Скорее бы уже кинофестиваль!

Кажется, до Канамори слишком долго доходило, что Мидзусаки флиртует. Не то, чтобы это было легко понять – все эти маленькие жесты просто не складывались в общую картинку в голове девушки. Комментарий про длинные ноги не казался чем-то странным, тем более когда что-то подобное говорила модель. Хоть она и приметила нотки восхищения в голосе Мидзусаки, сама же их обладательница не считала это чем-то выдающимся, лишь результатом занятий лёгкой атлетикой в средней школе. Поэтому она решила просто ответить шуткой, как и всегда. Когда во время очередной абсурдной фантазии Асакусы (и теперь не только она этим занималась, боже) Канамори вдруг поступил приказ понести Мидзусаки на руках, она не могла не возразить. Она совершенно не любила участвовать в её постановках. Однако, увидев, как Мидзусаки лежит на земле, закрыв глаза и высунув язык, как бы показывая, что она без сознания, она решила всё же подыграть девочкам. В конце концов, этим двум не помешает настроиться на одну волну, чтобы потом сработаться, и Канамори опасалась, что не сможет противостоять двум энергичным девочкам. Она не без помощи Мидзусаки подняла девушку с земли, взгромоздив её себе на спину, и услышала тихое хихиканье под ухом. На её комментарий о том, что люди без сознания не смеются, ответом была лишь тишина. Будучи девушкой, которая не очень любит физический контакт, Канамори давно успела объяснить Асакусе, что для неё является "личным пространством", и даже не удивилась, когда её лучшая подруга сразу же полезла гуглить это словосочетание. Однако с Мидзусаки обсудить подобное не было возможности, и в тот же день во время ливня это дало свои плоды. Она обхватила руку Канамори и крепко прижалась к ней, нарушая равновесие высокой девушки. Очевидно, что Канамори тут же попросила не трогать её, но, видимо, нарушительница её не услышала, или по крайней мере сделала такой вид, и лишь рассмеялась. Её голос, доносившийся сквозь порывы ветра и шум реки рядом, зазвучал для Канамори каким-то чудным музыкальным инструментом, и подобная ассоциация вызвала кратковременную ухмылку на её пестрящем от веснушек лице, которая тут же погасла, сменившись удивлением, когда Мидзусаки всё же отпустила её руку и посмотрела на неё с виноватой улыбкой. В какой-то момент Канамори поняла, что в принципе была не против всё это время. Впрочем, она не придала этому большого значения. Её больше удивил контраст, будто нарочно созданный в том вагоне поезда, направлявшегося к дому Асакусы. На рекламных щитках и плакатах была абсолютно точно другая девушка, а не та, которая сейчас цапалась с Асакусой и строила ей рожицы. Канамори уже хотела расспросить Мидзусаки о сестре-близняшке, как к ней подошли две девушки, явно её фанатки, и вопрос отпал сам собой. Даже Асакуса удивилась резкой смене в ауре, исходящей от модели. Канамори успела подумать, что прежняя Мидзусаки ей нравилась больше, и сдержала смех, вспоминая, как начинающая, но уже хорошо известная модель бегала по крыше старого сарая, представляя себя астронавткой. Две другие девушки лишь удивлённо на неё посмотрели. Так как Канамори не восприняла эти жесты всерьёз (в том числе и тот факт, что Мидзусаки заметила, что Канамори подстриглась, хотя сама она забыла почти моментально), то она была готова к событиям в день Бюджетного Комитета настолько же хорошо, насколько девочки со своей короткометражкой. Именно в тот день Канамори заподозрила неладное. Если быть точнее, то день ещё не наступил, была глубокая ночь. Тогда троице пришлось остаться в школе на ночёвку, чтобы закончить анимацию, и, хоть Канамори не особо участвовала в процессе, и со всеми её задачами могли справиться остальные, она всё же осталась, чтобы убедиться, что они не будут отлынивать. Естественно, никто из них не смог продержаться всю ночь без сна, и первой заснула Канамори прямо перед компьютером на стуле, к тому же в очках. Проснулась она от лёгкой боли на коже головы. Лениво приоткрыв глаза, Канамори увидела перед собой тёмный силуэт наклонившейся к ней девушки, держащей в руках что-то, похожее на её очки. Кажется, кто-то снял их с неё, тем самым зацепив пару волосков. Она не сразу поняла, что это была Мидзусаки, и что их лица находились слишком близко. Канамори не успела ничего сказать перед тем, как от силуэта отделилась ещё одна рука, потянулась к лицу проснувшейся и убрала ей прядь волос за ухо лёгким и плавным движением, на обратном пути коснувшись кончиками пальцев её подбородка. Канамори моментально взбодрилась и встала со стула, чуть не сбивая с ног модель, которая отпрыгнула в ужасе и застыла. Она явно не ожидала, что Канамори не спала. —Что ты делаешь? — спросила Канамори, стараясь держать голос ровным и спокойным. Только сейчас она заметила, что с её ног при вставании упал знакомый длинный и широкий шарф от какой-то известной фирмы. Это был шарф Мидзусаки, панику которой можно было почувствовать несмотря на темноту и её молчание. —Я увидела, что ты спишь, и тут холодно... К тому же, спать в очках... — напуганная девушка так и не закончила ни одно из своих предложений, но потом внезапно повеселела и продолжила, — Вообще, раз ты уже не спишь, у меня есть для тебя одна просьба! Пойдём со мной. Видя, как Мидзусаки развернулась чересчур быстро и пошла в сторону школьного коридора, Канамори лишь подняла одну бровь, хоть этого и не было видно. —Но это ведь ты меня разбудила. Когда ответа на вопрос не поступило, она вздохнула, подняла и повесила на спинку стула её шарф, и пошла за ней. Ожидаемо, они пришли в комнату, где Мидзусаки работала над оставшимися кадрами для анимации. В этой комнате хотя бы была настольная лампа, и Канамори немного прищурилась, не привыкнув к какому-либо свету. Модель стояла у компьютерного стола и ждала вторую. Подходя, Канамори успела заметить, что свет лампы очень красиво обрамлял хрупкую фигуру Мидзусаки. Это картина даже вызвала в ней что-то вроде восхищения. —Мне нужно, чтобы ты позаполняла линии на лайне. Я по-быстрому докрашу эту сцену, она тоже будет чёрно-белая. Мне надо ещё кое-чем заняться. О награде договоримся! — сказала с улыбкой Мидзусаки, когда увидела, что Канамори уже хотела возразить. Это, к счастью, её усмирило. Она посмотрела на экран компьютера с рисунком девушки в самолёте, и на явно дорогой графический планшет, лежащий на выдвинутой полке стола. Там же лежали очки Канамори. Она даже не заметила, что всё это время они были в руках Мидзусаки, которая пошла к книжным шкафам, роясь там с включенным фонариком телефона, который наверняка стоил больше, чем квартира Асакусы. Канамори села за стол, надела очки и потянулась. Хоть она никогда не пользовалась графическим планшетом, но интуитивно понимала, что нужно делать. Она взяла перо и нацелилась на нужную точку, проведя линию, соединяющую руку девушки. Линия вышла очевидно кривой и слишком толстой, поэтому хорошо выделялась на фоне остальных. Не в восторге от этого, Канамори отменила операцию комбинацией ctrl+z и попробовала снова. Её последующие попытки не были лучше. Чувствуя раздражение и напрасность своих надежд на награду, девушка решила пока дорисовать другую линию. Она остановилась и на мгновение обернулась на Мидзусаки, снова вспомнив своё пробуждение. Проигнорировав тот факт, что сердце её на секунду замерло от воспоминаний, а по телу прошлась лёгкая дрожь, она начала переигрывать эту сцену в голове, пытаясь понять, что же задумала Мидзусаки. Как бы это не было странно, но Канамори пришла к выводу, что действие явно было романтического характера. Осознание этого заставило её сердце биться быстрее и громче, и, прежде чем она успела списать это на панику перед комитетом или что-то ещё, голос Мидзусаки вернул её назад в наш мир. —Канамори, ты закончила? — увидев её, сидящую и смотрящую в одну точку, модель решила подойти и посмотреть на результаты. Канамори выглядела слегка растерянной, когда обернулась на голос. Мидзусаки подошла к экрану и увидела, что девушка соединила только одну маленькую линию, и она была очень заметной. Она посмеялась. Канамори ожидала такой реакции, и просто устало вздохнула. —Я не очень-то в этом разбираюсь. Думаю, что тебе лучше... Её речь прервалась, когда Мидзусаки улыбнулась и нагнулась к ней, положив свою руку на руку Канамори, которая в свою очередь держала мышку, и начала вести её по коврику. —Смотри, чтобы линия была не такой кривой, можно включить стабилизатор. И не держи руку на весу, от этого ужасно трудно рисовать. Насчёт толщины — планшет реагирует на силу касания, не нажимай так сильно, и линия будет тоньше. Если не можешь — просто поменяй размер кисти, вот здесь. Канамори не слушала, лишь с сидела с удивлением на лице. Она чувствовала, что всё её лицо горит. Она узнала этот тон голоса Мидзусаки. Каждый раз, когда модель подмечала в Канамори что-то, восхищалась ей, или просто вела дружелюбный разговор, её голос становился нежнее, а улыбка мягче. Раньше она думала, что ей кажется, но сейчас было сложно это отрицать. Мидзусаки с ней флиртовала. Она даже немного гордилась собой, как никак, у известной модели даже в школе были свои фанаты. Однако она не могла перестать перебирать в голове все ситуации взаимодействия с девушкой и придавать её словам и действиям новый смысл. Теперь горело уже всё её тело, и это её очень удивило. Кажется, она недооценила Мидзусаки. Её злые чары явно повлияли на Канамори. Девушка не могла трезво мыслить, и, кажется, к этому всё шло с тех пор, как они втроём создали этот клуб. Это было невыгодно. Она не могла позволить этим чувствам поглотить себя, иначе Канамори не сможет хорошо справляться со своими обязанностями в клубе. Все и так были на взводе последние пару недель, только этого ещё не хватало. —Канамори? — раздался у неё под ухом обеспокоенный голос, и сразу после этого рука Мидзусаки отпустила мышку. Канамори резко встала со стола, и, увидев напуганную девушку, почувствовала дежавю. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить своё сердце. —Слушай, не стоит... Это... это не лучшая идея. У нас сейчас много работы, и впереди ещё кинофестиваль. Нельзя отвлекаться, понимаешь? — Канамори еле-еле могла связывать слова в предложении. Она хотела бы не слушаться своих собственных слов, и где-то глубоко внутри убеждала себя, что не такая уж идея плохая. Кажется, она совсем расклеилась. Канамори посмотрела на девушку перед ней, и увидела, что она явно расстроена. Она почувствовала себя виноватой, и решила сказать что-то обнадёживающее, но не могла подобрать слова, которые бы не противоречили ранее сказанным. И, словно по щелчку, Мидзусаки снова взбодрилась, а это не значило ничего хорошего. —Хорошо, — твёрдо сказала она, — я отстану. Но только если пообещаешь, что после кинофестиваля ты пойдёшь со мной на свидание! — Мидзусаки уверенно улыбнулась и сложила руки перед собой, ожидая ответа. Такого Канамори не могла предсказать. Какой раз за день модель вводила её в полный ступор?.. Конечно, Канамори знала, что если она откажет, то Мидзусаки не будет настаивать и перестанет заигрывать с ней. К тому же, она не планировала останавливать их общую деятельность после фестиваля. Наверняка появятся ещё цели, ещё заказчики, если всё пройдёт хорошо... Для отношений здесь совершенно не было места. И всё же, эта возможность ей казалась чересчур привлекательной. Она корила себя за это, но чёрт, Канамори не могла врать сама себе. Ей нравилась Мидзусаки, её голос, её улыбка и её игривость. Впервые за долгое время подавив здравый смысл и дав волю чувствам, она почувствовала себя ещё более растерянной, чем раньше, а сердце безумно колотилось, ожидая ответа Канамори не меньше, чем девушка перед ней. —Я, ээ, думаю, договорились, — боже, ей было стыдно за такую неуверенность в голосе. Впрочем, ожидаемого смеха от Мидзусаки она не услышала. Только сейчас она поняла, что всё это время смотрела на носки своих туфель, и подняла голову, чтобы посмотреть на собеседницу. Мидзусаки светилась от счастья, и на Канамори это произвело сильное впечатление, вызвав у неё глуповатую наполовину улыбку, наполовину гримасу восторга. Модель медленно к ней подошла и крепко обняла, зарывшись в её школьную форму носом и зажмурив глаза. —Спасибо, — слегка заглушённо сказала Мидзусаки. Канамори вновь была в ступоре, но от разрешённости ситуации её сердце уже не билось так неистово, хотя и не успокоилось. Она очень неловко обняла девушку в ответ. Канамори была уверена, что Мидзусаки слышит стук её сердца, и снова почувствовала тепло, которое исходило от её лица. Она была не уверена, когда будет приемлимо разорвать объятья, поэтому ждала, что это сделает та, которую она обнимает. Мидзусаки наконец опустила руки и чуть отошла назад. —Скоро светает. Надо вернуться к работе, — сказала она, спокойно улыбаясь. Канамори кивнула и ушла в комнату, в которой заснула. Только сейчас она заметила, что Асакуса заснула под столом. Или она притворялась. Канамори надеялась, что её лучшая подруга ничего не услышала и ничего не заподозрит; она была ещё не готова к этому разговору. Канамори устало помассировала глаза пальцами. Кажется, этот договор никак не поможет ей лучше сосредоточиться.