Скорее бы уже кинофестиваль!

Этот план оказался ужасным. Но всё же Мидзусаки себя не корила, ничуть. В конце концов, она была на эмоциях. ...Да даже так, это все равно было глупой идеей! Поставить ультиматум Канамори, серьёзно? Юная модель сидела на уроке математики и совершенно не вникала в материал, уставившись в спину одноклассницы, сидящей перед ней. Прошло уже столько времени, а Мидзусаки не могла перестать думать о том дне. Что тревожило её больше всего, так это реакция Канамори на приглашение (если это можно назвать приглашением) на свидание. Она была... Рада? Или это была злорадствующая ухмылка, искажённая тусклым светом и полусонным разумом Мидзусаки? Раньше она склонялась к более благоприятному для неё варианту, но сейчас её надежды почти иссякли. Было это обусловлено их текущим проектом для клуба робототехники или нет, Канамори явно стала не просто более необщительной, а даже холодной. Хотя, это было логично. Она ведь говорила, что сейчас не время для... любого социального взаимодействия, видимо. Возможно, она не хотела этого свидания вообще, просто надеялась, что та отстанет, а потом отказала бы... От этого Мидзусаки стала ещё больше ценить моменты, когда могла перекинуться парой слов со своей подругой. Что ещё её огорчало, так это то, что теперь девушка не понимала, где граница между простым общением и тем, что она пообещала исключить из их дружбы. Будет ли личный вопрос или попытка узнать Канамори получше считаться чем-то "слишком"? А если Мидзусаки всё же ошибётся, разорвёт ли это их договор? Было слишком много того, что они не обсудили, но теперь девушка не находила в себе храбрости начать серьёзный разговор. Может стоит оставить всё так и просто подождать... Она устало завалилась на парту, сразу же получив замечание от учительницы и выпрямившись. В последнее время она часто слышала этот строгий голос, так как постоянное рисование сказывалось на её успеваемости. Мидзусаки уже пригрозили тем, что отнимут планшет, когда она один раз была замечена за рисованием на уроке. Она глубоко вздохнула. Ей бы сейчас не помешало в жизни что-то приятное... Объятья Канамори были приятными. На секунду закрыв глаза, она снова почуяла запах её шампуня с того дня. Обнять её тоже было довольно импульсивным решением, однако Мидзусаки замерла, когда почувствовала руки Канамори на своей спине. Тот момент не ощущался реальным. Девушка была на седьмом небе от счастья. Её влюблённость переросла из жалких попыток получить хоть какое-то внимание от прекрасной высокой девушки во что-то гораздо большее, словно раскрывшийся в первый раз бутон пиона. Она всё ещё не знала, стоит ей ценить или ненавидеть своё бурное воображение, но каждый раз, представляя эту ситуацию, она будто снова её переживала. К счастью или к сожалению, её мечты прервал звонок с урока. Она посмотрела на свою тетрадь, где за сегодня была написана только дата. Что ж, ещё один продуктивный день уже ожидал её, и Мидзусаки явно опаздывала на встречу с ним. Уроки прошли незаметно, так как девушка почти всё время рисовала. Она потянулась после долгих посиделок и направилась в старый сарай, который являлся обиталищем Киноклуба. Она пришла раньше, чем планировалось общее собрание, чтобы ещё порисовать в более приятной и удобной обстановке. Открыв дверь, она увидела высокую фигуру, и– о нет, Канамори снова собрала волосы в пучок. В прошлый раз в том заведении, где Канамори (почти) угостила девочек, Мидзусаки не могла отвести взгляд от её длинной тонкой шеи. Она очень надеялась, что этого никто не заметит, но для этого надо быть слепым... Ох, нет, она заметила мнущуюся в дверях модель. Стоп, что вообще тут делает Канамори так рано?.. –Ого, ты уже здесь? – Мидзусаки спросила максимально дружелюбным тоном, не выдавая растерянности. Канамори лишь пожала плечами: –К собранию надо подготовиться. А ты почему так рано? –Я хотела посидеть здесь и порисовать. Тут очень уютно, – она улыбнулась и расположилась на диване, достав свой планшет. Только теперь она заметила, что Канамори перебирала какие-то бумаги, сидя на диване напротив неё. И нет, не потому, что смотрела только на лицо девушки и на её небрежный пучок, абсолютно неизвестно как заколотый одними очками. –Как там обстоят дела с рисованием? Мидзусаки, если честно, не любила этот вопрос. В последнее время они с Канамори говорили только об этом. Видимо, если у Каномори в голове и шла борьба между общением с Мидзусаки и деньгами за текущий проект, то счёт был не в её пользу. –Я закончила лайнить пятую сцену, как раз хотела показать на собрании и обсудить пару моментов, – девушка ответила максимально нейтрально. Она хоть и пыталась всегда держать дружелюбный и весёлый тон голоса, ведь вычитала где-то, что это влияет и на самочувствие, но её как-то даже расстроил этот вопрос. После этого воцарилась тишина. Было слышно только шуршание карандаша по бумаге с места Канамори, где она наклонилась к слишком низкому для неё столу. Мидзусаки принялась дальше рисовать, но давалось ей это с трудом, ведь то и дело она выглядывала из-за планшета, чтобы посмотреть на то, как сосредоточенная девушка переключается с листка бумаги в стопке на калькулятор на телефоне, и назад. Юная модель отмечала всё в ней: тонкие длинные пальцы, держащие карандаш, её слегка вздёрнутый нос, очаровательные веснушки, холодные голубые глаза... Она уже почти привыкла к ещё большему холоду в них. Почти перестала рисовать Канамори на полях тетради. Но эта неопределённость в договоре её терзала и одновременно вызывала интерес. Какие всё же у неё ограничения? Поняв, что сейчас у неё нарисовать ничего не получится, она встала и пересела на подлокотник дивана, на котором была Канамори, и закинула ногу на ногу. Та отвлеклась от бумаг и посмотрела на модель. Мидзусаки, кажется, показалось, что девушка быстрым взглядом оглянула её ноги. –Канамори... Мы можем поговорить? – этот вопрос прозвучал настолько серьёзно, что сама Мидзусаки испугалась. Высокая девушка, которая, несмотря на то, что сидела ниже, всё равно смотрела на Мидзусаки сверху вниз, выглядела недоумевающе. Видимо, такой серьёзный тон ей тоже показался подозрительным. –Помнишь наш... Договор? –Да, – она подняла одну бровь. Мидзусаки почувствовала подступающий страх. –Ну так вот, я сказала, что от тебя отстану. Но мы не совсем обговорили, что это значит, –кажется, модель не привыкла к серьёзным разговорам, - и я бы хотела знать... Где для тебя эта граница? Хотя бы в физическом плане? Этот вопрос действительно заставил Канамори задуматься, и Мидзусаки встала, чтобы хоть какой-то активностью сбить волнение. Она не помнила, чтобы когда-либо так нервничала. Когда она уже решила сказать "ладно, забудь", Канамори ей ответила. –Я не знаю. Класс. Мидзусаки даже немного выдохнула и улыбнулась. Столько сил на то, чтобы это спросить... Однако улыбка проскользнула лишь на мгновение, ведь потом к ней пришла мысль. Дурная, наивная мысль. И, будучи верной себе, она ухватилась за эту идею. Мидзусаки подсела к Канамори так, чтобы они не касались ничем из частей тел, но всё же довольно близко. –Так тебе комфортно? Канамори явно слегка растерялась, но всё же кивнула. Отлично. Мидзусаки почувствовала, что в ней зародился азарт. Такое уже было – точно так же она решилась на то, чтобы "помочь" Канамори разобраться с планшетом. А ведь после этого всё и началось... Она подсела ближе, касаясь её бедрами и плечами, и к азарту примешалось смущение. Она подняла голову, чтобы посмотреть в глаза Канамори. –А так? Глаза девушки расширились от удивления, а рот слегка приоткрылся, привлекая взгляд Мидзусаки к её губам. Они сидели достаточно близко, чтобы модель могла вытянуться и поцеловать девушку. Конечно, это информация была бесполезной, но это не значит, что она не заняла все мысленные процессы Мидзусаки. Цепочка занимательных фантазий была прервана, когда Канамори отвернулась и уставилась на свои туфли, пробурчав неожиданно тихо: –Так тоже. Ответ удивил девушку. По-моему, даже их обеих, но Мидзусаки не была уверена. Так или иначе, это правда было странно для Канамори. Она редко подпускала к себе близко Асакусу, и Мидзусаки думала, что её личное пространство очень чётко определено. Она почувствовала в этом сигнал к дальнейшим действиям. Мидзусаки обвилась своими руками вокруг руки Канамори и прижалась к ней, как в тот раз под дождём, когда они ещё были мало знакомы. Сколько времени модель уже была так безнадёжно влюблена?.. Она могла лишь вспомнить, что сразу же посчитала Канамори очень интересной, и, чем больше узнавала её, тем более необычной она ей казалась. Не только в плане внешности; её сухие, саркастичные шутки, кажется, впечатляли ещё больше от того, что каждый раз немного шокировали Мидзусаки. Любовь Канамори к деньгам даже немного вызывала умиление, и юная модель была бы очень рада потратить на неё все карманные без остатка. Без её серьёзного подхода к делу и рационального мышления не было бы никакого Киноклуба, и этот факт очень восхищал Мидзусаки. В общем и целом, она почти сразу сильно влюбилась в девушку, но вот найти к ней нужный подход и разговорить всегда было трудно. –Н-нет, это уже слишком, — Канамори встала и высвободила свою руку. Этого хоть и следовало ожидать, но всё равно было немного обидно. В конце концов, в мимолётной фантазии они зашли дальше... Почувствовав стыд от подобных мыслей, девушка потрясла головой и посмотрела на Канамори. Мидзусаки увидела, как веснушки на её лице перекрылись сильным румянцем. Кажется, Канамори была из тех людей, которые часто и сильно краснеют. Сосуды близко к коже, или типа того. Мидзусаки уже замечала эту особенность у девушки. Плюс один в копилочку вещей, которые ей нравились в ней. –Да, извини... – Мидзусаки почувствовала незавершённость во всём этом (возможно, что опять же из-за её фантазий), но не знала, о чём ещё её спросить. Комплименты бывают разные и с разным подтекстом, поэтому невозможно было дать ответ, насколько они приемлимы в их дружбе. Да и в принципе, всё, что касалось общения, слишком относительно... –А что насчёт объятий? – спросила её Мидзусаки. Она вспомнила ту ночь, когда они заключили этот дурацкий договор. Ведь тогда они нормально обнялись, верно? Объятья в принципе считаются и дружеским, и романтическим жестом. Канамори лишь пожала плечами. Тоже не знает, значит? Мидзусаки опять не пропустила наивную возможность того, что всё же знает, но хочет, чтобы девушка попробовала её обнять. Глупость. Но стоит попробовать. Решив, что если она будет подходить достаточно медленно, чтобы, если что, Канамори могла отойти, Мидзусаки поднялась и заключила девушку в объятья. Запах её шампуня снова заставил почувствовать модель лёгкую эйфорию. Канамори осталась на месте. –Так тебе комфортно? – Мидзусаки еле удержалась, чтобы не сказать слово "приятно" и добавить "лично мне очень". Кажется, ей надо читать поменьше сёдзе-манги. Руки Канамори на этот раз не были на её спине. Ответа не поступило. Из-за этого сердце Мидзусаки сильно затрепетало, но она не хотела поднимать голову, чтобы посмотреть на реакцию девушки. Она была уверена, что ей вряд ли снова выпадет такой шанс, и решила наслаждаться моментом. Мидзусаки полной грудью вдохнула запах, теперь ассоциирующийся у неё с Канамори. Кажется, это какой-то фруктовый шампунь... Девушка потерялась во времени. Момент был идеальным ровно до звука открывающейся двери сарая. Обе девушки тут же отпрыгнули друг от друга, как напуганные кошки. Мидзусаки всё же успела посмотреть на лицо Канамори, перед тем, как она отвернулась, и увидела, что абсолютно всё её лицо было красное. –Отлично, все в сборе! – звонкий голос Асакусы помог Мидзусаки собраться с мыслями. Кажется, она привела с собой Доумеки. Модель всё ещё привыкала к новой участнице, а Асакуса с ней сдружилась почти сразу. Все четверо подошли к диванам. Асакуса, как всегда, заняла кресло. Доумеки, не зная, куда себя деть, осталась стоять рядом с Асакусой. Мидзусаки же подождала, пока сядет Канамори, села к ней вплотную, посмотрела в глаза и широко улыбнулась. Канамори снова выглядела очень удивлённой. Может Мидзусаки и показалось, но её зрачки увеличились. –Канамори, ты что, заболела? – спросила Асакуса, явно указывая на её красноту. Канамори лишь прокашлялась и начала вступительную речь.