свой визит! Однако, как обвинил, так и простил Вэй Усянь очень быстро, к тому же даже не дожидаясь оправдательной речи Лань Ванцзи. На сей раз им пришлось разъехаться совсем уж скоро, прощанье их было быстрым, таким же скомканным, как и всё в течение последних дней, но Ванцзи больше не переживал об этом так отчаянно как прежде. Другое занимало его мысли, пока Вэй Ина не было рядом, в конце концов, увидев его в добром здравии и духе, Второй Нефрит в очередной раз успокоил себя и заставил нетерпеливую душу дождаться подходящего для любовных терзаний времени. Наступило время для Ванцзи думать о наступающей на пятки угрозе. По возвращении в Облачные Глубины он первым делом спросил Сичэня: – Брат, всё в порядке? Обеспокоенное лицо ответило за него, и Ванцзи стал рассуждать над возможными вариантами. Избежать бесчинств Цишань Вэнь, как и логично следующего за ними свержения Солнца, было невозможно. В любом случае, даже если бы Ванцзи мог своими силами отсрочить эти события, кто знает, к чему в итоге это могло привести. К счастью ли, на беду, Ванцзи обладал знаниями, которых так недоставало в его прошлом будущем, однако важный вопрос встал ребром: как преподнести это так, чтобы его не сочли умалишённым, вместо того прислушавшись, а ещё лучше последовав его советам. Первым делом следовало позаботиться о резиденции Гусу Лань, с которой и начинался уничтожительный поход заклинателей Клана Вэнь. – Брат, – Ванцзи поклонился занятому документами Лань Хуаню, – мы можем поговорить? Сичэнь закончил писать и отложил перо на подставку, жестом указав на табурет у противоположного конца стола. – Я как раз собирался к тебе за тем же, – с нежной, но усталой улыбкой, сопровождаемой взглядом тусклых глаз, произнес Цзэу-цзюнь. Ванцзи стал терпеливо дожидаться, пока брат отложит письма в сторону, предварительно собрав их в аккуратную стопку, спрячет письменные принадлежности в шкатулку и наполнит пиалу отваром из ароматных лесных трав. – Я очень рад, что ты подружился с молодым господином Вэем, – Сичэнь передал Ванцзи пиалу, наполнил свою и стал греть об неё пальцы, уставшие от долгого письма, – я боялся, его характер будет тебя раздражать. Лань Ванцзи действительно хотел бы обсудить с братом своё счастье. Видя Цзэу-цзюня в настолько подавленном состоянии и понимая, что радость за брата могла бы скрасить его печальную участь, тем не менее он решил оставить это до лучших времен. – Брат, я должен сказать тебе кое-что важное, – Ванцзи отставил пиалу в сторону, сцепил пальцы в замок на коленях и задумался, подбирая слова. – Ты ведь не хочешь сказать, что избрал молодого господина Вэя своим спутником на тропе самосовершенствования? – Сичэнь глянул из-под бровей и ухмыльнулся. – Не подумай, я не против, но всё же ты ещё так молод… – Брат! – заливаясь стыдливой краской, перебил Ванцзи, с силой сжав руки. Лань Хуань подавил смешок, прикрыв его кашлем. – Мне известно, что Облачным Глубинам грозит опасность, – Ванцзи направил немигающий строгий взгляд в глаза своего брата, что приоткрыл в удивлении рот, с трудом удержав пиалу в дрогнувших ладонях, – позволь мне позднее всё объяснить, а сейчас нужно собрать людей, не способных биться, древние книги, дядю и отца, и скрыться на время. – Ванцзи! Что ты такое говоришь? – Сичэнь отставил посуду в сторону, ощупал виски нажатием пальцев. – Ни с того ни с сего заявляешь, что нам нужно бежать от какой-то опасности…Ты точно в порядке? Откуда тебе известно, что что-то должно произойти? Лань Чжань вздохнул. Он встал со своего места, прошёлся перед столом и опустился обратно, приведя в порядок мысли. Он должен признаться Сичэню, невозможно хранить от него такую тайну, но как? Пан или пропал, подумал Ванцзи, и набрал полную грудь воздуха. – Все это однажды уже происходило…